Камера

Джон Гришэм, 1994

Больше двадцати лет Сэм Кэйхолл ждет казни за совершенное им когда-то жестокое преступление. Скоро приговор должны привести в исполнение. И тогда в отчаянную борьбу за жизнь Сэма неожиданно включается его внук, молодой адвокат из Чикаго Адам Холл. Еще осталось время – дни, часы, минуты, – чтобы добиться отмены приговора. Но «особые люди» уже занялись подготовкой газовой камеры, у стен тюрьмы уже митингуют противники смертной казни, а телевизионщики растянули провода и установили камеры в надежде на сенсационные репортажи. Сумеет ли Адам помочь человеку, разрушившему не только чужую жизнь, но и жизнь собственной семьи? Сможет ли он найти общий язык с дедом – ведь между ними не только нагромождения лжи, но и постыдные семейные тайны? И главное – сумеет ли начинающий адвокат раскрыть главный секрет Сэма? Как далеко он готов пойти ради этого? Ведь, спасая деда, он может поставить под угрозу собственную жизнь…

Глава 8

Итак, спустя двадцать три года он возвращался туда, где появился на свет. Никаких особых чувств он не испытывал, и хотя бояться ему тоже было в общем-то нечего, черный «сааб», осторожно уступая дорогу всем попутным машинам, двигался со скоростью пятьдесят пять миль в час. Резко сузившись, асфальтовое покрытие вынесло автомобиль на плоскую равнину Дельты; какое-то время Адам мог наблюдать за змеившейся вдоль шоссе невысокой дамбой, которая через пару миль ушла вправо и исчезла из виду. За Уоллсом, первым на автостраде номер 61 городком, поток транспорта устремился на юг.

Адам знал, что долгие десятилетия автострада была в буквальном смысле дорогой жизни для сотен тысяч чернокожих жителей Дельты, волею судеб вынужденных покинуть насиженные места и искать лучшей доли в Мемфисе, Чикаго, Детройте. Здесь, в этих крошечных городках, в салунах и убогих барах зародились печальные негритянские блюзы, отсюда они исподволь растекались, завоевывая всю страну. Мемфис стал их царством; вобрав в себя тягучие церковные напевы и мелодичные ритмы кантримузыки, блюзы дали жизнь рок-н-роллу. Под лившуюся из динамиков магнитолы песню в исполнении почти забытого ныне Мадди Уотерса Адам въехал в округ Туника, по слухам, беднейший на просторах Америки.

Слова песни ничуть его не ободрили. Покидая дом тети, Адам отказался от завтрака, без труда убедив Ли в том, что не голоден. На самом же деле в желудке его ворочался холодный ком. С каждой милей ком становился все плотнее.

Южнее Туники по обеим сторонам дороги до горизонта раскинулись поля. Кустики сои и хлопка уже набирали силу. Плуги зеленых и красных тракторов деловито переворачивали комья земли. Хотя не было еще и девяти утра, воздух дышал зноем. От потревоженной сухой почвы поднимались облака пыли. По свежей пашне лениво ползли редкие сеялки. Движение на автостраде почти замерло: где-то впереди, занимая почти всю проезжую часть, двигался огромный, тяжело груженный трейлер.

Непредвиденная задержка Адама не беспокоила: ждали его не раньше десяти, а если он и опоздает, тоже не случится ничего страшного.

В Кларксдэйле он свернул с автострады к юго-востоку, миновал вымершие поселки Мэттсон, Дублин и Татуайлер. Вновь потянулись бескрайние поля сои. Кое-где вдоль дороги стояли невзрачные домишки сезонных рабочих. Время от времени на значительном удалении от шоссе виднелись окруженные раскидистыми дубами особняки в колониальном стиле, за оградами поблескивала в лучах утреннего солнца водная гладь плавательных бассейнов.

Указатель на обочине известил Адама о том, что до цели осталось всего пять миль. Молодой юрист инстинктивно сбросил скорость, однако, несмотря на это, через минуту передний бампер «сааба» почти уперся в подвесное оборудование массивного трактора. Вместо того чтобы обогнать неповоротливый агрегат, Адам стоически поплелся следом. Сидевший в кабине старик махнул рукой: обгоняй! Но Адам остался верен себе и упрямо удерживал стрелку спидометра на двадцати милях в час. Дорога была абсолютно пустынной. Из-под задних колес трактора летели камешки гравия, не причиняя, правда, «саабу» никакого вреда. На всякий случай Адам притормозил. Обернувшись назад, старик опять замахал рукой, лицо его гневно исказилось: что за идиот ко мне привязался? С широкой улыбкой Холл кивнул в ответ и поотстал еще немного.

Минут через пять он увидел здания тюрьмы. Ни ограды, ни колючей проволоки, ни вышек с охранниками. Дорогу просто перекрывала металлическая арка со словами «ИСПРАВИТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ШТАТА МИССИСИПИ». За аркой, справа от автострады, тянулся ряд аккуратных построек.

Свернув на обочину, Адам остановил машину. Из будочки рядом с аркой появилась женщина в синей униформе. Подав «сааб» чуть вперед, он опустил стекло.

— Доброе утро, — приветствовала его сотрудница тюрьмы. В руке она держала пластиковый прямоугольник, под зажимом которого белели несколько стандартных листов. На поясном ремне женщины висела кобура. — Могу я вам чем-то помочь?

— Я — адвокат. Мне необходимо повидаться с клиентом. Он на Скамье смертников, — слабым голосом проговорил Адам. «Успокойся, черт побери, успокойся!»

— Никакой Скамьи смертников у нас нет, сэр.

— Простите?

— Такой Скамьи не существует. Приговоренные к смертной казни содержатся в блоке особого режима, для краткости — БОР. А Скамьи вы здесь не найдете.

— Ясно.

— Ваше имя? — Женщина тряхнула пластиковым прямоугольником.

— Адам Холл.

— Имя клиента?

— Сэм Кэйхолл.

Ее указательный палец побежал по списку заключенных.

— Подождите немного.

Пока она что-то писала, Адам осмотрелся. От арки под углом к автостраде в направлении домиков бежала узкая, обсаженная деревьями дорога. Все это совершенно не походило на тюрьму и скорее напоминало тихую городскую улочку, куда в любую минуту могла высыпать ватага школьников. У крайнего справа коттеджа с высоким крыльцом были разбиты цветочные клумбы. Ясно различимая надпись на аккуратной табличке гласила: «Посетителей просим пройти сюда».

«Уж не продают ли там сувенирные открытки и мороженое?» — подумал Адам. За его спиной проехал небесно-голубой пикап, в кабине сидели трое молодых чернокожих. Судя по эмблеме на дверцах, машина принадлежала департаменту исполнения наказаний штата Миссисипи.

Служительница вернула ручку в нагрудный карман и приблизилась к окошку водителя.

— Место жительства в Иллинойсе? — спросила она.

— Чикаго.

— Фотоаппараты, оружие, магнитофоны при себе имеются?

— Нет.

Сунув руку в кабину, она пришлепнула на ветровое стекло карточку-пропуск.

— Вам назначена встреча с Лукасом Манном.

— Кто это?

— Наш юрист.

— Но меня не предупреждали о встрече.

Женщина поднесла к лицу Адама официальный бланк.

— Вот распоряжение администрации. Третий поворот налево, здание из красного кирпича.

— Что ему нужно?

Негромко фыркнув, она укоризненно качнула головой. Странный народ эти адвокаты!

Адам вдавил в пол педаль газа. «Сааб» медленно покатился вдоль выкрашенных белой краской коттеджей, где, как он узнал позже, вместе с семьями проживали охранники и другие служащие тюрьмы. Следуя инструкциям, Холл без труда отыскал старой кладки корпус, развернулся на стоянке и заглушил двигатель. Двое вольнонаемных в синих комбинезонах меланхолично подметали ступени каменной лестницы. Избегая зрительного контакта с уборщиками, Адам прошел внутрь.

Улыбчивая секретарша распахнула перед ним дверь в просторный кабинет. Стоя за рабочим столом, мистер Лукас Манн разговаривал по телефону.

— Посидите минутку, — шепнула Адаму секретарша и исчезла.

Свободной рукой Манн сделал приглашающий жест: устраивайтесь, как вам будет удобно. Адам опустил кожаный кейс на стул, с достоинством осмотрелся. К его удивлению, огромный кабинет нисколько не подавлял своими размерами. Сквозь широкие, выходившие на автостраду окна в помещение щедро лился солнечный свет. Со стены левее окон на посетителя смотрело лицо молодого мужчины с белозубой улыбкой и упрямым подбородком. В нем было что-то неуловимо знакомое. Дэвид Макаллистер, губернатор штата, вспомнил Адам. Скорее всего, подумал он, такой портрет красуется здесь в каждом присутственном месте.

С прижатой к уху телефонной трубкой хозяин кабинета подошел к окну. Облик Лукаса Манна ничем не выдавал в нем юриста. Лет пятидесяти, темные, с густой проседью волосы стянуты на затылке в короткий пучок. Одежда являла собой образчик франтоватого шика, присущего поколению «бунтовщиков». Накрахмаленная до хруста рубашка цвета кофе с молоком, два нагрудных кармана, свободный узел коричневого галстука, хлопчатобумажные, в тон галстуку и жесткие от крахмала брюки с манжетами, в дюймовом зазоре между нижним их краем и до блеска отполированными ботинками видны ослепительно белые носки. Становилось ясно: Лукас умеет одеваться и специализируется на весьма своеобразной области права. Если бы в мочке левого уха мистера Манна болталось серебряное кольцо, его вполне можно было бы принять за не старого еще хиппи, которого подхватила и плавно несет волна всеобщего конформизма.

Обстановка кабинета оказалась типичной, как в любом государственном учреждении: непритязательный деревянный стол, три металлических стула с виниловыми сиденьями, несколько разнокалиберных стеллажей вдоль стены. Неслышно барабаня пальцами по спинке стула, Адам пытался унять смутную тревогу. Неужели сюда приглашают каждого прибывающего в тюрьму адвоката? Чушь! В Парчмане пять тысяч заключенных. Да и Гудмэн ни словом не обмолвился о встрече с Лукасом Манном.

Это имя Адам уже где-то встречал. Нет сомнений, оно мелькало в вырезках из газет. Хорошо бы вспомнить, к какому лагерю принадлежит его обладатель: «славных парней» или «злодеев»? Какую роль играет он в судьбе осужденных на смерть? Основным противником будет, конечно, генеральный прокурор штата, но чего следует ждать от Манна?

Положив трубку на стол, Лукас радушно протянул Адаму руку.

— Рад знакомству, мистер Холл. Прошу вас, садитесь. — Его тягучий местный говор оказался довольно мелодичным. — Спасибо, что решили заехать.

Адам опустился на жесткий винил.

— Благодарю. Не менее рад. Чем обязан?

— У меня всего два небольших вопроса. Прежде всего приветствую вас от имени администрации. В течение двенадцати лет я веду здесь различные гражданские дела наших подопечных: права заключенных, компенсация морального ущерба и прочее. Иски поступают в суд ежедневно. Я имею также некоторое отношение к осужденным на смерть. Если не ошибаюсь, вы хотите встретиться с Сэмом?

— Совершенно верно.

— Он вас нанял?

— Пока нет.

— Так я и думал. Вот и второй мой вопрос. Суть в том, что вы не можете общаться с заключенным, если не представляете его интересы официально. Насколько мне известно, Сэм однозначно отказался от услуг юридической фирмы «Крейвиц энд Бэйн».

— Значит, встреча невозможна? — спросил Адам, испытывая нечто вроде облегчения.

— В принципе, нормативные документы таковую не предусматривают. Вчера я долго говорил по телефону с Гарнером Гудмэном. Несколько лет назад нас свела вместе казнь некоего Мэйнарда Тоула. Слышали о нем?

— Самую малость.

— В восемьдесят шестом при мне здесь был приведен в исполнение второй смертный приговор.

Прозвучало это так, будто Лукас собственноручно пустил в камеру газ. Хозяин кабинета уселся на стол, его скроенные, казалось, из жести брюки внятно хрустнули.

— А всего их я пережил четыре. Сэм должен стать пятым. Да… Словом, Гудмэн выступал защитником Мэйнарда Тоула, и мы познакомились. С удовольствием констатирую: Гарнер — настоящий джентльмен и превосходный адвокат.

— Спасибо, — пробормотал Адам, не в силах придумать что-то более подходящее.

— Лично я их ненавижу.

— Смертные приговоры?

— Разумеется. Причем в ненависти своей прохожу несколько стадий. Каждый раз, когда тут кого-то казнят, я ощущаю, что мир стремительно теряет остатки разума. Потом в памяти возникают омерзительные подробности дела, и кара уже не кажется мне столь бесчеловечной. Первым в мою бытность здесь казнили Тедди Микса, бродягу, который изнасиловал, а затем топором разрубил на части одиннадцатилетнего мальчишку. По гнусному подонку в округе не скорбели. Господи, да ведь таких историй не перечесть! Вы не против, если мы продолжим эту тему чуть позднее?

— Конечно, — без всякой уверенности отозвался Адам, не представляя, хватит ли ему мужества до конца выслушать леденящую исповедь тюремщика.

— Я сказал Гарнеру, что, на мой взгляд, вас не следует допускать к Сэму. Он выслушал меня, а затем пустился в довольно туманные объяснения. По его словам, ситуация сложилась исключительная, и хотя бы один визит к Кэйхоллу вам необходим. Почему она стоит особняком, Гарнер не пояснил. Вам ясно, что я имею в виду? — Лукас с удовлетворением почесал подбородок, как бы предвкушая разгадку головоломки. — Правила у нас весьма строгие, в БОРе — тем более. Но смотритель сделает все, о чем я его попрошу. — Последнюю фразу Манн произнес медленно и подчеркнуто раздельно.

— Мне… м-м… действительно нужно его увидеть, — внезапно севшим голосом сказал Адам.

— Да, Сэму требуется адвокат. Честно говоря, я рад вашему приезду. Мы ни разу еще не исполняли приговор в отсутствие адвоката. До последней минуты предстоит выполнить множество юридических формальностей, и я буду чувствовать себя спокойнее, зная, что у Сэма есть защитник. — Лукас спрыгнул со стола, обошел его и уселся в кресло.

Адам ждал.

— О каждом приговоренном к смерти, — начал Манн, листая толстую папку, — мы по крохам собираем всю возможную информацию. — В его чуточку напыщенном тоне звучало как бы предупреждение. — Особенно когда срок казни приближается. Известно ли вам что-нибудь о семье Сэма?

Ком в желудке вырос до размеров футбольного мяча. Пожимая плечами, Адам одновременно затряс головой: «Господи, откуда?»

— Вы не планируете встретиться с его родными?

Плечи налились свинцом, однако он все же вновь пожал ими.

— Обычно в таких случаях нам приходится часто контактировать с членами семьи. По-видимому, не избежать этого и вам. В Мемфисе живет дочь Сэма, миссис Ли Бут. Могу на всякий случай дать адрес. — Лукас бросил на него испытующий взгляд. Адам молчал. — Не думаю, чтобы вы были знакомы, а?

Он опять потряс головой.

— У Сэма был сын, Эдди Кэйхолл, но в восемьдесят шестом бедняга покончил с собой. Жил в Калифорнии, имел двух детей. Старший родился в Клэнтоне, Миссисипи, 12 мая 1964 года. По странному совпадению в этот же день появились на свет и вы, только в Мемфисе, если, конечно, верить справочнику Мартиндэйла — Хьюббелла. Младшая, то есть дочь, родилась в Калифорнии. Хотите, я свяжусь с внуками?

— Эдди Кэйхолл был моим отцом. — Сделав глубокий вдох, Адам не мог отвести глаз от поверхности стола; в висках его громко стучало, зато давивший на плечи груз исчез. Он изобразил подобие улыбки.

Лицо Манна осталось абсолютно невозмутимым. После минутного молчания Лукас с едва уловимой ноткой превосходства заметил:

— Я так и предполагал. — Он принялся методично перелистывать бумаги, которые, казалось, хранили множество новых секретов. — На Скамье человек чувствует себя очень одиноким, и я не раз задумывался о семье Сэма. Временами он получает корреспонденцию, но только не от близких. Никаких посетителей. Правда, Сэму они и не нужны. Тем не менее странно, что такую знаменитость напрочь забыли родственники. А ведь речь идет о белом! Надеюсь, вы понимаете, что я вовсе не пытаюсь проникнуть в чужие тайны?

— Безусловно.

— Мы обязаны все продумать заранее, мистер Холл. К примеру, что делать с телом, по какому обряду будут проходить похороны? Здесь должна подключиться семья. После вчерашнего разговора с Гудмэном я попросил наших людей в Джексоне разыскать соответствующую информацию. Это не составило особого труда. Когда же они поинтересовались и вами, то мгновенно выяснилось, что в архивах штата Теннесси отсутствует регистрационная запись о рождении 12 мая 1964 года мистера Адама Холла. Один узелок, другой — это было очень просто.

— Теперь мне нет смысла прятаться.

— Когда вы узнали о Сэме?

— Девять лет назад. Моя тетка, Ли Бут, рассказала все после похорон отца.

— Вы хоть раз виделись с Сэмом? Писали ему?

— Нет.

Лукас закрыл папку.

— Значит, он понятия не имеет о том, кто вы и для чего оказались здесь?

— Совершенно верно.

— Уфф!

Адам несколько расслабился. Шаг сделан, и земля все-таки не разверзлась под ним. Если бы не Ли с ее вполне объяснимыми страхами, можно было бы чувствовать себя даже на высоте положения.

— Как долго мне позволят общаться с ним сегодня?

— Видите ли, мистер Холл…

— Просто Адам.

— Отлично. Так вот, Адам, для сидящих на Скамье у нас существует два набора правил.

— Извините, но при въезде мне сказали, что никакой Скамьи здесь не существует.

— В официальном смысле — да. У персонала в ходу лишь «БОР» или «Блок семнадцать». Когда до исполнения приговора остается совсем немного, мы идем на некоторые поблажки. Обычно беседа с юристом длится шестьдесят минут, но ваш случай — особый. Можете не смотреть на часы. Думаю, вам есть о чем поговорить.

— Значит, мое время не ограничено?

— Да. Хотите просидеть с ним до вечера — пожалуйста. Главное для нас — это обеспечить его и вашу безопасность. Я побывал в пяти штатах, и нигде к смертникам не относятся лучше, чем здесь. В Луизиане бедолагу за трое суток до казни помещают в особое помещение, которое называют Чертогом смерти. Почему они там так жестоки? Нет, вплоть до Большого дня Сэм будет окружен искренней заботой.

— Большого дня?

— До него осталось четыре недели. Восьмое августа. — Лукас порылся в стопке бумаг, протянул одну из них Адаму. — Получили сегодня утром. Отсрочка приговора истекла, Верховный суд штата Миссисипи назначил дату — восьмое августа.

Адам невидящим взглядом смотрел на постановление.

— Четыре недели, — ошеломленно прошептал он.

— К сожалению. Часа полтора назад я отнес копию Сэму.

Боюсь, сейчас он не в духе.

— Четыре недели, — повторил Адам, вчитываясь в слова «Штат Миссисипи против Сэма Кэйхолла». — Наверное, мне стоит пройти к нему, как вы думаете?

— Да. Послушайте, Адам, я вовсе не злодей. — Поднявшись, Лукас сложил на груди руки и принялся медленно расхаживать вдоль стола. — Я лишь выполняю свою работу. Моя задача — проследить за соблюдением закона. Удовольствия в этом мало, потому как очень скоро сюда начнут звонить: инспектор, его ассистенты, генеральный прокурор, губернатор, вы и сотни других. Я окажусь в кипящем котле. Ничего приятного здесь нет. Просто знайте: в случае нужды я рядом. Можете рассчитывать на мою поддержку и помощь.

— По-вашему, Сэм позволит мне представлять его интересы?

— Не сомневаюсь.

— Какова вероятность того, что через четыре недели приговор будет приведен в исполнение?

— Пятьдесят на пятьдесят. От суда можно ожидать чего угодно. Спустя неделю мы приступим к подготовке. Формальностей хватает, необходимо предусмотреть любую мелочь.

— Вы имеете в виду репетицию казни?

— Нечто в этом роде. Такая работа не приносит радости, уверяю.

— Ясно. Люди, честно исполняющие свой долг…

— Да. Если общество требует смерти преступника, то кто-то обязан осуществить требуемое.

Адам положил постановление суда в кейс, поднялся.

— Что ж, спасибо за, так сказать, гостеприимство.

— Оставьте. Как мне узнать, чем закончился ваш разговор?

— Я направлю вам копию договора с Сэмом — если он его подпишет.

— Этого будет достаточно.

Мужчины пожали друг другу руки, и Адам шагнул к двери.

— Еще один момент, — остановил его Лукас. — Когда Сэма приведут, попросите охранника снять с него наручники. Я позабочусь о том, чтобы ваша просьба была выполнена. Кэйхолл ее оценит.

— Благодарю вас.

— Удачи.