Из Товарда в Ленциг

Джонни Рэйвэн

Ночь. Лесная стоянка. Тепло костра и полная луна над головой. Рыцарь Тальес, командующий разношёрстным обозом, пытается удержать путешественников от назревающего конфликта. Не так-то это и просто, учитывая их различия – здесь есть как люди, так и нелюди: северянин-велиманн, зеленокожий яларг, остроухие альхэ и бородатые низкорослики. В надежде удержать шаткий мир, рыцарь просит безымянного старика рассказать путникам какую-нибудь историю, ещё не зная, что историй этой ночью будет много…

Глава Вторая

Когда безымянный старик закончил своё повествование, на стоянку опустилась проникновенная тишина. Какое-то время эта тишина — пережиток рассказанной истории, что оставила осадок в душе каждого, кто услышал, принял и прожил её вместе с героями — нарушалась лишь мерным потрескиванием головёшек. Но затем она была прервана одним из слушателей, который первым осмелился потревожить тот волшебный момент послевкусия хорошего сказа. А именно — гномом Газгу.

— От старикан, от это я понимаю! — Газгу вновь стукнул бедного Лодука по плечу и громко расхохотался. — История так история! А этот Хмелёк — явно нормальный типчик. Сразу видно, нашенской породы: и балбеса того человеческого вытащил из мрака, и сокровища земли обнаружил, и этому хрычу желтоглазому по репе настучал! Настоящий гном — это вам не хухры-мухры! Это — Сила, Могучесть, Смекалка и…

— Скромность, — подсказал Лодук, потирая отбитое плечо.

— И скромность, верно! — гном вновь стукнул лепра по плечу, даже не заметив подколки. — Мы, дети Титанов, знаем толк в таких вещах! Короче, хорошая сказочка была, добротная… Единственное, в чём ты прокололся, старый хрыч, так это в дружбе. Ну не поверю я в то, что такой крутецкий гном, как этот ваш Хмелёк, стал бы дружить с таким слабаком, как Гэрри. Не, ну скажите же, люди? Они ведь ну совсем разных пород! Хмелёк — удалой смельчак и прирождённый воитель, каким и должен быть нормальный kabucer⁵! Ну, а человек? Испужался простецкой шутоньки с потухшим факелом! Мы в шахтах друг дружку постоянно подкалываем — и ничего! А этот Гэрри? Чуть портки не обделал! Ну, а когда потеха-то началась — кто первым рога обламывать этому гадкому гаду ринулся? А на воздух потом, после махача, кто кого вытащил? Вот вам и то-то же!

— Зато дядечка Гэрри чудовище прикончил! — громко заявила дочурка кузнеца, та самая, что совсем недавно карабкалась на велиманна. — А дядечка Хмелёк не помогал ему, а спать прилёг…

— Что-о-о? Да если бы не дядечка Хмелёк, то хрен бы этот ваш дядечка Гэрри солнечный свет ещё раз увидел! Об этом ты подумала, малявка?

— Подумала! А мама говорит, что все бородатые карлы только и делают, что пьют, а потом спят целыми днями…

— Глупости! Да если бы не бородатые карлы, то вы, человеки, вообще ни шиша не шарили бы в металлургии, горном промысле и таких науках, как… Постойте… Это кого ты сейчас бородатыми карлами обозвала?!

Лодук сдавлено захихикал. Девчушка, сидя на коленях у матери, взмахнула хвостиками и показала «бородатому карлу» язык.

— Знаете ли, уважаемый господин гном, — внёс свою лепту профессор Айбиг, поправляя на крючковатом носу круглые и явно дорогие окуляры, — как утверждает стоустая молва, противоположности притягиваются. А молва, дама хоть и глупая, как студиозус во время каникул, но иногда всё же рождающая в своем чреве светлую мысль. То бишь, я к чему веду — бывает так, что нас тянет к таким людям, каковыми мы очень хотели бы стать, но, по тем или иным причинам, не имеем на то возможности. И в силу сих факторов мы, даже пускай и неосознанно, ищем именно таких побратимов. Но дабы не вдаваться в тавтологию, выражусь проще — друзья нужны всем. Ну а те, кто утверждает, что им лучше в одиночестве — аллопатические и элементарно заурядные в своих мыслях, лжецы. Посему не вижу ничего странного в подобном союзе.

— Чего?! Хорош уже ругаться, умник-заумник! Во словцо-то выдумал — алпопа… аплопа… Тьфу! Короче, не знаю я ничего подобного! А знаю, что если бы ваш Хмелёк взаправду существовал, то он в жизни не снюхался бы с таким задохликом, как этот Гэрри-шмэрри…

— Однако же, — продолжил упорствовать профессор, — вы вот, например, выражаясь вашим языком, прекрасно «снюхались», с таким «задохликом», как представитель народа Lephra’s⁶. И считаете его своим другом. Однако лепры, как всем нам хорошо известно, славятся крайней миролюбивостью и спокойствием характеров. Что является ярким антиподом к характерным чертам представителей подгорного народа, именуемого Kaboucere’s. То бишь к вам, уважаемый мастер гном. Прошу прощения за подобные эпитеты, господин Лодук.

— Да ничего, — тихо отозвался Лодук, опустив глаза. — Хотя, если быть честным, то немножечко даже обидно…

— Чего? Я вот с этим вот? Друзья?! — Газгу наигранно расхохотался. — Ха-ха! Да с чего ты взял, мудрила очкастый?

— Да хотя бы с того, что за всё время, пока звучала история, вы бедного господина Лодука раз двадцать стукнули по плечу, ещё столько же раз — пихнули в бок кулаком, а под конец, когда оказалось, что все живы, даже приобняли его на радостях. Из чего, методом дедуктивного мышления, следует, что вы, мастер Газгу, как мне подсказывает госпожа логика, питаете к господину Лодуку крайне дружественные чувства. Поспорите, уважаемый мастер гном?

Одноглазый брат Газгу, гном Рудгенбонтохт, заржал, как сивый мерин. Сам уважаемый мастер гном обратился камнем и пошёл пунцовыми пятнами. Лодук, покосившись на него, широко и даже немножечко виновато улыбнулся.

— Верить или не верить в услышанную историю дело ваше, друзья мои, — мудро подвёл итог спора старик-рассказчик. — Но настоящая дружба возникает в сердце, без вашего участия и даже несмотря на ваши схожести и различия. Дружбе плевать на удаль иль трусость, на красоту иль отсутствие оной, на силу ума иль непомерную глупость. Наплевать ей и на цвет кожи, размер ушей и даже на принадлежность к иному племени. Сердце, зарождающее в себе дружескую любовь, само делает выбор, с кем дружить, а с кем — нет. Верно я говорю, Корвейн?

Сидящий на оголовье посоха ворон громко и протяжно каркнул. Заслушавшийся Тальес, встряхнув головой и, наконец, скинув с себя чары, покинул тот мир, в который окунула его рассказанная старцем история. Окинув хмурым взором компанию, ведущую живой и вполне дружеский спор, рыцарь небезосновательно пришёл к выводу, что идея отвлечь всех хорошим сказом была чудо, как хороша! Но тут же рыцарь заметил и другое: постепенно послевкусие истории спадало на нет, зато вот спор переходил из значения «дружеский» в значение «воинственный».

Теперь обиженный и поднятый на смех Газгу с крайней нелюбовью косился на продолжающего разглагольствовать умные речи профессора; его одноглазый брат Рудгенбонтохт решил поиграть в гляделки с одним из отдыхающих солдат, причём от отсутствия половины «игрового инструмента» гном явно не страдал; Лодук отчего-то погрустнел и затух; яларг и пара альхэ снова начали пожирать друг друга глазами; а велиманн, забыв про луну, с дружелюбной улыбкой поглядывал на бойкую дочурку кузнеца, которая теперь поигрывала подаренной им куколкой, и всей деревенской братии это явно не нравилось!

— Отец! Ты поведал нам достойную историю, — произнёс Тальес, приложив руку к груди. — За это я благодарю тебя и низко кланяюсь. Но будь добр сказать мне, нет ли у тебя ещё какого занимательного сказа?

— Сказку, сказку! — вновь загалдели деревенские детишки.

— Хочу про рыцаря! — заявил конопатый деревенский мальчишка. — Тока шоб у него меч был большущий! И конь белогривый! Без коня не буду слушать!

— А я хоцю пло плинцессу, — пролепетала его маленькая, такая же конопатая сестричка. — И плинца куласивого…

— Молчи, мелюзга! — заявил самый старший из сельских детишек, кареглазый и пухлощёкий мальчуган, видавший уже двенадцать вёсен. — Про войнушку давай! Про то, как короли друг на друга с войском ходили!

— Не хоцю пло войнуську, — надула губы конопатая малышка и, скрестив ручонки на груди, уверенно добавила, — войнуська стласная, я буду плякать!

— А мне бы вот…

— Нет, глупости, лучше про…

— Сами дураки! Интересно будет о…

— Тихо вы, козявки! — зарычал рассвирепевший от всеобщего гомона

Газгу. — Я тоже много чего хочу! Например, гадить золотом! Однако ж,

в отличие от вас, я не кричу о том направо и налево!

Дети, конечно же, пропустили слова гнома мимо ушей. В этот момент дура-баба, жена кузнеца, отобрала у дочурки подаренную велиманном куклу и, словно чумную, зашвырнула её в кусты. Девчушка с хвостиками вновь заплакала. Хрипло каркнул ворон, будто бы обращая внимание старика на происходящее. И обратил ведь!

— Ну а ты, маленькая леди, — мягко обратился к девочке старик, — ты о чём хочешь послушать?

Девчушка тут же утёрла нос, захлопала глазами и, подумав, ответила:

— О тайнах.

— О тайнах? — удивился старик, но лишь на мгновение. — Что ж, как пожелаете, маленькая леди! Есть у меня одна история, как раз-таки о самых что ни на есть тайных тайнах. Готовы ли вы услышать её, добрые люди?

Добрые люди и неупомянутые нелюди были не готовы, поэтому Тальесу пришлось подолбить черпаком о борт походного котла. От громкого медного стука, галдящий народ заткнул уши и скривился, но осознав, в чём причина сей канонады, благоразумно заткнулся и приготовился слушать. Старик почесал жиденькую бородку, взглянул на ворона, и очень тихо, с нарастающей живостью во вкрадчивом голосе, начал свой рассказ:

— В одном далёком-предалёком королевстве много-много лет назад жил да был один Лес. Да не простой был этот Лес, а разумный и живой. Людей он страшно не любил, а всё потому, что люди глупостью своею его утомляли. Называли они этот лес Краэннмаром. На человеческом языке это слово означает — Хранящий Тайны. Имя такое, необычное, было дано лесу древним и знающим многое народом, который жил в тех землях задолго до пришествия людей. Так вот однажды занесло как-то в этот лес одного охотника по имени Нэй. Охотником он тоже ведь был непростым — не на зверюшку лесную ходил или на птицу певчую, а на самых настоящих чудовищ и проклятых богами колдунов он охотился, людей добрых от зла защищал. В тот день карты судьбы легли так, что Нэю пришлось биться не с теми гадами, что во тьме обитают, а с гадами, кои примерили на себя облик человеческий, но сохранили чудовищность в сердцах. Силён и крепок был Охотник Нэй, пускай и не молод, зато мудростью отличался и добротой безграничной в сердце. После битвы неравной убегал он от Охоты Страшной, теми человекоподобными чудищами за ним устроенной. И привела его дорога недобрая к древнему, как сам мир, таинственному и глухому лесу, имя которому — Краэннмар…

Примечания

5

Самоназвание гномов на кабутвурде — Kaboucere’s. Производное от игры слов — Kabou — красивый + cereght — камень.

6

Лепры от кабутвурда — Lephra’s; дословно — веснушка.