Виновница счастья – зима

Джоанна Стоун, 2021

Если в жизни и происходят чудеса, то только зимой. В этом убедилась наша очаровательная героиня Соня, которая так хотела встретить свою любовь под бой курантов. И все же не всегда истинные чувства нам удаётся сразу распознать. История из первых уст окунёт нас в настоящие женские мысли и глубокие мытарства, научит лучше разбираться в людях. Добрая и наивная в чем-то девушка Соня встречает на работе властного и хитрого начальника, с которым у неё возникает опасная, но до того манящая искра страсти. С какими человеческими пороками придётся столкнуться героине? В ком она найдёт истинного союзника и преданного возлюбленного? Своими приключениями и переживаниями Соня поделится лично, но только по секрету. Приятного прочтения. Содержит нецензурную брань.

Предисловие

Сильно забегая вперед, хочу сказать, что моя история не о чуде, не о том, как я жила обычной жизнью, и в какой-то момент на меня свалилось счастье невиданных размеров. Я пыталась сплести для вас уютный плед из моих собственных воспоминаний, из отрывков жизни и главной истории, которая пройдет красной нитью сквозь сюжет. Я собирала по частям сначала свое сердце, склеивала осколки, но кто в нашем мире не переживал первую любовь, которая убивает тебя прежнего.

Вся наша жизнь состоит из цепных реакций, где каждый элемент играет свою неповторимую роль. Нельзя стать тем, кем вы являетесь на данную минуту, убрав хоть какую-то незначительную деталь из жизни. Чтобы сложить целиком картину, не получится убрать или поменять местами пазлы. Я долго думала: «Какого черта со мной все это приключилось?», — а потом поняла.

Я никогда не была особенной девочкой, не смотрела фильмы про «дивергентов», не читала антиутопичные романы, где события подстраиваются под главных героев, помогая решать проблемы. Не могу назвать себя и неудачницей, — нет. Я слегка пухлая (в прошлом), двадцати восьмилетняя леди, которая сменила за последний год несколько видов диет: медленно перетекая от спортивного питания до практически травоядного образа жизни. Не то чтобы я не видела результатов проделанной работы после определенной диеты, я просто оказалась каким-то шопоголиком, которому кажется, что каждая следующая методика сделала бы свое дело быстрее. И вот я, полгода употребляющая только здоровые продукты с маркировкой «эко», сижу и поглощаю песочную корзиночку с брусничным джемом. Вы спросите меня: Почему? Ты сдалась? Все оказалось неэффективным? — Нет. Я просто счастлива. И это осознание дает мне право сегодня поглотить 476 калорий, а завтра натянуть любимый спортивный костюм с кроп-топом и выйти на пробежку в до боли знакомый дендропарк.

Свою историю я еще не начала, не думайте. Это плавная подготовка и разогрев ваших мышц души и фантазии перед главной нагрузкой.

Вообще, я поняла, что без любви к себе не получится завоевать и малую дольку сего мира. Даже своего маленького мирка под названием «зона комфорта». Эта зона просто превращается в бесконечную зону дискомфорта, когда ты не можешь без сожаления и мысленного плевка в свою сторону пройти мимо зеркала. А оно как назло большое и в пол. И зубы не того оттенка, которого хотелось бы добиться, и губы тонкие, как нити, связывающие тебя с вселенной красивых людей: вот-вот отбросит тебя от них на миллионы световых лет.

Моя мама, когда была жива, всегда в детстве повторяла мне, какая я у нее красивая. И я, в силу детской доверчивости, ей верила, честно. Больше всего на свете я любила мгновения, когда перед сном она приносила кружку с теплым молоком и какую-нибудь вкусную булочку с маком или творогом. Нежно гладя меня по голове, она рассматривала глобус, стоящий на краю письменного стола. Представляла, как мы будем путешествовать в самые далекие и забытые уголки планеты. У нас даже было несколько маленьких традиций перед сном: я раскручивала глобус с закрытыми глазами и аккуратно останавливала его, указывая пальцем в какую-нибудь точку. Точку, куда мы обязательно отправимся, как только папе дадут на работе отпуск или выходные. Я очень хотела оказаться где-нибудь у моря, чтобы папа, как все обыкновенные люди, надел бы дурацкую панаму, шорты и солнечные очки. Чтобы шел по раскаленному песку босыми ногами к нам с мамой, прихватив горячую и вкусную вареную кукурузу, обдувая свои пальцы муссонами собственного выдоха. Но когда мы смотрели на него очень грустными глазами, в которых бегущей строкой можно было прочитать: Пожалуйста… — он отмахивался, объясняя отсутствие времени тем, что работает для нашего же благополучия. Да, мы действительно ни в чем не нуждались. Правда, было кое-что, чего нельзя было приобрести ни в одном детском магазине — время, проведенное с ним. Не помню точно, но кажется, я откладывала деньги именно по этой причине, чтобы купить несколько часов наедине с отцом.

Мама, кстати, поддерживала меня всегда, но не могла повлиять на закостеневшее сознание трудоголика, которого любила больше всего на свете. Наверное, даже больше меня. Я никогда не ревновала, но осознание жило во мне с малых лет. Я знала, что вечера с папой вдвоем на кухне, мама не променяла бы ни на что другое. Я слышала, как за поздними ужинами, они мило ворковали, смеясь над чем-то понятным только им двоим. Они делали это шепотом, чтобы не разбудить меня. Под это еле уловимое щебетание я всегда и засыпала.

Когда-нибудь я обязательно смогу объяснить умыслы и жестокие повороты судьбы. Только не сейчас, не в данную минуту, не в этом месяце, не в этом году. Мамы не стало очень рано, помню, что ходила в пятый класс. Около двенадцати лет мне было от роду, когда я ощутила, что означает фраза «И каждый раз навек прощайтесь, когда уходите на миг…». Кажется, мне не хватило каких-то мгновений, чтобы досказать все, что думалось, что писалось в блокнотах и дневниках. Я готовила ей подарок: хотела переплавить много свечек и сделать одну большую в форме сердца. Я хотела подарить ей свое сердце, но не успела. Ее сердце не выдержало и остановилось раньше…

Не хочу долго и много об этом писать, но страшно было смотреть в глаза папе. Я избегала его. Знаю, что поступала неправильно. Знаю, что нужно было поддержать, но мне было до ужаса невыносимо больно представлять, что увижу в его глазах страх. Парализующий страх от того, что смысла жизни больше нет. Я знала, что это так и не хотела искать подтверждений своим догадкам. Я хотела жить в неведении, так становилось чуть легче и спокойнее. Я завтракала и ужинала раньше него, я старалась как можно меньше говорить о себе, и как можно больше на отвлеченные темы. Кажется, он делал все тоже самое, что и я. В итоге мы вели беседы на темы, не интересующие нас обоих. Старались отдалиться друг от друга, как будто это помогло бы нам забыть то горе, которое пришло в нашу семью. Мы проживали его каждый сам с собой, даже не попытавшись смириться с утратой вместе и продолжать жить дальше. Я заметила, что по вечерам он стал в полутьме при свете какого-то ночника перебирать крупы, отделяя хорошие зерна от гнилых. Наверное, это его успокаивало, я не спрашивала никогда об этом способе медитации. Могу сказать только одно: он очень быстро и хорошо сумел посадить себе зрение от идеального до: «Погоди, сейчас очки только возьму и узнаем, какое сегодня число». К слову, календарь, висящий на стене, был с огромными и четко пропечатанными цифрами. Я улыбалась, хотя прекрасно понимала, что папа давно запустил программу по самоуничтожению.

Однако я не мучила себя головоломками и не анализировала происходящее дома. Часто пропадая в гостях у своей подруги Эли, я не заметила, как из нашего с папой когда-то уютного гнездышка, улетучилось ощущения собственного родного дома. Больше не пахло на кухне шарлоткой, а из ванной исчезли многие принадлежности для гигиены, включая: пенки, огромное количество шампуней, масок для волос и лица… Все это безумно любила мама и игнорировала я. На полке осталось два одиноких шампуня, лосьон для бритья и еще пара папиных флаконов. Я старалась не беспокоить его своими нуждами, поэтому часто мылась тем, что попадалось под руку. Девчонки в классе стали замечать, что я пахну довольно специфически, но приятно. Некоторые сравнивали мой запах с ароматами своих отцов. Не думайте, мне это не льстило. Осознание своей принадлежности все-таки к женскому полу пришло ко мне позднее. Но наступило оно отчетливо и внезапно, как учительница, врывающаяся спустя 10 минут от начала урока и диктующая запыхавшимся голосом: «Записываем ребята на листочках: Самостоятельная работа…».

Сейчас я живу в собственной квартирке, которую нам с папой удалось выкупить у арендодателя. Маленькая студия заменила мне целый мир. Вот уже семь лет подряд я не живу с отцом, но не потому что чувствую себя рядом с ним некомфортно, просто всем птенцам когда-то приходится выпадать из гнезда и учиться летать. Я не стала исключением, я стала подтверждением адекватной теории воспитания детей. Папа сам предложил мне попробовать себя на прочность, почувствовать вкус свободной жизни, и я не стала себе отказывать в этом удовольствии.

Однажды произошла ситуация, которая наглядно показала, как иногда родительская опека доводит жизнь обеих сторон до полного абсурда. Работала я все в той же компании, что и сейчас. Мы занимаемся дистрибьюцией прессы — являемся связующим звеном между издательствами и торговыми сетями. Конкретно я старательно трудилась в департаменте региональных продаж.

Редко бывает, что человек, особенно довольно молодой, я про себя в данном случае, — задерживается так долго на одной работе. На самом деле, если бы я не перешла в другой отдел, то давно бы уволилась. А причиной моего увольнения стала бы первая любовь, которая произошла вопреки всем моим представлениям об идеальных отношениях и идеальном мужчине.

Тогда я еще училась в университете, покоряла вершины банковского дела и финансового сектора в целом. Однако еще в те времена я понимала, что это совершенно не мое, но куда деваться. Папа настойчиво пытался объяснить мне, как важно получить фундаментальную профессию.

Сам же он работал и работает по сей день в НИИ питания гастроэнтерологом. Да, всю мою сознательную жизнь он старался контролировать процессы, связанные с поглощением пищи. После смерти мамы я немного слетела с катушек и совсем забыла, что такое культура питания. Признаюсь, что мы оба на какое-то время забыла вообще, что такое питание. У нас было ежедневное потребление святого духа, как говорится.

Чтобы не уходить далеко от темы, продолжу основное повествование. В офисе день за днем я пыталась структурировать ту информацию, которая поступала мне какими-то неоднородными и частыми порциями. Письма от издателей, бесконечные отчеты, запросы от менеджеров из других регионов, а также и от начальства. Хорошо, что рядом со мной находилась коллега, иначе мои хрупкие плечики просто рухнули бы под натиском и количеством счетов-фактур, каких-то товарных накладных бесконечных и актов возврата. Оксана была очень яркой и задорной девчонкой, совершенно не сочетающейся с родом деятельности, которой ей приходилось заниматься. Каждой из нас было присвоено несколько регионов, за деятельностью и отчетностью которых мы обязаны были следить. Конечно, в офисах провинций были свои руководители с понятиями, доставшимися им еще из суровых девяностых. Периферия всегда славилась «богатым лексиконом», русским-народным фольклором и жаргонизмами. Мне достались самые непростые регионы, если сравнивать с количеством постоянных проблем и вопросов от другого берега. Но я не унывала, честное слово. Наоборот, я как никогда чувствовала себя независимой, значимой единицей. Я получала свои двадцать тысяч рублей, но мне казалось, что мне под силу не только горы свернуть, мне и вулканы подчиняться будут, извергая не уничтожающую лаву, а золотые монеты, точно из рога изобилия. Непередаваемое чувство гордости за саму себя объяли меня с ног до головы. Папа был безумно рад видеть меня такой после столь продолжительного уныния. В нашем доме снова запахло уютом, шарлоткой и женскими духами.

Нет, папа не привел к нам в квартиру новую женщину, это я стала чувствовать, что расцветаю. Хотя, я была бы не против, если бы отец снова испытал удачу на личном фронте. Это не сарказм, и даже не ирония вовсе. Он давно уже искупил перед мамой все грехи, вымолил прощение за все наши выходные и отпуска, которые мы не провели вместе; за упреки по поводу нашего бездельного времяпрепровождения на природе и множество других мелочей, за которые он, клянусь, отдал бы душу сейчас не раздумывая. К сожалению, некоторое осознание по настоящему важных вещей приходит позднее, но все мы учимся.

Возвращаясь к моей истории, я могла бы дать каждой совет: никогда не заводить романы на работе, но разве кто-то меня послушает? И потом, если вы встретили любовь всей своей жизни именно в процессе тяжелой трудовой деятельности, неужели стоить игнорировать это чувство только потому, что вас объединяет какое-то общество с ограниченной ответственностью? — все это глупости. Советую окунуться в это с головой, если есть такая возможность. Если нет, то хотя бы побарахтаться на берегу.

Регион Самара с обособленным подразделением был под контролем коллеги, в ее тонких наманикюренных руках, поэтому в подробности, кто именно там начальник и сотрудники, я не вдавалась. Три месяца я не замечала никого и ничего, кроме бесконечных табличек в Excel. Я старалась впитать в себя как можно больше информации, потому что боялась момента, когда Оксана уйдет в отпуск, и я останусь со всем этим безумием наедине. Каждое утро мы болтали о том и о сем, я наблюдала за тем, как она жадно поедает овсянку, перемолотую с бананом. Вообще, от нее я узнала огромное количество рецептов для правильного питания. Единственное, что меня смущало во всей этой мыльной истории — её ярко-малиновые губы, которые походили на проблесковый маячок. О чем он сигнализировал, мне было не совсем ясно с самого начала. Позднее я уже осознала, что эта помада отражала всю палитру обладателя едкого, даже немного опасного характера. Ссора с нашим директором Андреем Буреломовым стала для нее последней в компании. Но она об этом, кажется, ни разу не пожалела.

Как-то раз, когда Оксана отошла, по всей видимости, в дамскую комнату на первом этаже, ей зазвонил рабочий телефон. Я старалась никогда не брать чужие трубки, потому что понимала, что вряд ли помогу человеку на другом конце провода. Тогда я себя чувствовала еще крайне неуверенно на позициях менеджера-координатора. Телефон трещал долго и нудно, кто-то оказался слишком настойчивым. Сотрудники нашего опен-спейса начали переглядываться, и я краем глаза заметила на себе взгляды, полные вопросов: Тебе трудно ответить? Что происходит? — Я ответила. Да, это было моей первой ошибкой.

На другом конце провода я услышала бархатный красивый мужской голос, который сразу же укутал меня в теплое одеяло и посадил смотреть мультики с какао в руках. Очень трепетно голос спросил:

— Оксан, это ты?

— Нет, это не Оксана. — Смущенно вполголоса ответила я.

— А кто же вы? У вас такой мягкий и красивый голос, очень похож на её…

— Это Соня, я совсем недавно работаю, поэтому вряд ли помогу с ответом на ваш вопрос.

— Очень приятно, Соня. А вдруг вы знаете… Кто занимается авансовыми отчетами?

На удивление я знала, кому можно адресовать корреспонденцию, поэтому с радостью ответила этому мужчине с невероятным голосом. Наш первый разговор запомнился надолго, я прокручивала дома в голове каждое его слово и интонацию, но еще не понимала, как нелепо и неожиданно ему удалось тронуть струну души, которая так долго молчала. Это был голос мужчины, ради которого я смогла бы пробежать по раскаленным углям… Но немного позднее, а пока только сдать в бухгалтерию по поручению авансовый чертов отчет.