Спящая красавица

Джудит Айвори, 2013

У ног сэра Джеймса Стокера, бесстрашного и неотразимого искателя приключений, лежал весь лондонский свет. Любая из прекрасных «львиц» высшего общества с удовольствием стала бы его возлюбленной, но он, не желавший легких побед, возжелал покорить сердце неприступной Николь Уайлд, женщины, которая имела все основания не доверять мужчинам.

Часть 2

Веретено судьбы

Глава 7

Для прекрасной Брунгильды сон — отсрочка. В своем безрассудстве она дошла до открытого неповиновения отцу Одину, который наказал ее, приказав выйти замуж за смертного. Один смягчил свое решение, когда дочь взмолилась, чтобы отец не принуждал ее выходить замуж за труса. Поэтому он погрузил ее в сон и оставил в пустынном замке, окруженном таким ужасным огнем, что только доблестный человек мог пройти сквозь него. Там-то, внутри огненного круга, и спала прекрасная валькирия в полном вооружении. Когда наконец один из смертных, Сигурд, прошел сквозь огонь, он снял доспехи с ее бесчувственного тела, буквально разрушил оборону и обезоружил ее. Этим он пробудил прекрасную деву к естественной плотской любви.

Из предисловия к переводу «Спящей красавицы», Лондон, 1877 год.

Николь менее всего предполагала встретить Джеймса Стокера во время своего короткого визита в Кембридж. По некоторым причинам она намеревалась пробыть в городе десять дней. Николь остановилась в нескольких милях от города, чтобы жить вдали от университета. Исходя из этого, трудно было предположить, что их пути пересекутся.

Но череда событий заставила ее пробыть в Кембридже дольше, чем она рассчитывала, остановиться в резиденции на Честертон-роуд, в шаге от университета, и очутиться на севере Джезуз-Грин в тот самый момент, когда с южной стороны Джеймс Стокер ступил на тротуар и, ни о чем не подозревая, приближался к ней.

Николь наблюдала, как он, привычно радостный, шагал между деревьями. Николь узнала его тотчас, несмотря на его вид: он был в повседневной одежде, без капюшона, лент на воротнике, без ярко-красной докторской мантии.

Николь улыбнулась и остановилась, наблюдая за ним издалека. У нее было достаточно времени, чтобы повернуть назад и притвориться, что она не видит его. Но Николь не могла оторвать взгляда от молодого человека. Джеймс Стокер привносил изысканность во все, что у другого выглядело бы просто скучным. Это впечатление производили не только его костюм, но еще и манера двигаться, разворот плеч, золотой блеск волос на солнце. Он выглядел по-мальчишески раскованным и жизнерадостным. Джеймс выглядел как человек, который наконец-то получил разрешение нарядиться в то, что ему нравится, и весь день играть какую-то роль.

Когда он подошел ближе, это впечатление усилилось, потому что оказалось, что Джеймс что-то мурлычет себе под нос. Это было уже слишком! Николь вышла из-за дерева и направилась к нему. Она не должна была этого делать, однако не могла отказать себе в удовольствии подразнить его.

И действительно, когда Джеймс наконец увидел ее, то остолбенел.

Николь совершенно неожиданно широко улыбнулась ему. Когда она приблизилась, Стокер опустил глаза, покачал головой, затем поднял голову и взглянул на нее со смущенной улыбкой, не веря в произошедшее. В следующее мгновение улыбка на его лице расцвела, выдавая его с головой. В груди у Николь что-то екнуло. Она почувствовала необычайную радость от того, что доставила ему такое удовольствие.

Пока Николь шагала ему навстречу, Джеймс подыскивал слова, его улыбка стала робкой. Он произнес:

— Так, значит, друзья?

Она молча кивнула в ответ и улыбнулась. Так они и стояли, по-идиотски улыбаясь друг другу.

Джеймс спросил:

— Вы получили цветы?

— Да, они удивительные. Благодарю вас.

— Я послал их в знак примирения.

— Принято.

Джеймс снова кивнул, затем развел руками и сказал:

— Но почему вы здесь… каким образом… Ох, я ругаю себя за то, что случилось в Лондоне… я сожалею… О Боже… — Он досадливо вздохнул.

— Я понимаю, что вы имеете в виду. Все в порядке.

Эти слова обрадовали его. Он покачал головой. Николь развеселило его смущение.

Он сказал:

— В порядке, после того как я хлопнул дверью и умчался, основательно оскорбив вас? — Он снова покачал головой. — Я не знаю, поверите ли вы мне, но я за всю свою жизнь никогда не совершал таких своенравных поступков, как в тот день. Я из-за этого потерял сон.

Николь понимающе кивнула, подавив смех:

— О да, я вам верю.

Его улыбка вернулась к нему, он настаивал:

— Это непростительно, позвольте мне исправиться…

— Нет-нет, все хорошо, не беспокойтесь…

— Боже, я совершенно не ожидал встретить вас здесь. Я так рад, это не мираж? Куда вы идете? Чем я могу быть вам полезен? Вы со мной не пообедаете?

— Нет. — Она нахмурилась. — Нет-нет. — Николь энергично закачала головой.

Джеймс продолжал улыбаться, но его янтарные глаза не отрываясь смотрели на нее. В них светился редкостный и любознательный ум.

— Но почему, как приехали сюда? Что вы делаете в Кембридже?

— Навещаю друга.

— Друга?

— Моего, — добавила она. — Я уже опаздываю.

Николь была возбуждена, более чем сама того желала, и снова покачала головой.

— Простите, — сказала она и повернулась, чтобы уйти. Николь не могла удержаться от лучезарной улыбки. Ей было так приятно видеть его, чувствовать прекрасное, чистое тепло его взгляда, прикованного к ней. Как ужасно, что она все это чувствует. Как прекрасно! «Друг», — повторила она про себя, а вслух произнесла: — Я должна идти: у меня встреча через десять минут.

— Встреча? — Джеймс последовал за ней.

Николь отрицательно покачала головой. Он заколебался.

Джеймсу она казалась миражем, галлюцинацией. Он боялся, что эта женщина снова исчезнет. О, он хотел быть послушным на этот раз. По мере того как она удалялась, его охватывала паника.

Из-под зонтика, который она держала затянутой в перчатку рукой, Николь сделала еще один истинно французский жест — пожала плечами, как бы не в силах отменить назначенную встречу.

— Пожалуйста, — попросил Джеймс, — позвольте мне загладить мою грубость. — И, словно прекрасное решение пришло ему на ум, добавил: — Если не на обед, то, может быть, вы позволите пригласить вас на чай?

— Нет, — рассмеялась Николь, и от этого пьянящего звука томление разлилось по всему его телу.

Боже, как она привлекательна! Миниатюрная, как прелестный цветок, такая веселая, без тени меланхолии. Счастливая женщина, которая уходит от него, с каждой секундой отдаляясь все дальше и дальше.

— Тогда, может быть, легкий обед? — предложил он в шутку. Боже, как же удержать ее?!

— Нет.

— Утренний чай?

— Нет. — Она снова рассмеялась.

— Завтрак?

— Хорошо.

Джеймс вздрогнул, затем счастливо рассмеялся.

— Вы согласны? — переспросил он.

— Да. Я встречу вас в погребке Толли, напротив Кингс, завтра утром в семь.

У него не было лекций до полудня!

— В семь? — Завтрак у Толли, в толпе студентов, клацающих ложками, шуршащих газетами. — В семь утра?

— Разве ученые так рано не встают?

— Нет.

Она повела бровью, рассмеялась, открыто досаждая ему. Отворачиваясь, Николь произнесла:

— Хорошо, если вы не можете прийти…

— Нет, — улыбнулся он. Затем нахмурился и тут же улыбнулся снова: — Хорошо. Я буду там. — И решился спросить: — Где вы остановились в Кембридже? Я мог бы зайти за вами.

Почему, черт побери, она приехала сюда, и с кем она, очень хотелось бы знать. Что за друг у нее?

Но Николь только повела плечами.

— Я буду прогуливаться, — объяснила она. — Поэтому мы встретимся прямо у Толли в погребке. Вы знаете, где он находится?

— Да. Это тесное, крошечное и шумное заведение.

Прежде чем Джеймс смог предложить что-нибудь получше, Николь помахала рукой на прощание, повернулась и ушла. Так что погребок Толли остался неоспоримым местом их свидания.

Он смотрел, как она удаляется медленной походкой, как блестят ее волосы на солнце. Такие черные и блестящие Стокер видел только в Египте. Да, его миниатюрная Клеопатра обладала достаточным обаянием, чтобы заставить склониться перед собой народы, а заодно и их лучших сынов.

Стокер смотрел ей вслед. Он не мог оторвать взгляда. Ее платье было бледно-розовым — наподобие тех роз, что он видел у нее в доме, — скромное платье. Как только она отошла на почтительное расстояние, бледно-розовый цвет приобрел серебристый оттенок.

Джеймс провожал Николь взглядом, пока она шла по ярко-зеленой траве Джезуз-Грин. Но она не ускорила шаг, проходя вдали среди деревьев или переходя через улочку. Ему в голову пришла мысль, что он мог бы последовать за ней, — она его не увидит. Стокер знал здесь все закоулки. Он почти точно рассчитал, когда она выйдет на главную улицу. И, поколебавшись долю секунды, превратился в ученого, каковым и являлся. Ему нужно было получить как можно больше информации. Прежде всего ему хотелось узнать, что за встреча у нее назначена — он взглянул на часы — в половине четвертого дня во вторник?

Он двинулся. Как только Джеймс достиг границы парка, он сбросил выдававшую его мантию, скомкал ее и спрятал под пальто. Он стоял за деревьями, пока не увидел ее снова. Николь пересекла переулок, затем прошла через маленькую площадь и повернула на Бридж-стрит.

Она двигалась на достаточном расстоянии. Бридж-стрит перешла в Сент-Джонс (Джеймс прятался за зданиями, перебегая от одного к другому, как злодей из мелодрамы); Сент-Джонс-стрит перешла в Тринити, за поворотом открылась Кингс-Парад, центр города. Здесь Николь пересекла Маркет-сквер и подошла к чайной мисс Анабеллы, где, к великому удивлению и разочарованию Джеймса, ее ждал мужчина.

Конец ознакомительного фрагмента.