Острые края (сборник)

Джо Аберкромби, 2016

С возвращением в мир Земного Круга, любезный читатель! И лучше бы тебе знать его героев и негодяев, в противном случае истории, собранные в этой книге, могут тебя шокировать. Шеведайя, лучшая воровка Стирии, и Джавра, львица Хоскоппа, – две столь разные женщины, и все же подруги. Бетод, король Севера, и Логен Девятипалый – совершенная машина для убийства. Только можно ли достичь желанного мира, когда твой друг безумен? Занд дан Глокта – блестящий офицер армии Его Величества: непревзойденный мастер фехтования, любимец фельдмаршала и… отъявленный негодяй. Определенно, ему есть о чем потолковать с гурками. Впервые на русском языке!

Свалить поскорее (по городам и весям)

Ближняя страна, лето 575 года

— Пожалуй, из этого города лучше будет свалить поскорее, — сказала Джавра.

— О нет, нет, нет! Только не это! — поспешно возразила Шев. — Нельзя же вот так мчаться по жизни, оставляя позади лишь развалины как следы наших собственных ошибок.

Они быстро шли сквозь беззвучную ночную тьму. Джавра, задумчиво насупив брови, двигалась огромными стремительными шагами, и Шев, чтобы не отставать, приходилось почти бежать вприпрыжку.

— В таком случае чем же мы, по-твоему, занимались в прошлом году?

— Ну… так… мы… — Шев задумалась. — Я тебе вот что скажу: так дальше продолжаться не может!

— Понятно. В таком случае мы отдаем Тумнору его драгоценный камень, забираем обещанные деньги, расплачиваемся с нашими игорными долгами…

— Твоими игорными долгами.

— И что потом? Оседаем здесь и пускаем корни? — Джавра дернула рыжей бровью, словно указывая на обшарпанные домишки, мусор, валявшийся прямо на улице, смердящего рыбой нищего, который выкашливал больные легкие, скрючившись в открытой двери.

— Ладно, убедила. Двинемся дальше.

— И что же на сегодняшний вечер останется у нас позади? Джавра дернула головой назад, в ту сторону, откуда они пришли. — Ты считаешь, что это можно назвать развалинами?

— Я назвала бы это… — Шев запнулась, задумавшись, долго ли еще удастся уклоняться от беспощадного взгляда правде в глаза, — серией неудач.

— А по мне, так это больше похоже на развалины. Ведь если у дома обрушился фасад, его вполне можно назвать развалинами, верно?

Шев в очередной раз оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что за ними никто не следит.

— Полагаю, какой-нибудь злопыхатель мог бы и так сказать.

— В таком случае, Шеведайя, не сочти за труд объяснить мне, чем же твой путь отличается от моего, если не считать того, что в твоем случае мы уйдем из города, имея меньше денег.

— Но и врагов у нас будет меньше! Мне страшно надоело, что в любой поганой дыре, через которую нам доводится проходить, мы, словно кролик кучу катышков, оставляем новую кучу врагов! А что если мне рано или поздно вновь понадобится залезть в одну из этих поганых дыр? И повсюду эти окаянные враги. Знаешь ли, я по ночам просыпаюсь вся в поту!

— Это от острой еды, — сказала Джавра. — Я ведь то и дело предупреждаю тебя: следи за диетой. А враги — это хорошо. Если есть враги, значит, ты… производишь впечатление.

— О да, ты очень даже производишь впечатление; я этого никогда не стала бы отрицать. Вот и нынче вечером ты произвела на этих пацанов прямо-таки сокрушительное впечатление.

Джавра оскалила в улыбке оба ряда белых зубов и с таким звуком, будто дверью хлопнула, стукнула покрытым шрамами кулаком по мозолистой ладони.

— Это уж точно.

— Но, Джавра, я ведь воровка, а не… не то, что ты. Мне вроде как полагается держаться незаметно.

— Ах! — Джавра снова вздернула ту же самую рыжую бровь и посмотрела искоса на Шев. — Потому-то ты и ходишь в черном.

— Но ты ведь согласишься, что черное мне действительно идет?

— Ты, вне всякого сомнения, неуловимая и обольстительная совратительница невинного девичества! — Джавра игриво толкнула Шев локтем в бок, отчего та едва не врезалась в ближайшую стену, но тут же схватила ее за руку и стиснула в сокрушительном объятии, приплюснув лицом к себе под мышку. — И раз так, дорогая подруга Шеведайя, мы пойдем твоим путем! Прямым, верным и непоколебимо нравственным, как подобает ворам! Мы расплатимся по твоим долгам, а потом напьемся и найдем несколько мужчин.

Шев еще не отдышалась после дружеского толчка локтем.

— И что же, по-твоему, я буду с ними делать?

Джавра ухмыльнулась.

— Мужчины будут для меня. Я ведь из Тонда, и аппетиты у меня о-го-го какие. А ты сможешь посмотреть.

— Премного благодарна за великую честь, — ответила Шев, выбираясь из-под тяжеленной мускулистой руки Джавры.

— Это самое малое, что я могу для тебя сделать. Ты пока что проявляла себя прекрасной подручной.

— Я думала, что у нас равное партнерство.

— Самые лучшие подручные всегда так думают, — сказала Джавра, направляясь к парадной двери «Плачущего работорговца». Перекошенная вывеска, прикрепленная к ржавому железному пруту, болталась на одной петле.

Шев вцепилась в руку Джавры, повисла на ней всем весом и даже пятками уперлась в землю, чтобы не дать подруге сделать следующий шаг.

— У меня предчувствие, что Тумнор будет ждать нас.

— Так мы и договоривались. — Джавра озадаченно посмотрела на нее сверху вниз.

— Знаешь ли, он не слишком откровенно рассказывал нам о работе. Не исключено, что он попытается кинуть нас.

Джавра нахмурилась.

— Ты считаешь, что он может нарушить соглашение?

— Но ведь он ничего не сказал нам о ловушках, верно? — спросила Шев, продолжая висеть на руке Джавры. — И об обрыве. И о стене. И о собаках. И еще он сказал, что охранников будет двое, а не двенадцать.

Джавра, играя желваками на скулах, стиснула челюсти.

— И о том волшебнике он тоже ничего не сказал.

— Точно. — Шев удалось глотнуть воздуха; каждая связка ее тела дрожала от напряжения.

— Клянусь дыханием матери, ты права.

Шев с облегчением выдохнула, медленно разогнулась, выпустила руку Джавры и похлопала по ней.

— Сейчас я проберусь через черный ход и проверю…

— Хоскоппская львица никогда не пользуется черным ходом! — с широкой улыбкой перебила ее Джавра. И, взбежав на крыльцо, она высоко подняла ногу, так пнула подошвой башмака дверь, что та слетела с петель, и шагнула внутрь. Грязные фалды некогда белого пальто развевались за ее спиной, как раздвоенный хвост.

Шеведайя мельком, но очень серьезно подумала о том, не стоит ли ей рвануть со всех ног вдоль по улице, но лишь вздохнула и побрела по ступенькам вслед за подругой.

«Плачущий работорговец» был далеко не самым респектабельным заведением, хотя Шев должна была признать, что ей доводилось бывать и в куда худших местах. Собственно говоря, в худших местах она провела большую часть нескольких последних лет своей жизни.

Зал был просторным, как хорошее гумно, с галереей на уровне второго этажа, и довольно плохо освещался огромной круглой люстрой, утыканной коптящими свечами в подсвечниках из цветного стекла. На полу, усыпанном грязной соломой, были беспорядочно расставлены столы и стулья, а сбоку громоздилась кривобокая стойка, за которой на полках красовались бутылки с самым низкопробным алкоголем дюжины дюжин культур.

Здесь пахло дымом и потом, пролитым спиртным и блевотиной, отчаянием и упущенными шансами, и все это выглядело почти так же, как три ночи назад, когда они приняли заказ на работу, а сразу после того Джавра просадила в кости половину обещанной платы. Отличие было лишь одно, и оно сразу бросалось в глаза. Той ночью здесь было полным-полно разнообразного сброда. А нынче зашел, похоже, только один человек.

Тумнор сидел за столом посреди комнаты, на его пухлом лице застыла улыбка, а лоб блестел от пота. Он казался очень встревоженным — чрезмерно даже для человека, намеревающегося обмануть двоих довольно известных воровок. Выглядел он так, будто всерьез опасался за свою жизнь.

— Это ловушка, — проворчал он сквозь стиснутые зубы, не шевеля лежавшими на столе руками.

— Это мы и сами поняли, поганец ты этакий! — ответила Джавра.

— Нет, — так же ворчливо отозвался он и странно скосил выпученные глаза куда-то вбок, потом снова взглянул на них и перевел взгляд в другую сторону. — Ловушка!

И лишь тогда Шев заметила, что его руки прибиты к столу. Она проследовала за его взглядом мимо подозрительно походившего на кровь большого коричневого пятна на полу до темного угла. И увидела там человеческую фигуру. Блеск глаз. Мерцание стали. Человек в боевой стойке, готовый действовать. Теперь она видела не слишком тщательно замаскированные признаки чужого присутствия в других углах: человек с секирой, забившийся за шкаф со спиртным, нос арбалетчика, высунувшегося с галереи на свет чуть дальше, чем нужно, пара башмаков, торчащих из двери, ведущей в подвал, и башмаки эти, как она решила, должны были все еще находиться на мертвых ногах одного из наемных охранников Тумнора. Сердце у нее упало. Ей ужасно не хотелось драться, но все говорило за то, что драться ей придется, и очень скоро.

— Знаешь, похоже на то, — вполголоса сказала Шев, подавшись к Джавре, — что поганца, который собирался обдурить нас, уже успел обдурить кто-то другой.

— Да, — прошептала Джавра. Ее шепот звучал громче, чем обычная речь большинства людей. — Я как-то даже в растерянности. Кого убивать раньше, кого потом?

— Может быть, удастся договориться, чтобы нам позволили уйти? — с надеждой в голосе предположила Шев. Очень важно не терять надежды.

— Шеведайя, нам следует учитывать возможность применения насилия.

— Ты просто поражаешь точностью предвидения.

— Я буду очень благодарна, если ты, когда мое предвидение начнет сбываться, сможешь проявить внимание к тому арбалетчику, что устроился на галерее.

— Поняла, — пробормотала Шев.

— Большую часть остальных, пожалуй, можешь уступить мне.

— Ты очень любезна.

И вот из глубины здания донеслись раскатывавшиеся гулким эхом приближающиеся шаги тяжелых сапог и бряцание металла, а выражение лица Тумнора сделалось еще отчаяннее, и бусинки пота, катящиеся по щекам, — крупнее.

Конец ознакомительного фрагмента.