Афера

Джон Гришэм, 2017

Студенты частной юридической школы «Фогги-Боттом» Марк, Тодд и Зола мечтали изменить мир к лучшему… а стали жертвами аферы владеющего этой школой фонда. Оказалось, фонд заинтересован лишь в том, чтобы опутать будущих адвокатов сетью огромных долгов по кредитам за обучение. Однако Марк, Тодд и Зола не намерены опускать руки. Они собираются использовать все полученные в школе знания и любые юридические лазейки, чтобы противостоять фонду. А если закон окажется на стороне могущественных мошенников – что ж, значит, придется действовать не вполне законными методами…

Глава 8

Они отвезли Золу к ней домой и уложили на диван. Марк укрыл ее пледом и расположился в изножье, согревая ей ноги руками. Тодд поставил варить кофе и, пока тот закипал, сел на пол, прислонившись спиной к дивану. Зола положила руку ему на плечо. Они долго молчали, единственным звуком в комнате было шипение и бульканье кофейника.

У Марка завибрировал телефон, он достал его из кармана.

— Это отец Бренды. — Он коснулся пальцем экрана, включив громкую связь, и ответил: — Да, доктор Карви.

— Марк, мы едем, должны быть примерно через час. Остановимся в «Мариотте», в Пентагон-сити. Можешь встретиться с нами около семи? — Голос звучал спокойно и уверенно.

— Конечно, доктор Карви. Я приеду.

— Спасибо. Я связался с детективом Суэйзи, у него есть мой номер.

— Хорошо. Увидимся в семь.

Марк дал отбой и произнес:

— Это именно то, чего мне не хватало, — иметь дело с женщиной, пребывающей в истерике.

— Я поеду с тобой, и мы не дадим себя оскорблять, — сказал Тодд.

— Конечно же, Бренда будет нас оскорблять. Она уже дважды наорала на меня. Но мы сами виноваты — потому что я лгал, потому что мы дали ему уйти, потому что не позвонили его родным, потому что не отвезли к врачу — кругом виноваты.

— Вина тут только моя, — пробормотала Зола, не открывая глаз.

— Никакой твоей вины нет, и твое имя вообще не упоминалось, — возразил Марк. — Пусть так и останется.

— Если она начнет вопить, я повернусь и уйду, — пообещал Тодд. — Я и так чувствую себя отвратительно, не хватает мне еще новой драмы, с участием Бренды и ее родителей.

— Вчера, когда мы ехали из тюрьмы, Горди пригрозил, что убьет меня, если я ей позвоню. Конечно, это было не всерьез, но мыслил он в этом направлении. Он не хотел, чтобы она знала. И отказался даже разговаривать о том, чтобы поехать к врачу. И что мы могли сделать?

— Мы это уже обсуждали, Марк. — Тодд встал и налил три чашки кофе. Было уже почти четыре часа, и все чувствовали себя физически и эмоционально обессиленными. Зола села на диван, взяла чашку и попыталась изобразить улыбку. Глаза у нее покраснели и опухли; в любой момент у нее мог случиться новый срыв.

— Я с вами, наверное, не поеду, ребята, — сказала она.

— Конечно, не поедешь, тебе нужно остаться дома и отдохнуть, — согласился Марк.

— Отличная мысль, — добавил Тодд. — Тебе вообще не следует светиться возле Бренды.

— Мы однажды встречались с ней. Она думает, что мы просто добрые друзья. Горди говорил, что она про нас не догадывается.

— Уверен, что не догадывается, — подхватил Марк, — но все же ревнует. Ей не нравилось, что Горди живет здесь, в большом городе, без нее.

Пока все пили кофе, в комнате снова царила тишина. Нарушил ее Марк.

— Ах да, — вспомнил он, — нужно поискать его предсмертную записку. Детектив просил.

— Было бы интересно, — сказал Тодд.

Они пересекли коридор, вошли в квартиру Горди и включили свет. Ничто в ней не изменилось с тех пор, как они в панике покинули ее. Записка должна была бы лежать в спальне, но они ничего не нашли.

— Какой бардак кругом, — прокомментировал Марк, оглядывая комнату.

Простыня скомкалась, обнажив часть матраса, одежда свалена на полу, на туалетном столике — две пустые бутылки.

— Я уберу здесь, когда вы уедете, — вызвалась Зола. — Уверена, что родные захотят посмотреть квартиру, в которой он жил.

Они вернулись в гостиную и стали изучать схему Горди на стене.

— Какие у кого идеи? — спросил Тодд.

— Давайте все снимем, но сохраним. Родственникам это не нужно.

Зола собрала в корзину для грязного белья простыни и одежду Горди и понесла в цокольный этаж, где располагалась прачечная, а Марк и Тодд тем временем бережно снимали со стены листы ватмана и бумаги. Фотографии Рэкли и его сообщников сложили аккуратной стопкой, чтобы вынести потом. Возле компьютера Горди Марк заметил две флэшки и, повинуясь безотчетному порыву, молча сунул их себе в карман.

В шесть они с Тоддом вышли из дома и направились в Пентагон-сити. Дороги были свободны, они прибыли в «Мариотт» уже через двадцать минут и зашли в кафе, чтобы в ожидании назначенного времени выпить по чашке кофе с булочкой. За столом они настраивали себя на предстоящую встречу.

— Наверняка она будет говорить ужасные вещи, — предположил Тодд.

— Она их уже сказала.

— Марк, мы не должны позволить смешать себя с грязью.

— Придется терпеть, Тодд, и сочувствовать. Бедная девушка только что потеряла жениха, которого обожала.

— Зато он ее не обожал, во всяком случае в последнее время.

— Она никогда об этом не узнает. Или узнает?

— Поди угадай. По словам Золы, Горди и Бренда сильно ссорились перед Рождеством. Бог весть, что он ей наплел. Мог расторгнуть помолвку.

— Он бы нам сказал. Мы его лучшие друзья, Тодд, по крайней мере здесь, в Ди-Си. Бьюсь об заклад, что свадьбу никто не отменял и Бренда продолжала мечтать о своем Великом дне. А теперь ее милый друг детства мертв.

— И как нам, по-твоему, следовало поступить? — спросил Тодд.

— Не знаю, но не уверен, что нужно было посвящать Бренду во все это. Горди спустил бы на нас всех собак, и ситуация осложнилась бы еще сильнее.

— Она и так осложнилась — хуже не бывает.

— Это правда. Ладно, пора идти.

На лифте они поднялись на третий этаж и постучали в дверь. Доктор Карви ждал и открыл сразу же. Представился негромким голосом, крепко пожал им руки, натянуто улыбнулся, что в сложившихся обстоятельствах показалось им поразительным, потом жестом пригласил войти в гостиную своего люкса и предложил кофе, от которого они отказались. Никаких следов присутствия Бренды не наблюдалось.

Горди несколько раз рассказывал им о своем будущем тесте, они знали, что семья Карви состоятельна, владеет землей и имеет деньги в банке. Доктор Карви был кардиологом, и его очень уважали в Мартинсбурге. Лет ему было около пятидесяти, голова уже сильно поседела, но подбородок оставался твердым. На нем был пиджак без галстука, одежда явно недешевая. Горди, который легко разбрасывал уничижительные замечания по поводу всех и каждого, об этом человеке никогда не сказал дурного слова.

Все расселись вокруг небольшого стола и тихо заговорили. Бренда находилась с матерью в спальне. Доктор Карви дал ей успокаивающее, и она отдыхала. Полицейские, опрашивавшие их, только что удалились. Родители Горди уже ехали и должны были прибыть в течение ближайшего часа.

— Пожалуйста, расскажите мне все, что знаете, — попросил доктор Карви.

Марк кивнул Тодду, и тот, тяжело сглотнув, начал краткий рассказ о том, что произошло за последние несколько дней. Товарища Горди по Школе, живущего в одном с ним доме, обеспокоило его странное поведение, и в поисках помощи он пришел в бар, где работает Тодд. Все вместе они явились к Горди, который уже несколько дней не выходил из квартиры. Он был в ужасном состоянии, пил, ни с кем не общался, и ему явно требовалась их помощь. Они боялись оставлять его одного, но он все равно улизнул. Когда Тодд подробно повествовал об аресте за вождение в нетрезвом виде, доктор Карви морщился и качал головой — это была первая проявленная им реакция. Продолжая рассказ Тодда, Марк поведал о том, как старался оградить Горди от опасностей весь предыдущий день. Горди отказывался говорить о своем состоянии и не назвал Марку фамилии своего врача. Он пригрозил ему, запретив звонить Бренде или его родителям. Много спал, перестал пить, и казалось, что он приходит в себя. Прошлую ночь они снова по очереди дежурили в его квартире, но ему опять удалось улизнуть. Обнаружив, что он сбежал, они запаниковали и пустились его искать. На звонки он не отвечал. Они объездили почти весь город, пока наконец не увидели аварийное освещение на мосту.

Закончив свой рассказ, Марк посмотрел на Тодда. Тот согласно кивнул. Информация была почти полной, во всяком случае, на данный момент вполне достаточной.

— Спасибо, — произнес доктор Карви. — Когда Горди приезжал домой на каникулы, у них с Брендой состоялся серьезный разговор об их будущем, как это всегда бывает у молодых людей перед свадьбой. Разговор был довольно бурным, но Бренда сказала, что они все уладили. А потом он, ни с кем не попрощавшись, уехал и вернулся сюда.

— Что-то такое мы слышали, — подтвердил Марк.

— Бренда знала, что он перестал принимать лекарства? — спросил Тодд.

— Мы узнали, что Горди страдает биполярным расстройством, всего несколько часов тому назад. Это было одной из причин их ссоры. Он старался держать свою болезнь в тайне, что неудивительно.

Марк и Тодд недоверчиво покачали головами.

— Послушайте, я знаю, что несколько часов назад Бренда наговорила вам много обидного, и мне очень жаль, что так произошло. Но она убита горем. Мы все потрясены так же, как и вы. Горди мы знаем с его детства, он практически стал членом нашей семьи.

— Не беспокойтесь, все нормально, — сказал Марк.

— Нам так жаль, доктор Карви. Мы просто не знали, что делать, и понятия не имели, что он способен на такое.

— В сложившихся обстоятельствах вы сделали все возможное, — произнес доктор Карви тоном, каким врач разговаривает, сидя у постели больного. Когда Марк и Тодд, впервые с того момента, как переступили порог этого номера, немного расслабились, доктор Карви ровным тихим голосом неожиданно обрушил на них вопрос: — У него была здесь другая девушка?

Они вздрогнули и уставились на свои руки. У Марка хватило присутствия духа, чтобы спросить:

— А если ответ — да, вы скажете об этом Бренде?

— Нет. От этого ей будет только хуже.

— Тогда зачем вам знать? — поинтересовался Тодд.

Доктор подумал немного и ответил:

— Давайте не будем об этом говорить.

— Это правильно.

Стремясь уйти, пока никто не вышел из спальни, Марк и Тодд сочли разговор оконченным и, попрощавшись, поспешно покинули отель, после чего бесцельно проехали мимо аэропорта имени Рейгана. Они тревожились о Золе, но не имели ни малейшего желания возвращаться в квартиру Горди, во всяком случае пока. Миновав Александрию, направились на юг, в какой-то момент повернули на восток, переехали реку по мосту Вудро Вильсона и припарковались у марины городка Нэшнл-Харбор. Перед ними простирался Потомак. Здесь его ширина доходила до мили, и он нес свои воды спокойно, словно ничего не случилось. Никаких признаков того, что в нем кого-то ищут. В гавани стояло два корабля береговой охраны и, ближе к аэропорту, два полицейских катера, а дальше, до самого Мемориального Арлингтонского моста, — ничего.

— Как думаешь, способны они вычислить, насколько далеко могло унести тело? — спросил Марк.

— Ты меня спрашиваешь? — отозвался Тодд.

— Я думал, ты все об этом знаешь. Разве у тебя не было в старших классах друга, который утонул?

— Ага, Джоуи Барнс. Ему было пятнадцать лет. — Постукивая пальцами по рулю, Тодд погрузился в воспоминания о старом друге. — Утопленники опускаются на дно, независимо от глубины. Если вода холодная, поиски продолжаются дольше. Когда утопленник достигает дна, начинают происходить какие-то химические реакции, которые выталкивают тело на поверхность. Все они оказываются в конце концов наверху, обычно неподалеку от места, где утонули. Правда, существует вероятность, что тело зацепится за что-нибудь на дне, тогда оно не всплывет.

Они довольно долго размышляли молча, под гул работающего обогревателя.

— Его вынесет на берег, как ты думаешь? — спросил наконец Марк.

— Его так или иначе найдут. Нужно его похоронить, попрощаться и положить конец всему этому кошмару. Не могу представить, чтобы поминальную службу проводили без тела.

— Конечно, его найдут. А потом мы его похороним. А потом придется вернуться в Школу на последний семестр.

— Я даже думать об этом не могу.

— Тодд, наша юридическая школа и есть причина смерти Горди. Если бы он в нее не поступил, сейчас с ним все было бы в порядке.

— Как и со всеми нами.

— Я не могу туда вернуться.

— Давай поговорим об этом потом. А сейчас нам надо поспать.

В начале дня доктор Карви позвонил Марку и попросил, чтобы они с Тоддом пригнали машину Горди к отелю и встретились с мистером и миссис Таннер. Ничего не могло быть хуже, но в данный момент родители Горди нуждались в них. Так второй раз за два дня они отправились на городскую штрафную стоянку, чтобы забрать маленькую синюю «Мазду» Горди. За несколько секунд до того, как спрыгнуть с моста, он заглушил двигатель и, очевидно, сунул запасной ключ зажигания в карман. К счастью, у Марка все еще оставался основной ключ от его машины. Город великодушно освободил машину от платы за эвакуацию и хранение, что сберегло им двести долларов.

Обстановка в номере Карви была хуже, чем в морге. Бренда сидела на диване между матерью и миссис Таннер, женщинами, которые, как известно, ненавидели друг друга и ссорились из-за свадебных планов. Теперь, однако, это уже было в прошлом, и обе искренне горевали.

Еще раз Марк и Тодд повторили свой мучительный парный рассказ о событиях последних дней, стараясь насколько можно отвести от себя вину. Любезность, которую доктор Карви проявил по отношению к ним во время предыдущей встречи, исчезла без следа, хотя он старался, чтобы все было спокойно. Мистер Таннер задал им много резких вопросов относительно того, что они сделали и чего не сделали. Зачем Марк лгал насчет того, что у Горди грипп? Почему они просто не позвонили им, его родителям, и не попросили помощи? Как они позволили Горди сбежать из квартиры, причем дважды? Что они предприняли, чтобы удержать его от пьянства? И так далее. Бренда почти не разговаривала. Она либо сидела, уставившись в пол, и вытирала слезы, либо смотрела на них так, словно они сами сбросили Горди с моста. Это была ужасная, мучительная встреча, и в какой-то момент все присутствующие, включая Марка и Тодда, разрыдались. Когда стало совсем невмоготу, Марк поднял руки, сказал, что с него хватит, и выскочил из номера. Тодд последовал за ним.

Они ехали молча, в подавленном состоянии, так как понимали, что родные и близкие Горди всегда будут считать их ответственными за его смерть. Но при этом и чувствовали гнев от того, что на них возложили вину. Конечно, теперь, задним числом, легко рассуждать, что они сделали и чего не сделали, и критиковать их решения. А правда состояла в том, что Горди был болен и они сделали все, что могли, чтобы помочь ему.

Имя Золы не было упомянуто ни разу.