Танцующая со смертью

Джон Максвелл, 2023

Руслан – не совсем обычный наемник, сопровождающий не совсем обычных клиентов. И сейчас он будет исполнять роль водителя и личного телохранителя для девушки, расследующей убийство сестры, которое все посчитали обычным суицидом. Вот только дорожка из "хлебных крошек" приведет их к самым темным уголкам нашего мира и столкнет с существами, живущим на грани между нормальным миром… и миром мифических созданий.Мрак, эротика, вечно льющий дождь – всё в лучших традициях нуарного детектива, но с примесью мистики и в жанре городского фэнтези.

Глава 2. Седьмая

Я припарковался у самой лестницы, ведущей к входу на вокзал, и теперь молча разглядываю людей. Кто-то уезжает, кто-то, напротив, только что приехал. Поезда уезжают отсюда в любую точку страны. Мы находимся в самом центре этой железнодорожной паутины, и это не спроста — именно сюда рано или поздно попадают те, кто находятся в бегах. И именно сюда приезжают те, кто находятся в поисках.

Седьмая — как раз из числа последних. Она ищет, но даже не догадывается, что найдет в конце своего пути. И, едва таймер на часах обнуляется, заставляя те пиликать и вибрировать, из дверей вокзала появляется стройная длинноногая блондинка в белом плаще. Она далеко, но даже отсюда я могу разглядеть, насколько прекрасна. И это приносит мне боль.

Я выхожу из машины, переносясь в мир проливного дождя, и иду к ней, не забыв про зонт. Раскрываю его за секунду до того, как поравнялся с ней на одной ступени.

— Водителя заказывали?

— Да, всё верно, — говорит она и кивает. Голос звонкий, но немного неуверенный — она смотрит на меня с опаской. И это правильно — никому в наше время нельзя доверять. Мало ли, что за псих, воспользовавшись пасмурной погодой, подходит к миловидной девушке, выдав себя за таксиста.

— Моё имя Руслан, и на целую неделю я в Вашем распоряжении. Оплата — по окончанию работы. Условия устраивают?

— Мне нужен не просто водитель…

— Да. Я в курсе.

— И в курсе, какую работу нужно будет выполнять. Верно?

— Верно, — отвечаю ей и киваю, после чего она забирает-таки зонт, а я забираю ее чемоданы. Их два, оба — светло-бежевого цвета.

— Мы раньше не встречались, Руслан? Кажется, я видела раньше Ваше лицо.

— Если Вы в этом городе не впервые, то вполне могли меня где-нибудь увидеть. Особенно, если ходите по барам, ночным клубам или кабаре.

— Тогда вряд ли, да?

— Вряд ли. — Я улыбаюсь ей. — Мой седан припаркован прямо у выхода. Вон тот, черный.

Мы спускаемся к машине, я открываю для нее дверь, и она забирается внутрь. Закрываю дверь и иду к багажнику, куда аккуратно пристраиваю ее пожитки. Я знаю, что там — шмотки, зарядные устройства, банные и туалетные принадлежности, женские штучки и, возможно, ноутбук — всё то, что имеет важное для неё значение и без чего, как ей кажется, она не сможет жить.

Хлопаю дверцей багажника и иду к своему месту, прыгаю в машину и разворачиваю зеркало заднего вида на пассажира, чтобы видеть ее глаза, охренительно красивые. Наши взгляды тут же встречаются.

— Знаю, что по плану должен быть отель, но, может, мы начнем уже сегодня? Чтобы не тратить время зря, — предлагает она.

— Простите, но нет. Первое место, что указано в Вашем списке — его лучше не посещать ночью.

— Еще не так уж и поздно. До заката еще часа полтора, хотя при таком ливне это вряд ли имеет значение…

— Поверьте мне. Не стоит ехать туда сейчас. Сегодня Вам нужно выспаться, а завтра с утра начнем. Я знаю этот город лучше, чем кто бы то ни был. И в этом клубе бывал не раз. Доверьтесь мне — и всё будет хорошо.

Она отводит взгляд и кивает.

— Хорошо. Меня зовут Алиса.

Я перевожу взгляд на дорогу и снимаю автомобиль с ручника.

— Да, я знаю, — тихо бурчу себе под нос и медленно нажимаю на газ, отжимая сцепление.

Дождь разыгрался в полную силу и, казалось, не хотел, чтобы мы добрались до отеля. Он замедлял меня настолько, насколько это было в его силах, но это было тщетно. Да, мы долго стояли в пробках и перед перекрестками, ожидая, когда, наконец, злосчастный красный сменится слащаво-зеленым, но, тем не менее, потихоньку приближались к своей цели.

А это было главное — доставить Седьмую до отеля, где ей уже ничего не будет угрожать.

Она молчала, а я первым говорить не стал. Если клиент захочет почесать языком и рассказать о своих проблемах — он начнет сам. Проблемы — вообще одна из самых частых тем для разговоров, если собеседник умеет слушать. Недовольство правительством, ситуацией в мире и медициной — уже вторая.

— Тут всегда такие сильные дожди? — наконец, не выдерживает она и задает вопрос. И это тема номер три — погода. С неё всё обычно и начинается. Все, как один, всегда начинают с дождя.

— Очень часто. Гораздо чаще, чем солнце на чистом небосводе.

— А зимой? Постоянные снегопады?

— О да. Засыпает порою город так, что люди даже на работу не ходят. Пару раз на моей памяти снега было столько, что сугробы были ростом с человека.

— Я бы хотела… увидеть такой снегопад…

На это я отвечать не стал.

— Вы знаете, почему я приехала?

— Кто-то умер?

— А знаете, кто именно?

Перевожу взгляд на зеркало, а через него — на нее. Она тоже уже смотрит в зеркало, ожидая начала зрительного контакта. Ну или просто следит за мной. А вопрос… им она меня проверяет.

— Молодая девушка, — отвечаю я. — Кем она Вам приходилась?

— Она была моей сестрой. Младшей. И в детстве, и спустя многие годы, мы были не разлей вода. Никто не знал ее лучше меня.

Я киваю.

— Почти уверена, что ее убили. И убийца — ее муж. Но доказательств нет. Следствие замяло дело, выдав все за самоубийство. Но я знаю, что это не так — она не могла покончить с собой. Я ее знаю, Руслан. Самоубийство могут совершить лишь люди в глубокой депрессии. А она в ней совершенно точно не была! Я разговаривала с ней буквально за день до этого случая! Вы же верите мне?

— В то, что Вы ее знали — верю. Остальное… требует доказательств. — Про то, что самоубийство могут совершать также люди, оказавшиеся в безвыходном положении или с разбитым сердцем, я решил не говорить.

— И мы их получим.

Мой ответ ее расстроил. И я понимаю, почему. Но врать не стану — очень многие, кто ищет свою версию произошедших событий, оказываются разочарованы. Порою, в жизни все случается куда проще, чем в сериалах и голливудских фильмах. Иногда самоубийство — это самоубийство, а не заговор корпораций или политический заказ. А убийство замужней женщины чаще всего совершается мужем. Тут она вполне может оказаться правой.

Я останавливаюсь у входа в гостиницу. Она смотрит на облупившуюся краску на дверях, на разбитые окна первого этажа и на перегоревшие буквы «Г» и «Ц», из-за чего надпись читается как «ОСТИНИ А». Взгляд выражает недовольство — носик морщится, а бровки хмурятся.

— Внутри она не так плоха, как снаружи. Поверьте, — обещаю я и выхожу. Открываю перед ней дверь и иду за чемоданами. Она стоит и ждет. Хочет, чтобы я пошел вперед. Опасается.

Я делаю так, как она хочет — первым захожу в гостиницу.

Седьмая забегает следом и облегченно выдыхает, глядя на царящую вокруг чистоту и закос под роскошь. Девушка за регистрационной стойкой тут же находит мою спутницу в журнале брони и выдает ключ. Металлический.

— Настоящий ключ? — Алиса усмехается. — Я думала, все отели уже давно перешли на магнитные карточки.

— Не все, — отвечаю я. — Этот отель, как и многое другое в этом городе, слегка застыл в прошлом.

Алиса берет ключ, массивный и длинный, с брелоком, обозначающим номер ее комнаты.

Подошедший в форме мужчина предложил мне помочь с багажом, но я лишь отрицательно качнул головой, и он тут же отступил.

Иду к лифту, и его двери автоматически открываются. Захожу внутрь, за мной заходит и Алиса. Она нажимает на нужный этаж, и двери закрываются. Она прячет глаза, ей неловко. На ее безымянном пальце правой руки — кольцо.

— Вы замужем?

— Была, — она отвечает, не поднимая взгляда. — Муж умер два года назад. В автокатастрофе. Пьяный урод на грузовике выехал на красный.

— И Вы все еще носите кольцо на пальце?

— Оно… помогает.

— Отталкивать потенциальных ухажеров?

— И это тоже.

Двери лифта открываются — и она первой выходит в коридор. Еще раз смотрит на номер, указанный на брелоке, и направляется направо. Я иду за ней. Следую за безупречным стройным силуэтом, но, к сожалению, длится это недолго. Мисс-стройные-ножки останавливается у одной из комнат и разворачивается ко мне.

— Дальше я сама. Спасибо, Руслан.

Я ставлю чемоданы на пол.

— Точно не хотите, чтобы я занес их в номер?

— Нет. Я сама.

Киваю.

— Во сколько мне завтра быть здесь?

— В девять, — отвечает она. — Я как раз успею позавтракать.

Ещё раз киваю и разворачиваюсь. Она ничего не говорит мне в спину и не прощается. Слышу звук, с которым ключ поворачивает механизмы дверного замка, но продолжаю идти к лифту. У меня есть теперь другие дела, ведь скоро закат.

Я вернулся в «Салун» как раз на закате. Дождь лить перестал, а солнце выкрасило улицы в кроваво-красный. Поднялся на второй этаж и зашел к Леди, предварительно постучав, — она уже ждала меня. Сидела на кровати в своем черном плаще и все том же черном цилиндре. Одну ногу забросила на другую, из-за чего пока еще не застегнутый плащ оголял одну из них, и я уставился на резинку ее чулка, расположенную посередине бедра.

— Свозишь меня кое-куда? — спрашивает она таким тоном, будто просит. Кто-нибудь со стороны даже может подумать, что у меня действительно есть выбор, что я сделаю ей одолжение. Это что-то вроде нашей ролевой игры. Она спрашивает, а я будто могу отказать.

Но это ложь — выбора у меня нет. И мы оба это знаем.

— Конечно, — отвечаю я. — Как пожелаете.

— Как пожелаешь, — поправляет она. — Как пожелаешь, детка.

Теперь она переводит на меня взгляд, прося повторить то, что она только что сказала.

— Как пожелаешь, детка, — повторяю я, подстраиваясь под заданный ритм, и расслабляюсь. Я теперь — другой человек. Не Руслан. Кто-то другой. Кто-то, кто может без проблем спросить: — Шлем потом отполируешь?

Она улыбается — и мне нравится эта улыбка. А ей нравится, что я всегда в таких случаях в ее полном распоряжении.

— Конечно, зайка, — флиртующим тоном говорит она. — Сразу же, как только вернемся.

Она встает и поправляет плащ, скрывая под его полами свои ноги и резинки чулок. Под плащом она выглядит не наряднее шлюхи, но это знаем лишь мы. Она идет мимо меня к двери, виляя бедрами, и я иду за ней. Когда мы оказываемся внизу, она берет меня под локоть и прижимается к моей руке. Мужчины завистливо смотрят на меня, провожая взглядами до самого выхода.

Я помогаю ей сесть в машину, а сам сажусь рядом. Завожу двигатель и жду ее указаний.

Она молчит, разглядывая пока еще алый небосвод.

— Как тебе Алиса? — спрашивает она голосом Леди, а не той, кем она только что была.

— Милая девочка. Красивая.

Леди кивает.

— Поехали пока по Лермонтова, — говорит она и откидывается на спинку. — Я скажу, когда доедем.

Киваю, и мы трогаемся. Я молчу и ощущаю на своем правом виске ее взгляд. Оборачиваюсь, чтобы убедиться в том, что мне не показалось.

— Ты вышел из роли. Не выходи из нее, пожалуйста.

Вздыхаю. Разминаю плечи и тоже откидываюсь назад, расслабляя руки. Левую небрежно кладу наверх руля, а правую — на ее бедро.

— Как дела, малыш? — спрашиваю я, но спрашиваю не Леди — я спрашиваю ту, кем она сейчас является. Бросаю на нее короткий взгляд. Замечаю ее улыбку, тут же меняющуюся наигранно печальной гримасой.

— Плохо, зайчик. Один козел… приставал ко мне.

В горле мгновенно пересыхает. Я понимаю, куда мы едем. Понимал с самого начала, но именно сейчас всё становится максимально прозрачным. «Играть» становится сложнее.

— Даже не спросишь, как именно? — продолжает она.

Я знаю, что нужно делать. Я понимаю, хоть и не хочу.

— Как именно? — спрашивают мои губы.

— Сорвал меня со сцены, едва ты уехал. Как ты мог оставить меня в клубе одну?!

Моя правая рука все еще на ее бедре, и она сильно лупит меня по ней, заставляя убрать.

— Что он сделал дальше? — Мой голос становится более агрессивным.

— Стал прижимать меня к себе. Хватал за жопу. Оставил засос. Посмотри!

Она разворачивается ко мне, распахивает плащ и слегка опускает свой корсет, чтобы показать мне свое роскошное декольте, на котором красуется смачный алый засос.

— Когда я оттолкнула его, он меня ударил. По лицу.

Теперь она поворачивается ко мне правой щекой, и я вижу там кровоподтек, которого не заметил в номере.

Некоторое время молчу. А затем глубоко вздыхаю.

— Да как он смеет?! — Я очень зол. Не хочу злиться, ведь это всё происходит не со мной, а с кем-то другим. Но я злюсь. Потому что так надо. Моя главная задача — делать так, как надо. Как пожелает Леди. — Я убью его! Убью этого сукина сына! Где он, твою мать?! Кто он?!

Она начинает плакать. Очень натурально. По-настоящему.

— Это Сергей! Ты его знаешь! Вот черт! Это же он! — Она тыкает пальцем в стекло, и я тоже замечаю его.

Тут же останавливаю машину и выпрыгиваю на улицу. Парень идет по тротуару в толпе своих друзей.

— Ты какого хера мою девку лапал, гнида?! — ору я, врываясь в толпу.

Он не успевает ответить, так как его зубальник встречается с моим кулаком. Сам Сергей падает на землю, а двое ребят прут на меня. Я отправляю обоих в нокаут и мысленно прошу Сергея не вставать. Но он встаёт. Обязательно встаёт.

— Никто не может лапать мою телку, а потом свалить из моего бара! — выплевываю я после того, как парирую его попытку мне врезать, а затем достаю нож — это нож-бабочка. Один удар — и проникающее ранение поражает кишечник парня. Я наношу еще пару ударов, и с ужасом наблюдаю, как его дружки пятятся назад. Они не пытаются спасти друга — они лишь надеются, что не станут следующими.

Кто-то неподалеку заорал. Голос женский.

Я оставляю нож в животе Сергея, а сам убегаю прочь.

Раскат грома — и я больше не бегу. Я стою на месте, глядя, как с места преступления убегает настоящий убийца — владелец одного из местных баров по имени Фархат, бывший зэк, уже отсидевший как-то за убийство. Еще до рассвета его поймают и бросят под стражу.

А я разворачиваюсь к Сергею, который лежит на земле в луже собственной крови, тяжело дыша и корчась от боли. Кто-то из друзей держит его голову, кто-то другой пытается закрыть живот своей курткой. Рукоятка ножа все еще торчит из его брюха. Сергей поднимает глаза и смотрит на меня. Он знает, кто держал нож. Знает, кто направлял руку Фархата. Он смотрит на меня и не может понять. Задаётся одним-единственным вопросом: «За что?»

Пассажирская дверца моей машины издает характерный для себя звук, и Леди вылезает наружу. Очень медленно она идет к нам, и теперь Сергей смотрит на нее. Его трясет.

— Я тебя знаю? — спрашивает он, глядя ей в глаза, а она, тем временем, подходит к нему вплотную и опускается вниз.

— Ты умираешь, Серёж. Ты и так это знаешь. Скорая не успеет, да и… если бы успела — все равно бы тебя не спасла. Какое у тебя есть… последнее желание?

— Поцеловать… такую красотку.

Его все еще трясет, лицо в крови, но желание ей импонирует.

Она встает перед ним на колени и склоняется прямо перед ним. Оба закрывают глаза и сливаются в поцелуе. Я бы не назвал его страстным. Обычный такой поцелуй — ничего особенного. И когда он завершается, парень уже не дышит.

Я закрываю глаза и слышу громкий взмах крыльев.

— Серега? — спрашивает кто-то из его друзей.

— Серега?! — вторит ему кто-то другой.

— Твою мать, Серёга!!!

Леди направляется к автомобилю, дверца которого осталась открытой.

— Поехали, — говорит она мне, а я продолжаю смотреть, как неумело двадцатилетние пацаны пытаются реанимировать своего друга. — Ты уже видел это тысячи раз. Неужто не насмотрелся?

— Насмотрелся, — тихо говорю я и отворачиваюсь. Леди села в машину не полностью — одну ногу она все еще держала на тротуаре, оставив её специально для меня, будто чтобы слегка приободрить.

— Зачем дразнить? — вопрошаю я, глядя на идеальное во всех отношениях бедро и безупречную голень. Представляю, как встал бы перед ней на колени, взял эту ножку и поцеловал ее прямо в икроножную мышцу. А затем двинулся бы выше, вверх по ноге, пока не приблизился бы к тому месту, где не судьба побывать ни одному из её преданнейших фанатов. — Все равно ведь не дашь.

— Сама — нет, — говорит она, но ногу так и не убирает. — И я не дразню, а лишь помогаю тебе нагулять аппетит. Плюс — взгляд на нечто прекрасное действует как антидепрессант. Если тебе все еще грустно, садись в машину — я тебе и грудь покажу.

Ухмыляюсь, ведь тут она не врёт. Если попросить, то грудь, две свои роскошнейшие сиськи, она и правда может показать. Но на нее можно будет лишь смотреть — не трогать.

— Выбери любую девушку — и этой ночью она с тобой возляжет. Любую, но не невинную и без кольца на пальце. Пусть эта ночь… будет для тебя особенной.

— Почему? Что особенного в этой ночи?

И вот теперь она убрала ногу в машину, спрятав ее под полой плаща.

— Садись, — говорит она и закрывает дверцу.

Когда я оказываюсь внутри, она поворачивает ко мне свое прекрасное лицо и смотрит прямо в глаза.

— Хочу, чтобы ты запомнил эту ночь. Поверь, так надо. Отвези меня домой, а затем… выбери любую. Любую, кто приглянется. Любую, кого страстно возжелаешь.

— Страстно желаю я лишь тебя. С первого дня нашей встречи. И, между прочим, ты подходишь под свои же условия: не невинна и нет кольца на пальце.

— Но ты знаешь, кому я принадлежу.

Тут же грохочет гром, как бы подписываясь под ее последней фразой.

— Заводи двигатель, Руслан. Впереди у тебя целая ночь — сделай её приятной. Она… последняя, в своём роде. Все прочие… будут уже не такими, как эта.

— Это… связано с Седьмой? С Алисой?

Леди не ответила мне. И никак не отреагировала. Лишь продолжала смотреть на меня своим пронизывающим насквозь взглядом. А затем просто спокойно повторила:

— Заводи машину. И отвези меня домой. — И лишь после этого она отвернулась, нормально уселась на пассажирском сидении и даже пристегнулась. А затем… закрыла глаза и слегка запрокинула голову. И, кажется, даже улыбнулась.