Блюстители

Джон Гришэм, 2019

22 года назад Куинси Миллер был приговорен к пожизненному заключению без права досрочного освобождения. Его обвинили в жестоком убийстве Кита Руссо, адвоката из небольшого города во Флориде. В этом деле не было ни надежных свидетелей, ни внятного мотива, а единственная улика сгорела в пожаре незадолго до суда. Теперь у Куинси появляется шанс выйти на свободу. За дело берется Каллен Пост – адвокат из фонда «Блюститель». За двенадцать лет работы организация реабилитировала восемь человек, отправленных в тюрьму в результате судебной ошибки, и Пост верит, что Миллер станет девятым. Однако за убийством Руссо стоят могущественные и безжалостные люди, которые предпочитают, чтобы в тюрьме умер невиновный человек, а не один из них. 22 года назад они спустили курок – и не задумываясь сделают это снова…

Глава 8

У нас в фонде «Блюститель» есть целая библиотечка брошюр, которые мы используем в зависимости от того, чьим именно делом занимаемся в том или ином случае. Если нам предстоит работать с белым мужчиной, я беру ту, на обложке которой красуется моя улыбающаяся физиономия со стоячим пасторским воротничком под подбородком. Если наш клиент — белая женщина, в ход идет та, где на обложке фото Вики. Чернокожие клиенты получают экземпляр брошюры с Мэйзи, держащей за руку освобожденного из тюрьмы афроамериканца. Мы любим подчеркивать, что цвет кожи для нас не имеет значения, однако это не всегда так. Частенько мы играем на расовых предрассудках людей, чтобы открыть те или иные двери.

Поскольку Зеке Хаффи белый, я послал ему брошюру со своей фотографией, а также составленное в непринужденном стиле письмо, в котором сообщил ему, что его судьба привлекла внимание нашего маленького фонда и мы собираемся заняться его делом. Две недели спустя я получил написанное от руки письмо на разлинованном тетрадном листке, в котором Зеке поблагодарил меня за проявленный интерес. Как обычно в таких случаях, в следующем послании я спросил, не нужно ли ему что-нибудь. В свою очередь, Зеке, что неудивительно, попросил денег. Я отправил ему 200 долларов через систему переводов «МаниГрэм» и еще одно письмо, в котором поинтересовался, не будет ли он возражать, если я его навещу. Разумеется, возражений не последовало.

Зеке — уголовник со стажем, успевший посидеть в тюрьмах трех штатов. Родился он неподалеку от Тампы, но его родственников нам найти не удалось — даже попытки напасть на след кого-либо из них ничего не дали. В возрасте двадцати пяти лет Зеке женился. Супруга развелась с ним вскоре после того, как его осудили за распространение наркотиков. Насколько нам известно, детей у Зеке Хаффи нет, и если его кто-то и навещает, то крайне редко. Три года назад Зеке арестовали, а затем осудили в Литтл-Рок, штат Арканзас, и теперь он отбывает пятилетний срок в одной из тюрем «Земли возможностей»^[1].

Его стали использовать в качестве осведомителя начиная с процесса над Куинси Миллером. Когда Зеке дал свои показания, ему было восемнадцать лет. Через месяц после суда над Куинси обвинения против Зеке, связанные с торговлей наркотиками, были смягчены, и он вышел на свободу. Сделка дала такие прекрасные результаты, что Зеке стал прибегать к подобной практике снова и снова. В любой тюрьме найдется заключенный, осужденный за наркотики, которому сидеть еще долго и кто с удовольствием сократил бы свое пребывание за решеткой. При умелом руководстве со стороны полицейских и представителей обвинения использование тюремных осведомителей в качестве лжесвидетелей может быть весьма эффективным средством достижения неправедных целей. Многие присяжные просто не верят, что свидетель, кем бы он ни был, под присягой, поклявшись говорить только правду, способен рассказать выдуманную от первого до последнего слова историю.

Сейчас Зеке отбывает наказание в федеральном тюремном лагере, пенитенциарном заведении с минимальным уровнем безопасности, расположенном среди хлопковых полей в северо-восточной части Арканзаса. Впрочем, на вид это обычная тюрьма с заборами, колючей проволокой и такими же примитивными и мрачными зданиями, как и у большинства других объектов подобного типа. К сожалению, управляет ею некая частная корпорация, цель которой состоит в получении прибыли. А это означает, что зарплата охранников здесь ниже, чем в других исправительных заведениях, а самих охранников меньше. Еще заключенные тут хуже питаются (местная служба снабжения ворует все подряд, от арахисового масла до туалетной бумаги), а медицинское обслуживание практически отсутствует. Полагаю, что в Америке всё, в том числе образовательные и исправительные учреждения, является объектом наживы для разного рода мошенников.

Меня провожают в комнату с несколькими закрытыми кабинками, над ними висит табличка: «Для визитов адвокатов». Впустив меня в одну из них, охранник запирает меня внутри. Я сажусь на стул и смотрю сквозь прозрачный пластиковый экран. Минуты бегут одна за другой. Проходит полчаса, но я никуда не тороплюсь. Наконец дверь по другую сторону экрана открывается, и появляется Зеке Хаффи. Он улыбается мне, пока охранник снимает с него наручники. Когда мы остаемся одни, Хаффи, глядя на мой стоячий воротничок, интересуется:

— А почему мы в помещении для встреч с адвокатами?

— Рад вас видеть, Зеке. Спасибо, что согласились уделить мне время.

— Времени у меня полно. Но я не знал, что вы адвокат.

— Я и адвокат, и священник. Как с вами здесь обращаются?

Зеке усмехается и закуривает. Разумеется, вентиляции в кабинке нет.

— Я видал разные тюрьмы — так вот, эта, пожалуй, худшая, — говорит он. — Ею владеет штат, но она отдана в управление одной компании, которая называется «Атлантик коррекшнс корпорейшн». Слышали про нее?

— Да. Я был в качестве гостя на некоторых из объектов, которыми она управляет. Похоже, у них все действительно в плохом состоянии?

— Рулон туалетной бумаги сто́ит четыре доллара, а должен стоить доллар. Они выдают каждому по одному рулону на неделю, и это не туалетная бумага, а какой-то наждак, от которого потом не ходишь, а ковыляешь, как инвалид. В общем, мне повезло, что вы прислали те деньги. Спасибо, мистер Пост. Мои приятели никогда не получали с воли даже десятицентовика.

По шее Зеке ползут уродливые тюремные татуировки. Глаза и щеки ввалились. Он выглядит, как уличный наркоман, бо́льшую часть жизни просидевший на дешевой дури.

— Когда смогу, пришлю вам еще денег, но бюджет, из которого финансируется наша деятельность, весьма скудный, — произношу я.

— А кто такие «вы»? И зачем вы здесь, Пост? Мне ведь никакой адвокат ничем не поможет.

— Я работаю в некоммерческом фонде, он занимается освобождением невинно осужденных. Один из наших клиентов — Куинси Миллер. Помните его?

Зеке издает смешок и выпускает кольцо сигаретного дыма.

— Значит, вы явились сюда из-за ложных показаний?

— Вы хотите, чтобы я уехал?

— Смотря чего вам надо.

Будучи бывалым уголовником, Зеке понимает, что правила внезапно изменились. Мне нужно нечто такое, что я могу получить только от него, и Хаффи тут же начинает соображать, как использовать эту ситуацию в своих интересах. Ему уже не раз приходилось играть в такие игры.

— Давайте начнем с правды, — предлагаю я.

Хаффи смеется:

— Правда, справедливость, американский образ жизни… Вы, наверное, дурак, мистер Пост, если приехали искать правду в подобном месте.

— Такова моя работа, Зеке. Выяснить правду — это единственный способ вытащить Куинси из тюрьмы. Мы с вами оба знаем, что вы — опытный осведомитель, не раз лжесвидетельствовали и дали ложные показания перед жюри присяжных во время суда над Куинси. Он ни в чем вам не признавался. Детали преступления вам сообщили копы и прокурор, который заранее отрепетировал с вами ваше выступление на процессе. Присяжные вам поверили, и Куинси посадили в тюрьму, где он провел уже двадцать два года. Настало время вытащить его из камеры.

Зеке улыбается с таким видом, будто хочет мне угодить.

— Я проголодался, — говорит он. — Вы можете раздобыть мне кока-колу и немного арахиса?

— Да, конечно.

Нет ничего удивительного в том, что даже в таких местах посетители имеют возможность купить что-то, чем можно перекусить. Я стучу в дверь, и охранник открывает ее. Мы с ним подходим к стене, вдоль которой стоят вендинговые автоматы, и я начинаю опускать в специальную щель одного из них монетки в четверть доллара. Плачу два доллара за банку кока-колы весом в двенадцать унций и по доллару за два небольших пакетика с арахисом. Охранник отводит меня обратно в переговорную кабинку. Через несколько минут он появляется с другой стороны прозрачного экрана и передает Зеке мои покупки.

— Спасибо, — говорит Зеке и, вскрыв банку, отхлебывает из нее напиток.

Мне важно, чтобы начатый разговор не прерывался.

— Каким образом полицейским удалось уговорить вас дать показания против Куинси? — спрашиваю я.

— Вы же знаете, как они действуют, мистер Пост. Им нужны свидетели, особенно когда у них нет доказательств. Я уже не помню подробностей. Все это было очень давно.

— Да. Действительно, давно, особенно для Куинси. Вы когда-нибудь думаете о нем, Зеке? Вы ведь знаете, как тяжела жизнь в тюрьме. Вы хотя бы порой размышляете о том, что помогли упрятать за решетку невинного человека до конца его жизни?

— Вообще-то, нет. У меня других забот хватает.

— У Куинси есть шанс выйти на свободу. Дело, конечно, трудное, но так бывает всегда. Я выполняю свою работу, Зеке, и знаю, как ее надо делать и ради чего этим занимаюсь. Нам нужна ваша помощь.

— Помощь? И что, по-вашему, я должен сделать?

— Сказать правду. Дать под присягой письменные показания о том, что вы солгали во время процесса, потому что полицейские и представители обвинения предложили вам выгодную сделку.

Набив рот арахисом, Хаффи долго молча смотрит в пол. Я не отступаю.

— Я знаю, о чем вы думаете, Зеке. О том, что Флорида далеко отсюда и у вас нет никакого желания связываться с этим старым делом. Еще размышляете о том, что если сейчас расскажете правду, то копы и прокурорские работники обвинят вас в даче ложных показаний под присягой и повесят на вас новый срок. Но этого не случится. Срок давности по такому преступлению, как дача ложных показаний, давно истек. Кроме того, ключевые участники процесса над Куинси Миллером утратили свои прежние полномочия. Шериф ушел в отставку. Прокурор тоже. Судья умер. Правоохранительную систему штата Флорида вы больше не интересуете. Если поможете вытащить Куинси из тюрьмы, то ничего не выиграете, но и не потеряете. Это элементарно, Зеке. Сделайте то, что должны, скажите правду, и все в вашей жизни будет по-прежнему.

— Послушайте, мистер Пост, я освобождаюсь через семнадцать месяцев и не намерен себе все испортить.

— Штату Арканзас безразлично, что вы сделали в суде штата Флорида двадцать два года назад. В Арканзасе-то вы не давали ложных показаний. Местным правоохранителям наплевать. После того как вас условно-досрочно освободят, их единственной заботой будет посадить в вашу камеру нового заключенного. Вы знаете, как все работает. Вы ведь профессионал в этой игре.

У Зеке не хватает ума сдержать улыбку, услышав этот комплимент. Ему, похоже, нравится, что он в какой-то мере управляет ситуацией. Потягивая кока-колу, Зеке опять закуривает и наконец говорит:

— Не знаю, мистер Пост, все это кажется мне ужасно рискованным. С какой стати я должен в это ввязываться?

— А почему бы нет? У вас нет никаких обязательств перед полицейскими и прокурорскими работниками. Им наплевать, что будет с вами, Зеке. Вы для них, так сказать, на противоположной стороне улицы. Сделайте добро для такого же, как вы.

В нашем разговоре наступает долгая пауза. Время словно останавливается. Зеке приканчивает один пакетик с арахисом и распечатывает второй.

— Никогда не слышал, чтобы юристы занимались тем, чем занимаетесь вы, — вдруг произносит он. — Скольких невинно осужденных вы освободили?

— Восьмерых — за последние десять лет. Все они действительно были невиновными. Сейчас у нас шестеро клиентов, включая Куинси.

— А меня вы можете вытащить? — интересуется Хаффи, и мы оба смеемся.

— Послушайте, Зеке, если бы я считал, что вы невиновны, то мог бы попробовать.

— Скорее всего, для вас это было бы напрасной тратой времени.

— Наверное. Так вы поможете нам, Зеке?

— Когда все это должно произойти?

— Ну, мы сейчас трудимся вовсю. Расследуем обстоятельства дела и готовимся поставить вопрос об освобождении. Но это кропотливая, небыстрая работа, как вы понимаете. Так что можете не слишком торопиться, однако мне бы хотелось поддерживать с вами контакт.

— Пусть так и будет, мистер Пост, поддерживайте со мной связь. И если у вас появится возможность послать мне несколько долларов, сделайте это. Арахис и кока-кола в этой помойке — настоящее лакомство.

— Я пришлю вам немного денег, Зеке. А вы найдите несколько свободных минут и подумайте о Куинси. Вы перед ним в долгу.

— Что есть, то есть.

Примечания

1

«Земля возможностей» — неофициальное название штата Арканзас. — Здесь и далее примеч. пер.