Когда ты исчез
От автора бестселлера «THE ONE. ЕДИНСТВЕННЫЙ», лауреата премии International Thriller Writers Award 2021. Она жаждала правды. Пришло время пожалеть об этом… Однажды утром Кэтрин обнаружила, что ее муж Саймон исчез. Дома остались все вещи, деньги и документы. Но он не мог просто взять и уйти. Не мог бросить ее и детей. Значит, он в беде… И все же это не так. Саймон действительно взял и ушел. Он знает, что сделал и почему покинул дом. Ему известна страшная тайна их брака, которая может уничтожить Кэтрин. Все, чем она представляет себе их совместную жизнь – ложь. Пока Кэтрин учится существовать в новой жуткой реальности, где мужа больше нет, Саймон бежит от ужасного откровения. Но вечно бежать невозможно. Поэтому четверть века спустя он вновь объявляется на пороге. Кэтрин наконец узнает правду… Так начиналась мировая слава Маррса… Дебютный роман культового классика современного британского триллера. Здесь мы уже видим писателя, способного умело раскрутить прямо в самом сердце обыденности остросюжетную психологическую драму, уникальную по густоте эмоций, по уровню саспенса и тревожности. _____________________________________________________________________ «Куча моментов, когда просто отвисает челюсть. Берясь за эту книгу, приготовьтесь к шоку!» – Cleopatra Loves Books «Необыкновенно впечатляющий дебют. Одна из тех книг, что остаются с тобой надолго». – Online Book Club «Стильное и изящное повествование; автор нашел очень изощренный способ поведать историю жизни». – littleebookreviews.com «Ищете книгу, бросающую в дрожь? Если наткнулись на эту, ваш поиск закончен». – TV Extra
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Когда ты исчез предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 4
САЙМОН
Кале, Франция, двадцать пять лет назад
10 июня
Вчера вечером в кузове грузовика я впервые узнал, что меня укачивает. Тошнило без устали. Желудок буквально выворачивало наизнанку.
Водитель предупреждал, что переправа займет около двух часов, но шторм внес в расписание свои коррективы. Равнодушный Ла-Манш швырял наш паром, как тряпку. Нащупав в кромешной тьме путь, я забился между двумя ящиками, привязанными к бортам грузовика.
Прошлое я похоронил с костями матери, но сбросить кожу по-настоящему, стать свободным и раскрепощенным я сумею только вдали от привычных мест. Франция казалась самой очевидной отправной точкой. Однако встал вопрос, как добраться до нее без паспорта и денег. На выручку пришел один усталый водитель с прокуренными усами, не любивший бюрократию. Он предложил неплохое решение.
Днем водитель подобрал меня возле Мейдстоуна. По дороге мы обсудили британский футбол и коррупционную политику консерваторов. Я объяснил, куда направляюсь, а он ни разу не спросил, зачем мне в другую страну и как я намерен пересечь границу без денег.
Как выяснилось, водитель сделал вполне очевидный вывод.
— Я тоже в свое время отсидел, — сказал он, сворачивая сигарету. — Если ты никого не убивал и не трогал детей, отвезу тебя во Францию.
Перед таможенным контролем водитель запер меня в кузове, велев спрятаться за деревянными ящиками. С собой дал фонарик, банку пива из супермаркета, кусок домашнего сыра и бутерброд с чатни[6]. Правда, мне стало не до еды, когда разыгралась буря.
Наконец паром зашел в порт.
— Нет, вы только гляньте на него, — хохотал водитель, выпуская меня на стоянке возле французского гипермаркета.
Он подержал меня за руку, пока я нащупывал нетвердыми ногами почву. Испачканную рвотой одежду я снял и бросил в мусорный бак, залез в одних трусах в кабину и там переоделся в новые вещи, которые прихватил из чужой сумки, когда ночевал в лондонском приюте для бездомных.
— Ну, чем мог — тем помог, — сказал водитель. — Удачи тебе, сынок.
— Спасибо. Кстати, не расслышал: как тебя зовут?
— Да просто — Мозес, — усмехнулся тот в усы и неторопливо отошел.
Когда грузовик скрылся из виду, я достал из кармана и принялся пересчитывать стопку французских франков, вытащенных из бумажника на приборной панели.
Сен-Жан-де-Люз, Франция
17 июня
Волны хмурого Атлантического океана плескались у моих ног. Волоски на пальцах щетинились колючками морского ежа. С наступлением ночи в небо устремились кружащие лучи двух маяков. Гавань обрамляли три бетонных стены, не дающие воде встретиться с горизонтом. Несколько виндсерферов вдали, так и не поймав в паруса ветер, плыли на досках к берегу.
Не знаю, сколько дней ушло на то, чтобы добраться с севера Франции на юг — без часов Дорин время утратило смысл. Минуты сливались друг с другом, как цвета на радужной футболке. Я подолгу топтался на французских обочинах, высматривая за ветровыми стеклами дружелюбных водителей, или ехал на поезде, прячась от контролеров в туалете.
В эти дни, полные одиночества, в голове часто всплывали лица тех, кого я оставил. Как без меня справляется Кэтрин? Рассчитывает ли на мое возвращение? Хорошо бы поскорей стереться из ее памяти.
Впрочем, я сознавал, что такие мысли надо пресекать в зародыше. Если пускать их в голову, они будут только мешать. Поэтому я приучал себя думать только о будущем, а не о прошлом — особенно о Кэтрин. Как только в голове прорастали семена сомнения, я безжалостно их выкорчевывал. Напоминал себе, что эти мысли — не мои, они принадлежат другому человеку, которого больше нет.
Разумеется, я не мог контролировать все, о чем думаю, но в основном мне это удавалось. К тому времени, когда я сошел на берег в Сен-Жан-де-Люз, процесс был почти отлажен. Главное — сосредоточиться на текущем моменте. Чтобы было проще, я создавал себе новые воспоминания, жадно впитывая все, что видел и чувствовал с момента прибытия.
Первым делом я вдохнул соленый морской воздух и принесенные ветром запахи из кулинарии неподалеку. Мысленно отметил, что гавань с пляжем похожа на огромную беззубую ухмылку — и сам невольно улыбнулся в ответ. Прошелся по городу — оказывается, историческая архитектура Сен-Жан-де-Люз сохранилась в первозданном виде. Увидел баскскую церковь и, разумеется, зашел внутрь.
Передо мной разлегся океан; слева — испанская граница и могучие Пиренеи, а позади — вся Франция. Я мог выбрать любое направление, и никто меня не поймал бы. Именно здесь было проще всего начать жизнь с чистого листа.
До сих пор я мылся в грязных раковинах на автостоянках или вокзалах, поэтому сейчас поспешил спуститься по бетонным ступенькам к воде, сбросил пропахшую по́том одежду и в одних трусах нырнул в океан.
Соль щипала глаза. Я лег лицом вниз, цепляясь за морское дно, которое утекало сквозь пальцы. Подплыл к белому металлическому буйку, плясавшему под натиском волн, ухватился за него и осмотрел береговую линию.
Потом с головой ушел под воду, и грохот волн, сражавшихся с приливом, заполнил мне уши. Я не выныривал на поверхность, пока не счел обряд крещения завершенным.
В гавани было людно: лодки и траулеры, как на открытках, неспешно ползли к берегу после рыбалки. От вибрации их двигателей по рукам и ногам бегали приятные мурашки: нервы возвращались к жизни. Закрыв глаза, я перевернулся на спину и медленно поплыл к пляжу, чтобы высушить обновленную кожу в лучах заходящего солнца.
Отчего-то я верил, что в новой жизни меня ждет только хорошее.
28 июня
Дым французской сигареты смешался с горящей смолой каннабиса и поплыл сквозь ноздри глубоко в легкие. Откинувшись на локти, я поглубже зарылся в песок и задержал дыхание, смакуя кайф.
— Забористая хрень, чувак, — сказал Брэдли, скрещивая ноги.
— Ага, — ответил я, не глядя на него и полуприкрыв веки.
Немного зная французский и пользуясь дружелюбием местных жителей, я добрался до туристического хостела на рю-дю-Жан. В отличие от ухоженных зданий на берегу, «Рутар интернасьональ», расположенный в глубине города, выглядел довольно ветхим и затасканным. Оливково-кремовый фасад облупился и перхотью летел на тротуар.
Внутри на черно-белых фотографиях, неаккуратно расставленных на стойке регистрации, можно было увидеть его блестящее прошлое как отеля «Пре де ля Кот»[7] — сверкающего трехэтажного здания в стиле ар-деко[8]. Теперь же геометрические витражи спрятались за дешевыми шкафами и комодами. От былой элегантности и стильного модернизма не осталось и следа. Мраморные плиты со стен бального зала валялись разбитыми вокруг рояля на двух сломанных ножках. Из роскошного некогда места отель превратился в задрипанный хостел.
Денег Мозеса хватило, чтобы оплатить койку в общей комнате на неделю. За несколько ночей в лондонском приюте для бездомных я привык к чужому бормотанию во сне, храпу и вони шести тел в замкнутом пространстве.
В основном здесь жили молодые путешественники из Европы, желавшие поплавать на пляжах подальше от гламурных Канн и Сен-Тропе. Я был значительно старше них, но всегда выглядел моложе своего возраста, так что скостил себе десяток лет. Успев по дороге загореть дочерна, я теперь выглядел настоящим крепышом, хотя за последние дни немного отощал, поскольку питался чем придется.
Я свел знакомство с парнями, которые говорили на незнакомых мне языках. Объясняясь на мешанине немецких, итальянских, французских слов и пафосных жестов, мы тем не менее каким-то чудом умудрялись понимать друг друга.
Первые дни я пытался найти работу: любую, самую черную; был готов даже мыть тарелки в прибрежном кафе или наняться на рыбацкое судно. Но в городе предпочитали брать местных жителей, и англичане не могли найти себе применение. Так что я решил повременить с работой и пока приглядеться к окрестностям. Моя страсть к архитектуре никуда не делась, а здесь меня ждало настоящее раздолье: например, отель «Гольф» Уильяма Марселя эпохи до Первой мировой или охристо-красный загородный клуб в Шантако, о котором я читал еще в журналах моего отца.
Вечерами я слушал, как обитатели гостиницы вспоминают былую жизнь, хотя сам о прошлом старался не говорить. По легенде, я недавно закончил университет и решил поколесить по Европе, чтобы повидать мир вживую, а не только на картинках.
История получилась правдоподобной, и я повторял ее так часто, что и сам начинал в нее верить.
30 июня
— Надо было сразу сказать, что ищешь работу, — сказал Брэдли, здешний менеджер, американец по происхождению.
Он был дружелюбным парнем лет тридцати с небольшим, с волосами до плеч, с проседью и бакенбардами, как у Элвиса. Соленый загар серфера прочертил у него на лице глубокие белые морщины и состарил раньше времени.
— А у вас есть вакансии? — встрепенулся я.
— Не сказать, чтобы хорошие, но нужен вахтер: следить за порядком и по случаю выполнять кое-какую мелкую работенку. Платить будем немного, зато койка и еда за наш счет.
Это был идеальный вариант, и я приступил к работе на следующий же день. Оказалось, что у должности вахтера есть и другие преимущества, о которых я поначалу не знал. Я получил доступ к шкафу с забытой одеждой, мог брать книги с полки для бук-кроссинга и упражняться в языках, болтая со здешними обитателями.
Я подмазывал стены свежей краской, менял расшатанные половицы, убирал блевотину в туалетах и встречал новых гостей. При всем этом оставалось время на серфинг, который я освоил стараниями Брэдли. Научившись стоять на доске, я перешел к подводному плаванию, затем увлекся конными походами по соседним предгорьям.
Особенно мне нравились вечера: когда рабочий день подходил к концу, я в компании Брэдли шел на пляж полюбоваться закатом и разделить на двоих «косяк», а потом пропустить пару стопок «Джека Дэниэлса» с колой в одном из прибрежных баров.
Я быстро привык к новому образу жизни и, надежно запрятав свой багаж в дальний уголок сознания, наслаждался каждой минутой размеренного существования, о котором прежде не смел и мечтать.
Для посторонних глаз, да и для своих собственных, я был начисто лишен отчетливой сути.
КЭТРИН
Нортхэмптон, двадцать пять лет назад
17 июня
— Просто скажи нам, где он! — рявкнула Ширли.
Схватив свекровь за плечо, я вытолкнула ее за дверь и заорала в ответ:
— Пошла вон.
Наши раздраженные голоса эхом разносились по всему дому.
Последние полчаса отец с мачехой Саймона засыпали меня вопросами и обвинениями, и я не выдержала. Нервы у меня и без того были в клочья.
Я думала, они заявятся раньше. Видимо, сперва им было не до того: они строили предположения, отчего их сын растворился в воздухе. И наконец решили, что это всецело моя заслуга.
Эти двое, слава богу, приехали засветло, так что я на всякий случай спровадила детей в сад. Потом, глубоко вдохнув, отправилась в гостиную, как на казнь. Артур и Ширли уже поджидали меня, сидя бок о бок и вызывающе скрестив на груди руки.
— Простите, что не рассказала вам о Саймоне, — начала я. — Не хотела тревожить раньше времени.
— Думаешь, приятно было узнать о пропаже сына от полиции? — процедила Ширли. — Ты должна была немедленно нам сообщить!
— Да, знаю. Поэтому и извиняюсь. Но я попросила сказать Роджера, а он лучший друг Саймона, так что вам сообщили не посторонние люди. И мне очень не хотелось бы разводить сейчас пустые споры. И без того две недели тошно.
— Да, наверное, противно ходить с детьми в кино, когда их отец, скорее всего, валяется где-то мертвым, — съязвила она.
— Ширли, все было совсем не так. В кино мы ходили один-единственный раз, потому что так посоветовал Роджер. И это мои дети, поэтому мне решать, что для них лучше. Не лезь.
Ширли не имела права втягивать детей в наши разборки, тем более что бабушка с дедушкой из них с Артуром были никудышными. Они жили рядом, в соседнем городке, но ни разу не предложили посидеть с внуками или забрать их из школы. Они не предложили своей помощи даже после похорон. Сочувствия — и того не выразили.
Я всегда считала, что они держатся особняком из-за меня. Саймон оставался для них мальчиком, который обожал документальные фильмы Алана Викера[9] и мечтал своими глазами увидеть все архитектурные шедевры мира, однако в двадцать три года вдруг повесил себе на шею жену и детей. Еще до свадьбы он пытался убедить родителей, что всю жизнь мечтал о большой любящей семье, но они хотели для него совсем другого будущего.
Отношения с Ширли у него всегда были непростыми. Эта высокая шумная блондинка ураганом ворвалась в жизнь Артура вскоре после того, как тот выставил Дорин за порог. Мы тогда были подростками. Саймон частенько ныл, что Ширли заставляет его делать уроки и ругает за сигареты. В то же время она обстирывала его и кормила, ничего не требуя взамен. Возможно, Саймон не любил мачеху, и все же на ее примере он увидел, какой должна быть настоящая мать. Я никогда не признавалась вслух, но в глубине души завидовала, что у него есть любящие родители.
Артур и Ширли недоумевали: почему Саймон после всего, что натерпелся от Дорин, тоже решил уйти из семьи? И пришли к единственно разумному выводу: это я его заставила.
— Может, ты говорила, что он мало зарабатывает? — неловко начал Артур.
— Нет, не говорила.
— Ты его хоть поддерживала? — поинтересовалась Ширли.
— Разумеется, поддерживала.
— И он всерьез захотел столько детей?
— Да, Ширли. Я же не сама беременела.
— Ты могла его обмануть. Многие женщины так делают.
— Что, все четыре раза?
— Тогда почему он ушел?
— Он не ушел, он пропал. И наши дети здесь ни при чем!
Я достала из шкафа бутылку вина и налила себе, им не предлагая. Они неодобрительно переглянулись, но мне было плевать. Я выразительно сделала большой глоток, чтобы поставить в разговоре точку.
— Ты правда не знаешь, где он? — спросила Ширли.
— Что за вопросы? — удивилась я. — Думаешь, мы тогда сидели бы здесь и разговаривали?
— Кэтрин, пора все нам рассказать. Хватит уже издеваться. У Саймона есть другая женщина? В этом вся причина? И он сейчас у нее? Перестань ломать комедию, ты ведь мучаешь наших внуков. Хватит потакать собственной гордости и делать вид, будто он исчез.
— Что за глупости! У него никого нет. С чего ты решила, что я не думаю о детях?!
— Многие женщины пытаются сохранить семью, — вставил Артур. — Но, когда муж уходит, не разыгрывают спектакль и не делают вид, будто он пропал.
— Кто бы говорил! Разве не ты рассказывал байки, будто Дорин уехала в Эфиопию миссионеркой?
Он побагровел.
— И если Саймон меня бросил, почему он ничего не сказал вам? — продолжила я. — Получается, он бросил и вас?..
— А записку на прощание он оставил? — перебила Ширли.
Я зарычала.
— Вы вообще меня слышали? Повторяю: Саймон не ушел. Он исчез. Полиция объявила его пропавшим без вести. Что еще вам нужно?
Ширли встала.
— Извини, что спрашиваю, Кэтрин… Ты ничего с ним не сделала?
Я опешила. Пришлось уточнить, искренне недоумевая:
— Что, например?
— Может, вы поругались, и ты в пылу ссоры нечаянно толкнула его… Я не хочу сказать, что намеренно, но…
— А потом вместе с детьми замотала его в старый ковер и закопала в саду, так, что ли?.. Ширли, хватит смотреть детективные сериалы, это уже слишком.
— Мы имеем право знать правду. Он наш сын! — зарычала она.
— Тебе он не сын, — огрызнулась я. — В первую очередь он мой муж, и больше всего здесь страдаем мы с детьми. А от тебя никакой помощи. Только делаешь хуже, обвиняя меня в убийстве… По-твоему, я такое чудовище?
Повисло многозначительное молчание.
— Если он жив, выходит, он тебя бросил, — сухо резюмировала Ширли. — И, если честно, я совсем не удивлена.
Артур, бесхребетная марионетка, послушно закивал.
— Странно только одно, — продолжила она. — Почему это не случилось раньше? Я всегда говорила, что сломанного не починишь.
Ошарашенная ее словами, я краем глаза заметила на нижней ступеньке лестницы Робби — тот сидел и внимательно слушал, как издеваются над его матерью.
— Пошла вон! — взревела я, хватая Ширли за руку. — Чтобы я тебя в своем доме больше не видела!
— Просто скажи нам, где он! — крикнула Ширли, пока я выпихивала ее за дверь.
Артур неловко прошмыгнул вслед за ней.
— Проваливайте! — заорала я, с силой вытолкнув их на крыльцо. Захлопнула дверь, щелкнула всеми замками и навесила цепочку. Несколько раз глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, прежде чем идти к сыну, хотя сердце все равно колотилось как бешеное.
— Папа нас больше не любит? — спросил Робби, убирая волосы, прилипшие к мокрым щекам. — Поэтому он и ушел?
Выдрать бы бабку с дедом за то, что внушили ему эту идею. Я встала на колени, взяла сына за руки и заглянула ему в глаза.
— Робби, обещаю: где бы папа ни был и что бы с ним ни случилось, он никуда не уходил. Он любит нас всем сердцем.
Робби настороженно посмотрел на меня, встал и шагнул на ступеньку выше.
— Ты врешь, — тихо сказал он. — Это ты заставила папу уйти.
А потом развернулся и убежал в свою спальню.
Слова Артура и Ширли меня задели мало. Но услышать, как мой собственный сын сомневается в родной матери, — это было уже слишком. Надо пойти за ним, объяснить, что Саймона никто не выгонял. Однако после скандала со свекровью и свекром я осталась совершенно без сил.
Поэтому я налила еще вина, села за стол и обхватила голову руками, давя в себе желание перебить всю посуду на кухне.
25 июня
Оранжевая ваза на полке затряслась — значит, к дому подъехала полицейская машина. Я уже привыкла, что их автомобили гудят по-особенному и от гула дребезжат половицы. По спине побежали мурашки: я боялась услышать новости.
Как правило, мне докладывали о результатах поиска или задавали новые вопросы, на которые ответить было нечего. Страшнее всего, когда приносили пластиковые пакеты с обрывками найденных вещей. Платок, шляпа, носок, ботинок… Список предметов, которые предстояло опознать, ширился с каждым часом.
Рассматривая их, я всякий раз боялась произнести хоть слово — но ни один из предметов не имел никакого отношения к Саймону. Детективы с трудом сдерживали раздражение: мой положительный ответ приблизил бы их к раскрытию дела.
Постепенно поток обнаруженного хлама иссяк, и полиция приезжала все реже.
30 июня
Джеймсу восемь, Робби — пять с половиной, а Эмили почти четыре. Дети старались не упускать меня из виду: вдруг я тоже исчезну. Три пары глаз следили за мной из-за кухонных занавесок, даже когда я шла вынести мусор. Я обещала, что никуда не денусь; мне не верили.
Папы должны жить вместе с семьями, и когда дети узнали, что так бывает не всегда, то испугались, что мамы тоже могут пропадать. Порой хотелось сказать им, что Саймон ушел к Билли, как бы ни тошнило меня от этой мысли. Тогда детям было бы проще смириться с его пропажей. Однако, что бы ни творилось у меня в душе, приходилось держать лицо и делать вид, будто все идет как надо.
Эмили, по правде, даже нравилось, что у нас часто бывают гости и ее все время тискают. Люди таяли при виде огромных голубых глаз и глупой улыбки, особенно когда Эмили показывала на фотографию Саймона и бормотала: «Папочка ушел. Папочка больше не с нами». Я сочувственно кивала и старалась отвлечь ее игрушками.
Сложнее было с Робби. Они с Оскаром постоянно держались вместе, не понимая, что происходит. Я часто наблюдала, как мальчишки сидят вдвоем в саду за домом и глядят в поле: ждут, что Саймон сейчас выйдет из-за изгороди и объявит, что просто решил их разыграть. Каждый вечер, укладывая детей спать, я оставляла дверь Робби приоткрытой: пусть Оскар проберется в комнату и уснет у него в ногах.
Джеймс был точной копией отца: с такими же каштановыми кудрями, искоркой в зеленых глазах и заразительным смехом. Однажды ночью он разложил по всей спальне белые и коричневые ракушки, которые собрал на пляже в Бенидорме. Его приятель, Алекс, сказал, что если приложить их к уху и прислушаться, то можно услышать, как рокочет море.
Время от времени Джеймс поднимал ракушки и пытался расслышать голос Саймона: вдруг тот заблудился на берегу, не может найти дорогу домой и зовет на помощь. Я тоже однажды попробовала, но ничего не услышала: только эхо пустоты.
Нортхэмптон, наши дни
8:55
Кэтрин глядела на него с неколебимой злобой. Такое чувство за всю жизнь сумел вызвать в ней только один человек. Мужчина, которого она похоронила давным-давно вместе со своим мужем.
Лицо сводило судорогой, и не было таких слов, чтобы описать охватившие ее эмоции, когда Кэтрин услышала, чем он занимался в первые дни после своего исчезновения. Какие только версии она ни строила, но такая вероятность — что он просто решил устроить себе отпуск — не могла даже прийти ей в голову. Пока Кэтрин потихоньку сходила с ума, он грелся на пляже!
Что надо сделать, какие слова подобрать, чтобы Саймон понял, как рухнула в тот момент их жизнь? Он вил себе новое гнездышко, а она подбирала обломки. Даже если каким-то чудом вдолбить ему в голову все, через что она прошла, он не сможет уяснить, какой это ужас — потерять близкого человека. Поразительно, до чего легко он вычеркнул из своей жизни первые тридцать три года и тех, кто был неотъемлемой ее частью.
— Ты хоть задумывался, каково нам приходилось, пока ты покуривал «травку»? — спросила Кэтрин.
— Ну, не совсем так… И в то время, наверное, нет, не задумывался, — ответил он с предельной честностью. — Я решил, что меня объявили жертвой несчастного случая.
— Ты в самом деле взял и забыл о нашем существовании?
Саймон кивнул.
— Даже не вспоминал о нас на дни рождения или в годовщины? — не унималась Кэтрин. — Совсем?
— Сперва нет. Только так я мог двигаться дальше.
— Вот в чем между нами разница… Я без тебя и без детей не сделала бы ни шагу!
— Мне надо было уйти. Я здесь задыхался.
— Ох, только избавь меня от драмы! — Кэтрин фыркнула. — Если было так невыносимо, мог бы попросить о разводе. Разбил бы мне сердце, конечно, но я бы пережила. И ладно бросить меня — но детей?! Этого я никогда не пойму.
Голос задрожал, и Кэтрин через силу сглотнула. Много лет назад она поклялась, что не обронит по нему ни слезинки, — и не нарушит своего обещания даже теперь.
— Ты спросила, где я был, я ответил, — тихо сказал Саймон. — Не моя вина, что ответ тебе не понравился.
Кэтрин выразительно закатила глаза.
— Ах да, ты прав. Вина не по твоей части. Тебе это чувство незнакомо, так ведь?
— Я не хочу с тобой пререкаться, — с непробиваемым спокойствием ответил Саймон.
— А зачем ты здесь? Потому что я в таком бешенстве, что еле сдерживаюсь. А ты бесишь еще сильнее, когда рассказываешь о своих похождениях.
— Естественно, я о вас думал. Думал каждую минуту. Но, как я уже сказал, поначалу мне нельзя было зацикливаться на прошлом. Поэтому я вас отодвинул. Прости, если это выглядит жестоко; я поступил так, как считал нужным.
Кэтрин недоверчиво покачала головой и вытерла руками щеки. Те горели огнем. Она подошла к окну и отперла щеколду, чтобы хоть немного разогнать давящую духоту в комнате.
Солнечные лучи упали ей на голову, и Саймону показалось, будто под ее волосами мелькнул шрам в форме полумесяца.
Кэтрин стремительно развернулась.
— Тебя от всех нас тошнило или только от меня? Что я тебе такого сделала? Или тебе приглянулась другая?
Саймон посмотрел в сторону камина, не готовый раньше времени пускаться в объяснения. И увидел знакомый предмет.
— О, это та самая штука, которую Байшали со Стивеном подарили нам на свадьбу? — спросил он, ткнув пальцем в круглую оранжевую вазу.
Опешив от столь внезапной перемены темы, Кэтрин кивнула.
— Как, кстати, Стивен? Уже вышел на пенсию?
— Да, вышел. Вашей фирмой теперь управляет один из его сыновей. А они с Байшали уехали на юг Франции. Странно, что вы не пересеклись где-нибудь на пляже. Было бы о чем поговорить…
Про Роджера Саймон не спрашивал. Еще не время.
— В любом случае, вряд ли ты воскрес исключительно затем, чтобы заглянуть ко мне на чай, — продолжила Кэтрин. — Поэтому говори, зачем явился, или проваливай.
— Сперва ты должна узнать, чем я занимался.
— Что, слушать очередные россказни из жизни подростков? У меня нет на это времени.
Она подошла к входной двери и сделала вид, будто отпирает замки. Впрочем, то был пустой блеф. Кэтрин слишком долго ждала ответов, чтобы взять и выставить его за порог.
— Кэтрин, пожалуйста. Ты должна знать, что со мной было. А я хочу знать, что было у тебя.
— Как будто имеешь на это право!
— Не имею. Но столько лет прошло… Пора уже поставить точку.
«Хреновая будет точка», — подумала Кэтрин.
Она хотела знать только одно — почему? Даже после стольких лет Кэтрин все еще чувствовала себя виноватой. Никак не могла сложить цельную картинку — не хватало деталей, которые в одиночку не найти.
Поэтому она согласилась его выслушать. Лишь бы узнать, что произошло в тот роковой день.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Когда ты исчез предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
