Индейские войны и пионеры Техаса. Том I

Джон Браун

Книга описывает первые годы колонизации территории Техаса белыми поселенцами. Индейские племена и соседи-мексиканцы враждебно отнеслись к оккупации земель пришельцами с востока. Практически все главы описывают кровавые столкновения техасцев с коренными народами.

ПРОЛОГ

В качестве пролога предлагаю статью «Отряд Боуи сражается с индейцами на реке Сан Саба в 1831 году», опубликованную в 1832 году в филадельфийской газете мистером Резином П. Боуи. Через много лет его родственник полковник Джеймс Боуи (еще молодым человеком участвовавший в тех событиях) сделал доклад губернатору в Сан-Антонио, не столь полный, но согласующийся с этим рассказом. В нем повествуется об одном из самых необычных событий в истории первопроходцев Америки. Резин Боуи ведет рассказ от третьего лица:

«2 ноября 1831 года мы выехали из города Сан-Антонио-де-Бексар на серебряные рудники на реке Сан Саба; наша группа состояла из следующих лиц: Резин П. Боуи, Джеймс Боуи, Дэвид Бьюкенен, Роберт Армстронг, Джесси Уоллес, Мэтью Дойл, Кифа Д. Хэмм, Джеймс Кориэлл, Томас Маккаслин, Гонзалес и Чарльз (двое последних — слуги). Ничего особенного не произошло до 19-го числа, когда около 10 часов утра нас догнали два индейца-команча и мексиканец, которые напали на наш след и пошли по нему.

Они заявили, что принадлежат к отряду Айзони, вождя племени команчей; в отряде их было шестнадцать человек, и что они едут в Сан-Антонио с лошадьми, которых они захватили у индейцев на мексиканской территории, и собираются вернуть (за вознаграждение) их прежним владельцам, гражданам Сан-Антонио. Покурив и поговорив с нами около часа, получив от нас несколько подарков — табак, порох, дробь и т.д., — они вернулись к своему отряду, ожидавшему их у реки Льяно.

Мы продолжали путь, пока ночь не сомкнулась над нами, и тогда мы разбили лагерь. На следующее утро вышеназванный мексиканец вернулся в наш лагерь, его лошадь сильно устала, и он, поев и покурив, заявил, что его послал вождь Айзони, чтобы сообщить нам, что за нами следуют сто двадцать четыре индейца из племен тавакани и вако, и к ним присоединились сорок каддо, которые решили во что бы то ни стало снять с нас скальпы. Айзони беседовал с ними весь предыдущий день и пытался отговорить их от этого намерения; но они продолжали упорствовать и пошли по нашему следу. В качестве подтверждения истинности сказанного мексиканец предъявил серебряную медаль своего вождя, обычную в таких случаях у туземцев. Далее он заявил, что его вождь просил его сказать, что у него всего шестнадцать человек, плохо вооруженных и без боеприпасов; но, если мы вернемся и присоединимся к нему, он окажет нам такую помощь, какую только сможет.

Но, зная, что враг находится между нами и отрядом Айзони, мы сочли более благоразумным продолжить наше путешествие и попытаться добраться до старого форта на расстоянии тридцати миль на реке Сан Саба до наступления ночи.

Мексиканец вернулся к своему отряду, и мы двинулись дальше.

В течение всего дня мы ехали по плохим дорогам, покрытым камнями, и ноги лошадей были изранены. Мы были разочарованы тем, что не достигли форта. Вечером нам не составило особого труда выбрать выгодное место для ночлега — группу дубов, числом около тридцати или сорока, толщиной стволов с человеческое тело. К северу от них находился кустарник сорок ярдов в длину и двадцать в ширину, в котором растения были около десяти футов высотой. К западу от него, на расстоянии тридцати пяти или сорока ярдов, бежал ручей.

Река Сан Саба (синяя стрелка), Сан-Антонио (белая стрелка), Хьюстон (красная стрелка). Расстояние от Сан-Антонио до реки Сан Саба по прямой — 195 км

Окружающая местность представляла собой открытую прерию, перемежающуюся несколькими деревьями, скалами и неровной землей. Тропа, по которой мы пришли, лежала к востоку от нашего лагеря. Приняв меры предосторожности, чтобы подготовить наше место для обороны, прорубив дорогу в зарослях кустарника и очистив кусты от колючек, мы стреножили наших лошадей и выставили часовых на ночь. Теперь мы находились в шести милях от вышеупомянутого старого форта, который был построен испанцами в 1752 году с целью защиты их во время работы на серебряных рудниках, которые находятся в миле отсюда. Через несколько лет на него напали индейцы-команчи и перебили всех находившихся в форте до единого. С тех пор он никогда не был занят гарнизоном.

Внутри форта находится церковь, которую мы намеревались занять до наступления ночи, чтобы защититься от индейцев. Форт занимает примерно один акр земли (около 4000 кв. метров) за двенадцатифутовой каменной стеной.

Ночью ничего не произошло, а утром мы, не теряя времени, начали готовиться к продолжению нашего путешествия; и когда тронулись в путь, то обнаружили индейцев, идущих по нашему следу на восток, примерно в двухстах ярдах от нас, и следопыта примерно в пятидесяти ярдах впереди основного отряда, который, уткнувшись лицом в землю, шел за нами. Из-за кустов они нас еще не заметили.

Раздался крик «Индейцы! К оружию!». Мы спешились, а верховые и вьючные лошади были привязаны к деревьям. Как только индейцы увидели, что мы их обнаружили, они издали боевой клич, остановились и начали раздеваться (по их обычаю), готовясь к бою. Несколько верховых индейцев осматривали местность; среди них, судя по прическам, мы обнаружили нескольких индейцев каддо, которые прежде всегда были дружелюбны к американцам.

Поскольку их было намного больше, чем нас (сто шестьдесят четыре против одиннадцати), было решено, что Резин П. Боуи пойдет, чтобы поговорить с ними и попытаться пойти на компромисс. Поэтому он отправился к индейцам вместе с Дэвидом Бьюкененом и остановился ярдах в сорока от них. Боуи попросил на их языке послать вперед своего вождя, так как он хотел поговорить с ним. Их ответом был залп из двенадцати ружей — одна пуля ранила Бьюкенена в ногу.

Боуи ответил на их «приветствие» содержимым двуствольного ружья и пистолета. Затем он взвалил Бьюкенена на плечо и поспешил к лагерю. Индейцы открыли по нам сильный огонь, который еще ранил Бьюкенена в двух местах, но не тяжело, и пробил охотничью куртку Боуи в нескольких местах, однако, не причинив ему никакого вреда. Когда они обнаружили, что их выстрелы не нанесли вреда Боуи, восемь индейцев бросились за ним бегом со своими томагавками, но на помощь поспешили белые отряда, застрелив четырех атакующих, — остальные четверо отступили назад к основной толпе. Затем и мы вернулись на свое место, и минут пять все было тихо.

Индейцы в дозоре. Художник Джон Хаузер (1859—1913)

Индейцы заняли возвышенность на северо-востоке на расстоянии шестидесяти ярдов от нас и открыли сильный огонь, сопровождаемый громкими воплями. Их вождь, сидя верхом на лошади, призывал своих к атаке. Когда мы впервые обнаружили его, почти все наши ружья были разряжены, за исключением одного. Джеймс Боуи закричал: «У кого заряжено?» Мистер Хэмм заметил: «У меня», и ему было приказано застрелить этого верхового индейца.

Он выстрелил. Пуля прошла через ногу вождя и убила лошадь.

Теперь мы наблюдали, как он прыгает вокруг своей лошади на одной ноге, со щитом в руке, чтобы прикрыться от пуль. К этому времени четверо из нашего отряда, перезарядили ружья и выстрелили залпом. Все пули пробили щит. Вождь упал и тут же был окружен шестью или восемью соплеменниками, которые подхватили его и унесли. При этом несколько из них были подстрелены нашей партией. Затем вся толпа индейцев отступила за холм, скрывшись из виду, за исключением нескольких, которые бегали от дерева к дереву, за пределами дальности ружейного выстрела.

Теперь они во второй раз появились на холме, подтянув своих лучников, которые прежде не участвовали в бою, и открыли массированную стрельбу пулями и стрелами, на что мы ответили меткими выстрелами из наших ружей. В это мгновение рядом с тем местом, где упала лошадь вождя, появился еще один вождь на коне. Был задан тот же вопрос: «У кого заряжено?», но ответа не последовало, когда маленький Чарльз, слуга-мулат, подбежал с ружьем Бьюкенена, которое не разряжалось с тех пор, как он был ранен, и передал его Джеймсу Боуи, который тотчас выстрелил и сбил индейца с лошади. Он тут же был окружен шестью или восемью соплеменниками, как и предыдущий, и унесен за холм под нашим огнем.

За то время, что мы оборонялись от индейцев на холме, пятнадцать или двадцать человек из племени каддо сумели прорваться с тыла к берегу ручья на расстояние около сорока ярдов и открыли по нам сильный огонь, ранив Мэтью Дойла, пуля вошла в грудь и вышла из спины. Как только он закричал, что ранен, Томас Маккаслин поспешил к тому месту, где он упал, и прокричал: «Где тот индеец, который стрелял в Дойла?!». Ответа не последовало, но в этот момент Маккаслин сам обнаружили индейца, и когда поднимал свое оружие, был убит выстрелом в грудь и скончался. Стало ясно, что со стороны индейцев за дело взялся опытный стрелок.

Роберт Армстронг хотел повторить попытку Маккаслина, но ему советовали не высовываться из укрытия. Однако он поднял ружье, и тут же был обстрелян — и часть приклада его ружья была раздроблена, а пуля застряла в стволе. За это время наши враги образовали вокруг нас полный круг, занимая вершины скал, прячась за деревья и кусты. Затем стрельба стала всеобщей со всех сторон.

Осознав, что наша позиция слишком открыта и уязвима из-за деревьев, мы были вынуждены оставить место и перебраться в кустарник. Первым делом надо было выбить стрелков в камышах у берега ручья. В этом мы вскоре преуспели, поразив большинство из них в головы, которые они поднимали над тростниками. Находясь в кустах, мы имели преимущество видеть их, когда они не могли видеть нас.

Просека, которую мы сделали в чаще прошлой ночью, давала нам теперь выгодное положение по сравнению с нашими врагами, и мы хорошо видели их, в то время как сами были полностью скрыты. Мы сбивали их с толку, мгновенно отходя на шесть или восемь футов сразу после своего выстрела, так как их единственной целью был дым из наших ружей. Туда, где они видели дым, они посылали по многу пуль. Таким образом, мы сражались с ними два часа, и у нас один человек, Джеймс Кориэлл, был ранен в руку, а другая пуля застряла в его боку под кожей, сначала срезав куст, который помешал ей проникнуть глубже.

Теперь они обнаружили, что мы не собираемся покидать наше укрытие, и нас можно поразить только случайным выстрелом. Наша стрельба была эффективной, и после каждого залпа индейцы теряли по несколько воинов. Они решили поджечь сухую траву в прерии, с двойной целью: прогнать нас с нашей позиции и под прикрытием дыма унести своих убитых и раненых, которые лежали рядом с нами. Ветер дул теперь с запада, они развели костер с той стороны. Но огонь выжег всю траву до ручья, и отклонился вправо, оставив вокруг нашей позиции пространство около пяти акров, не тронутое пламенем. Стрельба с обоих сторон смолкла. Под прикрытием дыма им удалось унести часть своих убитых и раненых. Тем временем наш отряд был занят тем, что сгребал в сторону сухую траву и листья вокруг нашего укрытия, чтобы не дать огню перекинуться сюда, а также тем, что мы вытаскивали камни и рубили кусты для укрепления бруствера.

Воин-команч. Фото с сайта Wikimedia.commons

Теперь они обнаружили, что им не удалось выкурить нас. Индейцы снова заняли скалы и открыли стрельбу. Перестрелка продолжалась еще некоторое время, когда ветер внезапно сместился к северу и задул очень сильно. Теперь наше положение стало опасным, если индейцам удастся поджечь небольшое место, которое мы занимали. Двое мальчиков-слуг были заняты тем, что соскребали сухую траву и укладывали камни вокруг раненых. Остальная часть отряда горячо участвовала в перестрелке. Одному из индейцев удалось спуститься вниз по ручью и поджечь еще не сгоревшую траву; но прежде чем он успел вернуться к своему отряду, Роберт Армстронг убил его.

В это время у нас не было надежды на спасение, поскольку огонь быстро приближался к нам под воздействием ветра. Мы должны были либо сгореть заживо, либо выйти из укрытия и оказаться перед толпой дикарей. Наше безвыходное положение воодушевило индейцев; их крики и вопли разрывали воздух, они в то же время стреляли по нам примерно двадцатью выстрелами в минуту. Как только дым скрыл нас от них, мы собрались вместе и обсудили, что лучше всего делать. Нашим первым опасением было, что они смогут атаковать нас под прикрытием дыма, поскольку мы могли бы дать только один залп — искры летели так, что никто не смог бы открыть свой пороховой рог, чтобы перезарядить ружье, не рискуя взорваться.

Тем не менее, мы, наконец, пришли к решению дать этот залп, стать спина к спине, вытащить ножи и сражаться, пока хоть один из нас останется в живых.

Следующий вопрос: если они не атакуют нас, и мы сохраним свои позиции, то мы должны сгореть.

Тогда было решено, что каждый мужчина должен позаботиться о себе как можно лучше, пока огонь не замкнет кольцо вокруг нашего багажа и раненых, и там он будет заглушен бизоньими, медвежьими и оленьими шкурами и одеялами, что после огромных усилий нам удалось сделать.

Наши заросли так сильно обгорели, что уже не давали нам укрытия, и мы начали строить ограду из камней и глины, выкопанной ножами.

Во время этого последнего напора огня индейцам удалось унести всех своих убитых и раненых, которые лежали вокруг нашей позиции. Наступил закат, то есть, мы вели бой с индейцами в течение тринадцати часов; а они, увидев нас еще живыми и готовыми к бою, отошли на расстояние в триста ярдов и расположились лагерем на ночь со своими убитыми и ранеными.

Наша группа теперь приступила к работе по постройке более высоких стен нашего укрепления и сумела поднять их к 10 часам утра до высоты груди. Теперь мы наполнили все наши сосуды и шкуры водой, ожидая следующего нападения. Мы могли отчетливо слышать, как индейцы оплакивали своих мертвых почти всю ночь, что является их обычаем; а днем они застрелили раненого вождя — также у них было принято убивать любого смертельно раненного члена своего племени. После этого они отправились со своими убитыми и ранеными к горе примерно в миле от нас, где положили своих мертвых в пещеру. В восемь утра двое из нас вышли из укрепления в лагерь, где враги провели прошлую ночь, и насчитали сорок восемь кровавых пятен на траве, где лежали индейцы.

Насколько мы могли судить, их потери составляли сорок убитых и тридцать раненых. Впоследствии мы узнали от индейцев-команчей, что их потери составили восемьдесят два человека убитыми и ранеными.

У нас был убит один человек и трое ранены. Также было убито пять лошадей и три ранены.

Мы возобновили укрепление нашего небольшого форта и продолжали наши труды до 13.00, когда прибытие тринадцати индейцев заставило нас снова приготовиться к бою. Как только они обнаружили, что мы все еще здесь, готовы к обороне и хорошо укрепились, индейцы отступили. После этого мы оставались в нашем форте восемь дней, ухаживая за ранеными. На девятый день мы в довольно хорошем состоянии отправились в обратный путь в Сан-Антонио-де-Бексар. Мы покинули наш «форт» в темноте, ехали всю ночь и до полудня следующего дня, когда выбрали выгодное место и укрепили его, ожидая, когда индейцы, получив подкрепление, пойдут по нашему следу, но, однако, мы их больше не видели.

Раненая нога Дэвида Бьюкенена угрожала появлением гангрены, и, не имея ни хирургических инструментов, ни каких-либо лекарств, даже дозы соли, мы приготовили очень крепкий отвар дубовой коры, загустили ее толченым углем и индейской мукой, а затем сделали припарку, обвязав отвар тряпками вокруг ноги, поверх этой повязки обернули шкуру бизона. Так мы путешествовали пять дней, не вскрывая повязку; когда она была снята, нога выглядела гораздо лучше, и мы надеялись на исцеление, которое через несколько недель и произошло. Сейчас нога Дэвида Бьюкенена в таком же хорошем состоянии, как и прежде. Джеймс Кориэлл тоже быстро восстановился. Более никто из группы серьезно не пострадал, у многих были порезы кожи в разных местах, а у некоторых в одежде были дыры от пуль.

На двенадцатый день мы прибыли в Сан-Антонио-де-Бексар».