Это и есть любовь?

Дженнифер Хейворд, 2015

Знаменитая фотомодель Оливия Фицджеральд на пике славы бросает карьеру и бежит от прошлого. Приняв решение никогда больше не выходить на подиум, она переезжает из Нью-Йорка в Милан. Здесь Оливия хочет начать карьеру дизайнера. Неожиданная встреча с главой дома моды Рокко Монделли обещает воплотить ее мечту в реальность. Но вскоре Оливия понимает, что новый знакомый знает о ней больше, чем ей бы хотелось…

Глава 2

Рокко знал, насколько красива Оливия Фицджеральд. Не зря когда-то десятки мировых брендов бились за то, чтобы сделать ее лицом своих рекламных кампаний. Загорелое красивое тело в купальнике то и дело манило мужчин с обложек самых популярных глянцевых журналов. Не говоря уже про шелковистые светлые волосы. По неподтвержденным слухам, она застраховала их на несколько миллионов.

Но больше всего Рокко удивила его собственная реакция на знаменитую красотку. Заказав столик в одной из тратторий — «Навильи» на юго-западе Милана, — он смотрел, как Оливия общается со своими подружками.

Рокко сидел за круглым столиком довольно близко к ним, чтобы слышать ее хрипловатый голос.

— Бокал кьянти, пожалуйста, — заказала она.

Ее изящное тело вкупе с сексуальной хрипотцой действовали как мощный афродизиак. Да, он сидел достаточно близко, чтобы оценить ее кошачью грацию, поистине красивые голубые глаза цвета самых красивых озер в Итальянских Альпах.

Конечно, она красавица. И безусловно, она знает, какое впечатление производит на мужчин. Она, несомненно, воспользовалась этим, когда охмурила Джованни и заставила его купить ей роскошные апартаменты за три миллиона евро.

Рокко понимал, что он и сам лишен иммунитета против такой красоты.

Оливия Фицджеральд… Елена Троянская нашего времени.

Теперь она вела уединенную жизнь, но каждый четверг после занятий йогой приходила в это популярное заведение — «Навильи».

Можно назвать настоящей удачей, что владельцем кафе был старый друг семьи Монделли. А значит, здесь можно без проблем получить любой столик. И столь нужную информацию о постоянных посетителях.

Рокко откинулся на спинку кресла, положил ногу на ногу. Три красотки продолжали оживленно беседовать. Нет, все-таки две. Оливия больше молчала, и на ее лице действительно читались следы печали. Каков теперь ее план? Одурманить нового богача и урвать очередной лакомый кусок? Не с этой ли целью она то и дело бросает на него взгляд своих больших голубых глаз?

Кровь закипела в жилах от приступа внезапного гнева. Когда официантка принесла бокал вина, Рокко едва смог выдавить улыбку. Он сделал большой глоток. Наверное, не лучшая идея — охотиться за Оливией Фицджеральд в таком душевном настрое. Встреча с Ренцо Риалто прошла из рук вон плохо. Наглый ублюдок был убежден, что без Джованни Рокко потеряет хватку и пустит бизнес псам под хвост.

— Успокойся, Рокко, — наигранно успокаивал он. — Покажи, что ты готов к такой ответственности. И ты сразу все получишь.

Негромко выругавшись, Рокко резко поставил бокал обратно на стол.

Когда-то члены «Колумбийской четверки» поклялись навсегда остаться холостяками. И впрямь, разве не женщины — источник мужских бед?

Опыт всех вокруг доказывал это.

Когда Рокко в очередной раз бросил взгляд на Оливию, она уже смотрела на него. Ее загорелая кожа способна сбить с толку любого мужчину.

В голове Рокко зарождался план. И ему начинало это нравиться. То, что надо в его мрачном, отчаянном настроении.

* * *

Он смотрел на нее. Он флиртовал с ней.

Оливия изо всех сил старалась сдерживать разбушевавшихся в животе бабочек. Но оставаться безучастной под обжигающим взором чистокровного итальянца было невозможно. Он, несомненно, был самым привлекательным мужчиной, которого она встречала в жизни. А учитывая, что в прошлом ей довелось объездить весь мир с самыми красивыми представителями сильного пола, это что-то да значило.

Зато сама Оливия в этот вечер была одета в простые джинсы, выцветшую футболку и толстовку с расстегнутой до середины молнией. На ней не было косметики, а белоснежные волосы она зачесала в обычный хвост — так, как делала всегда перед йогой. Вряд ли кто-то мог признать в ней успешную некогда топ-модель.

Оливия действительно то и дело смотрела на Рокко. Было в нем что-то до боли знакомое. Широкие скулы, губы красивой формы, волевой подбородок. И этот испепеляющий взгляд темных глаз.

Она нахмурилась. Может, он один из мужчин-моделей, с кем ей приходилось сниматься? Нет, это вряд ли. Такого партнера она бы запомнила.

Виолетта зевнула, закинула волосы за плечо и отпила вина из бокала.

— Мне пора домой, надо учиться. Тем более если вы, — она кивнула в сторону Рокко, — так и будете пялиться друг на друга, то нам здесь делать нечего.

— Просто от Оливии невозможно отвести глаз, — выдохнула София. — В Италии блондинки считаются экзотикой.

— Зато у меня нет такой оливковой кожи, как у тебя, — заметила Оливия.

— Можем поменяться, — усмехнулась София, собирая сумки. — Могу поспорить, что как только мы выйдем, он подсядет к тебе. И еще. Не знаю, в курсе ты или нет, но с тех пор, как он вошел, ты ни разу не посмотрела на других мужчин.

Наверное, это было так. Но причина тому крылась в другом. Она просто скрывала свою новую личность. Боялась, что люди начнут узнавать ее. А сейчас ей меньше всего хотелось вновь становиться Оливией Фицджеральд.

Впрочем, было и еще кое-что. Действительно, никто из мужчин не заставлял ее пульс биться так быстро. А этому знакомому незнакомцу это удавалось с лихвой.

Виолетта отсчитала несколько евро на чай и положила на стол. София сделала то же самое.

— Вы не можете оставить меня здесь, — запротестовала Оливия.

— Если что, ты знаешь, где нас найти, — парировала Виолетта не без усмешки. — И, честно говоря, Лив, если мы не уйдем сейчас, наш столик воспламенеет от его взгляда.

— А что, если он преступник? — прошептала Оливия.

— Преступник с «ролексом» за двадцать пять тысяч евро? — пробурчала Виолетта ей в ухо. — Это вряд ли. Хорошего вечера, Лив. Жду отчета во всех подробностях.

Оливия знала, что никаких подробностей не будет. Ведь оставаться здесь одна она не собиралась. Сегодня она вышла из дома только для того, чтобы отвлечься от мыслей о Джованни. Ей так его не хватало. Остаться одной, без единственного надежного человека в ее новой жизни, было поистине тяжело. Последний год Джованни был ее наставником. Они вместе работали над созданием ее коллекции одежды. И теперь, когда девушки немного подняли ей настроение, пришло время уходить.

София и Виолетта уже шагали к метро. Оливия перебирала сумку в поисках кошелька. Его содержимое вновь напомнило, в каком отчаянном положении она оказалась. Новая работа в кафе приносила какие-то деньги, но их не хватало даже на то, чтобы оплачивать маленькую квартирку. Не говоря уже про апартаменты, что подарил ей Джованни.

Закусив нижнюю губу, она отсчитывала мелочь на чаевые, когда на столик упала чья-то тень. Взгляд Оливии скользнул вниз, и она увидела безупречно чистые блестящие ботинки.

Она резко подняла голову.

— Ciao, — поздоровался незнакомец.

Вблизи он был еще красивее. Его темно-карие глаза в огне свечей отдавали нежным янтарем. Он высок. Не меньше метра девяносто. Хорошо сложен. Куда более атлетичен, чем большинство итальянцев, встречавшихся ей на улице.

— Позволите присесть? — спросил он на безупречном английском, воспользовавшись ее временной неспособностью говорить.

— Вообще-то я… — Оливия запнулась. — Я уже ухожу.

— Уверен, десять минут погоды не сделают. Выпьем еще по бокалу? — Он одарил ее широкой улыбкой. А она вновь обратила внимание на его идеальной формы губы. — Признаться, я недолго восхищался атмосферой заведения, поскольку вы восхитили меня куда сильнее.

Грудь Оливии горела, и этот огонь моментально передался на щеки. В столь уязвимом положении нужные слова отказывались сходить с губ. А учитывая привлекательность собеседника…

И все же она взяла себя в руки.

— Я действительно спешу. Уже поздно.

— Вам действительно нужно остаться, — возразил незнакомец, ни на секунду не отводя от нее своих глубоких карих глаз. — В Италии девять часов — детское время. Я прошу лишь один бокал, не больше.

Наверное, он просто преградил ей дорогу своим крепким телом. Или она сама слишком сильно желала ответить «да», потому что вдруг поняла, что утвердительно кивает. В следующее мгновение, так же неожиданно для самой себя, она жестом указала ему на стул напротив.

— Прошу.

Стул под столь крупным собеседником казался особенно хрупким. В ту же секунду возле гостя оказалась официантка. На беглом итальянском гость заказал два бокала кьянти, не забыв одарить девушку широкой улыбкой.

— Вы здесь завсегдатай? — спросила Оливия. Слишком раскрепощенно вел себя новый знакомый.

— Кафе принадлежит старому другу моей семьи. — Слова лились из его уст как шелк, когда он наклонился над столиком и протянул ей руку. — Тони.

— Лив.

Она позволила ему пожать себе руку. Тот факт, что он ее не узнал, снял с Оливии заметное напряжение.

— Лив, — повторил гость, как будто пробуя ее имя на вкус. После чего откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. — Ваши подруги ушли так внезапно. Надеюсь, не я их спугнул?

Губы Оливии сложились в улыбку.

— Вы же намеренно их спугнули.

Теперь улыбнулся и он:

— Вот это мне нравится в американцах. Прямота. Это, знаете ли, приводит в чувство.

— Узнали нью-йоркский акцент?

— Безошибочно. Я жил там четыре года, когда учился в университете.

Вот почему у него идеальный английский. На этот раз Оливия одарила его долгим, пристальным взглядом.

— Раз уж вам нравится прямота, то скажите, что вы здесь делаете один, без прекрасной спутницы? При этом просите совершенно незнакомую женщину разделить с вами бокал вина.

Его взгляд выразил нечто странное, что Оливия не смогла распознать. Затем этот взгляд скользнул на чашу с водой, где отражался огонь стоящей в ней свечи.

— Я искал уединения. А в нем — ответы на некоторые вопросы.

Это интриговало.

— Успешно?

Губы собеседника дрогнули.

— Возможно.

Его испытующий взгляд проникал под кожу. Казалось, он никуда не торопится, словно само время подчиняется ему.

— И что вы здесь делаете, прекрасная Лив?

Оливию не покидало чувство, будто она послушно следует за ним, куда ему нужно.

— Я дизайнер, — ответила Оливия. — И сейчас работаю над своей дебютной коллекцией.

Брови собеседника вздернулись вверх.

— Вы уже сотрудничаете с каким-то домом моды?

— Планирую.

— Вы обучались дизайну?

— Да, в Нью-Йорке.

Он удивился:

— Тогда почему вы не начали карьеру там?

Потому что она бежала от прошлого, в которое не хотела возвращаться ни под каким предлогом.

— Мне были нужны перемены, — объяснила Оливия. — Что-то новое.

— Милан определенно лучший выбор для молодого дизайнера. — Он улыбнулся официантке, принесшей напитки. А когда та удалилась, поднял бокал: — За наше знакомство.

Держа бокал дрожащей рукой, Оливия чокнулась с новым знакомым:

— И за нахождение ответов, — добавила она.

Губы собеседника изогнулись в легкой обворожительной улыбке.

— Возможно, встреча с вами поможет мне их найти.

Все внутри Оливии словно перевернулось от этих слов. Отпив кьянти, она поняла, что вино куда качественнее предыдущего, и сделала еще несколько глотков. Как-никак алкоголь придает смелости, а сейчас ей только это и требовалось.

Вино подействовало моментально. Почувствовав приятную легкость, Оливия села поудобнее.

— Итак, — сказала она чуть громче, чем хотела, — вы знаете, чем я занимаюсь. Теперь ваша очередь исповедоваться.

Прежде чем ответить, собеседник несколько секунд испытующе смотрел на нее.

— Я вкладываю деньги, — ответил он наконец. — Гарантирую прибыль компании.

— Сдается мне, у вас это хорошо получается.

— Так же как у вас получается дизайн, в чем я абсолютно уверен.

Оливия не знала, был ли сарказм в его словах. Что, если он все-таки узнал ее? Или странные нотки в его голосе были продолжением флирта?

От этого никак не легче. С тех пор как жизнь надолго связала ее с фотографом Гуиллермо Виллануэвой, она забыла, что значит флиртовать. Уже год прошел, как они расстались, а флирт по-прежнему оставался чем-то забытым в прошлой жизни.

— Вы уже ужинали? — спросил новый знакомый, когда их взгляды снова встретились.

— Я хотела поужинать дома.

Он взял меню, просканировал его взглядом. Не советуясь с ней, он заказал блюдо из закусок. Удивительно, но это ее завело — если не сказать «возбудило». Странно для женщины, так сильно ценящей свою свободу и независимость. Впрочем, в этом мужчине ее заводило все. Возбуждение и интерес усиливались, когда они принялись говорить обо всем на свете — начиная с французских и американских политиков и заканчивая книгами и музыкой. Было слишком очевидно, что ее собеседник обладает интеллектом, высоко превосходящим среднестатистический. А заодно — изысканным вкусом и удивительно широким кругозором.

— Почему Колумбия? — спросила Оливия, отправляя в рот последний кусочек брускетты. — Ваша семья из Америки?

Он отрицательно покачал головой:

— Как и вам, мне были нужны перемены. Хотелось расправить крылья. А куда податься молодому амбициозному финансисту, как не в Нью-Йорк?

— Значит, вы финансовый гений? Многомиллионные сделки и все такое?

Его глаза блеснули странным огнем.

— Гениальность — вопрос спорный. А вот сделки и впрямь бывают очень крупными.

Оливия снова поймала себя на том, что смотрит на его губы. Невероятно красивая форма губ для мужчины. Интересно, как он целуется? Что нужно сделать, чтобы это проверить? О боже.

Она отставила пустой бокал. Получилось резче, чем ей хотелось.

Собеседник склонился над столом:

— Еще вина?

Оливия выставила ладони вперед:

— Нет-нет, спасибо. Мне пора домой. Завтра у меня напряженный день.

— Я отвезу вас, — сказал он, жестом подзывая официантку.

Ей хотелось, чтобы было именно так. Она ждала, что он предложит отвезти ее домой, потому что это могло сулить поцелуй. Но такие мысли попахивают безумием. Она его совсем не знает. Может, перед ней преступник. Гений не финансового, а преступного мира в дорогих туфлях и с «ролексом» на запястье.

Словно разгадав ее сомнения, новый знакомый поднял взгляд на подошедшую официантку и, протягивая ей кредитную карту, произнес:

— Сесилия, я хочу проводить эту девушку домой. Но она меня боится.

Официантка широко улыбнулась:

— Поезжайте смело. Это очень уважаемый человек и к тому же большой друг нашего хозяина.

От этих слов на душе как будто стало легче. Оливия встала, взяла сумки и ощутила его руку у себя на талии. Так они прошли по заполненному до отказа заведению. Рука на талии, казалось, посылает в ее тело электрические разряды. Пройдя несколько метров от выхода, они подошли к невероятно дорогому желтому монстру, припаркованному у бордюра. Это была его машина.

Уверенной рукой он помог ей залезть внутрь. Сердце Оливии едва не выпрыгнуло из груди, когда впереди пугающе взревел мощный мотор. Невольно прижимая ладонь ко рту, она показывала ему дорогу. Оливия не помнила, когда последний раз ощущала себя настолько живой. Весь прошлый год ушел на поиски себя. А еще — на борьбу с приступами тревоги и болью.

Так удалось ли ей найти себя? Ответа на этот вопрос не было.

Новый знакомый уверенно держал руль сильными руками, направляя мощный автомобиль в аристократичный район, соединяющий Корсо Венеция и Виа Палестро. Здесь уже больше года находилось то место, которое Оливия называла домом. Ее до сих пор будоражили эти восхитительные образчики барокко и неоклассической архитектуры. Каждый день, выпивая кофе у окна и любуясь сказочным дворцом старинной эпохи, она не верила своим глазам. Теперь она живет здесь, в самом фешенебельном квартале столицы моды.

Когда Джованни впервые привел ее сюда, она в ту же секунду влюбилась в эти кованые железные балконы и окна во всю стену. После того как Нью-Йорк стал для нее тюрьмой, Милан снова даровал потерянную свободу.

Именно тогда она поняла, что сдаваться рано. Еще есть смысл жить.

Приятные мысли прервал новый знакомый, остановивший машину в пункте назначения.

— Я провожу вас до двери, — сказал он тоном не терпящим возражений.

И без того учащенное сердцебиение Оливии ускорилось втрое. Она прекрасно знала, чем закончится их совместный подъем в ее квартиру. Для женщины, которая никогда не приглашала к себе мужчин на первом свидании, это походило на американские горки, обещающие одновременно ужас и удовольствие.

Во рту Оливии пересохло. Понимая, что от нее ждут ответ, она робко кивнула.

— Парковка на нулевом этаже, — указала она пальцем на въезд с боковой стороны дома.

Машина въехала в ворота и остановилась на парковочном месте Оливии. После чего оба проследовали к стеклянному лифту и поднялись на десятый этаж.

— Дороговатое место для начинающего дизайнера, — заметил собеседник, опираясь плечом на стенку лифта.

Оливия прижала влажные ладони к бедрам.

— Друг помог мне в сложной ситуации.

Рокко поднял одну бровь:

— Друг?

— Да, друг, — повторила Оливия. — Не жених, — добавила она, словно оправдываясь перед вопросительным взглядом нового знакомого. Но никакие оправдания не могли утихомирить внутреннюю дрожь.

Собеседник ухмыльнулся:

— Простые друзья не дарят простым подругам многомиллионные апартаменты, Лив.

Намек, скрытый в этих словах, заставил ее гордо вздернуть подбородок.

— Это был хороший друг, — произнесла она, стараясь придать весомость каждому слову.

Двери лифта открылись, и Оливия пошла по коридору к своей квартире. Мысли в голове сменяли друг друга в бесконечном хороводе, делая невозможным выбрать и озвучить одну из них. И все же было необходимо сказать хоть что-то. Особенно когда собеседник поравнялся с ней у двери.

Когда их взгляды встретились, Оливия почувствовала мощный удар изнутри.

— Вы совсем меня не знаете, — сказала она первое, что пришло в голову.

— Я сам виноват, — лаконично ответил новый знакомый. — Я почти не задавал вам вопросов.

Действительно, почему? Они просто выпили вина за разговором. Голова шла кругом оттого, как этот прекрасный незнакомец перевернул весь ее вечер с ног на голову. Она стояла перед ним, слыша биение собственного сердца. В какой-то момент собеседник уперся рукой в стену за ее спиной, сократив расстояние между ними до нескольких сантиметров. Оливия чувствовала на себе его испепеляющий взгляд. В одно мгновение в животе затянулся тугой узел.

И вновь этот странный огонек в его глазах.

— Не хочешь пригласить меня на чашечку эспрессо?

Ноги Оливии подкосились.

— Я не знаю, — честно призналась она.

Собеседник придвинулся ближе — так, что теперь расстояние между ними практически исчезло. Пристально глядя на ее губы, он обхватил пальцами ее подбородок. То, о чем она мечтала последние два часа, теперь пугало сильнее любого кошмара. Его губы были так близко. Она боялась и хотела этого. И он, казалось, прекрасно это понимал.

Он наклонил голову и прильнул губами к ее губам. Нежно и осторожно — используя ровно столько давления, сколько требовалось, чтобы не спугнуть ее. И да, эти губы были восхитительны. Она прижалась ладонями к его мускулистой груди, когда он резким, но аккуратным движением прижал ее к стене. Он все делал так умело, буквально не оставляя ей шансов на сопротивление. Оливии оставалось лишь безропотно подчиняться его уверенному наступлению.

Его жадный язык стремился проникнуть все глубже и глубже ей в рот. А Оливия лишь послушно открывала его шире. Их языки скользили друг по другу в эротической дуэли, а ее ноги уже отказывались держать ее вес. Она впивалась пальцами в его грудь, вдыхала в себя его аромат, невольно запоминая запах его тела. Жажда власти и нежность сочетались в нем идеально, и Оливия уже ощущала себя безвозвратно потерянной.

Он отдернул голову назад, жадно всмотрелся в ее глаза.

— Ключ, — раздался его приглушенный хриплый голос.

Разум не хотел подчиняться приказам. Но кровь била в виски тяжелым потоком, в голове — ничего, кроме тумана. Послушной рукой Оливия вытащила из сумочки ключи и передала ему.

Рокко понимал, что разгадывать шарады более не было смысла. Очевидно, что Оливия Фицджеральд готова пасть в объятия любого мужчины в дорогих часах и на роскошной машине — особенно если он поможет решить ее проблемы. Как бы убедительно она ни разыгрывала свою хрупкую уязвимость, это было лишь хорошо отрепетированной сценкой.

Но мужской инстинкт Рокко жаждал продолжения. Да, ему хотелось узнать, насколько далеко она позволит ему зайти.

Он швырнул ключи на столик у входной двери, увидел, как ее ровные белые зубы прикусили пухлую нижнюю губу.

— На самом деле я не хочу кофе, — сказал Рокко, глядя в ее расширенные зрачки. — Не против, если мы пропустим эту стадию?

Оливия молча кивнула, продолжая покусывать губу. Он сократил расстояние между ними, чувствуя разгорающийся в груди огонь. Вожделение пронзило все его тело. Он тяжело сглотнул и положил ладони ей на грудь, прижимая ее обратно к двери. Ему самому было удивительно, насколько сильным было это желание. Учитывая, кем она была. Не говоря уже про историю с его дедушкой. Но в конце концов, это был единственный способ выудить у Оливии Фицджеральд всю правду.

И все же она и впрямь была чертовски хороша.

Ее смуглые щеки, загоревшие под жарким миланским солнцем, румянились от желания. Ее грудь вздымалась под фиолетовой футболкой, а возбужденные соски отчетливо проступали сквозь мягкую ткань. Она держала руки по бокам, словно не зная, что с ними делать.

Зато он знал. Он хотел, чтобы эти руки сейчас скользили по его телу. Трогали каждый миллиметр его горящей кожи. Что бы ни случилось, сегодня Оливия Фицджеральд будет принадлежать ему.

О боже!

Это чистое безумие.

Он просунул руки ей под футболку, ощутил ее мягкую шелковистую кожу. Такая женщина легко может склонить к сумасшествию любого мужчину. Даже его всегда правильного дедушку Джованни, который ни разу не взглянул на других женщин после смерти Розы. Резкий, пылкий вздох Оливии отдался эхом в тихой квартире, когда он провел ладонью по ее животу вверх, к груди. Рокко чувствовал, как мышцы ее пресса напряглись от этого прикосновения. Оливия вжалась головой в дверь, яркие голубые глаза горели в предвкушении поцелуя.

— Ты можешь поставить на колени даже самого сильного мужчину, — прохрипел Рокко, почти злобно, перед тем как прижаться губами к ее губам. — Но ты это знаешь и без меня, не так ли, Лив?

Оливия слегка нахмурила брови, отпрянув от него, чтобы ответить. Но он ей не позволил. В ту же секунду их губы снова сомкнулись в страстном поцелуе. Теперь Рокко чувствовал напряжение в ее теле, словно Оливия мучилась в сомнениях. Он втянул в свой рот ее язык, крепко схватил за ягодицы.

В следующее мгновение он скинул с ее плеч куртку и отбросил в сторону.

— Подними руки.

Оливия снова повиновалась, и легкая футболка поползла вверх по ее телу, чтобы вскоре оказаться на полу рядом с курткой.

Она была худой и идеально сложенной. Упругая грудь увенчана возбужденными розовыми сосками. Даже в Эдемском саду Рокко не устоял бы перед искушением дотронуться до них.

Он нагнулся, взял ее грудь в ладони, обхватил губами торчащий между пальцев сосок. Чуть слышный, короткий стон Оливии заставил его кровь вскипеть. Он покусывал ее сосок, целовал его и всасывал в себя, и теперь она стонала уже громче и протяжнее, не стесняясь. Рокко перешел ко второму соску. Вкус ее плоти как запретный плод. Устоять было невозможно.

Он приподнялся, скользнул бедром между ее ног.

— Тони, — простонала Оливия над его ухом.

Всего одно слово. Сколько исступления было в том, как она его произнесла. Это была интонация женщины, готовой отдаться. Однако для Рокко это имя прозвучало как гром.

Он поднял голову, положил руки ей на талию и сделал полшага назад.

— Меня зовут Рокко.

Глаза Оливии потемнели и округлились. Она нахмурилась и машинально прикрыла руками голую грудь.

— Рокко? Почему же ты представился чужим…

Она не договорила и мгновенно побледнела.

— Да, Лив, — прохрипел он, наслаждаясь паническим ужасом в ее глазах. — Я Рокко Монделли. А теперь скажи, каково это — подцепить сразу два поколения мужчин из нашей семьи?

Смятение Оливии было неподдельным. Не сводя с него глаз, она закачала головой:

— О чем ты говоришь? Наши отношения с Джованни были другими.

— Какими же? — холодно спросил Рокко. — Будешь убеждать меня, что мой дед купил тебе квартиру за три миллиона евро просто по доброте душевной? Просто как подруге? Он никогда не упоминал тебя в разговоре, ни разу не заговорил о тебе ни с кем из нас. Ты не находишь это странным?

— Потому что я просила его. Я не хотела, чтобы хоть кто-то знал о том, что я здесь. — С этими словами Оливия подняла с пола футболку и надела ее. — Джованни вошел в мое положение. Он был мне кем-то вроде наставника. Но в первую очередь другом. Мы не были любовниками. Как тебе такое могло прийти в голову?

Рокко овладел гнев. Он стремительно подошел к ней — так близко, что они едва не касались носами.

— Никогда не поверю, что ты не использовала такой шанс.

Оливия ожидала любого развития событий, но только не такого.

— Ты сволочь, — процедила она, глядя на Рокко глазами защищающейся кошки. — Как смеешь обвинять меня в том, о чем не имеешь представления?

— Почему ты прячешься от людей? И если то, что ты сказала про коллекцию, — правда, то почему ты не используешь свое настоящее имя?

— Я не врала про коллекцию, — выпалила Оливия. — Все, что я сказала тебе сегодня, — правда. Да, я бежала от мира, от знакомых, от всего.

— Может быть, от кредиторов?

Она указала рукой на дверь:

— Вон из моей квартиры.

— Почему Джованни, Оливия? Почему семидесятилетний любовник, ведь ты могла выбрать кого угодно? Самые богатые мужчины планеты отдали бы все, чтоб просыпаться с тобой в одной постели.

Пальцы Оливии сжались в кулаки.

— Ты не представляешь, как ошибаешься.

— Тогда почему Джованни давал тебе наличку? Причем на регулярной основе.

Оливия закрыла глаза. Последовали долгие секунды абсолютной тишины.

— Мы вместе работали над коллекцией, — сказала она наконец. — Деньги уходили поставщикам тканей.

Рокко посмотрел на нее с недоверием.

— Я стою во главе Дома Монделли, Оливия. Все проекты Джованни мне прекрасно известны. Коллекции, о которой ты говоришь, не существует.

Она обошла его и направилась вдоль коридора. Рокко пошел за ней. Оливия включила свет в большой просторной комнате, на стене которой висели десятки эскизов. Здесь же на столике стояла швейная машинка.

Рокко подошел ближе, всмотрелся в чертежи. Даже не будучи творческим человеком, он понял, что некоторые из них уникальны. В них все было оригинально, не похоже на то, что традиционно предлагал рынок. Да, в них была свобода мысли. Не избитый подход к ткани и цвету. Впрочем, только далекий от Дома Монделли человек мог не разглядеть в них столь любимую Джованни симметрию.

Чувства, что испытывал Рокко, сложно описать.

— Это ничего не доказывает, — уверенно сказал он. — Взять хотя бы сегодняшний вечер. Ты пила вино с незнакомцем. У него дорогие часы и костюм. По всему видно, что его можно использовать для воплощения своих амбиций. — Оливия хотела что-то сказать, но Рокко ее перебил: — Я все понимаю, дорогая моя. Но прошла всего неделя со смерти Джованни!

Бледность Оливии приняла сероватый оттенок.

— Для этого ты разыграл весь сегодняшний спектакль? Чтобы удостовериться, что я охотница на богатых стариков?

— А разве не так? — ухмыльнулся Рокко. — Я видел, как беззаботно ты смеялась со своими подружками. Как будто твой друг не умер неделю назад.

Оливия гордо вскинула голову:

— Я встретилась с ними, чтобы отвлечься от этих мыслей. Что бы ты ни думал, я скорблю о его смерти. Он был мне дорог как друг. И я не позволю тебе оскорблений в том, что касается меня и Джованни.

— Так будь честна! — воскликнул Рокко. — Расскажи, как все было на самом деле.

Она глубоко вздохнула. Убрала локоны волос с лица.

— Твой дедушка любил двух женщин. Сильно, безумно любил двух разных женщин. Одной из них была моя мама, Татум.

Глаза Рокко округлились.

— Ты это с ходу придумываешь?

— В восьмидесятых моя мама работала моделью в Доме Монделли. У них с Джованни был роман. Тогда он буквально разрывался между ней и Розой. В конечном итоге он выбрал Розу и порвал все отношения с мамой. Роза знала про их отношения, но ни она, ни Джованни не упоминали их впоследствии.

Рокко не мог в это поверить. Джованни, влюбленный в Татум Фицджеральд? Нет, ведь всем известно, что он любил только бабушку. Они зачали Сандро, когда им было по восемнадцать лет, и с тех пор оставались для всех любящей друг друга парой вплоть до смерти Розы.

— Откуда ты все это знаешь? — спросил Рокко.

Он видел на щеке Оливии пульсирующий нерв.

— Моя карьера в модельном бизнесе была не такой простой, — ответила она после долгой паузы. — Джованни появился в моей жизни в очень сложный период. Это случилось еще в Нью-Йорке. Было видно, что после истории с мамой он чувствует себя виноватым. Да, моя мама вышла замуж за отца, но ее единственной любовью всегда оставался Джованни. Так что с отцом они быстро развелись. В вечер нашего знакомства Джованни рассказал мне все.

Рокко понимал, что придумать такое с ходу невозможно. Но все же отказывался верить.

— И поэтому он решил стать тебе другом? И купить апартаменты в самом престижном районе Милана? Просто из-за чувства вины в том, что случилось почти тридцать лет назад?

Оливия гордо вскинула голову.

— Он знал, что мне нужен кто-то. Друг, на которого я могу рассчитывать. И он стал мне этим другом.

— А других друзей у тебя не было? Что насчет собственной семьи?

— У меня не было никого, к кому я могла бы обратиться. — На этих словах она опустила глаза в пол. — Приехав в Милан, я навсегда распрощалась с прошлой жизнью.

Рокко отвел взгляд от ее лица и подошел к окну.

— Значит, Джованни был тебе другом. Сегодня ты пришла в кафе, чтобы развеяться. И заодно решила охмурить нового богача?

Глаза Оливии вспыхнули.

— Вон из моей квартиры.

Как ни странно, но Рокко был готов уйти. Слишком много информации обрушилось на него за последние пять минут, и он был не в состоянии объективно ее обработать.

— Даю тебе месяц, — сказал он. — Через месяц ты должна отдать мне ключи.

Оливия прошла за ним до двери. Он вышел и пошел по коридору, ни разу не оглянувшись.

Никакого сходства с романтичным Джованни.

И слава богу.