Одна истинная королева. Книга 1. Коронованная звездами

Дженнифер Бенкау, 2019

Юная Майлин возвращалась домой, когда внезапно все вокруг погрузилось во тьму. Она очнулась в мрачном лесу, где повсюду таилась опасность. Загадочный незнакомец спас ее из смертельной ловушки. Он предложил сопроводить девушку до столицы королевства Лиаскай. Так Майлин узнала, что переместилась в другой мир. Но только добравшись до города, она поняла, что оказалась здесь не случайно. Майлин должна стать новой королевой. Ей придется принять свою судьбу или найти способ вернуться домой. Ведь в Лиаскае королевы умирают молодыми.

Глава 10

— Майлин, — уточняю я, когда мы прилично отдалились от дома, и я окончательно уверилась, что те люди нас не преследуют. — Меня зовут Майлин. Не Марианна и совершенно точно не милая.

Тут он резко схватил меня за воротник куртки, дернул на себя. Мое сердце забилось быстрее, и я рефлекторно попыталась вырваться, понимая, что ничего у меня не выйдет. Его веселость улетучилась, он в таком бешенстве стиснул зубы, что на лице проступили желваки. Только теперь, стоя прямо перед ним, я вижу, что потасовка в доме не прошла даром. На его скуле наливается синяк. Лиззи неслабо ему врезала.

— Слушай очень внимательно, — тихо произносит он, наклонившись так близко, что его нос касается моего лба, а дыхание обдает виски, — в следующий раз, когда я скажу подождать, ты будешь ждать. Поняла?!

Он не спрашивает, а утверждает. Однако я перечу:

— Нет.

Голос дрожит, и, прочистив горло, я продолжаю:

— Нет. Я все поняла, но не буду ждать.

Меня охватывает неуместное желание прислониться к нему. Пусть бы он сказал, что у него все было под контролем, что все пренебрежительные слова в мой адрес — только чтобы выбраться из беды живыми! И я бы поверила! От его спокойствия — не знаю, притворного или нет, — я чувствую себя неуверенно и тяжело. Однако справляюсь.

— Да-да, в следующий раз, когда кто-нибудь подстережет тебя с арбалетом, я просто подожду и посмотрю, что будет.

Он пристально изучает мое лицо — в ответ я смотрю на него и не могу отделаться от ощущения, что он увидел гораздо больше, чем мне хотелось бы. Может, даже больше, чем я подозреваю.

— Ты боишься? — спрашивает он.

— А тебя это удивляет?!

Нас чуть не подстрелили из дурацкого арбалета! Но он… он совсем не боится. Кажется, ему все произошедшее в какой-то степени доставило удовольствие. Точно, он — сумасшедший!

— Нет. Просто бояться ты должна гораздо сильнее, — говорит он и почему-то расслабляется. — Но не за меня.

— Конечно, нет. Ты и со стрелой в груди можешь отвести меня в Рубию.

Его губы дрогнули.

— Конечно, могу. Если захочу.

— Ври дальше, а я пошла.

Ослабив шнуровку конфискованных ботинок, висевших у него на поясе, Питер вручает их мне.

— Надеюсь, подойдут. В твоем диковинном наряде нельзя ходить в Лиаскай.

Смотрю на ботинки. Фу, какое старье. Этого еще не хватало!

— А почему?

— Слишком броская. А теперь пора идти дальше. Скажу только: ты молодец. Трусишь, но отвага в тебе есть.

Отбей он внезапно чечетку, я и то удивилась бы меньше, чем этой похвале.

— Запомни уже, меня зовут Майлин, — прохрипела я.

Пожав плечами, он отворачивается, и мы идем дальше.

— Не выбалтывай свое имя каждому, мисс Уолш.

— Значит, тебя зовут не Джош Каплей?

Бросает на меня выразительный взгляд, словно говоря: «Ты это серьезно?»

Конечно, нет, мне следовало догадаться.

— Питер мне все равно нравится больше. Питер из Нетландии.

Ответом он меня не удостоил. Возможно, его недавнее поведение — лишь спектакль? Спектакль, надо отдать должное, необычайно хороший, но сейчас он закончился.

— Кто были те люди? — интересуюсь я. Адреналин сошел на нет, и руки-ноги у меня дрожат.

— Воры, — объясняет Питер. — Жалкие никудышные воришки.

— Они для тебя что-то украли?

Презрительный вздох.

— Дуракам везет. Украли кое-что и не знают, что с этим делать.

— Даже ты? И Грэхем был готов обменять это на тетрадь? Именно на тетрадь?

— На записи одного гвардейца в чинах, он со своими людьми следит за порядком в этих краях.

Понимаю. Наверное, ворам это дает большое преимущество — выяснить, что известно противнику.

— Но ты подсунул им фальшивку.

Питер улыбается собственным мыслям — и эта улыбка пугает.

— Нет, записи подлинные. Но воришки наверняка прямо сейчас жгут их в печи, думая, что они поддельные. Врать надо много. Тогда можешь однажды смело сказать правду, в которую никто не поверит.

— Ты украл ту тетрадь?

Молчит, но ускоряет шаг, и я отстаю. Ну да, дурацкий вопрос. Откуда ему еще взять записи?

— А что ты забрал?

Очень жалею, что не заглянула в кожаную котомку.

— Что-то очень ценное, раз ты так рисковал. У тебя ведь даже оружия нет? — допытываюсь я.

В конце концов, нож Питера — лишь карманный ножик.

— Никто не сунется в Жадные леса с оружием, если жить не надоело, — отвечает он так, словно это всем известно.

— Почему же?

— В оружие въелась смерть. Звери чуют ее и идут по следу.

Некоторое время я размышляла, прав ли он или из-за его глупых суеверий нас подстерегает ужасная опасность. И тут поняла, что он проигнорировал первый вопрос.

— Так что тебе досталось от воров? — повторяю я.

— Синяк.

— Не смеши. Что в котомке? — спрашиваю я. На ощупь в котомке было что-то круглое, но плоское.

Питер пронзил меня хмурым взглядом.

— Кто ты такая, мисс Уолш? Чего лезешь куда не просят?

Я фыркаю.

— Я помогла тебе заполучить эту штуку. Без меня ты бы угодил в западню.

На этот раз он даже не обернулся — коротко пожал плечами. «Может, да. А может, и нет», — наверное, подразумевается это.

— Ладно, забыли! — кричу я, поняв, что он не ответит. — Я и знать не хочу! Догадываюсь, ты мутишь что-то нехорошее! В моем мире порядочные люди не тащатся несколько дней по глухомани в одиночку, чтобы обменяться украденными вещами!

И добавляю, потому что меня несет:

— Но здесь, может, иначе!

— Может, — тихо соглашается Питер, — а может, и нет. Доверяй своему чутью, мисс Уолш, оно не подводит.

— Это предостережение? От кого, от тебя?

Питер улыбается мне через плечо. Улыбка опасная.

На мгновение я останавливаюсь. Гляжу ему вслед, раздумывая, кто он, куда на самом деле идет и хорошая ли это идея — следовать за ним? Инстинкт подсказывает, что я подошла близко к границе, переступлю ее — и изменится все, что изменять нельзя. Однако тот же инстинкт велит: иди с ним.

Мы с инстинктом потом разберемся. А пока я спешу за Питером.

Я сразу поняла: что-то не так. А на следующий день смогла дать этому название: «Мы возвращаемся».

Последнюю ночь мы провели в той же сторожке, что и предыдущую, но я объяснила это странной встречей с ворами. Может, Питер встревожен гораздо сильнее, чем показывает. Но и теперь мы шагаем в ту сторону, откуда пришли!

Питер на мои вопросы не отвечает. Одно я точно усвоила: его молчание означает, что я права.

— Мы все три дня шли на север. А почему теперь идем на юг?

— Потому что Рубия на юге, — сообщает он. — Я же не говорил, что она на севере.

— Но мы…

— Три дня шли на север, потому что мне нужен был синяк.

Его дерзость меня страшно возмущает! Так и хочется на него рявкнуть!

— Мог бы предупредить!

Он ускоряет размашистый шаг.

— Я сказал, что не буду делать крюк ради тебя. Вот с этим ты смирись.

«Дружок, да ты меня надул, — гневно думаю я. — Но это в первый и последний раз».

— На следующем привале нарисуешь мне карту этой проклятой страны.

Вечером, не споря, Питер чертит мне карту. Потрескивает огонь, а Питер палочкой выводит на полу очертания Лиаскай. Мы — на самом севере страны, рядом с соседним государством Отрелией. По холмистой равнине, где находится жилище воров, должна проходить граница. Рубия же расположена в центре южной части Лиаскай.

Разочарованно вздыхаю.

— Это невероятно далеко!

Питер устало трет лоб.

— Да. Мне очень жаль.

Но я давно на него не злюсь. Здорово, что он вообще ведет меня в город.

— Однако, — тихо продолжает Питер, — скоро мы будем двигаться быстрее.

О чем это он? Но сколько бы я ни спрашивала, Питер не поясняет, что имел в виду.

Молча сидим рядом, уставившись в огонь. Все ломаю голову над тем, что Питер наговорил вчера. А вдруг это не просто ерунда, которой он пытался задурить воров? Тут выныриваю из раздумий — Питер накрыл мою руку своей. Осторожно, почти невесомо, словно он сомневается и в любой момент готов отдернуть руку.

— Порядок, мисс Уолш?

Я чуть не рассмеялась. Какой в этом мире может быть порядок?!

— Почему та тетка решила, что я имею ценность? — спрашиваю я.

«И почему я должна умереть?» — хочу спросить следом, но получается лишь беззвучно прошелестеть губами.

Он вздыхает.

— Я знаю, что тебя бесят мои расспросы, но…

— Нет, — мягко возражает он, — ты должна знать. Это касается тебя. — Он подвигается чуть ближе. Руку не убирает. — Девушкам из твоего мира в Лиаскай уготована особая судьба. И, когда приходит время, она оборвется со смертью.

— Но… — Не знаю, что сказать. Просто хочу, чтобы Питер все объяснил.

— Здесь люди твердо придерживаются своих религиозных традиций, и все равно, сколько жизней это стоило и будет стоить.

Взгляд у него гипнотический, блуждает от моих глаз к губам и обратно.

— Звучит так, будто этих девушек приносят в жертву.

— Не только звучит.

По спине бежит холодок.

— Поэтому ты сказал, что мне лучше умереть?

Он отводит взгляд.

— Тогда я правда так думал.

Ах! Большое спасибо!

— А теперь ты так не думаешь?

— Мне кажется, ты сможешь освоиться в Лиаскай. Ты не медлишь, когда надо действовать, — в этом твое преимущество. Будь умницей, не болтай, откуда ты, — и все получится.

И на ногах у меня краденые ботинки. Так вот зачем он украл одежду Лиззи — чтобы я не выглядела иностранкой. Что мне думать о Питере? Он раскрыл ворам, что я из другого мира. И они точно ему не поверили. Побольше лжи, чтобы спрятать правду.

Но где правда, а где ложь?

— Я хочу домой, к семье, — заявляю я. — Хочу, чтобы получилось. У меня получится.

— Ты требуешь слишком многого. — Голос спокойный и тихий, но в нем проскальзывают веселые нотки. — Но кому, как не тебе, требовать невозможного?

«Да уж, кому, как не мне», — с сарказмом думаю я. Но все же поддаюсь желанию прижаться к нему — прижаться к прекрасной лжи и спрятанной правде, мне недоступным. Надо только перенести вес, склонить голову — и вот уже моя рука в его руке, моя голова покоится на его плече.

На мгновение он напрягается: не зашло ли все слишком далеко? Однако лишь шепчет:

— Ты попала в самую опасную страну на всем белом свете. Может, есть и похуже, но других я не знаю. Здесь возможно все — даже то, о чем ты не догадываешься.

Рукой тянется к моим волосам — и снимает с ворота куртки листочек, который я не заметила. Одного этого прикосновения достаточно, чтобы в груди сладко защемило. Эй, сердце, это не лучшая идея!

Не могу больше так сидеть у огня, поэтому встаю.

— Быстренько сбегаю на улицу, а потом пойду спать, — информирую я, взяв факел и зажигая его.

Неожиданно Питер произносит:

— А проверю-ка я, нет ли в твоей постели пауков.

Моя маленькая фобия его необыкновенно веселит! Когда-нибудь он точно подкинет мне в постель ползучую тварь!

— Герой моей спальни! — с игривым намеком отвечаю я.

Это отблеск пламени или он немного покраснел? Понимаю, что уставилась на него с откровенным любопытством. Поспешно выхожу из сторожки.

Теплая ночь темна и тиха. Ветерок, как бархат, ласкает кожу. Я уже не боюсь выходить, хотя и знаю, какие опасности здесь подстерегают. «Будь осторожна и почтительна, — поучал меня Питер, — но не бойся. От страха теряют голову. В Лиаскай страх убивает».

Отошла на несколько шагов, чтобы помочиться. Уже на обратном пути краем глаза замечаю искорку. Первая мысль — светлячок. А вторая пронзает словно ножом. Огонек, переливаясь, меняет цвет. Питер предупреждал об этих существах.

Бросаюсь к сторожке, вбегаю и плотно захлопываю дверь.

— Там те светящиеся штуки! — шепчу я. — Эти… забыла, как их…

— Духосветы?! — Питер вскакивает на ноги, и меня пробирает холод. В глазах Питера плещется паника. Или это мерцает огонь?

— Много?! — допытывается он, в мгновение оказавшись у двери. — Они близко?!

— Я видела только одного… — лепечу я. Кажется, что истерю напрасно. Ну что нам сделает один-единственный недосветлячок? — Видела в нескольких шагах от сторожки.

Питер сдавленно выругался.

— Что нужно этим созданиям? — Я перехожу на шепот. — Пожалуйста, скажи, бывает и хуже?

Питер молчит — и по моей спине ползут мурашки.

— Увы, хуже бывает редко, — наконец тихо сообщает он. Прислонившись лбом к косяку двери, прикрывает глаза. — Когда они будут здесь, туши огонь и прячься.

— Как? А ты…

Резко взмахнул рукой, заставляя меня умолкнуть. Не смею вздохнуть в страхе, что существа услышат дыхание.

Питер придвигается к стене — туда, откуда тянет сквозняком. Смотрит сквозь щель между досками. Обернувшись, качает головой.

— Да, ты права. И их там много. Очень много. Гаси огонь и прячься. Я их отвлеку. И, что бы ни случилось, оставайся в сторожке!

— Но… — Внезапно меня обуяла паника: внутри все похолодело, я не могла дышать. — Ты не можешь оставить меня здесь одну! Еще и в непроглядной темноте!

— Могу и оставлю, — резко оборвал меня он. Смотрит мне в глаза спокойным, почти неподвижным взглядом, но я догадываюсь, что в голове у него полный кавардак. Поднимает руку, словно собираясь коснуться моего лица, — но нет, сжимает кулак и смотрит на пламя.

— Не могу тебе помочь. Я бы хотел, но…

А в следующий миг я зажимаю рот рукой, чтобы не заорать в голос: издав странный рычащий звук, Питер вырывает у меня из рук факел и выскакивает из сторожки. Дверь за ним с треском захлопывается.

Я осталась одна.