Душа полуночи

Дженнифер Элис Ягер, 2021

Ночная альба Шира никогда бы не подумала, что сможет доверять человеку – особенно Лисандру, наследному принцу королевства Амберан. Но когда начинается война между людьми и альбами, Шира и Лисандр оказываются на противоположных сторонах. Только вместе они смогут разоблачить заговорщиков в Альбенхофе и предотвратить дальнейшее кровопролитие. Однако Шира чувствует, что разрушительная магия ночных альб в ней усиливается с каждым днем, а их близость ставит Лисандра в опасность. Но как им держаться подальше друг от друга, когда каждый взгляд и каждое прикосновение зажигают их сердца?

Глава 2

Лисандр

Лисандр уже сидел в темнице своего отца и рассматривал узников, стоявших у стены напротив него. Но на этот раз он лежал там, скованный цепями, и его сокамерники прекрасно знали, кто он такой. Они только и выжидали возможности заполучить его в свои руки. Ему повезло, что магия мар, подействовавшая на него, стихла и его сознание больше не затуманено. В противном случае они без труда расправились бы с ним.

Прищурив глаза, принц наблюдал за ними и следил за каждым их движением. Сколько еще ему удастся продержаться? В этот раз Винсент не сможет его спасти, потому что единственный человек, который действительно всегда помогал Лисандру, был мертв. Убит по приказу короля. И, судя по всему, Лисандр должен был вскоре разделить с ним его судьбу. Иначе зачем гвардейцы задержали его и посадили в тюрьму? И почему назвали предателем короны?

Собственно говоря, Лисандра должна была беспокоить его скорая кончина. Он должен был воспротивиться, быть в ярости или впасть в панику. Но вместо этого он лишь устало покачал головой.

Возможно, причина, из-за которой ему безразлична своя дальнейшая судьба, крылась в том, что он увидел. Мары оказались более могущественным врагом, чем то, что сейчас угрожало его собственной жизни. Весь Амберан был теперь в опасности. Не только из-за маров, которые выжидали ночи, чтобы пробраться к людям, но и прежде всего из-за Атуры и его альб крови. Однако все это особо не волновало Лисандра, если он честен с самим собой. Внутри он уже чувствовал себя мертвым. Словно частичка его самого пропала навсегда. Дело было в заклятии? В зловещей магии маров, выкравшей его сознание и всю информацию, которой он владел о королевстве его отца и Сумеречном камне? Или причина крылась в чем-то другом?

Это из-за того, что произошло с Широй? Каждый раз, когда закрывал глаза, он видел ее искаженное от боли и ужаса лицо, отчаяние и страх в ее взгляде. Он все еще чувствовал ее теплую кровь, которая стекала по его пальцам и капала на него. И каждый раз это ощущалось так, словно он пронзал кинжалом свой собственный живот.

Внутри Лисандра все сжималось, ему становилось тяжело дышать. Одна только мысль о том, что он сделал, была невыносима. Принц не решался сомкнуть глаза и уснуть, потому что во снах присутствие Ширы было настолько близким, будто она действительно стояла рядом с ним. А когда он просыпался, ему казалось, что она опять умерла. И так каждый раз, снова и снова.

Сколько времени он провел в заточении? Мары уже напали на Амберан?

Обессиленный, Лисандр прислонил голову к стене, посмотрел в потолок и попытался выкинуть из головы мысли о Шире. Но у него ничего не получалось. Он ее убил, и вместе с ней умерла частичка его самого. Лучше вовсе ничего не чувствовать, чем быть задушенным чувством вины, и в конце концов не осталось бы ничего, что смогло бы заполнить пустоту внутри него.

Когда дверь открылась и страж снял цепь с его ног, Лисандр никак не отреагировал.

— Пойдем! — потребовал мужчина и с отвращением посмотрел на принца сверху вниз.

Лисандр больше задавался вопросом, в чем его, собственно говоря, обвиняли. Он встал и без сопротивления позволил вывести себя из подземного тракта. Двое стражей провели его через замок и попросили подождать в тронном зале. Взгляд Лисандра упал на впечатляющую резную работу, которая украшала высокие, от пола до потолка, двустворчатые двери. На ней, в лапах двух львов, изображен герб Амберана. Тот факт, что этот вид еще недавно вселил бы ему глубокое уважение, ощущался странным. После того как он побывал во дворце маров, в замке Агрино все казалось маленьким, темным и громоздким. Никто здесь и не подозревал, что находилось по ту сторону границы и что скоро настигнет их.

Поверил бы ему отец? Никто не отрицал того, что мары уже подошли к границе, однако все те вещи, которые Лисандр увидел по ту сторону леса, даже ему казались нереальными. Словно все произошло в каком-то фантастическом сне. Он сомневался, что король примет на веру истории про владеющих магическими способностями маров в шелковых одеяниях, про город из слоновой кости и бесчисленные богатства.

Самое абсурдное в том, что он действительно хотел стать хорошим человеком и достойным наследным принцем. Он хотел быть тем мужчиной, которого видел в нем только Винсент. До того как все вышло из-под контроля, он решил посвятить свою жизнь королевству Амберан. Но сейчас он стоял перед входом в тронный зал и, возможно, находился в шаге от того, чтобы потерять все от имени короля. Но даже это не взволновало его окаменевшее сердце. По-настоящему не трогало.

— Его Королевское Высочество, наследный принц Амберана Лисандр, — доложил о его прибытии громкий голос. В этот момент дверные створки раскрылись, и Лисандр взглянул в лица собравшегося дворянства. С обеих сторон мужчины и женщины заполняли зал. Один из стражей схватил руку Лисандра, но принц вырвался из хватки. Не было никакой необходимости тащить его к отцу, как свинью на бойню. Он не боялся того, что его ожидало.

С поднятой головой он шагал сквозь ряды дворян, а тишина сменилась тихим перешептыванием. Учитывая то, как он выглядел, это было неудивительно. Еще не так давно — когда эти люди чествовали его, — одетый в парчу и шелк, он стоял вместе с ними. Теперь же перед их глазами предстала совсем иная картина. Их принц, которого всегда встречали с восторгом, шел по тронному залу в разорванной рубашке, грязный и общипанный, как петух. С щетиной на бледном лице и темными синяками под глазами он сам себе показался чужим, когда, находясь в темнице, впервые увидел свой облик в отражении в луже.

Пройдя только половину пути к трону, Лисандр впервые поднял взгляд на своего отца. Король Набран — его полная противоположность. Он неподвижно, точно вкопанный, восседал на месте правителя, с подстриженной бородой и острым взглядом. На нем была самая дорогая мантия, словно поводом собраться была свадьба, а не обвинения против собственного сына.

На должном расстоянии Лисандр опустился на колено. Не потому, что хотел хорошо выглядеть перед королем или умолять его пощадить свою жизнь, а потому, что он больше не был непослушным бездельником, каким отец наверняка еще его считал. Если он и должен был предстать перед судом, не осознавая своей вины, то хотя бы соблюдая приличия.

Одеяния короля зашелестели, но Лисандр не поднимал взгляд.

— Война! — Голос отца был громким и пронзительным. Это слово пробрало Лисандра до мозга костей. — Это то, что ты привел в нашу страну. Я положил Амберан к твоим ногам, сделал все, что мог, чтобы сгладить твой путь на престол. А что делаешь ты? Предаешь нас! Предаешь каждого жителя Амберана. Нет ни единого наказания, которое было бы соразмерно тому, что ты натворил.

Лисандр уставился в пол. Его переполняла ярость, тело дрожало, и ему приходилось бороться с желанием вскочить и назвать своих обвинителей лжецами.

Значит, вот в чем его обвиняли? Они хотели возложить на него ответственность за угрозу войны, нависшую над ними, несмотря на то, что он рискнул всем, чтобы предупредить отца о марах и их зловещей магии? Он даже оставил Ширу умирать в лесу, но его все равно схватили, как только он пересек границу.

— Встань! — потребовал король.

Лисандр презрительно фыркнул, однако все-таки повиновался. Он встал на ноги и сжал руки в кулаки, стараясь сдержать свой гнев. Если он хотел, чтобы его выслушали, ему нельзя перебивать отца. Он должен был позволить тому говорить и ждать, пока не подойдет его очередь. Даже если это тяжело давалось.

Набран долго смотрел на сына и в конце концов покачал головой в полном разочаровании.

— Моя собственная плоть и кровь. О чем ты вообще думал?

Лисандр открыл рот, но отец прервал его повелительным жестом. По всей видимости, он даже не собирался его выслушать.

— Позволь!.. — только и успел выкрикнуть Лисандр, пока его не схватили два гвардейца. Один из них угрожающе прислонил свой меч к его горлу. Как он должен был сообщить о том, что находилось по ту сторону границы, если ему даже нельзя высказаться? В итоге все было зря?

— Твой народ беспокоился из-за того, что ты внезапно исчез, — продолжил король. — Я думал, на тебя напали или похитили. Но кто сумел бы одолеть и похитить самого сильного воина страны? Кто? Нет, это не было похищением, не так ли? Это был побег. Побег от ответственности. От твоего наследственного права. Кем была та крошка, с которой ты покинул замок? Она сбежала, едва вы успели растратить все богатства, которые украли из моей сокровищницы? Это она надоумила тебя украсть Сумеречный камень — символ перемирия между Амбераном и Фархиром — и вернуть его марам? Я больше не знаю, что ты за человек, Лисандр. Я не знаю, зачем ты разорвал мирный пакт — специально или по глупости. Но вернуть им камень — это то же самое, что объявить войну, и я не могу спустить это с рук. Даже если бы хотел. А теперь отвечай: ты действительно изменил родине? Это ты украл Сумеречный камень и пересек с ним границу с Фархиром?

Шепот в толпе дворян стал громче, и Лисандр опасался того, что все то, о чем он собирался поведать в свою защиту, уже не играло никакой роли. Он был в сокровищнице, откуда собственноручно выкрал камень и принес его в Фархир. Этого он не мог отрицать. Но это не делало его предателем родины.

— Я не изменял своей родине, — возразил он.

— Хотя бы соблюдай приличия и не ври мне! Будешь отрицать, что убил одного из людей, которых я отправил за тобой и твоей возлюбленной? Будешь обвинять во лжи моих гвардейцев, которые видели, как ты воткнул в одного из них его собственный меч?

— Хотя бы выслушай меня, — потребовал Лисандр, сопротивляясь солдатам, которые все еще удерживали его. — Вот насколько ты уважаешь своего сына, если больше веришь тем, кто посягал на твою корону.

— Уважение? — рявкнул король и обратился к дворянству: — Вы слышали? Мальчишка требует уважения. — Одним жестом он отдал гвардейцам приказ отпустить своего сына и, прежде чем Лисандр успел отреагировать, сильно ударил его по лицу.

Боль пронзила его тело, а сила, с которой был нанесен удар, заставила его упасть. Он приземлился на четвереньки и дотронулся до горячей пульсирующей щеки. Ненависть к отцу и к его нежеланию выслушать то, о чем он собирался сказать, бесконечно росла. Принц сплюнул кровью на отполированный до блеска пол тронного зала.

— Ты пересек границу? — заорал на него отец.

Лисандр глубоко вздохнул.

— Да, пересек.

Тень Набрана повисла над ним.

— Ты всегда был шалопаем. Трусливым, непослушным бабником, который только и делал, что позорил меня. Твое умение обращаться с мечом и готовность служить короне на какое-то время ослабили мою бдительность. Но тебе и дня не понадобилось, чтобы разрушить надежду, которую я на тебя возлагал. Ни одного дня!

С Лисандра было достаточно. Он вскочил, чтобы наброситься на отца, но гвардейцы оказались быстрее и сдержали его.

— Ты понятия не имеешь о том, что я сделал для нашей страны! Ты не знаешь, чем я пожертвовал и что поджидает нас за границей Фархира.

Король указал на дверь тронного зала, будто государство маров находится прямо за ней.

— То, что ты впустил в нашу страну, уже не поджидает нас за границей. Мары штурмуют внешние провинции, они убивают мой народ. В этот самый момент царит война, и именно ты навлек ее на нас. Намеренно или по глупости — это уже не играет никакой роли для тех, кто умирает по твоей вине. Но мне, тому, кто вынужден жить с этим позором, нужно знать. Поэтому, Лисандр, скажи мне, это ты убил одного из моих верных гвардейцев, чтобы сбежать в проклятый Фархир, где ты и отдал Сумеречный камень нашим врагам?

Лисандр взглянул ему прямо в лицо. Он мог бы сказать что угодно, но решение короля это бы не изменило. Всю свою жизнь он был недостаточно хорош для этого человека и никогда не будет.

— Он не был верным служителем короны, — спокойно сказал он. — Но тебя ведь это не интересует, не правда ли? Ты хочешь, чтобы я подтвердил то, что ты всегда обо мне думал. Пожалуйста, я сделаю тебе одолжение. Да, я его убил, и да, когда я пересек границу Фархира, Сумеречный камень был со мной.

Набран тяжело вздохнул и напряг плечи. Помимо отвращения Лисандр увидел в его взгляде что-то еще. Глубокое довольство его ответом, словно выявить в своем собственном сыне предателя принесло для короля самое большое удовлетворение. Лисандр абсолютно не понимал, почему он был настолько до этого падок. Позор бы лег в том числе и на него, и раньше он всегда делал все возможное, чтобы этого избежать.

— Услышьте же мое решение, — сказал Набран.

— Подожди! — перебил его Лисандр. — Послушай хотя бы, что я знаю про маров. Дай мне объяснить…

— Замолчи! Для того чтобы победить маров, мне не нужны ни твои объяснения, ни твои уловки. Мои предшественники однажды вынудили их отступить, и мы сделаем то же самое.

Это действительно так? Набран хотел этой войны? Хотел настолько же сильно, как и Атура? И он готов пожертвовать ради этого своим последним оставшимся сыном? Он же даже не понимал, во что ввязывался!

Король поднялся по ступеням к трону и повернулся к дворянам:

— Предатель должен умереть. Но не на виселице. Он должен умереть на границе от рук монстров, которых впустил в нашу страну. И я молюсь, чтобы в смерти он обрел честь, которая не досталась ему при жизни.

— Этим ты подписываешь смертный приговор не только мне! — прокричал Лисандр в ответ. — Ты обречешь весь Амберан на гибель, если думаешь, что наша страна сможет выстоять против маров одной только силой оружия.

Набран сел на свой трон и не удостоил Лисандра ни единым взглядом.

— Увидите его. А затем пусть зайдет Реон.

— Реон? — Лисандр сопротивлялся изо всех сил. Набран не должен столь легкомысленно относиться к нападению маров и уж точно не должен доверять этому Реону. — Мары — это только головной отряд! — кричал он, пока солдаты выводили его из тронного зала. Он отчаянно смотрел по сторонам в надежде найти хотя бы одного человека, на лице которого читалась бы вера в его слова. Но если кто-то из дворян и сомневался в решении короля, они слишком боялись даже взглянуть на Лисандра. — Вы понятия не имеете, кто является вашим истинным врагом и что ожидает вас по ту сторону границы.

Однако это было бесполезно. Король вынес свой вердикт, и Лисандра больше никто не слушал. У входа в тронный зал уже поджидал Реон в сопровождении толпы вооруженных воинов. Он самодовольно наблюдал за тем, как Лисандра уводили прочь.

Подобно самому обыкновенному преступнику, принц лежал в цепях на телеге, запряженной лошадьми, и был представлен на всеобщее обозрение. На пути через улицы Агрино его обкидывали гнилыми фруктами, грязью и камнями.

Лисандр относился к этому хладнокровно. А что еще ему оставалось делать? Он по-прежнему не понимал, почему отец настолько безжалостно отправил его под суд, и его не покидало чувство, что он знал лишь часть всей истории. За этим наверняка крылось нечто большее. Может быть, еще больше лживой информации, которую распространил про него Реон?

Для того чтобы оттеснить маров за пределы границы, король отправил небольшое пешее войско. Оно состояло едва ли из трех сотен человек, которые шли вслед за телегой, и небольшой горстки всадников. Слишком мало, чтобы победить то полчище, которое он видел. Но, возможно, за такое короткое время было тяжело собрать большой отряд. В конце концов, бóльшая часть королевского войска распределена по всей стране и вовлечена в борьбу против собственных провинций.

Лисандр предполагал, что на долю Реона выпала задача объединить разобщенные вооруженные силы Амберана под одним флагом и нанести решающий удар против маров. Если ему удастся, весь Амберан будет лежать у его ног. Однако ни король, ни Реон не подозревали о том, с каким врагом действительно имели дело.

Снова в его плечо попал камень. С гнилыми фруктами он еще справлялся, но камни и правда доставляли ему немало хлопот. Все тело принца уже покрыто синяками, его ухо — ранено и горячо пульсировало. Очевидно, было недостаточно умереть за то, что он не справился с ролью наследного принца. Он должен погибнуть обруганным и опозоренным.

— Умри, предатель! — закричал кто-то.

— На виселицу его!

Некоторые гвардейцы держали народ на расстоянии, чтобы их шествие могло медленно, но непрерывно продвигаться по направлению к городской границе. Однако это не останавливало возбужденные массы, пытавшиеся совершить правосудие собственными руками.

— Смерть принцу! — орали присутствующие, пока Лисандра все больше и больше закидывали разными предметами.

Внезапно несколько мужчин прорвались через ряды гвардейцев и бросились к телеге. Многочисленные руки хватали Лисандра, окончательно разорвав его рубашку в лохмотья, и тянули за волосы.

— А ну прочь! — выругался на них возница и ударил кнутом мужчин, которые пытались стянуть Лисандра с телеги. Поскольку цепь вокруг его запястья была прикреплена ко дну телеги, у них ничего не выходило, но в конце концов, кучеру удалось прогнать их, а у гвардейцев получилось оттеснить их в сторону.

Лисандр с благодарностью кивнул кучеру, несмотря на то что не знал, какая смерть была бы более милосердной — от рук его собственного народа или от маров, которые похитили бы его душу на границе.

Кучер одарил его презрительным взглядом и плюнул на телегу, прежде чем вернуться к своей лошади.

Лисандр смиренно опустил глаза. Он не жалел, что последовал за Широй. Не жалел, что пощадил ее жизнь и узнал правду о том, что находилось по ту сторону границы. Но мысль о том, что он умрет и не сможет помочь Амберану своими знаниями, разрывала его изнутри.

Он оставил Ширу лежать в луже собственной крови, чтобы предупредить короля. Как он должен был простить себя за это? В ярости он пытался разорвать цепи. Наручники уже разодрали ему все запястье, боль проникла в кончики пальцев. И все же это не доставляло ему столько боли, как чувство беспомощности в груди.

Когда мары доберутся до Агрино и падет весь Амберан? Огромному количество людей грозила смерть, и он не мог это предотвратить. Ничего из этого.

Он обессиленно поник, стараясь не замечать воплей и проклятий, шедших из масс. Когда они выехали из города и завернули на пыльную дорогу по направлению к Пограничью, крики превратились в отдаленный шум, и Лисандр окончательно потерял сознание.

Он знал, что это всего лишь сон, когда услышал щебетание птиц, почувствовал теплые солнечные лучи на своей коже, а его сердце наполнилось ощущением внутреннего спокойствия, которое давно уже не испытывал.

Он понимал это; и тот факт, что он знал, чем закончится этот сон, доставлял ему несказанную боль. Но он не хотел сейчас об этом думать. Он почувствовал шелковые простыни под своими пальцами, провел по ним рукой и, посмотрев в сторону, увидел Ширу, которая лежала рядом с ним и мирно спала. Ее грудная клетка поднималась и опускалась, пока девушка глубоко дышала; кожа цвета луны блестела, как кристалл на свету утреннего солнца, а ее волосы были похожи на смолу насыщенного черного цвета, стекавшую по ее плечам. Лисандр тосковал по тем временам, когда мог взглянуть ей в глаза. В них было столько тайн. Но спрашивать об этом ему не позволялось. Он немного приподнялся, склонился над ней и погладил по щеке. Ее кожа была холодной, как свежая родниковая вода. Не такой темной и не такой теплой, как человеческая. Шира — такая храбрая и волевая — совсем не похожа на тех женщин, которых он знал. Казалось, ничто не может ее сломить. При этой мысли его тело судорожно сжалось. Шира проснулась и посмотрела на него глазами, полными ужаса. Ее взгляд наполняли боль, страх и неподдельное отчаяние. Она опустила глаза на свое тело и увидела настолько же отчетливо, как и он, большое количество крови, пропитывавшей простыни. Это была ее кровь. Она вытекала из раны на животе, в то время как его рука лежала на рукояти протыкавшего ее кинжала. Он испуганно посмотрел на нее, однако Шира, которую он знал, исчезла. Под ним оказался мар с серой кожей, белыми, как луна, глазами, который закричал и набросился на него.

Лисандр тут же проснулся, поднялся, выпрямив спину, и осознал, что все еще находился в запряженной лошадью телеге, а руки по-прежнему скованы железными наручниками. Его дыхание стало прерывистым, и на лбу выступил липкий пот.

Он снова увидел этот сон. И снова к нему вернулось ощущение, будто он убил Ширу только что, а не несколько дней назад. Лишь его собственная смерть могла положить конец той пытке, которую вызывали воспоминания.

По всей видимости, прошло уже несколько часов, поскольку солнце постепенно приближалось к горизонту. Почуяв запах холодной золы, он поднял взгляд.

Лисандр уже знал о том, что мары пересекли границу и напали на его страну. Но увидеть вживую то, что произошло, и рядом не стояло с картинами, нарисованными воображением. Они проезжали мимо сгоревших дотла крестьянских домов и обугленных полей, пока не достигли заброшенной деревни. Над некоторыми сгоревшими постройками кружил дым, стекла в окнах выбиты, двери открыты или вовсе вырваны из петель. Лисандр вспомнил одно народное поверье, согласно которому маров можно прогнать только при помощи огня. Если мар один раз наведался в дом, значит он будет каждую ночь приходить снова и снова, пока не высосет душу у всех жильцов. Чтобы защитить остальные дома и дворы от проклятия маров, дом нужно было сжечь до самого основания. Вероятно, именно это здесь и произошло.

На улицах лежали пожитки, которые люди собирали в спешке, а во время бегства все-таки решили оставить. То тут, то там можно было увидеть до неузнаваемости изуродованные трупы, от взгляда на которые у Лисандра перехватывало дыхание.

Он еще никогда не видел ничего подобного. Тела были настолько истощены, что просвечивали кости; их кожа стала серой, глаза выступили из глазниц. Они напоминали жертв пожара, но лишь немногие из них погибли от огня. Бездушные оболочки людей, которые лежали повсюду в разрушенных домах и прямо на улицах — все, что оставляли после себя мары, как только утоляли голод.

Взгляд Лисандра остановился на свернутом в клубок существе между стенами разрушенного дома. Ребенок, не более.

Его охватил ужас, он больше не мог на все это смотреть. Если бы его казнь могла все исправить или предотвратить еще больше страданий, он бы с открытыми глазами пошел на смерть. Но это невозможно. Марами двигала темная магия, и ничто не могло усмирить их жажду человеческих душ. То, что Лисандр здесь увидел, лишь начало тех ужасов, которые ожидали Амберан. Его смерть только бы поспособствовала исчезновению всех знаний о марах.

— Я бы хотел знать одно, — сказал один из всадников. Он направил свою лошадь к телеге, упрямо глядя вперед. В его узких темных глазах мелькала ненависть. Он был еще молод, примерно одного возраста с Лисандром, выглядел довольно хрупким, с мягкими чертами лица и чистой кожей ребенка, который совсем недавно стал мужчиной. Казалось, у него не было опыта участия в войне, как и у большинства воинов, которым король поручил эту безнадежную миссию. Он стал жертвой, которую отправили на границу задержать врага, пока не придет настоящая армия. Понимал ли он это?

Он повернулся к Лисандру:

— Вы знали, что натворят мары, когда принимали решение предать Ваш народ?

Лисандр удивился, что молодой человек использовал к нему уважительное обращение. После своего возвращения в Амберан он слышал это впервые.

— Я не предавал свой народ и мог бы прямо сейчас отдать свою жизнь, если бы это вернуло назад хотя бы одну из павших жертв, — пояснил Лисандр.

Всадник презрительно фыркнул.

— На словах Вы молодец. Ваша смерть не спасла бы ни одну из ушедших жизней, но стала бы расплатой за пролитую кровь. Возможно, для Вас это было бы утешением.

— Нет, меня не утешит осознание того, что моя смерть ничего не изменит.

— Демиан, вернись на место! — потребовал взрослый воин с повязкой на глазу и рябым лицом. Он повернулся на своей лошади назад и требовательно посмотрел на молодого человека.

Демиан бросил на Лисандра последний задумчивый пренебрежительный взгляд и направил свою лошадь обратно к остальным. Только сейчас Лисандру бросилось в глаза, что единое войско из трехсот солдат разделилось. Только около двух дюжин остались здесь. Остальные, вероятно, распределились по границе.

— Что я тебе говорил по поводу трепли языком? — спросил старик резким тоном.

— Все эти люди на его совести!

— И он за это поплатится. — Командир развернул свою лошадь и бросил взгляд на разрушенную деревню. — Расседлать коней. Отведите их на поле за домами и позаботьтесь о пленнике.

Вместо отчетливого «Да, сэр!», которое Лисандр привык слышать от рыцарей и воинов короля, раздалось лишь недовольное ворчание. Однако воины последовали приказу.

Лисандр больше не сомневался в том, что король отправил их на границу в качестве пушечного мяса. Это был очень пестрый отряд — несколько очевидно неопытных бойцов под командованием старого мужчины, который выглядел так, словно его стащили со смертного одра, чтобы в последний раз дать возможность принять участие в битве.

Демиан и еще один солдат запрыгнули на телегу, отстегнули цепь от металлического кольца, прикрепленного к полу, и подняли Лисандра на ноги.

— Давай поскорее отделаемся от этого, — сказал Демиан с заметным раздражением.

Второй солдат, на пару лет его старше, с угловатым лицом и рыжими волосами, широко ухмыльнулся и крепко вцепился в плечо Лисандра.

— Сегодня вечером ты даешь большое представление, принцесса. Ты рад?

— Принцесса? — переспросил Демиан. — Ты серьезно, Эгин? Для тебя это все какая-то шутка?

Эгин рассмеялся жутким смехом.

— А для тебя нет? Это ведь самая грандиозная шутка всех времен.

Они стянули Лисандра с телеги, Эгин постучал по ней и кивнул кучеру.

— Убери эту штуковину с дороги.

— Каков ваш план? — поинтересовался Лисандр. Он спрашивал себя, как этому сборищу неотесанных юнцов удастся удерживать маров, пока не придет настоящая армия.

Ухмылка Эгина стала еще шире.

— Ты бы очень хотел знать, не правда ли?

— Хватит дурачиться, — вмешался командир. — Мы пришли сюда защищать нашу родину. Если вы больше ни для чего не годны, будьте, по крайней мере, хорошим пушечным мясом и ведите себя хотя бы раз в своей жалкой жизни как настоящие солдаты.

— Да, сэр, — сказал Демиан.

Эгин лишь закатил глаза и тихо заворчал:

— Есть, старый пердун.

— Что ты сказал? — спросил командир.

— Есть! — ответил Эгин и встал по стойке «смирно».

Командир посмотрел на него скептически, но продолжать не стал.

— Отведите его к колодцу. И, Эгин, позаботься о том, чтобы цепь не слетела. Никто не хочет прочесывать лес в темноте, если принцу удастся освободиться и вновь сбежать, как трусливая курица.

— Вы ничего не знаете! — сказал Лисандр мужчине. Если бы на них напали мары, не он первым бросился бы бежать.

Демиан и Эгин грубо схватили его и потащили к колодцу посреди деревни. Он очень злился на то, что его жизнь закончится вот так. С клеймом труса, отправленным на растерзание монстрам, которые были освобождены при помощи Сумеречного камня. Его жертва Широй не должна быть напрасна! Он взглянул в сторону леса и почувствовал неукротимую тягу оторваться от них и сбежать обратно в Фархир. Будучи так близок к границе, он не мог избавиться от ощущения, что Шира все еще жива. Что, если это действительно так? Что, если он ее не убил и Атура поймал ее? Он практически чувствовал ее близость. Словно та часть его души, которую она у него отняла, звала его.

— Тоскуешь по дому? — спросил Эгин надменным тоном.

Лисандр недолго поразмышлял над тем, чтобы одолеть его и Демиана. Но насколько далеко ему удастся зайти? И насколько высока вероятность того, что он все это выдумал? Он точно не хотел, чтобы они получили подтверждение тому, что и так о нем думали. Он не трус. О том, чтобы сбежать от уготованной ему судьбы, не могло быть и речи.

— Я не собираюсь сбегать, если ты на это намекаешь, — ответил он.

Эгин фыркнул и прикрепил цепь к одной из деревянных балок колодца.

— Мог бы хоть немного посопротивляться.

Но Лисандр и не думал о том, чтобы пытаться в отчаянии разорвать цепь или молить о пощаде. Ему хватало гордости и такта, чтобы встретить свою смерть с высоко поднятой головой.

— Возможно, Вы не такой трус, как утверждал Эдем, — предположил Демиан.

Упоминание этого имени пробудило в голове Лисандра старые воспоминания. Он бросил взгляд на командира.

— Тот самый Эдем? — спросил он. — Человек, который в одиночку завоевал целую провинцию?

— Да, тот самый Эдем, — подтвердил Демиан. — В этой стране есть настоящие герои. Люди, готовые отдать жизнь за свой народ, а не только избалованные красавчики.

О том, что Эдем был героем, знал каждый. Но это произошло целые десятилетия назад. Между тем, из воина он превратился в пьяницу, который говорил о больших сражениях, пытаясь утопить свои воспоминания в кружке пива. Он уже давно попал в немилость, и ему было запрещено появляться при королевском дворе. Пожалуй, Набрану не пришло в голову ничего лучше, чем вести эту безнадежную борьбу.

— Скоро от этого избалованного красавчика останется только бесцветный труп, — издевался Эгин.

— Вы все сделали? — крикнул им кто-то.

— Все готово, — подтвердил Демиан и взглянул на небо.

Солнце опустилось ниже. Своими красными лучами оно заливало брошенную деревню и создавало угрожающие тени.

— Еще немного, и они придут.

Лисандр тоже это знал. И он сомневался, что мары остановятся на паре крестьянских дворов и небольших пограничных деревушках. Едва темнота сгустится над Амбераном, они выползут из своих укрытий и осмелятся зайти вглубь страны.

Эгин еще раз дернул за цепь, чтобы проверить, закреплена ли она.

— Не тяни за нее слишком сильно, а то вдруг еще развяжется. — Он подмигнул Лисандру, развернулся и ушел.

Лисандр удивленно посмотрел ему вслед. О чем пытался сказать ему Эгин? Он посмотрел на цепь. Казалось, она хорошо закреплена. Кроме того, он не мог представить, что Эгин захотел бы дать ему сбежать.

Эдем приказал своим солдатам спрятаться в руинах сгоревших домов. По всей видимости, они хотели использовать Лисандра в качестве приманки, чтобы заманить маров в ловушку. Может быть, им бы это даже удалось. Если бы солдаты сохраняли спокойствие.

Внимание Лисандра перехватил шелест в зарослях перед деревенской границей. Время пришло? Ожидание подошло к концу и мары сейчас выползут из своих укрытий? Его сердце заколотилось в бешеном ритме. Он знал, каково это, когда чудовища хотят забрать душу своей жертвы, и не горел желанием испытать это чувство беспомощности еще раз. Но он был готов.

— Они идут! — крикнул он солдатам и уставился на кустарник. Было слишком темно, чтобы что-то распознать.

— Приготовьтесь! — приказал Эдем приглушенным голосом.

— Почему он постоянно болтает? — Было слышно, как спрашивал Эгин.

— Тсс! — шикнул кто-то. — Сам замолчи.

На дороге недалеко от колодца промелькнула тень. Мары приближались, и делали это настолько быстро и тихо, что Лисандр не мог определить, сколько их.

— Подождите, пока они не начнут высасывать мою душу. Мне кажется, они уязвимы только в этот момент. Но не ждите слишком долго. — Вслед за этим он мысленно взмолился, чтобы все не зашло слишком далеко. Он не должен и не хотел умирать таким образом.