Вторая половинка

Джосс Вуд, 2020

Сэди Слейд – искусствовед, она молода, красива, умна, но уже знает, что такое неудачный брак и тяжелый развод. Милый и обаятельный с посторонними Денис, ее красавец муж, с женой был бесчувственным и жестоким манипулятором. Судьба свела Сэди с директором аукционного дома – красивым и обаятельным Карриком Мерфи, она влюбилась, хотя печальный личный опыт заставлял ее сомневаться в искренности чувств Каррика, тем более что его бывшая жена распространяла о нем ужасные сплетни. Но сердце Сэди шептало ей, что не всем слухам следует доверять…

Глава 2

Каррик Мерфи услышал, как щелкнул замок на двери ванной и, повернувшись, зарылся лицом в ароматную подушку Сэди.

Проклятье!

Вчера вечером, выходя из своего дома в историческом районе Бостона Бикон-Хилл, он собирался всего лишь узнать, как себя чувствует искусствовед, которую «Мерфи интернэшнл» пригласил изучить историю происхождения картины. По пути к Сэди он внушал себе, что она интересует его только как специалист. Ее навыки необходимы для установления подлинности картины. Если окажется, что картина принадлежит кисти Хомера, она будет выставлена на аукцион, который многие ждали, — такой проводится всего раз на протяжении жизни одного поколения! Он убеждал себя в том, что его визит никак не связан с греховной сексуальностью Сэди.

«Большое заблуждение, Мерфи! Это не в твоем обычном стиле, чувак!»

Досадливо выдохнув, Каррик огляделся, ища свою одежду. Надо успеть одеться к тому времени, как Сэди выйдет из ванной. Тогда им обоим будет не так неловко…

Свои трусы он нашел у двери.

Они начали раздеваться еще в коридоре, через минуту после того, как их губы встретились.

Не увидев в непосредственной близости других предметов одежды, Каррик побрел по следу и снял ее носок с рамки черно-белого постера, а ее легинсы и трусики валялись на полу у двери. Свою рубашку он нашел возле серого дивана, а брюки — за ним.

Каррик надел брюки, рубашку. Не застегиваясь, натянул носки и туфли. Покосился на дверь. Жаль, что нельзя просто молча ускользнуть. Сэди не относится к числу женщин, которых он больше не увидит; с ней так поступать нельзя.

С детства он не уходил, по крайней мере не сказав спасибо, и, даже если секс оказывался так себе, он говорил: «Мы славно повеселились».

Но сейчас секс был потрясающим, а с Сэди он еще не раз увидится, ведь он платит ей заоблачную сумму за ее знания, которые позволяют определить подлинность картины. Она ему нужна…

Но только как специалист.

Каррик привык больше ни в ком не нуждаться.

После развода с Тамлин он всегда долго думал о том, с кем он спит, и о возможных последствиях — не продаст ли женщина свою историю в СМИ? Но потребность в Сэди заглушила все страхи и соображения.

Он хотел ее. Она хотела его. После этого голова перестала соображать…

И все же он надеялся, что она не подумает, будто у них началось нечто особенное и будет продолжение. Потому что он ничего ей дать не может.

Каррик потерял слишком много любимых женщин, которые были ему небезразличны. Родная мать, мачеха и невестка умерли, отношения со свояченицей прервались после развода… Ну, а развод избавил его от каких бы то ни было надежд, мечтаний и веры в счастливое будущее, в семью и детей, в брак, в жену, с которой он хотел бы встретить старость.

Чем ближе подпускаешь кого-то к себе, тем больнее тебя могут ранить. Доказательство — его бывшая жена.

Каррик провел ладонью по лицу.

Конечно, секс всегда лучше в постоянных отношениях, где есть сильная эмоциональная привязанность…

Именно так произошло с Сэди.

С ней он забыл о том, что они едва знакомы, что это их первая встреча. Казалось, заниматься с ней любовью так же естественно, как дышать; его тело — проклятие! — признало ее. Он не ощущал никакой неловкости, никакой нерешительности и робости…

Она что-то одобрительно шептала, когда могла говорить, стонала, просила: «Еще!» или что-то выкрикивала. С ее губ слетали слова «Да!» и «Еще!».

Самое мучительное: лучше, чем с Сэди, у него еще не было ни с кем. С ней было даже лучше, чем в первые горячие денечки с Тамлин.

Сэди и их совместная ночь превзошли все его ожидания и задали высочайшую планку для последующих необременительных свиданий на одну ночь.

Если у него, конечно, будет еще одна такая ночь…

Каррик встал и направился в маленький кухонный уголок на другой стороне открытой типовой скучной квартиры. По крайней мере, кофе он может сварить.

Каррик поменял фильтр, насыпал кофе и налил воды. Включив кофеварку, он вернулся в гостиную и снял блузку Сэди с горы одежды, которую бросил на ее кофейный столик. Поднес мягкую материю к носу, вдыхая ее аромат. От нее пахло солнечным светом, теплым ветром — и чем-то еще; он не узнавал незнакомый аромат. Наверняка он знал одно: от этого аромата у него кружится голова.

— Ты что, в самом деле нюхаешь мою блузку?

Блин. Попался! Единственный выход — перейти в нападение.

— Чем пахнет? — спросил он, надеясь, что говорит небрежно, и бросил блузку в общую кучу. — Я с ума схожу.

— Жасмин и апельсиновый цвет, — ответила Сэди.

— Напомни, чтобы я купил тебе запас на десять лет.

Сэди улыбнулась. Как ни странно, его слова ей польстили.

— Я бы с удовольствием. Но парфюмер отказывается продавать большими партиями и открывает свой магазинчик на Монпарнасе, только когда у него есть настроение. А он часто бывает не в настроении.

Она метнула взгляд на его голую грудь — рубашку он так и не застегнул. Начал было, но потом бросил, и Сэди заподозрила, что ее одобрение от него не укрылось. Он умный и опытный, очевидно, он заметил желание в ее глазах и то, как вспыхнуло у нее лицо.

Второго раунда не будет — зачем все осложнять? — но он, скорее всего, считает, что маленькие знаки взаимного одобрения никому не повредят.

Он ошибался. Такие вещи способны причинить много боли.

«Остынь, Сэди, и, ради всего святого, не смей прикасаться к его широкой груди! Найди другое занятие для рук!»

Завтрак. Она может приготовить завтрак…

— Насколько я понимаю, у тебя квартира в Париже, — заметил Каррик, следом за ней выходя на кухню и наблюдая, как она достает из холодильника круассаны, масло и джем.

— У меня на Монпарнасе каморка размером с кроличью нору, однокомнатная квартирка, где с трудом помещаемся я сама, моя одежда и мои справочники. — Сэди оглядела его с головы до ног. — Ты выглядел бы в ней как Гулливер в стране лилипутов.

Заметив, что кофе почти готов, Каррик огляделся и спросил, где у нее чашки. Открыв шкафчик, который она ему показала, достал две кружки и налил им кофе, пока Сэди раскладывала подогретые круассаны на тарелки и доставала из ящика столовые приборы.

Она жестом показала на табурет по другую сторону кухонного островка. Каррик сел и тут же потянулся к горячему круассану.

Они общались без какой бы то ни было неловкости.

Сэди хотелось поддержать легкий разговор. Сказать что-нибудь, что угодно, лишь бы дать понять, что они на одной волне и второго раза не будет.

Но Сэди чувствовала себя не в своей тарелке. У нее не было таких, как Каррик Мерфи, — судя по тому, что ей известно, он относится к женщинам и сексу как к игрушкам…

Последнюю мысль перебили следующие слова Каррика:

— Этого не должно было случиться.

Он произнес ее реплику!

Каррик сунул в рот кусок круассана, намазанного клубничным джемом, прожевал и проглотил. Откусил еще, явно наслаждаясь слойкой и джемом.

— Я зашел просто узнать, как ты себя чувствуешь. Судя по всему, мы немножко увлеклись, — продолжал он доброжелательным тоном, от которого у нее свело скулы. — Надеюсь, то, что произошло, не повлияет на наши рабочие отношения.

Что, интересно, он имеет в виду? Неужели считает, будто она способна принять секс за нечто большее?

— Не сомневаюсь, все будет прекрасно, — решительно ответила Сэди. — Главное, чтобы ты понимал: ничто, кроме веских доказательств, не повлияет на мое мнение о картине.

Каррик положил недоеденный круассан на тарелку, потянулся к кружке с кофе. Она увидела, как его глаза ненадолго полыхнули гневом.

— Неужели, по-твоему, я хочу, чтобы ты подделала результаты экспертизы? Искусство говорит само за себя. Так всегда было, и так всегда будет.

С ее бывшим все происходило не так. Нравственность Денниса всегда отличалась исключительной гибкостью. Сэди решила, что хотя бы в одном Каррик Мерфи не похож на ее бывшего.

Казалось бы, мелочь, но… она испытала большое облегчение.

С деловой точки зрения — единственной, которая имела значение, — его порядочность упрощала ей работу.

Однако стоило вернуться к тому, почему он сидит у нее на кухне рано утром в понедельник…

— Итак, на будущее предлагаю забыть о том, что произошло вчера ночью. Мы славно повеселились… — еще как славно! — но мне необходимо работать, и повторения не предусмотрено.

— Ни к чему все усложнять, — податливо согласилась Сэди, надеясь, что выглядит так же равнодушно, как и ее слова.

Каррик отпил еще кофе и крепче сжал кружку.

— Если ты так ко всему относишься, тем лучше.

Нет, не так! Да, так… Ей хотелось зарычать. Она не знала, что чувствовать! Знала она одно: когда прыгнула в постель с обаятельным красавцем, ее сердце разбилось на части. Она больше никогда не допустит повторения.

Потянувшись к ней, Каррик сжал ей запястье; его загорелые пальцы выделялись на ее белой коже.

— Сэди, посмотри на меня.

Сэди отбросила влажные волосы со лба и глубоко вздохнула, прежде чем подчиниться его тихому приказу. Их взгляды встретились. Ей пришлось напомнить себе о необходимости дышать.

Улыбка Каррика была мягкой и нежной — насколько на такое способен жесткий и мужественный мужчина.

— Спасибо за удивительную ночь. Надеюсь, ты получила такое же удовольствие, как и я.

Да, так и было. Лучшая ночь в ее жизни…

— Мне пора. К сожалению, компания сама собой руководить не станет.

Сэди понимала, что должна испытывать облегчение или даже радость, услышав, что он уходит, однако почувствовала лишь разочарование. Глупо, конечно, потому что несколько минут назад ей больше всего хотелось остаться одной.

Каррик выпустил ее руку и начал застегивать рубашку.

Встав, он заправил ее в брюки и сунул в рот последний кусок круассана.

— Черт побери, они восхитительны!

Обойдя кухонный островок, он посмотрел на нее сверху вниз, и Сэди затаила дыхание; он опустил голову, целясь в нее губами. Опомнившись, отстранился.

— Я очень рад, что все обошлось после того, как ты подавилась.

Слава богу, его сестра Танна быстро соображала, иначе Сэди не была бы здесь, не вернулась из больницы и не испытывала такой усталости после ночи любви. Шикарной любви!

Каррик приподнял ее подбородок и посмотрел на стерильную повязку у нее на шее.

— Больно?

Сэди покачала головой:

— Разрез крошечный, он скоро зарастет. — Она поморщилась. — Хотя я подумываю стать вегетарианкой.

Услышав в ее голосе уныние, Каррик улыбнулся.

— С таким же успехом ты могла подавиться кусочком не стейка, а морковки.

— Намек понят, и все же наверняка пройдет некоторое время, прежде чем я наберусь храбрости и проглочу еще хоть кусочек мраморной говядины Кобе! И вообще любого мяса.

— Вполне понятно. — Каррик посмотрел на часы. — Мне пора. В девять у меня деловая встреча, а мне еще нужно заехать домой и принять душ.

— Мог бы принять душ и здесь, — тихо предложила Сэди. — Если это сэкономит тебе время.

Она ждала, пока он обдумает ее предложение, понимая: если он хотя бы намекнет, чтобы она к нему присоединилась, ей будет необычайно трудно выполнить данное себе обещание и больше никогда не прикасаться к нему.

— Спасибо, я успеваю. Пожалуй, поеду прямо на работу, приму душ в нашем спортивном зале. В душевой, которую делю с братьями, я держу смену одежды и туалетные принадлежности, поэтому чистая одежда для меня не проблема.

Сэди проводила Каррика в прихожую, любуясь его крепкими ягодицами, — теперь они хорошо знали ощущение от ее пальцев.

— Насколько я понимаю, сегодня ты на работу не выйдешь. Наверное, тебе нужно некоторое время, чтобы прийти в себя.

— Каррик, я всю ночь занималась с тобой любовью, поэтому вряд ли мне удастся сказаться больной, — с намеком на язвительность ответила Сэди. — Но сегодня я собираюсь поработать дома. Попробую выяснить все, что можно, о том периоде, какой Хомер провел в Виргинии. А потом наведаюсь в одну художественную галерею на Чарльз-стрит. Изабель Маунтон-Мэтьюз часто имела дело с ее предыдущим владельцем. Надеюсь, мне удастся что-нибудь выяснить о картине в каталогах или в архиве.

Каррик спросил название галереи, и Сэди ответила, радуясь, что теперь они говорят об искусстве.

— Я кое-что о ней слышал. Говорят, и у предыдущего, и у нынешнего владельцев дела не всегда велись честно. Похоже, они подделывали провенансы или вносили недостающие сведения… так сказать, применяли творческий подход.

— Спасибо, учту.

— Я не стал бы называть их действия сомнительными, но их не назовешь и честными.

Логично, и все же не мешает проверить. На всякий случай. Кроме того, Сэди казалось, что им с Карриком какое-то время лучше не видеться. Тогда оба сумеют привести мысли в порядок перед тем, как увидятся снова.

Сохраняя некоторую дистанцию, они… точнее, она, перестанут мечтать о повторении вчерашней ночи.

— Значит, увидимся, когда у меня появятся новые сведения. Возможно, на это уйдет несколько дней, а может, и несколько недель, — предупредила Сэди.

Каррик поднял с пола увядший букет цветов и положил на стол в прихожей.

— Я не обижусь, если ты их выкинешь.

Было очевидно, что Каррику, как и ей, тоже хочется отдалиться; наверное, она должна была радоваться. Во всяком случае, ни к чему испытывать разочарование или досаду. Пора выкинуть эту чушь из головы.

Лицо Каррика оставалось непроницаемым. Он нагнулся и провел губами по ее скуле. Сэди приняла его жест как должное — скромное «спасибо за прекрасный вечер». Больше ничего он в виду не имел… не мог иметь.

— Значит, увидимся, когда увидимся, — сказал он.

Его дорогой кашемировый плащ валялся на полу; он поднял его и надел. Сунул руку во внутренний карман, достал телефон. И поморщился.

— Я уже пропустил массу звонков. Пока, Сэди! До скорого!

Конечно. Но они увидятся не очень скоро. Через день-другой. Или через неделю.

* * *

У Сэди оставалось еще пять минут, чтобы подготовиться к встрече в конференц-зале, современном своеобразной формы помещении в конце коридора в культовом международном и всемирно известном аукционном доме «Мерфи интернэшнл». На то, чтобы дойти до конца коридора, требовалось всего полминуты, поэтому она разрешила себе чуть дольше прятаться в туалете.

Она готова была на все, лишь бы не оставаться наедине с Карриком Мерфи.

Сэди посмотрелась в зеркало над раковиной, стерла с зубов едва заметную полоску губной помады. Всю прошлую неделю она избегала Каррика; поскольку они не оставались наедине после проведенной вместе ночи, она поняла: он тоже ее избегает.

Что ей прекрасно подходило.

Нельзя обвинять ее в том, что раз за разом она по нескольку часов вспоминает ту замечательную ночь, жалеет, что Каррика с ней нет, он не ласкает ее своими сильными руками с длинными пальцами, не целует греховными губами.

Но…

Подобно плаванию в Антарктику на паруснике или путешествию на «Восточном экспрессе», секс с Карриком — настоящая блажь. Такое можно себе позволить лишь раз в жизни.

Потрясающе, чудесно — но неповторимо.

А жаль.

Так как нечто подобное с ней уже происходило, она понимала: нужно резко нажать на тормоз. В прошлом, попав в объятия сексуального красавца, она влюбилась в него через несколько недель. Ей хотелось верить, что Деннис хороший, что он достоин того, чтобы выйти за него замуж.

Пять лет спустя, после неудачной семейной жизни и безобразного развода, Сэди стала сильнее, умнее и поняла: мужчина, способный заставить тебя трепетать и вздыхать, может также заставить тебя плакать. За красивым лицом часто скрывается холодное сердце, а злоба часто таится за обаятельным фасадом.

У Денниса было красивое лицо и море обаяния, но за его фасадом скрывался характер медоеда-психопата. А судя по тому, что она слышала от бывшей жены Каррика и Бет, одной из старейших подруг Сэди и ее помощницы, таким же был и Каррик.

Черт побери, почему она, как магнитом, притягивает к себе плохишей?!

Она имела в виду не умников, которые ищут неприятностей на свою голову, но в глубине души добрые малые. С такими она еще могла бы справиться. Нет, Сэди привлекала по-настоящему плохих парней. Любителей играть в игры, лгунов, манипуляторов…

И абьюзеров.

Подобно ее бывшему мужу, никто не заподозрил бы Каррика Мерфи — феноменально талантливого бизнесмена и великолепного игрока в мире искусства — в том, что он подонок, но она достаточно слышала от Тамлин (через Бет) и понимала, что вступать с ним в отношения стоит с широко раскрытыми глазами.

Конечно, она не собиралась заводить с ним вообще никаких отношений…

Сэди снова посмотрела на часы и, поправив сумочку на плече, вышла из туалета. Каблуки цокали по плиточному полу. Сегодня ей предстояло в первый раз встретить важных клиенток Каррика. Очень хотелось со всей определенностью сказать им, что картина — в самом деле неизвестное произведение Хомера.

Не только потому, что такая новость воспламенит мир искусства — аутентификация «сенсации», картины, которая раньше не была открыта, станет для нее важным достижением, — но еще и потому, что тогда ее задание будет выполнено и она сможет удалиться от искушения, которое представлял собой Каррик Мерфи.

Но до окончательного отчета остается еще много недель, а может, и месяцев. В уравнении еще много неизвестных. В числе прочего придется ждать результата анализа краски. Кроме того, она наводила справки на основании ярлычков на тыльной стороне картины; ей еще предстояло получить отклики из многочисленных галерей, где Изабель и ее родные обычно покупали произведения искусства.

Сэди надеялась, что клиенты Каррика понимают: установление подлинности — дело небыстрое.

Подойдя к двери в конференц-зал, Сэди негромко постучала и вошла. Она сразу поняла: ей везет, как слепой мыши в кошачьем питомнике. В зале никого не было, кроме Каррика, который стоял у большого окна и смотрел на Бостон-Коммон. Он обернулся; мелькнула его смертоносная улыбка, на миг проступила неглубокая ямочка на левой щеке, и сердце у Сэди екнуло. Конечно, вся кровь устремилась в низ живота, и ее обдало жаром.

— Сэди…

Ее имя, слетевшее с губ Каррика, никогда еще не звучало сексуальнее.

Сэди вздохнула; ей с трудом удалось не приложить руку к сердцу.

Отведя от него взгляд, она положила сумочку и папки на стол. Ей удалось тихо ответить:

— Доброе утро.

— Наследницы Изабель задерживаются. Они приедут минут через пятнадцать.

Проклятие! О чем им говорить, пока они ждут клиенток? О погоде? О картине? О том, каким восхитительным, сильным, мощным и мужественным он был, когда проникал в нее…

«Слейд! Это не поможет!»

Она подошла к окну, сохраняя приличную дистанцию между собой и Карриком.

Сэди заметила, как он осмотрел ее одежду, пока она шла к нему, и задумалась, не слишком ли претенциозно и богемно ее платье в красно-оранжевых тонах для такого консервативного, солидного учреждения, как «Мерфи интернэшнл».

Ей было все равно. Она не из тех, кто носит черный костюм и белую блузку. Она — любитель искусства и признанный эксперт; яркий цвет нужен ей так же, как другим — воздух, чтобы дышать. Каррику стоит привыкнуть к ее одежде, а если нет…

Тем хуже для него.

Однажды она уже заставляла себя меняться ради мужчины, приглушала оттенки одежды, глотала свои мысли, мнения и перекраивала свою жизнь. А чем он ей ответил? Он заводил многочисленные интрижки со всеми, начиная с ее кузины и заканчивая массажисткой. Больше она никогда не будет приглушать свое сияние — ни для кого!

Сэди посмотрела поверх широких плеч Каррика на прекрасный вид. Вечернее солнце уже клонилось к закату, и свет содержал оттенок того же ярко-розового цвета, который Дега использовал для пачек балерин в своей картине «Танцовщицы в розовом». Или это ближе к тому оттенку розового, каким Ренуар писал «Габриэль в красной блузке»?

О-о-о, теперь она заметила и намек на оранжевое…

Каррик побарабанил костяшками пальцев по стеклу, вернув ее в настоящее. Сэди ожидала, что он испытает раздражение, и его веселость ее удивила.

— На улице происходит что-то, о чем мне следует знать?

Сэди не сразу поняла, о чем он. Потом тряхнула головой и указала на окно:

— У меня привычка рассматривать цвета с точки зрения изобразительного искусства.

— Не понимаю… — В его виноградно-зеленых глазах мелькнуло замешательство.

В обычных обстоятельствах она не стала бы ничего объяснять, но сейчас… По какой-то непонятной причине ей захотелось, чтобы Каррик понял ее одержимость цветом. Может, если он поймет, у них появится нечто общее. То, что их объединяет.

За исключением секса…

Заметив его заинтересованность, она посмотрела вниз, на оживленную улицу, стараясь найти какой-нибудь пример в подтверждение своих мыслей. По улице шла женщина в желтом плаще.

Сэди схватила Каррика за плечо, ощутив кончиками пальцев его напряженные мышцы. Ей хотелось его отпустить, но она чувствовала его жар, вдыхала свежий аромат его кожи.

— Видишь вон ту женщину в желтом?

— Ну да.

Пальцы остались на плече, словно их приклеили суперклеем.

— Назови первую картину, которая приходит тебе в голову, где еще художник использовал такой цвет?

— «Подсолнухи» Ван Гога, — тут же ответил Каррик.

— Слишком просто. Попробуй еще.

— Банан Энди Уорхола на обложке альбома «Велвет Андеграунд»?

— Нет, попробуй еще, — предложила Сэди.

— Ну ты и суровая! — Каррик насупился, задумался. — Климт, «Портрет Адели Блох-Бауэр»?

Да, вот по-настоящему хороший ответ.

— Уже лучше, — нехотя признала она.

Каррик гулко расхохотался.

— По-твоему, ты можешь предложить что-то получше?

Еще бы!

— Напоминает картину Марка Ротко без названия, проданную в Нью-Йорке несколько лет назад. — Она склонила голову набок. — А может быть, это цвет из «Заговора Клавдия Цивилиса» Рембрандта.

Она чувствовала, как Каррик смотрит на ее профиль; она не решалась посмотреть на него в ответ. Она сама не знала, хочется ли ей проверить, произвела она на него впечатление или нет.

— Ты знаешь свое дело, — заметил Каррик.

— Я дипломированный искусствовед, мне положено, — сухо ответила Сэди.

Вдруг до нее дошло, что она гладит Каррика по плечу, как будто он был котом с особенно роскошной шубкой. Она покосилась на свою руку, вспыхнула и отдернула ее.

— Прости. Помимо цвета, я еще двинулась на текстиле. А твой костюм такой мягкий, такой… приятный на ощупь!

Да, конечно, материя была чудесно мягкой, но она прикасалась к нему не поэтому.

«Прекрати вспоминать о той ночи, Слейд, и сними руку с его плеча».

Сэди отошла от Каррика, скрестила руки на груди и глубоко вздохнула, приказав себе держаться профессионально.

Каррик смотрел вниз. Они молча наблюдали за бостонцами, которые высыпали на улицы в ясный морозный день.

— Розовое пальто женщины, которая выгуливает датских догов, того же цвета, что и пол на «Розовой мастерской» Матисса, — сказал он.

— Или розовое в «Желтом и розовом» О’Киф.

Хвала небесам, они могут говорить об искусстве! Тема нейтральная; к тому же они оба испытывают к ней страсть. Разговоры об искусстве гораздо безопаснее, чем их второй общий интерес — к телу друг друга.

— А еще, по-моему, такой же цвет у твоих сосков после того, как я вылижу их языком.

Сэди густо покраснела, когда до нее дошел смысл сказанного. Она положила ладони на стекло и посмотрела вниз, на маленькие машинки и крохотных людей.

— Не могу перестать вспоминать о той ночи.

Сэди со стоном прижалась лбом к стеклу между своими ладонями.

Она тоже не могла перестать думать о той ночи, но ей не хотелось в этом признаваться и не хотелось продолжать разговор, потому что замечания Каррика и завораживали, и одурманивали ее.

Сэди была уверена в одном: она не в состоянии говорить об искусстве, живописи и анализе, пока в ее воспаленном мозгу кружатся воспоминания о той ночи.

— Каррик, пожалуйста, перестань.

— Почему? — Он подошел ближе, и Сэди почувствовала идущий от него жар. — Потому что ты жалеешь о том, что было, или потому, что такие разговоры тебя заводят?

Не так должен вести себя мужчина, который решил ее избегать. После того, как он ушел, не звонил и не писал ей, она решила, что он счел ее еще одной временной интрижкой и давно забыл о ней. Судя по его замечаниям, он не возражал бы против повторения.

Как и она. Вот проклятие!

И все же… стоило ей заглянуть в его светло-зеленые глаза и увидеть в них недвусмысленное желание, она почувствовала себя глупой и безрассудной. Ей очень хотелось раздеться.

Нет, ни в коем случае!

— Нам лучше всего просто забыть о той ночи, — сказала Сэди, отрывая руки от стекла. Она сцепила руки за спиной и отошла подальше, на безопасное расстояние от Каррика.

— Вряд ли это скоро произойдет, — негромко заметил Каррик, но в его низком голосе слышалась досада. — Я хочу тебя, Сэди! Конечно, я понимаю, не стоит, это дурацкая мысль, тогда мы оба решили, что второго раза не будет, но вот ты здесь, а я могу думать только об одном — как войду в тебя как можно скорее. И, судя по тому, как горят твои глаза, как ты все время смотришь на мои губы и на мое тело, я думаю, что ты хочешь того же самого.

«В самое яблочко, черт побери!

Но нельзя, Слейд. Ты должна быть разумной».

— А еще я хочу выяснить, кто позировал для «Прекрасной Ферроньеры» Да Винчи. Хочу владеть одной из картин, для которой позировала невеста Мане, найти Янтарную комнату. Но я реалистка и понимаю, что ничего из вышеописанного не случится. Так же точно я понимаю, что повторение той ночи — совершенно дурацкая мысль.

— К черту умные мысли. Они нисколько не забавны, — негромко возразил Каррик, засовывая руки в карманы брюк и поводя плечами. Под пиджаком от модного кутюрье у него была мятно-зеленая рубашка.

Сэди начинала видеть кое-что за безупречным фасадом, который он являл миру. Под слоем вечной мерзлоты бурлила огненно-красная лава.

И черт побери, такой контраст, страсть под невозмутимой поверхностью, ужасно ее возбуждал. И заводил.

Что будет, если она проведет с ним еще одну ночь? Разумеется, одной ночи, скорее всего, будет мало. А еще через неделю, а может, через две они вернутся в прежнее положение: острое желание и сильная тоска.

Нет, лучше все закончить сейчас же, задушить желание в зародыше.

Сэди открыла рот, чтобы сказать «нет», она искренне собиралась так поступить: нет никаких шансов на повторение…

— Я подумаю.

Каррик погладил ее по щеке и поцеловал в висок. Сэди с трудом заставляла себя держать руки вдоль корпуса и сжать кулаки, чтобы не обхватить его за бедра и не ласкать его широкую грудь.

— Подумай как следует. И быстро! — негромко сказал Каррик.