Кукла Баю-Бай

Джоди Ли Мотт, 2021

Баю-Бай – старая сломанная кукла. Сёстры Люси и Антония нашли её у реки и забрали домой. Через некоторое время девочки замечают, что Баю-Бай – не простая кукла. Она мстит обидчикам Антонии и как будто старается поссорить сестёр! Ясно, что Баю-Бай замыслила что-то недоброе… Люси отправляется в библиотеку за ответами и находит в старой книге историю предыдущей хозяйки Баю-Бай. Оказывается, кукла обладает собственным злым разумом и явно замыслила недоброе, а её «помощь» становится всё опаснее… Но как найти способ справиться со старой игрушкой, пока не стало слишком поздно?!

Глава 2

Небольшой городок Онига Вэлли вытянулся узкой лентой вдоль реки всего в нескольких милях от Пенсильвании, штат Нью-Йорк. С тех пор как мы сюда переехали, я почти каждый день приходила на топкий берег. Это Антония нашла узкую тропинку, скрытую разросшимися кустами падуба позади нашего трейлера. Чтобы попасть к реке, нужно было пробраться сквозь чащу, проскочить по тропинке, уклоняясь от жгучей крапивы, прекрасно чувствовавшей себя под ивами, и спуститься по пологому склону.

Антония ходила на летние занятия в школу, так что обычно я бывала здесь одна. Я могла часами сидеть у корней ивы на берегу, следя за танцующими над водой стрекозами и клонившимися от ветра берёзами на острове. То тут, то там между их серо-белыми стволами торчали чёрные колонны, словно пальцы великанов. Мне нравилось представлять, будто это руины позабытого места сборищ какого-то тайного общества. Я мечтала однажды добраться туда и как следует рассмотреть странные колонны, но вода в реке была такая грязная, что лезть в неё совсем не хотелось, а лодки у меня не было.

Странно, что, проведя здесь столько дней и недель, я до сих пор не наткнулась на кукольную голову. Точнее, до тех пор, пока не оказалась здесь вместе с Антонией. Это имело смысл. Мне было приятно общество сестры, хотя с нею всё становилось как-то сложнее. Вот и сейчас: мы возвращались домой, стараясь скрыть найденную кукольную голову.

Пробравшись через колючие кусты падуба, мы сразу увидели мамину колымагу цвета голубых детских пелёнок, припаркованную между трейлером и огромным деревом гинкго. Мы не ожидали, что она вернётся так рано. Но с другой стороны, мы вообще никогда не знали точно, когда увидимся с мамой — ни днём, ни ночью.

— Не вздумай что-то сказать про голову, — напомнила я Антонии, приближаясь к трейлеру. Она опять так распахнула глаза, словно услышала от меня что-то обидное.

— Я и не собиралась, — заявила сестра, словно не была самой большой болтушкой на свете.

— Ну, ты просто не забывай об этом, — посоветовала я и подтолкнула её вперёд.

Антония надулась и пропыхтела:

— Я же сказала, что не собиралась!

Мама лежала на старом продавленном диване, покрытом выцветшим покрывалом с райскими птицами. На глаза она положила влажное полотенце и даже не скинула с ног растоптанные туфли. Это означало тяжёлый день на работе.

— Привет, петардочки, — глухо произнесла она, не снимая с глаз полотенца.

Антония встала на колени в изголовье. Она сняла свою заколку-утёнка и наклонилась, чтобы мама могла гладить её по мягким прямым волосам.

Кажется, Антонии досталось от родителей всё самое лучшее: мамины каштановые волосы и карие глаза, папины высокие скулы. Тогда как я могла похвастаться лишь шевелюрой неопределённого цвета, ломавшей расчёски, носом-пуговкой и глазами цвета мыльной воды.

К счастью, никто из нас не унаследовал папин темперамент. В любом случае нам и так хватило его за глаза. По крайней мере, до сих пор или хотя бы на те двенадцать месяцев, когда он был с нами в последний раз.

Я тихонько унесла с глаз долой свой рюкзак. Мама поджала ноги, чтобы я могла сесть. Я сняла ей туфли и носки и стала растирать ноги.

— Мм… Как хорошо, Веснушка, — сказала она. Мама звала меня так из-за россыпи тёмных пятнышек на бледном лице. По-моему, из-за них я выглядела ещё уродливей, но прозвище мне нравилось. Она называла меня так только дома, и это имя словно было нашим особым секретным кодом.

Я провела пальцами по вытатуированной у неё под коленом лилии и спросила:

— На работе всё в порядке?

— Как всегда, — мама пожала плечами.

Мы с Антонией тревожно переглянулись. Меня ужасало, какой усталой она приходила с работы. А запах жареного лука и дешёвого кофе, впитавшийся в её одежду, был нестерпим.

Она бесконечно работала в кафе «Домашние обеды у Теодоры». Утром, вечером, в уик-энды, на праздники — не было такого времени, когда её не могли вызвать на работу. Мама ничего не рассказывала, кроме того, что это похоже на жонглирование десятью шариками с одновременным отбиванием чечётки, причём в любой момент в тебя могут кинуть дыню или корзину с котятами.

— А мы у реки были, — не удержалась Антония. Стоило ей поволноваться из-за мамы, она начинала болтать без умолку. Сестра выкладывала всё, что было у неё в голове, просили её об этом или нет. Я постаралась взглядом предостеречь её, прежде чем она проболтается о голове.

— Ах да, — продолжала она, залихватски подмигнув мне, — и мы там ну совсем ничего не нашли. — Как будто мама и так не видела её насквозь.

Как и следовало ожидать, мама приподняла край полотенца и прищурилась, глядя на Антонию:

— Что вы нашли и куда это дели?

Антония однажды умудрилась притащить домой целую банку головастиков. Она сунула их к себе под кровать и моментально об этом забыла — до того дня, когда мама обратила внимание на жуткую вонь.

— Пару плоских камешков, чтобы пускать по воде, — поспешила вмешаться я, пока Антония совсем не испортила дело. — Она хотела взять их домой, но я уговорила спрятать их на берегу.

Кажется, это сработало. Мама опустила полотенце и снова подставила мне ногу.

— Ждёшь не дождёшься первого учебного дня? — спросила она.

Ждёшь не дождёшься?! У меня всё заледенело внутри.

— Конечно, — соврала я.

— Постарайся по мере возможности присмотреть за сестрой. Ах да, я сегодня позвонила в школу и договорилась, чтобы Антония в первый день обедала вместе с тобой.

Я так стиснула мамину ногу, что она вскрикнула:

— Эй, полегче!

— Обедать? — Ледяной комок внутри разрастался. — Со мной? И всем остальным седьмым классом?

— Можно я сяду с тобой и твоими подругами? — заверещала Антония.

— Нет! — я рявкнула намного громче, чем следовало. Мама подняла полотенце и посмотрела на меня. Антония надулась. Я потупилась, будто нашла нечто весьма интересное у себя под ногтями. — Мне кажется, ей было бы лучше обедать со своим шестым классом.

— Люсиль Пенелопа Блум, — отчеканила мама. Я поморщилась. Раз уж она назвала меня полным именем, я пропала. — Речь идёт об одном дне. Ты знаешь, как действует на Антонию непривычная обстановка. И я думаю, что тебя не слишком обременит просьба побыть с нею полчаса в первый школьный день.

— Сорок две минуты, — промямлила я.

— Отлично. Значит, сорок две минуты.

— И она поедет со мной в автобусе.

Мама опустила ноги на пол и взяла меня за подбородок. Не больно, но жёстко.

— У тебя с этим проблемы?

Когда мама так делала, я понимала, что лучше не спорить. Правда, у нас никогда не доходило до наказаний, как частенько случалось в других семьях. И к тому же я всегда старалась не перегибать палку. Я просто не смела. Я покачала головой.

Мама улыбнулась и обняла меня. Антония пристроилась к ней с другого бока.

— Веснушка, я не стараюсь испортить тебе жизнь, — сказала мама. — Я просто хочу быть уверенной, что обе мои дочки окончат среднюю школу без лишних заморочек. Понятно?

— Дочки-заморочки! — пропищала Антония и захихикала.

— Вот уж точно заморочки, — согласилась мама. — Лучше загляните к себе и посмотрите, в чём вы пойдёте в школу в первый день.

— Новая форма? — ахнула Антония.

— Ну, — со вздохом отвечала мама, — она после химчистки.

Но Антонии было всё равно. Она понеслась в нашу спальню, издавая дикие вопли безумной мартышки.

— Давай и ты, старшая сестра, — мама подтолкнула меня плечом. — Посмотри, что я тебе подготовила. Надеюсь, тебе понравится.

— Не полосатое? — уточнила я.

Мама покачала головой и опустилась на диван, снова прикрыв глаза полотенцем.

— Ни в коем случае. Мы ведь не первый год знакомы!

Я поплелась было к себе, но задержалась и оглянулась. Ледяной комок сжимался у меня внутри. «Просто сказать ей! — жужжали мысли в голове. — Вдруг она позволит мне остаться дома, если узнает. Хотя бы на один день. Или неделю. Или год».

— Мама!

— Что, Веснушка?

Я открыла рот, чтобы признаться, но тут же захлопнула его и открыла снова:

— Спасибо за форму.

— Для моих петардочек — хоть луну с неба. — Мама устало махнула рукой: — А теперь кыш отсюда.

Не успела я войти в спальню, как Антония выхватила у меня рюкзак, едва не оторвав вместе с руками.

— Тише ты! — возмутилась я, но ей было всё равно: она доставала кукольную голову. Наш шкаф стоял нараспашку, Антония успела приготовить в нём почётное место из большой картонной коробки.

— Превосходно, — она чмокнула куклу в нос и водрузила на коробку. После чего вытащила откуда-то из угла детский стульчик, пару лет назад купленный мамой на распродаже, и поставила напротив кукольной головы.

— Плоховато придумала, — заметила я. — Мама мигом её найдёт и выкинет на помойку. Спрячь в ящик.

— Нельзя, — Антония покачала головой.

— С какой стати?

— Ну как я буду вести с нею беседы из ящика? — Антония закатила глаза. — Это невежливо, — с этими словами она втиснулась на сиденье крошечного стульчика, изготовленного для совсем маленького ребёнка, каким она была когда-то, и решительно захлопнула дверцу. На этом, похоже, наши споры закончились.

Ночью, когда свет был уже погашен, а я лежала, с головой укрывшись одеялом, Антония тихонько выползла из постели. Она постучала в дверцу шкафа и открыла её. А потом шёпотом завела смутно знакомую мне песенку:

Баю-бай, засыпай,

До утра отдыхай,

Новый день поджидай,

Баю-бай, баю-бай.

Она вздохнула, закрыла дверь и вернулась в кровать. Всего пара минут — и сестра заскрипела зубами. Это повторялось каждую ночь: будто она грызла кирпичи. Я боялась, что рано или поздно Антония источит зубы до дёсен. От этого скрипа у меня самой начинало ломить зубы, но я знала, что скоро звуки сменятся сопением. Пока я лежала в ожидании, мне послышалось кое-что ещё:

«Доброй ночи, Люси. Спи крепко».

Я сорвала с головы одеяло и взглянула на Антонию. Она уже прекратила скрипеть зубами и засопела. Я посмотрела на дверь шкафа. Плотно закрыта.

Содрогаясь, я снова залезла под одеяло с головой. Глупость какая-то. Антония никогда не говорила во сне. Но не это было самым странным. Я могла предположить, что виновато моё воображение, однако готова была поспорить, что странные слова прозвучали из закрытого шкафа.