Слабым здесь не место. Истории. Высшее благо, высшее зло

Джон Морган, 2021

Едва выжив после столкновения с кланом Последнее Слово, Тибурон Тархельгас и Кара Кэйсинг уходят в горы, двигаясь к южным границам центрального котла. Однако проблемы двух волколаков на этом не заканчиваются. С приближением кровавого луна Тархельгас продолжает терять над собой контроль, неся все большую опасность для окружающих. Его желание во что бы то ни стало избавиться от проклятья наофалгеа лишь крепчает. Он хочет найти решение, пусть молодая волчица Кара и утверждает, будто способа нет. Осознавая, что в горах ответы не отыскать, они вынуждены спуститься в долину к людям. На пути лежит Расад-Пад – город работорговцев в государстве, где на бумаге она запрещена. По воле случая волколаки пройдут его насквозь, в который раз столкнувшись с ужасами котлов Лагигарда. Праведность мертва. Все благое гибнет в зародыше. А шанс выжить в этих краях есть только у лжецов, предателей и убийц. Что же до остальных? Слабым здесь не место

4

Прочитав расписку, выданную заказчиком, Бэг Рада был вынужден отпустить охотников, прежде предупредив, что не выпустит их из города, пока ему не предоставят настоящие документы, а не эти временные бумажки.

При всем желании послать крысеныша, Тархельгас молча оставил его вместе с двумя амбалами, и они с волчицей двинулись в сторону шумного квартала.

Шли молча до самого Свиного Уха, и Кара, негодующая после разговора с заказчиком, одновременно злилась на Тибурона и в то же время отчетливо понимала, почему он взялся за предписание. Дело было не в одержимости охотника, когда им завладевала маниакальная идея по любому поводу, а в его желании защитить ее. Не дать в обиду ни при каких условиях, даже если это означало потерять контроль над собой.

— Почему ты не позволил мне показать печать охотника, которую дал еще в вольном котле? — Кара решила прервать молчание, прекрасно зная, что Тархельгас первым разговор не начнет. — Я думала, она на то и нужна.

— Подобный блеф сработает лишь там, где Лагигард лишился своей власти. В городах на манер Расад-Пад стоит лишь сверить номер на печати с архивом уполномоченного по предписаниям, — Тархельгас раскрыл плащ и, сняв знак охотника, показал его обратную сторону, по ободу которой шли цифры, — то сразу станет понятно, кому она принадлежала до этого. Мы могли подставить себя, ведь даже само наличие краденой печати — основание для казни, если так постановит суд. Хотя обычно охотники быстрее добираются до вора и сами решают эту проблему.

— И ты забыл мне об этом сказать, когда мы оказались в центральном котле? — поразилась Кара?

— Крепость Близнецов, шахтерский городок, Эсгладос и скитания по горам, — буднично перечислил Тархельгас. — Тогда я о краденой печати не думал.

Тут волчице пришлось согласиться, что проблемы у них были куда серьезнее, чем забота о какой-то безделушке. Вот только спустившись в Расад-Пад, охотник мог и предупредить о такой несущественной вещице, которая могла приговорить ее к смерти.

Охотники тем временем уже обогнули очаг Свиного Уха, подойдя к распахнутому настежь подвалу, откуда тонкий слух наофалгеа улавливал взбудораженные крики людей. Тархельгас замер у входа, не торопясь спускаться по лестнице к арене, где проходили бои.

— Ты чем-то обеспокоен? — спросила Кара, не понимая, отчего Тархельгас медлит.

— Отсутствием охраны на входе, — был ей настороженный ответ. — Подобные бои не совсем законны, а Малаитрих Даона даже не посчитал нужным поставить людей, чтобы они не пускали кого попало. Он либо отчаянно глуп, либо с ним считаются настолько, что никто не решается вмешиваться в его дела. И меня не устраивают оба варианта.

— Боюсь, теперь у нас не совсем есть выбор, — подметила волчица. — Тебе доводилось с ним пересекаться?

— Не думаю. Во всяком случае, не лично. Может, было несколько заказов на его людей, а так я знаю о Даоне не больше, чем рассказал заказчик.

Кара выдохнула, набираясь сил, не видя смысл оттягивать неизбежное.

— Тогда подозреваю, самое время с ним познакомиться.

Волколаки начали спуск по направлению разрастающегося шума подпольных боев, и пройдя в глубь каких-то сто шагов, вышли к арене, которую окружало столько орущих людей, что с трудом можно было различить двух ачим баэль, избивающих друг друга на потеху публике.

Всюду шум. Крики. Одни делают ставки, отдавая последний металл, другие рьяно болеют за своего бойца, так, словно от победы зависит не жалкий выигрыш, а их жизни. Хотя, в отличие от местных, для двух истекающих кровью рабов на арене так оно и было. Происходящее больше напоминало сборище обезумевших псов в кровавый лун под стенами крепости Воющего Ущелья, а не разумных существ, способных вести разговор.

— Люди, — разочарованно и презренно произнесла волчица. — Только они могут лишить свободы себе подобных и так измываться над ними.

Тархельгас ничего не ответил, занятый тем, что изучал толпу, высматривая местную охрану, которой здесь уже оказалось в достатке. Они никак не вмешивались в происходящее, в основном находясь у арены для того, чтобы в случае драки между зрителями, разнять глупцов и вышвырнуть прочь, прежде избив до такой степени, чтобы другим и в голову не пришло начать выяснять тут отношения.

Метод, судя по всему, был действенный, потому как едва между двумя мужиками накалялась обстановка, охране стоило лишь подойти к ним, и распаленные чужим боем зрители тут же успокаивались.

— Ты не согласен? — Кара выдернула Тархельгаса из собственных размышлений.

— Людям нужна не свобода, а контроль, — ответил ей охотник, прикидывая варианты отхода и сколько охраны им будет противостоять, если что-то пойдет не так. — Они ищут его в каждом из своих проявлений.

— Издеваешься? — Кара не поверила, что охотник говорит всерьез.

— Люди сбиваются в группы и отдают право решать за себя другим. Ограничивают себя законами, создавая видимость безопасности, перекладывая ответственность в чужие руки.

— Неужто ты и себя причисляешь к таким людям?

— Я волколак, а наофалгеа по своей природе не свободны, — рассуждал Тархельгас, продолжая наблюдать за толпой. — Раб луна, голода и гнева.

— Но это не выбор. Ты сам сказал, что такова наша природа.

— Однако волколаки сами решают вступить в стаю и признают власть вожака, который бы контролировал их злобу и говорил, что делать, за кем охотиться, где спать и какие постулаты выполнять.

— Именно поэтому я и покинула стаю.

— Отчаяние сподвигло тебя, ведь ты не захотела терпеть обман и надеялась на другую свободу после укуса. — Тархельгасу не стоило напоминать о причинах, по которой Кара осталась одна. — Однако я думал, мы говорили о людях в общем, а не о волколаках в частности. Что же касается тех двоих на арене, то предложи им работать за еду и пару медяков, отдавая все остальное, чтобы процветал их наместник, мэр или король родной страны, они с радостью согласятся, лишь бы не биться голыми руками насмерть. Они предпочтут добровольное рабство, чтобы вновь не оказаться на арене. И так со всеми людьми, которых ты здесь видишь. Они служат системе, чтобы не занять место ачим баэль.

Кара притихла, задумавшись над словами Тархельгаса. Волчица не могла ничего возразить ему сразу, однако и заканчивать разговор на подобной ноте не собиралась.

— Так что насчет тебя? Готов ли ты отдать кому-то свою свободу?

— Я раб своего желания снять проклятье, — мимолетом произнес Тибурон и заметил в толпе того, кого не ожидал увидеть.

Охотник дотронулся до Кары и указал на снующую меж орущих мужиков ту самую девочку ачим баэль, с которой они уже пересеклись вечером. Не лучшее место для ребенка десяти кровавых пар, даже если она промышляла здесь карманными кражами. Стоит девчонке попасться, то никто церемониться с ней не станет, и в лучшем случае ее сдадут людям, подобным Бэг Раду, а в худшем — изобьют, попользуют плоть и бросят помирать в грязном промерзшем переулке.

Казалось бы, не дело Тархельгаса обращать внимание на беспризорного ребенка, каких в Расад-Пад были сотни, но и пройти мимо он тоже не мог, ведь прекрасно понимал, что здесь она непременно вляпается в неприятности.

Выругавшись про себя, Тибурон тронулся с места, и они с Карой пошли в сторону девчонки, что случилось как раз вовремя, ведь один из охранников вдруг схватил ее за руку и, сорвав капюшон, тряханул так, что, казалось, сейчас вырвет кисть. Затем последовали две мощных пощечины, которые выбили бы всю дурь из взрослого человека, не говоря уже о ребенке.

Тархельгас смог остановить охранника только на третьем замахе, поймав его за предплечье.

— Ты так убьешь ее, — проговорил Тибурон, сам того не замечая, как начинал скалить зубы.

— Достойная участь для карманника, — ответил ему охранник и отдернул руку, вырвавшись из крепкой хватки. — Проваливал бы ты, мужик, пока не пожалел об этом.

— Я здесь по делу, — Тархельгас отодвинул плащ, чтобы показать печать. — Мне нужно переговорить с Малаитрихом Даоной.

— Только если твое дело — лишиться своей башки, — усмехнувшись, ответил охранник, не отпуская девчонку, которая брыкалась в попытках вырваться. — Хозяин прикончит любого с такой безделушкой на поясе.

— Поверь мне, — заверил охотник, — он захочет нас выслушать. И будет благодарен…

— Ты плохо знаешь его, — перебил мужик. — Малаитрих Даона еще никогда и никому не был благодарен.

— Отведи нас к нему, а там пусть он решает, стоят ли наши жизни той информации, которой мы располагаем.

Охранник, видимо, не хотел попусту препираться с охотниками и отговаривать их от смертельной затеи, поэтому и согласился, потеряв всякий интерес к девчонке. Ребенка ачим баэль мужик просто отпустил, и та юркнула в самую гущу толпы, по всей видимости, убегая в сторону выхода.

— Пойдем, но помни, я пытался тебя отговорить.

Охранник повел охотников через всю арену беснующихся зрителей к противоположному краю, который заканчивался лестницей, ведущей на второй этаж. Там у закрытых дверей, на страже которых стояло еще двое, мужик остановил Тархельгаса с Карой и подошел объясниться, после чего уже другой охранник зашел в комнату, где пробыл не так долго, чтобы начать переживать.

Выйдя наружу, он жестом велел охотникам следовать за ним и завел внутрь, где началось самое интересное. Двое крупных воинов тут же преградили им путь и без всяких церемоний забрали все оружие, чуть ли не сорвали с Тархельгаса сумку, лишили его щита и забрали печать, которую тут же кинули кому-то из своих. Кару обыскали с таким же остервенением, посчитав опасным даже обломок серебряного клинка.

Охотников толкнули в спину и повели дальше в зал, где посредине стоял невысокий стол, заваленный выпивкой, оружием и металлом, по сторонам которого стояло два обшитых обтрепанной кожей дивана. И на одном из них, развалившись, сидел, без сомнения, тот, кого в городе знали как Малаитрих Даона.

Крупный мужчина ближе к пятидесяти, с начинающим заплывать от жира животом, в дорогих одеждах и с крупной цепью пополам из золота и серебра, обвивающей чуть ли не все предплечье, сжимал печать Тархельгаса так, словно уже вынес ему приговор. По его презрительному выражению лица было ясно, что он настроен решительно и категорично.

Волколаков подвели к противоположному дивану, и Малаитрих Даона без слов велел им располагаться, но, прежде чем они выполнили приказ, его люди насильно усадили Тархельгаса с Карой на место.

— Коль хотели сдохнуть, могли влезть в петлю на ближайшем дереве, а не приходить сюда, чтобы я вас прикончил, — проговорил Даона, переведя взгляд с печати на охотника. — Отвлекаете занятого человека.

Тархельгас не торопился отвечать и первым делом поправил новый плащ, стараясь держаться так уверенно, будто их жизни ничего не угрожало.

— Уверяю, вы измените свое мнение, — охотник со всем почтением, на которое был способен, обратился к Даоне. — Слышал, у вас случилась пропажа.

На этих словах все восемь охранников Малаитриха обнажили оружие, а сам торговец людьми со всей силы швырнул печать на стол, снеся железные кубки с алкоголем.

— Играть со мной вздумал, охотник? — вспылил Даона. — Мои бойцы выпотрошат тебя в два счета, можешь не сомневаться. И не думай, будто меня остановит месть твоих братьев по ремеслу.

Охотники действительно могли пойти по следу Отрубателя Голов, желая расправиться с его убийцей, но Тархельгас сомневался, что они полезут к работорговцу, подобному Малаитриху.

— Позволите мне объясниться? — спросил Тибурон, стараясь не обращать внимание на вооруженную охрану. — Я сейчас достану бумаги и надеюсь, ваши люди не прикончат меня за это.

Тархельгас запустил руку в плащ и медленно вытащил сложенные документы, которые бросил на стол поверх сваленных клинков, под которыми растекался разлитый спирт.

Даона наклонился, резко взял бумаги, и едва его глаза коснулись первых строчек, заговорил и сам Тибурон, считая, что лучше объясниться, чем пытаться самому разобраться в плане Сэридаха.

— Из этих документов следует, что при попытке ограбления был убит один из ваших охранников. По предписанию мне надлежит отыскать вора и прикончить его.

— Что за чушь ты несешь? — Даона не сильно вдавался в подробности написанного.

— Уполномоченный по предписаниям Расад-Пад, по имени Сэридах Роимхэ, прознал о вашей проблеме и прислал нас разобраться с ней. Но так как сфера деятельности охотников начинается только при акте убийства, он взял на себя смелость составить бумаги, дающие нам нужные полномочия.

— Прислал вас? Разобраться? — Злость Даоны сменилась противным смехом. — Вы вместе со своим заказчиком не просто выписали себе смертный приговор. За такую дерзость вас будут пытать ликами, да с таким пристрастием, что вы будете мечтать оказаться в котле, который помешивает его дух.

— А это решит вашу проблему? — Тархельгас все больше начинал заигрывать с огнем.

— Во всяком случае, избавит меня от назойливых охотников.

— Но украденного вы не вернете.

Даона, посмеиваясь, взглянул на свою охрану, будто не верил, что кто-то из живых еще способен в таком тоне разговаривать с ним. Он считал, что уже давно отправил людей, подобных этому охотнику, болтаться в лесу висельников.

Видимо, один все же остался.

Малаитрих вдруг перестал смеяться, и посмотрел на Тархельгаса, будто следующих его приказом будет убить его вместе со спутницей.

— С чего ты вдруг решил, что тебе под силу справится с тем, в чем не преуспели мои люди?

— Именно поэтому Сэридах Роимхэ, и прислал нас, — охотник наконец перешел к той части, где выкладывал свои козыри. — Меня зовут Тибурон Тархельгас, но по трем котлам я больше известен как Отрубатель Голов.

Местная охрана, которая была явно не из робкого десятка, чуть опустила оружие, а Даона, который все это время вел себя с охотниками, как с отбросами, начал едва заметно нервничать. Хоть это было по большей степени удивление, нежели страх.

— Мы найдем украденное, — с полной уверенностью заявил Тархельгас, возвращаясь к тебе разговора.

— А взамен? — с охотником заговорили уже в другом ключе.

— Мы не так глупы, чтобы просить у Малаитриха Даоны что-то взамен, — подобная лесть пришлась бы торговцу людьми по душе. Тархельгас не собирался усугублять обстановку без всякой надобности, особенно когда конфликт мог привести к кровавой бане в городе. — Сэридах Роимхэ лишь хочет, чтобы вы были в курсе, что можете обратиться к нему по любому вопросу, и охотники примутся его решать.

— Полагаю, и ты получишь свое с этой сделки.

— Лишь верну долг заказчику, — честно ответил Тибурон.

— И получишь еще одну голову в коллекцию.

— Наша цель найти украденное, — твердо стоял на своем охотник, что не понравилось Даоне.

— Нет, нет. Я знаю истории о тебе. Ты всегда четко выполняешь заказ, доводя его до конца. Мне будет нужна голова вора.

Данное требование шло в разрез с намереньем Тархельгаса, а сам факт того, что Даона решил ему приказывать, будто имел на то право, заставило пробудиться рык в груди волколака.

Он взглянул на работорговца так, будто он был его жертвой по предписанию. Или, хуже того, добычей в ночь кровавого луна.

— Данный заказ дает полномочия для поисков, — четко пояснил Тибурон. — Но убийства не было, а значит, и я за меч браться не стану.

— Мне нужна его голова! — проорал Даона и, резко наклонившись, стукнул кулаком по столу, отчего чеканный металл, подпрыгнув на досках, подлетел и со звоном упал на пол. — Голова! Иначе тебе не сносить своей!

Он так сильно привык получать желаемое и так давно не слышал отказа, что просто не знал, как себя вести.

Тархельгас дал ему время перевести дыхание, а потом заговорил, как обычно вещал тот, кем пугали бандитов по трем котлам. Только мало кто из них встречался с ним после укуса наофалгеа.

— Как считаете, восьми человек достаточно, чтобы начать угрожать Отрубателю Голов и требовать то, чего он делать не намерен? — Тархельгас, продолжающий смотреть на Даона, лишь на мгновенье, но так, чтобы тот заметил, перевел взгляд на стол, где лежало три меча и топор. Красноречивый намек, не требующий слов. — Мы можем проверить расторопность ваших людей, но что-то мне подсказывает, Сэридаху придется искать другого работорговца, которому вылизать зад. Так что выбор за вами.

Кара, все это время не обращающая внимания и уже привычная к тому, чтобы не вмешиваться в дела Тибурона, почувствовала не только его готовность схватиться за оружие, но и то остервенение, с каким он хотел, чтобы Даона дал ему повод. Тархельгас хочет начать убивать и держится из последних сил, о чем свидетельствовал растущий рык и глаза, чьи яблоки уже тронула кровавая дымка.

По опасениям Кары, все шло именно к обращению Тархельгаса, как вдруг Даона залился смехом и обратился к охране.

— А мне нравится этот охотник, — он хлопнул себя по ноге и указал на Тибурона. — Хорош. Даже таскает за собой своего собственного раба.

Волчица никак не отреагировала на подобное замечание и пересилила себя только потому, что больше переживала за Тархельгаса, который мог вспылить на ровном месте. Ох, не стоило им браться за этот заказа, ох, не стоило.

— Есть бумаги на нее, — словно между делом спросил Даона, — или ты просто забрал ее силой, желая насладиться плотью женщины из далекой страны?

— Это к делу не относится. Все, что вам нужно знать, она охотник, как и я, — не повелся на провокацию Тибурон. — Лучше скажите, что было украдено?

— Я бережно храню эту тайну.

— Если вы еще не поняли, случившееся уже не тайна. Раз о факте кражи узнал заказчик, который не был вхож в ваши дела, представьте, как скоро засуетятся конкуренты. — Тархельгас, не зная о реальном положении дел, мог предположить дальнейшее развитие событий. — Чтобы начать работу, нам нужно понимать, что конкретно искать. Так мы будет двигаться на шаг впереди остальных.

Тут впервые в разговор вмешался охранник, который, по всей видимости, был главным среди бойцов Даоны.

— Позвольте прикончить этого зазнавшегося ублюдка.

— И ты сам примешься рыскать по городу? — С толикой нахальности и легкого презрения спросил охранника Тибурон. — Сколько уже ликов прошло? Два, три? А у вас ничего нет.

Мужик рассвирепел и было сделал шаг, но Малаитрих осадил его жестом, лишь подняв руку.

— Успокойся, Кэннар, — Даона посмотрел на Тархельгаса. — Твои расспросы все усугубят.

— К утру, максимум завтра к ночи, кому нужно, и так узнают, а бездействие и молчание результатов не даст. Поэтому я не вижу смысла в этом споре. — Охотник, как и прежде, не собирался идти на уступки и повторил вопрос: — Что было украдено?

Малаитрих не торопился с ответом, обдумывая слова Отрубателя Голов. С момента пропажи прошло уже два лика, и поиски с попытками сохранить все в тайне пока не увенчались успехом, не говоря о том, что обыкновенный заказчик уже прознал о случившемся.

Стоило ли ему медлить и дальше, когда на порог прислали охотника с непревзойденной репутацией, чтобы тот решил его проблему?

— Гроссбух, — кратко ответил Даона, чем вызывал неодобрение со стороны Кэннара, который, правда, не решился вслух высказать свой протест.

— Что в нем?

— Счета, учет рабов, имена и должности покупателей, свидетели. Одним словом, все, — предельно четко ответил Малаитрих на вопрос охотника. — Для ведения подобных дел нужен порядок.

— Получается, вы сложили все яйца в одну корзину, — сделал вывод Тархельгас, но Даона словно бы не беспокоился об этом.

И охотник понял почему, когда торговец людьми из-под рубахи достал цепь, на которой висел ключ.

— Гроссбух не вскрыть. Только если не снять это с моей шеи.

— Лишь вопрос времени, когда замок взломают. — Тибурон не понимал, в чем именно заключается самоуверенность Даона.

— Каждый вор, способный на это, у меня под ногтем.

— А как же другие торговцы рабами?

— Мало кто решится идти против меня. У тех же, у кого хватит духа, есть мои люди, которые сразу донесут.

— Мне нужны имена ваших конкурентов.

— Ресурсов достаточно лишь у Изарда Мидрата, Эйкена Младшего и Хэирода Рида. Но будь у них гроссбух, они бы уже начали действовать, и сейчас напротив меня сидел бы не ты, а один из них, диктуя свои условия.

— Ваши записи действительно настолько ценны? — уточнил Тархельгас, не в силах объяснить спокойствие Даоны. Того больше заботила подпорченная репутация, нежели потеря столь важного для работорговли предмета.

— Прольется много крови, если его откроют, — заверил работорговец и после многозначительной паузы продолжил: — Хотя трупы начнут заполонять город еще раньше. Ведь мое терпение не безгранично, и простить подобной наглости я не могу.

Что ж, Тархельгас понял, сколько Даона давал им времени, пока сам не начнет действовать, и действовать жестко.

— Есть чертежи замка? И изображение самого гроссбуха. Нам нужно с чего-то начать. Первое понадобится для расспросов, второе — чтобы понять, с чем конкретно имеем дело. Так мы избежим хотя бы части подозрений.

Тут Даона одобрил план охотника. При должном везении город и не узнает, что именно пропало.

— И еще, — продолжал Тархельгас, — нам нужны сферы влияния в городе. Покажите, кто за какой район отвечает. Я давно не был в Расад-Пад, а времени разбираться самому нет.

Малаитрих уже по привычке махнул рукой, велев своей охране все организовать.

— Кэннар, выдай ему наши карты с подробным описанием.

— Неужели вы так доверяете этому охотнику? — Он не спешил выполнять приказ хозяина.

— Ты сейчас подставил под сомнение мое решение? — Даона вполоборота взглянул на главу своей охраны. — Я лучше знаю, что делаю. Так что убери меч и принеси мне сраные карты.

Дальше работорговец уже вещал всем присутствующим, смотря на Тархельгаса.

— Перед нами не просто охотник. Это Отрубатель Голов, и что бы он там ни говорил, его будут заботить не поиски книжонки, а цель предписания. Ведь не важно, правдив заказ или нет. Тибурон Тархельгас убийца, и, найдя свою жертву, он найдет повод снести вору голову.

Так что дайте ему наши карты.

И пусть начнется охота.