Игра престолов. Часть I

Джордж Р. Р. Мартин, 1996

Лорды и герои, воины и чернокнижники совершают великие деянии и предательства, плетут политические интриги, борются за власть, любят и погибают – все ради того, чтобы исполнилось древнее пророчество о мире Семи Королевств – мире суровых земель вечного холода и цветущих земель вечного лета. Первая часть саги Джорджа Мартина с уникальными иллюстрациями канадского художника Тэда Нэсмита.

Кэтлин

В опочивальне Кэтлин было жарче, чем во всех помещениях главной башни Винтерфелла. Ей редко приходилось зажигать здесь очаг. Замок был возведен на естественных горячих источниках, и обжигающая вода бежала внутри стен его покоев, словно кровь в человеческом теле, прогоняя холод из каменных залов, наполняя теплицы влажным теплом, храня землю от замерзания. В дюжине небольших двориков день и ночь курились открытые пруды. Для лета — немного, для зимы же — грань между жизнью и смертью.

Ванна Кэтлин всегда парила, и стены были теплыми на ощупь; тепло напоминало ей о Риверране, о днях, проведенных под солнцем с Лизой и Эдмуром. Но Нед не переносил жары. Старки созданы для холода, говаривал он ей; на это она обычно со смехом отвечала, что в таком случае они, безусловно, построили свой замок не на том месте.

После того как они закончили, Нед оторвался от нее и выбрался из постели, как делал уже тысячу раз. Он пересек комнату, отодвинул тяжелые занавеси и по одному открыл высокие узкие окна, впуская внутрь ночной воздух. Ветер кружил вокруг него, обратившегося лицом во тьму, — обнаженного и уязвимого. Натянув меха до подбородка, Кэтлин следила за ним. Нед казался ей почему-то меньше и уязвимей, чем обычно — похожим на того юношу, с которым она обвенчалась в септе Риверрана пятнадцать долгих лет назад. Тело ее все еще ныло после его ретивой любви. Добрая боль. Она ощущала в себе его семя. И помолилась, чтобы оно прижилось. Прошло уже три года после рождения Рикона, а она еще не слишком стара и может родить мужу еще одного сына.

— Я откажу ему, — проговорил Нед, поворачиваясь. В глазах его была тоска, в голосе — сомнение.

Кэтлин села на постели.

— Ты не можешь отказать. И не должен.

— Мои обязанности здесь, на Севере. Я не хочу быть десницей Роберта.

— Он этого не поймет. Теперь он король, а короли не похожи на простых людей. Если ты откажешься служить ему, он станет интересоваться причинами и рано или поздно начнет подозревать, что ты замышляешь что-то против него. Неужели ты не видишь опасности, в которой мы тогда окажемся?

Не желая верить, Нед покачал головой:

— Роберт никогда не станет вредить мне или моей семье. Мы были с ним ближе, чем братья. Он любит меня. Если я откажу ему, он будет реветь, ругаться, но через неделю мы вместе посмеемся над ссорой. Я знаю этого человека!

— Ты знал того человека, — проговорила она. — Но король тебе не знаком. — Кэтлин вспомнила мертвую лютоволчицу в снегу, сломанный рог, глубоко застрявший в ее горле. Следует доказать мужу свою правоту. — Гордость — главное для короля, милорд. Роберт проделал весь этот долгий путь, чтобы оказать тебе великую честь, и ты не можешь отказать ему.

— Честь? — с горечью рассмеялся Нед.

— В его глазах — да, — отвечала она.

— А в твоих?

— И в моих, — вспылила она. И как это он не понимает? — Король предлагает женить своего сына на нашей дочери, как иначе назвать это предложение? Когда-нибудь Санса сможет стать королевой. И ее сыновья будут править от Стены и до Дорнийских гор. Что здесь плохого?

— Боже, Кэтлин, Сансе всего лишь одиннадцать, — проговорил Нед. — А Джоффри… Джоффри просто…

Она договорила за него:

–…кронпринц и наследник престола. А мне было всего двенадцать, когда отец обещал меня твоему брату Брандону.

Рот Неда с горечью изогнулся.

— Брандон. Да. Брандон знал бы, как поступить. Он всегда знал, что делать. Все это было предназначено для Брандона. И ты, и Винтерфелл, и всё на свете. Он-то и был рожден, чтобы стать десницей короля и отцом королевы. Я никогда не просил, чтобы эта чаша досталась мне.

— Возможно, — проговорила Кэтлин, — но Брандон мертв, и чаша в твоих руках. Ты должен испить ее, хочешь этого или нет.

Нед отвернулся от нее и уставился в окно. Он смотрел во тьму, возможно, на луну и на звезды, а может, на часовых на стене. Видя его боль, Кэтлин смягчилась. Как требовал обычай, Эддард Старк женился на ней вместо брата. Но тень мертвого брата по-прежнему разделяла их, как и другая тень, — женщины, имени которой она не знала, женщины, которая родила ему незаконнорожденного сына.

Кэтлин уже собиралась направиться к мужу, когда в дверь постучали, громко и неожиданно. Нед повернулся и нахмурился.

— Что там еще?

За дверью послышался голос Десмонда:

— Милорд, здесь мэйстер Лювин, он просит срочной аудиенции.

— Ты сказал ему, что я велел не тревожить меня?

— Да, милорд. Он настаивает.

— Хорошо. Пусть войдет.

Нед направился к гардеробу и надел тяжелый халат. Кэтлин вдруг поняла, насколько холодно стало вокруг. Она села в постели и натянула меха до подбородка.

— Не закрыть ли окна? — предложила она.

Нед рассеянно кивнул. В дверях показался мэйстер Лювин.

Мэйстер был невысоким серым человеком. Глаза его были серыми и быстрыми и многое замечали. Седыми были его волосы, те, что еще оставили ему годы. Из серой шерсти было его одеяние, отороченное белым мехом, — цвета Старков. В огромных просторных рукавах были устроены карманы. Лювин всегда все заталкивал в эти рукава, а извлекал из них что-нибудь другое: книги, послания, странные вещи, игрушки для детей. Зная об этих запасах, Кэтлин всегда удивлялась, как мэйстер вообще мог поднимать руки.

Лювин дождался, пока дверь закрылась за ним, и только тогда заговорил:

— Милорд, прошу прощения за то, что потревожил вас, но мне оставили послание.

Нед отвечал не без раздражения:

— Оставили? Кто? Разве приехал гонец? Мне ничего не сказали.

— Гонца не было, милорд, но пока я спал, на столе в моей обсерватории кто-то оставил резную деревянную шкатулку. Мои слуги никого не заметили, но вещицу, должно быть, принес кто-то из людей короля. У нас нет никаких других гостей с юга.

— Деревянная шкатулка, ты говоришь? — переспросила Кэтлин.

— Внутри оказалась хорошая новая линза для обсерватории, сделанная, судя по всему, в Мире. Тамошние оптики не имеют себе равных.

Нед нахмурился. Кэтлин знала, что на подобные вещи у него не хватало терпения.

— Линза, — проговорил он. — Какое отношение это имеет ко мне?

— Я задал себе тот же вопрос, — проговорил мэйстер Лювин. — И решил, что в этом ларце скрыто нечто большее.

Кэтлин поежилась под тяжестью мехов.

— Линза — это предмет, помогающий нам видеть.

— Воистину это так. — Мэйстер теребил ожерелье своего ордена — плотно прилегавшую к шее тяжелую цепь, что носил под одеждой, все ее звенья были выкованы из разных металлов.

Кэтлин вновь ощутила, как ужас зашевелился внутри ее.

— Так что же мы должны видеть более ясно?

— Об этом я спросил себя самого. — Мэйстер Лювин извлек из рукава туго скатанный свиток. — Истинное послание обнаружилось под фальшивым дном, когда я разобрал шкатулку, в которой прибыла линза, но оно предназначено не для моих глаз.

Нед протянул руку:

— Тогда дай письмо мне.

Лювин не пошевелился.

— Прошу прощения, милорд. Письмо направлено не мне и не вам. Оно адресовано леди Кэтлин, и только ей одной. Можно ли мне приблизиться?

Кэтлин кивнула, не полагаясь на слова. Мэйстер положил свиток на стол возле постели. Он был запечатан каплей синего воска. Лювин поклонился и начал отступать.

— Останься, — приказал Нед суровым голосом. Он поглядел на Кэтлин. — Что это такое? Миледи, ты дрожишь.

— Я боюсь, — призналась Кэтлин. Протянув дрожащую руку, она взяла письмо. Меха упали, но женщина и не вспомнила о своей наготе. На синем воске была оттиснута печать дома Арренов — луна и сокол.

— Это от Лизы. — Кэтлин поглядела на мужа. — Письмо не принесет нам радости. Я чувствую в нем горе, Нед. Я ощущаю это.

Нед нахмурился, лицо его потемнело.

— Распечатывай.

Кэтлин сломала печать.

Глаза ее пробежали несколько строк. Буквы не складывались в осмысленные слова. А потом она вспомнила:

— Лиза не рисковала. Девочками мы придумали свой собственный язык.

— А ты можешь прочитать?

— Да, — призналась Кэтлин.

— Тогда говори.

— Быть может, мне лучше уйти? — сказал мэйстер Лювин.

— Нет, — отвечала Кэтлин. — Нам потребуется твой совет. — Откинув меха, она выбралась из постели. Ночной воздух холодным могильным прикосновением натянул ее кожу, пока она перебежала по комнате. Мэйстер Лювин отвернулся. Даже Неда покоробило.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Зажигаю огонь, — ответила ему Кэтлин. Она отыскала халат и, надев его, опустилась на колени перед холодным очагом.

— Но здесь мэйстер Лювин… — начал Нед.

— Мэйстер Лювин принимал все мои роды, — сказала Кэтлин. — Сейчас не время для ложной скромности. — Она положила свиток в очаг и придавила сверху поленьями. Нед подошел к ней и поднял на ноги. Лицо его оказалось буквально в дюйме от ее лица.

— Миледи, скажи мне, что здесь написано?

Кэтлин напряглась.

— Предупреждение, — негромко ответила она, — для тех, у кого хватает ума прислушаться.

Глаза Неда испытующе глядели в ее лицо.

— Продолжай.

— Лиза сообщает, что Джона Аррена убили.

Пальцы мужа напряглись на ее руке.

— Кто?

— Ланнистеры, — сказала Кэтлин. — Королева.

Нед выпустил ее руку. На коже остались темные отметины.

— Боги, — пробормотал он хриплым голосом, — твоя сестра обезумела от горя. Она не знает, что говорит.

— Она знает, — проговорила Кэтлин. — Лиза порывиста, но это послание было тщательно спланировано и умно спрятано. Она знала, что это письмо грозит ей смертью, если попадет не в те руки. Чтобы так рисковать, она должна располагать более чем подозрениями. Теперь у нас действительно нет выхода. Ты должен стать десницей Роберта. Тебе придется отправиться на юг и узнать истину.

Кэтлин поглядела на мужа и сразу же поняла, что Нед пришел к противоположному выводу.

— Единственная известная мне правда находится здесь. А Юг — это гадючье гнездо, от которого лучше держаться подальше.

Лювин поправил цепь, натиравшую кожу на горле:

— Десница короля обладает великой властью, милорд. Лорд-десница способен узнать правду о смерти лорда Аррена и предать убийцу королевскому правосудию, способен защитить леди Аррен и ее сына, если верным окажется худшее.

Нед беспомощно оглядел опочивальню. Сердце Кэтлин рвалось к нему, но она понимала, что рано еще обнимать мужа. Сперва нужно добиться победы — ради ее детей.

— Ты говоришь, что любишь Роберта как брата. Неужели ты можешь оставить своего брата в окружении Ланнистеров?

— Чтоб Иные побрали вас обоих, — мрачно буркнул Нед. Он отвернулся от них и подошел к окну. Кэтлин выжидала, молчал и мэйстер. А Эддард Старк молча прощался с любимым домом. Когда он наконец отвернулся от окна и заговорил, голос его был усталым и грустным, в уголках глаз поблескивала влага. — Отец мой однажды отправился на юг, отвечая на призыв короля. Но так и не вернулся домой.

— Другие времена, — ответил мэйстер Лювин, — другой король.

— Да, — мрачно отозвался Нед, опускаясь в кресло возле очага. — Кэтлин, тебе придется остаться в Винтерфелле.

Слова эти холодным ветром пронзили ее сердце.

— Нет, — сказала Кэтлин с внезапным испугом. Неужели таким будет ее наказание? Никогда не увидеть его лица, не ощутить прикосновения к телу его рук.

— Да, — отвечал Нед голосом, не допускающим возражений. — Ты будешь править Севером вместо меня, пока я исполняю поручения Роберта. В Винтерфелле всегда должен сидеть Старк. Роббу четырнадцать. Скоро он станет взрослым мужчиной. Ему надо учиться править, а меня рядом не будет. Пусть он участвует в твоих советах. Он должен быть готов, когда придет его время.

— Да будет воля богов, чтобы это случилось не слишком скоро, — проговорил мэйстер Лювин.

— Мэйстер Лювин, я доверяю тебе как родичу. Помогай моей жене советом во всех делах, великих и малых. Научи моего сына тому, что он должен знать. Зима близко.

Мэйстер Лювин серьезно кивнул. Потом наступило молчание, наконец Кэтлин, набравшись отваги, задала вопрос, которого боялась более всего:

— А что будет с остальными детьми?

Нед поднялся и обнял ее, коснувшись щекой щеки.

— Рикон очень мал, — ответил он мягко, — и он останется здесь вместе с тобой и Роббом. Остальных я возьму с собой.

— Я не перенесу разлуки, — сказала Кэтлин дрожа.

— Придется перенести, — отвечал он. — Санса должна выйти за Джоффри. Теперь это ясно; мы не можем предоставить королю повод для сомнений в нашей преданности. К тому же пора и Арье познакомиться с обычаями южного двора, через несколько лет она тоже войдет в брачный возраст.

«Санса будет блистать на Юге, — подумала про себя Кэтлин. — И видят боги, что Арья нуждается в воспитании». Неохотно она отпустила их в своем сердце. Но не Брана. Только не Брана.

— Да, — сказала она, — но пожалуйста, ради нашей любви, пусть Бран останется в Винтерфелле, ему только семь.

— Мне было восемь, когда мой отец послал меня воспитанником в Орлиное Гнездо, — сказал Нед. — Сир Родрик говорит, что Робб и принц Джоффри не ладят. Это плохо. Бран может помочь сгладить сложности… Он обаятельный мальчишка, смешливый и очаровательный. Пусть вырастет вместе с молодыми принцами, подружится с ними, как я с Робертом. Это выгодно нашему дому.

Нед прав, Кэтлин это знала. Но боль от этого не становилась меньше. Она потеряет сразу четверых: Неда, обеих дочерей и милого, любящего Брана; только Робб и маленький Рикон останутся с ней. Ей вдруг сделалось одиноко в таком огромном замке.

— Тогда держи его подальше от стен, — отважно промолвила она. — Знаешь, как Бран любит лазать.

Нед поцелуями снял слезы с ее глаз, прежде чем они успели упасть.

— Спасибо тебе, миледи, — отвечал он. — Я знаю, что тебе тяжело решиться на это.

— А как насчет Джона Сноу, милорд? — спросил мэйстер Лювин.

Кэтлин напряглась, услыхав это имя. Нед ощутил в ней гнев и отодвинулся.

Бастарды рождались у многих. Кэтлин с детства знала это. В первый год их брака она без удивления узнала, что у Неда есть сын от какой-то девушки, случайно встреченной в военном походе. В конце концов он — мужчина, а они проводили тот год в разлуке. Нед воевал на юге, она оставалась в безопасном замке своего отца в Риверране. Тогда она думала больше о Роббе, младенце возле ее груди, чем о муже, которого едва успела узнать. Нед имел право на любую утеху, которую мог отыскать среди битв. А раз семя его укоренилось, она полагала, что он должен позаботиться о ребенке.

Но он сделал большее: Старки не были похожи на обычных людей. Нед взял своего бастарда домой и звал его сыном на глазах всего Севера. И когда война наконец окончилась и Кэтлин переехала в Винтерфелл, Джон вместе с его кормилицей уже находился там.

Она восприняла это болезненно. Нед не говорил о матери ребенка ни слова, но в замке не было секретов, и Кэтлин услышала, как служанки повторяют рассказы солдат. Они шептали о сире Артуре Дейне, Мече Зари, самом искусном воине из семи рыцарей королевской стражи Эйриса, и о том, как их молодой лорд сразил его в поединке. Они рассказывали, как потом Нед повез меч сира Артура к прекрасной и юной сестре сраженного рыцаря, леди Ашаре Дейн, высокой и прекрасной, с незабываемыми фиолетовыми глазами, ожидавшей своей судьбы в замке, именуемом Звездопадом, что стоит на берегах Летнего моря.

Потребовалось две недели, чтобы она набралась храбрости, но наконец однажды ночью Кэтлин спросила своего мужа о ней, спросила прямо в лицо.

В тот единственный раз за все прошедшие годы Нед испугал ее.

— Никогда не спрашивай меня о Джоне, — отвечал он голосом холодным как лед. — Он от моей крови, и большего тебе знать не нужно. А теперь я хочу выяснить, где моя госпожа узнала это имя.

Она давала клятву повиноваться, и она все рассказала. С этого дня сплетни прекратились, а имя Ашары Дейн никогда более не упоминалось в Винтерфелле.

Кем бы ни была мать Джона, Нед, наверное, пылко любил ее, потому что никакие уговоры Кэтлин не могли заставить его отослать мальчика. Лишь этого она не могла простить ему. Кэтлин научилась любить мужа всем сердцем, но так и не сумела заставить себя полюбить Джона. Ради любви к Неду она стерпела бы и дюжину бастардов, если бы только их не было на глазах, но Джон никогда не отлучался из замка, и вырастая, он становился похожим на Неда больше, чем любой из его законных сыновей, что лишь ухудшало положение дел.

— Джон должен уехать, — сказала она.

— Они с Роббом дружат, — проговорил Нед. — Я надеялся…

— Он не может оставаться в Винтерфелле, — обрезала его Кэтлин. — Джон твой сын, а не мой. Я не потерплю его здесь. — Жестокая, но правда. Оставить его в Винтерфелле не будет мальчику во благо.

Нед посмотрел на нее с отчаянием.

— Ты знаешь, я не могу взять его на юг. Для него нет места при дворе. Мальчишка — бастард… ты знаешь, что будут о нем говорить. Он станет изгоем.

Кэтлин решила не уступать мужу, несмотря на его просящий взгляд.

— Говорят, что твой приятель Роберт сам является отцом дюжины бастардов.

— И никого из них не видели при дворе! — вспыхнул Нед. — Ланнистерша позаботилась об этом. Как ты можешь быть настолько жестокой, Кэтлин? Он всего лишь мальчишка. И он…

Ярость накатила на него. Он сказал бы и худшее, но вмешался мэйстер Лювин.

— Возможно другое решение, — проговорил он спокойным голосом. — Несколько дней назад ваш брат Бенджен явился ко мне с разговором о Джоне. Похоже, мальчика тянет к черным братьям.

Нед казался потрясенным.

— Он захотел вступить в Ночной Дозор?!

Кэтлин промолчала. Пусть Нед все обдумает, сейчас ей лучше ничего не говорить. И все же она охотно бы расцеловала мэйстера за идеальное решение. Бенджен Старк принес братскую присягу. Джон будет сыном ему, ребенком, которого у него иначе никогда бы не было. Со временем мальчик и сам даст обет. У него не будет сыновей, которые когда-нибудь смогут оспорить право внуков Кэтлин на Винтерфелл.

Мэйстер Лювин сказал:

— Служить на Стене — великая честь, милорд.

— И даже бастард может высоко подняться в Ночном Дозоре, — заметил Нед. И все же в голосе его слышалась тревога. — Но Джон так молод. Если бы он попросил об этом в более зрелом возрасте, это было бы другое дело, но в четырнадцать лет…

— Суровая жертва, — согласился мэйстер Лювин. — Но жестоки и времена, милорд. Его дорога не будет горше пути, что ждет вас и госпожу.

Кэтлин подумала о тех детях, которых ей предстоит потерять. Смолчать было нелегко.

Нед отвернулся от них и поглядел в окно. Он молчал, и его длинное лицо было задумчиво. Наконец он вздохнул и повернулся обратно.

— Очень хорошо, — обратился он к мэйстеру Лювину. — Наверное, так будет лучше. Я переговорю с Беном.

— А когда мы скажем Джону? — спросил мэйстер.

— Когда это потребуется. Пока нужно сделать приготовления. Возможно, пройдет пара недель, прежде чем мы сумеем подготовиться к дороге. Пусть Джон порадуется этим последним дням. Лето скоро закончится, а с ним и его детство. Когда придет время, я сам скажу ему.