Думать и верить. Как разум и сердце вместе могут прославлять Бога

Джон Пайпер, 2010

Книга известного богослова и автора многих бестселлеров Джона Пайпера призывает к серьезному, тщательному и смиренному мышлению, которое ведет к истинному познанию Бога, побуждает любить Его и людей. Предназначена для широкого круга читателей. В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

О цели этой книги

По сути дела, мысли и чувства — sibi mutuo causae, то есть они взаимно обусловливают друг друга: «Воспламенилось сердце мое во мне, в мыслях моих возгорелся огонь» (Пс. 38:4). Мысли — это кузнечные мехи, которые разжигают и воспламеняют чувства, а когда чувства разгораются, они заставляют кипеть мысли. Поэтому те, кто недавно пришел к Богу, имея новые и сильные чувства, могут, как никто другой, с наслаждением мыслить о Нем.

Томас Гудвин

1. Мое паломничество

Всю свою жизнь я живу в напряженном соотношении между мыслью, чувством и делом.

Решение, принятое в 1979 году

После двадцати двух лет непрерывного образования и шести лет преподавания в колледже я в тридцать четыре года оставил академические занятия ради пастырского служения. Это было почти тридцать лет назад. Помню вечер четырнадцатого октября 1979 года: тогда я исписал в своем дневнике целых семь страниц, рассуждая о кризисе, который был вызван в моей душе противостоянием преподавательской деятельности и пастырского служения. Это был один из самых важных дней в моей жизни — теперь я это ясно вижу.

Тогда мне казалось, что все три аспекта — мысль, чувство и дело — в церкви находятся в большем равновесии, чем в школе. Под словом «больше» я понимаю равновесие между моими дарами, Божьим призывом, потребностями людей и Божьим замыслом по отношению к этому миру. Мне кажется, я поступил правильно. Но не думаю, что это было бы правильно для каждого человека.

По существу, одна из целей этой книги — подтвердить необходимость образования в Христовом деле. Если бы каждый преподаватель университета или семинарии поступил так же, как я, это было бы трагично. Мне нравится все, что Бог делал для меня в пору моего ученичества: с шести до тридцати четырех лет.

Я не принадлежу к числу тех людей, которые, с тревогой оглядываясь назад, раздумывают, чему их научили или не научили. Если бы мне пришлось все делать заново, я бы снова прослушал почти те же лекции с теми же преподавателями, да и сам провел бы те же самые курсы. Я не считаю, что колледж, семинария или аспирантура должны научить тому, что, по сути дела, можно усвоить только на работе. Если потом я что-то сделал не так, это не их вина.

Мучительная радость академической жизни

Да, я расстался с академической жизнью — но не потому, что она духовно угнетала меня. Как раз наоборот. Все, что я читал, о чем думал и что писал в годы моего пребывания в колледже (а еще больше — во время учебы в семинарии и тем более — во время моего собственного преподавания в колледже), заставляло мое сердце гореть ревностным служением Богу. Я никогда не принадлежал к числу тех, кто чувствует: чем больше он постигает Бога и Его Слово, тем суше становится его сердце. Нет, накапливая знания о Боге и Его путях, я словно бросал дрова в печь моего поклонения Ему. Возможность видеть была для меня равнозначна возможности вкушать. И чем яснее я видел, тем слаще было то, что я вкушал.

Конечно, были и слезы. Некоторые из моих представлений о Боге сгорали в пламени библейской истины. Это огорчало. Обычно где-то после полудня я закрывал лицо руками и плакал от боли и смятения. Но, — как говорится в одной американской поговорке, — душа не увидит радуги, если на глазах не будет слез. Есть радости, которые возможны только через страдание. Недаром проповедник говорит: «Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» (Еккл. 1:18). Но оно того стоит.

Кроме того, не думаю, что видение, приводящее к такому вкушению, дается легко. Довольно часто работа, направленная на то, чтобы выяснить, что же именно имеет в виду Библия, когда говорит о Боге, — эта работа мучительно трудна. Вот как сказал об этом Лютер: «В этом месте я просто бился над Павлом, сгорая желанием узнать, чего же он хотел»^[9]. Я просто считаю, что когда все сказано и сделано, работа мысли снова и снова ведет к поклонению. И в этом отношении академическая жизнь была для меня весьма животворной.

Вдохновленный на проповедь (Рим. 9)

Я отправился на поиски новой жизни — жизни, преисполненной радости об истине. Есть какая-то ирония в том, что мое решение оставить преподавательскую деятельность совпало с тем годичным отпуском, который мне предоставили для написания новой книги — книги, посвященной анализу гл. 9 Послания к Римлянам^[10]. «Оправдание Бога» — самая сложная из всех написанных мною книг: эта книга требует серьезной работы ума. В ней поднимаются самые трудные богословские проблемы и рассматривается один из самых нелегких библейских текстов. Тем не менее по какой-то иронии судьбы именно эту книгу Бог использовал для того, чтобы вселить в мое сердце стремление к проповедованию и пастырскому служению. Работа над этой самой трудной книгой не привела меня в уныние: напротив, она зажгла меня. Больше всего мне хотелось свидетельствовать о Боге — свидетельствовать, а не просто объяснять.

Тем не менее именно объяснение зародило страсть к свидетельствованию. И я об этом не забыл. Это основная мысль данной книги. Я не забыл об этом потому, что эта истина по-прежнему верна. «Воспламенилось сердце мое во мне, в мыслях моих возгорелся огонь; я стал говорить языком моим» (Пс. 38:4). Раздумья. Размышления. Мысли. Благодаря им я учился видеть, вкушать, петь, говорить — и оставаться тем, где был. Год за годом это был моей работой: пропитанное молитвой, направляемое Духом раздумье о том, как Бог явил Себя, — раздумье, дающее пищу для страстной проповеди.

Да, на пути к Богу мышление просто необходимо. Но мышление — не самоцель. В конечном счете, целью является только Сам Бог. Мышление — это и не цель жизни. Как мышление, так и его отсутствие могут стать причиной гордости. Одно только мышление — без молитвы, без водительства Святого Духа, без послушания и любви — делает человека самодовольным и разрушает его (1 Кор. 8:1). Но если оно совершается под властным руководством Бога, если оно пропитано молитвой, если направляется Святым Духом, привязано к Библии, направлено на то, чтобы с еще бо́льшим основанием восхвалять Бога и возвещать Его славу, если оно служит любви — тогда такое мышление просто необходимо для того, чтобы хвала Богу в нашей жизни обрела всю свою полноту.

Напряженное соотношение

И тем не менее напряжение сохраняется. В моей жизни мысль, чувство и дело соперничают друг с другом, стремясь отвоевать для себя побольше пространства, и, по-видимому, все они всегда остаются недовольными. Я не знаю, как мне быть: больше делать, больше мыслить, больше чувствовать или сильнее выражать свои чувства? Отчасти этот дискомфорт, конечно же, вызван причудами моей собственной натуры, моим воспитанием и все еще сохраняющейся развращенностью моего сердца.

Но, кроме того, причина этой напряженности коренится в долгом противоборстве сверх-интеллектуализма и антиинтеллектуализма в нашей церкви, а отчасти оно объясняется сложностью самой Библии. Очень часто церковь противоречиво воспринимала «жизнь ума». В Америке вообще довольно долгое время с подозрением относились к образованию и интеллектуальной работе. Самой известной книгой на эту тему является книга Марка Нолла Scandal of the Evangelical Mind. Ее первое предложение звучит так: «Позор протестантского ума в том, что этого ума не так уж и много»^[11].

Жалобы мыслителей

За тридцать лет до обвинения, брошенного Марком Ноллом, Гарри Блэмир написал: «В отличие от секулярного разума никакой христианский разум не оказал плодотворного, последовательного и заметного влияния на нашу общественную, политическую и культурную жизнь… Нет никакого христианского разума»^[12]. После Нолла стали жаловаться и другие. В одной из книг Дж. Морланда есть глава, которую автор назвал так: «Как мы потеряли христианский разум и почему нам надо его вернуть»^[13]. А вот Оз Гиннес весьма показательно озаглавил всю свою книгу: «Стройные тела, ничтожные умы: почему протестанты не мыслят и что с этим делать»^[14].

Все они говорят не просто о мире, но и о доме, в котором я вырос. Когда речь заходит о мире, то, например, Р. Спраул пишет, что «мы, наверное, живем в самый антиинтеллектуальный период в истории западной цивилизации»^[15]. Когда же дело касается фундаменталистского воспитания, которое я получил, то здесь вступает Нолл. Он подчеркивает, что для того типа мышления, которое охватывает собою общество, гуманитарные науки и искусства, человеческую личность, а также природу, — так вот «для такого типа мышления тот склад ума, за который ратует фундаментализм, можно назвать одним словом — катастрофа»^[16]. Поэтому нет ничего удивительного в том, что меня просто тянуло в разные стороны. Ведь тот же Нолл готов признать, что много удивительного и доброго было совершено теми, кто в своих благих устремлениях в какой-то мере препятствовал более глубокой жизни разума^[17].

Познание: опасность и освобождение

Но что бы я ни наследовал, живя в этом мире и в своем непосредственном окружении, я понимал, что более глубокое напряжение между мыслью, чувством и делом, в значительной степени было вызвано самой Библией. С одной стороны, в Слове Божьем есть грозные изречения о знании, с другой, — такие, в которых оно прославляется. «Знание надмевает, а любовь назидает», — говорится в Первом послании к Коринфянам (1 Кор. 8:1). Но есть и другие стихи: «Познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32). Итак, знание опасно. Но оно же освобождает. И это не какой-то особенный парадокс.

Поэтому в данной книге я хочу вместе с вами погрузиться в Библию, чтобы увидеть, каким образом Бог связывает мышление с другими принципиально важными действиями в нашей жизни. Как мысль относится к нашей вере, поклонению и жизни в этом мире? Почему так много предостережений о «лжеименном знании» (1 Тим. 6:20), о «мудрости мира сего» (1 Кор. 3:19), о «философии» (Кол. 2:8), «превратном уме» (Рим. 1:28), «мудрых и разумных», которые на самом деле не понимают (Лк. 10:21), а также о тех, кто «помрачен в разуме» (Еф. 4:18)?

«Разумей, что я говорю»

Однако вопреки всем этим предостережениям ошеломляющая весть, которую доносит до нас Библия, такова: знание истины оказывается решающим, а мышление, т. е. страстное, смиренное и правильное использование разума, который дал нам Бог, является решающим для ее познания.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

9

John Dillenberger, ed. Martin Luther: Selections from His Writings (Garden City, NY: Doubleday, 1961), 12.

10

John Piper, The Justification of God: A Theological and Exegetical Study of Romans 9:1–23 (1983; repr. Grand Rapids: Baker, 1993).

11

Mark Noll, The Scandal of the Evangelical Mind (Grand Rapids: Eerdmans, 1994), 3.

12

Harry Blamires, The Christian Mind: How Should a Christian Think? (London: SPCK, 1963), 6.

13

J. P. Moreland, Love Your God with All Your Mind: The Role of Reason in the Life of the Soul (Colorado Springs: NavPress, 1997), 19–40.

14

Os Guinnes, Fit Bodies Fat Minds: Why Evangelicals Don’t Think and What to Do About It (Grand Rapids: Baker, 1994). «По существу, протестантский антиинтеллектуализм — это позор и грех. Позор в том смысле, что это явный проступок и тот камень преткновения, который совершенно безосновательно мешает серьезным людям анализировать христианскую веру и приходить ко Христу. Это и грех, потому что здесь явное противостояние первой из двух великих заповедей Иисуса: возлюбить Господа Бога всем нашим разумением» (10–11).

15

R. C. Sproul, “Burning Hearts Are Not Nourished by Empty Heads”, Christianity Today (September 3, 1982), 100.

16

Mark Noll, The Scandal of the Evangelical Mind (Grand Rapids: Eerdmans, 1994), 132.

17

Ibid., 3. «Многие протестанты Северной Америки явили собой впечатляющий перечень добродетелей, среди которых великое самопожертвование в распространении вести о том, что спасение возможно только в Иисусе Христе, великодушное и щедрое отношение к нуждающимся, личное героическое стремление помочь встревоженным и запутавшимся людям, негласная поддержка бесчисленных церковных и околоцерковных общин».