Слабым здесь не место. Истории. Высшее благо, высшее зло

Джон Морган, 2021

Едва выжив после столкновения с кланом Последнее Слово, Тибурон Тархельгас и Кара Кэйсинг уходят в горы, двигаясь к южным границам центрального котла. Однако проблемы двух волколаков на этом не заканчиваются. С приближением кровавого луна Тархельгас продолжает терять над собой контроль, неся все большую опасность для окружающих. Его желание во что бы то ни стало избавиться от проклятья наофалгеа лишь крепчает. Он хочет найти решение, пусть молодая волчица Кара и утверждает, будто способа нет. Осознавая, что в горах ответы не отыскать, они вынуждены спуститься в долину к людям. На пути лежит Расад-Пад – город работорговцев в государстве, где на бумаге она запрещена. По воле случая волколаки пройдут его насквозь, в который раз столкнувшись с ужасами котлов Лагигарда. Праведность мертва. Все благое гибнет в зародыше. А шанс выжить в этих краях есть только у лжецов, предателей и убийц. Что же до остальных? Слабым здесь не место

2

1368 з. Н. Н. Лун фаза — вторая. Центральный котел. Город Расад-Пад.

К поселению Расад-Пад, которое разрослось многим больше, чем деревня под стенами крепости Рассвета, до которой было еще пол лика пути, волколаки спустились до наступления вечера. По их соображениям, времени пройтись по рынкам и лавочкам, которые закроются с наступлением ночи, должно было хватить с лихвой, а после они бы покинули обитель людей, не задержавшись здесь ни на лик позже.

Желания оставаться в Расад-Пад не было еще на подступах к нему. Когда же путники пересекли частокол с восточной стороны, мысли как можно скорее убраться прочь лишь окрепли. Проблемой стала вездесущая нестерпимая вонь, и если в охоте тонкий нюх не раз выручал волколаков, то в городе людей причинял практически физическую боль.

Смрадный запах, нескованный морозами, казалось, был наихудшим из того, с чем приходилось сталкиваться Каре. Но если она, в силу своего опыта, еще могла как-то игнорировать вонь сотен немытых тел, то Тархельгасу приходилось многим сложнее. Натянув повязку на лицо, словно пытаясь укрыться от бурана, он шел меж снующих людей, прокладывая своей стае путь в сердце Расад-Пад.

Количество местных, шастающих во всех направлениях, было уже второй проблемой поселения. Прежде Кара старалась избегать больших городов, ни разу не переступая их границы, и теперь отчетливо понимала правильность того решения.

Непрекращающийся шум исходил отовсюду, а вперемешку с редкими, но всегда неожиданными выкриками почти сбивал с толку неподготовленную волчицу, которая без помощи охотника наверняка бы заплутала в лабиринтах местных улочек. Даже после визита в крепость Близнецов она все еще с трудом могла поверить, что люди способны сбиваться в подобные стаи, но куда важнее — волчица не видела в этом причин.

Если они пытались укрыться от опасностей, то какой смысл, когда главная угроза для человека всегда исходила от его сородичей, нежели от любого из существ долин.

Может, в городе они искали лучшей жизни, но Кара видела лишь, как одни возвышались над другими. Как те, у кого была власть, измывались над слабыми, присваивая себе результаты чужих трудов, а после пировали за их счет.

Еще одним предположением, отчего людей тянуло в такие места, могли стать законы, которыми регулировали взаимоотношения между жителями, вот только слишком часто основополагающим были не придуманные правила, а чеканная монета и уже упомянутая власть.

Куда ни посмотри, стая в несколько особей виделась Каре пусть не идеальным, но самым приемлемым вариантом из возможных. Люди же, страдающие в своих поселениях под гнетом хозяев, виделись ей теперь не столько жертвами, сколько добровольцами.

Может, прав был Тибурон, когда говорил, что слабые всегда жмутся к толпе. Если придерживаться его идеи, то в Расад-Пад людей подобного склада характера было предостаточно.

Волколаки шли все дальше, меж невысоких деревянных домишек, по улицам, где повозки месили грязь, превращая дороги в непроходимую кашу. Порой это приводило к вполне ожидаемым последствиям, и лошади уже не справлялись с ношей, отчего извозчику приходилось спешиваться и пытаться вытолкнуть груженую телегу. Заторы образовывались практически сразу, и каждый раз находились те, кому промедление было подобно смерти. Начиналась отборная ругань, готовая перерасти в драку.

Охотники не вмешивались, огибая скопление людей, и не препятствовали естественному ходу местной жизни, желая как можно быстрее добраться до рыночного квартала. Ближе к центру поселения, или туда, куда вел Кару Тархельгас, деревянные дома стали сменять одинокие постройки, сложенные из камня. В основном склады да амбары, но попадались и жилые здания, чем-то напоминающие бараки, в которых жили рабы в вольном котле.

И, к сожалению, предположения Кары оказались не так далеки от правды. Проходя мимо уже второй такой постройки, обнесенной покосившимся забором в половину человеческого роста, она увидела, как из распахнутых настежь громоздких под самую крышу дверей, окруженную конвоем из числа наемников народа тротс, выводили рабов ачим баэль.

— Откуда их здесь столько? — спросила волчица, остановившись на месте, не сводя глаз с людей в ошейниках, окованных металлом.

Тут-то к Тархельгасу и пришло осознание, какую ошибку он совершил. Погруженный сугубо в свои мысли, ему было невдомек, в какой город их привел путь и как это отразится на Каре, учитывая ее прошлое.

Охотник чуть оскалился от злости, проклиная себя за подобную глупость.

— Расад-Пад — город, через который проходит главный, если не единственный, тракт работорговли для всех котлов. Именно через перевал Слез — уайнэ доставляют сюда невольников с завоеванных ими территорий.

Охотник остановился рядом с Карой, наблюдая, как людей ачим баэль разбивали на несколько групп. Измученные, изголодавшие, мужчины, женщины и дети в рваных тряпках, что едва заменяли им одежду и не могли согреть. Жалкое зрелище, даже по меркам котлов.

— Только здесь, в центральном котле, — продолжал объяснять Тибурон, — где еще присутствует власть Лагигарда, они, в отличие от вольного, зовутся не рабами, а наемниками, вне зависимости, воин ты или трудишься в шахте. Все потому, что по бумагам в государстве рабства нет. Только наемники, которых уайнэ сдают всем желающим, при этом выплачивая налоги. Людям нужно отработать положенный срок да выкупить свободу, после чего с них снимут ошейник. Так продолжалось до тех пор, пока вольный котел не обособился, и вот там-то рабство стало процветать, ведь для уайнэ это было дешевле, а значит выгоднее. Теперь в Расад-Пад проходят в основном торги да передержки в резервациях, после чего всех уводят на север, где продают в служение кланам.

Именно за окончанием процесса оценки товара охотники сейчас и наблюдали.

— Я не знала об этом. Никогда не забиралась так далеко на юг, — проговорила Кара, не в силах скрыть того шока, что она испытала. Получается, ее мать так же провели через эти бараки, назначили цену, а после продали Эсгладосу, который пользовал ее плоть, покуда было желание.

Волчица почувствовала, как опустошение, пришедшее с этим осознанием, стало сменять злость, и она едва слышно зарычала.

— Ими торгуют в открытую, а ты сказал, что здесь это вне закона.

— Лишь на бумагах. Пусть столица и против того, что уайнэ поставляют рабов и воинов вольному котлу, сам Расад-Пад имеет со сделок хороший процент. В городе можно заранее заключить договор с кланами, дать отдохнуть людям после перехода, чтобы те не погибли в пути, набрать провизию. Тут находится перевалочный пункт в оба направления, и каждый, кто причастен, получает за это металл. Даже тот, кто должен пресекать всю незаконную деятельность уайнэ.

Тархельгас видел, что волчица сдерживает себя, чтобы не вмешаться, но даже если они освободят пару десятков людей ее народа, к чему это приведет? Справедливости волколаки не добьются, лишь все усугубят как для себя, так и для несчастных, а торговля продолжится вновь, словно ничего и не было.

Систему изменить нельзя. Только приспособиться.

— Идем, — Тархельгас окликнул Кару, потому как своим видом они уже начинали привлекать ненужное внимание наемников тротс. Неприятности охотникам сейчас ни к чему, особенно когда Тибурон бы и сам с радостью присоседился к волчице, чтобы утолить нестерпимую жажду. — Насколько я помню, рынки уже не далеко.

* * *

Не сразу, но Кара все же смогла успокоиться и прийти в себя после увиденного. Одно дело знать о рабстве, жить в этом мире и даже являться его частью, а другое видеть наяву, как губятся жизни людей, прекрасно представляя, какая судьба ждала их впереди.

Однако таков ход вещей, и не важно, устраивал он волчицу или нет.

Отвлечься Каре, как ни странно, помогла суета рынка, где ей предстояло во всей красе проявить свои таланты. То, что волчица способна выбить себе выгодную сделку, Тархельгас заметил еще в доме заказчика, поэтому и здесь не стал ей мешать, зная, что она справится многим лучше него. Видно, постоянная торговля мясом и шкурами, пока девушка жила одна в пещере, не прошли даром.

Кара ходила от лавки к лавке, прицениваясь, у кого подороже можно сбыть два серебряных наконечника, и даже после того, как нашла покупателя, смогла уговорить его на цену значительно выше, чем мог надеяться Тархельгас. Однако как бы хороша ни была волчица, выменянного металла хватило лишь купить Тибурону новые сапоги и штаны взамен тех, которые он снял с убитых людей в шахтерском поселении. Изорванную куртку после схватки с Эсгладосом и плащ, пропитанный кровью, заменить оказалось слишком дорого. Уж лучше было потратить оставшийся металл, чтобы пополнить скудные запасы, да прикупить соли, чтобы готовить в пути. Немного, если посудить, но для них это уже удача.

Лик близился к концу. Над Расад-Пад расстилалась серая пелена непроницаемых облаков, тянущихся до самого запада, но еще не поглотившая горизонт. Сол словно бы отгонял от себя темную хворь, и его свет еще пробивался сквозь узкую щель чистого неба, отчего город окрашивали алые тона, многим напоминая ночи кровавого луна. В представшей перед Тархельгасом картине можно было увидеть что-то непостижимо прекрасное и успокаивающее, если бы не те самые ассоциации с опаснейшим временем в котлах, когда он мог лишиться контроля и вновь кого-нибудь убить.

— Думаю, мы закончили, — заговорила Кара, привлекая внимание Тибурона, стоящего посреди улицы и безмолвно взирающего на запад. Толпа неосознанно обтекала его, сторонясь незнакомца, в котором пугала не изорванная одежда и оружие, а отрешенный взгляд, смотрящий словно сквозь и внушающий необъяснимый страх.

Волчице вдруг показалась, что не так давно она ощутила на себе нечто подобное, вот только то был не охотник. Тогда кто же?

Кара посчитала это каким-то совпадением и не стала разбираться, списав все на недавнее обращение и целую ночь в обличье волколака.

— Тархель, — девушка позвала его еще раз, и теперь он обернулся. — Я достала нужные травы для обожаемого тобой чая, — ее сарказм, как и всегда, был неприкрытым, — так что мы можем выдвигаться.

— Твоя издевка не актуальна, — он попытался ответить как можно спокойнее, не показывая своих переживаний, — я почти привык к нему. А по поводу того, чтобы покинуть Расад-Пад, то лучше всего будет выйти через южные ворота и пойти лесом, минуя оживленные вырубки. Так будет безопаснее.

— Нам-то? — удивилась Кара.

— Нет, — проговорил охотник и тронулся с места. — Людям.