Приглашение на бал

Дженни Лукас, 2012

Скромная офисная служащая Лилли Смит даже не мечтала о том, что однажды ее неотразимый босс Алессандро Каэтани пригласит ее на бал. Он дарит ей красивое платье и две незабываемые ночи страсти, после чего принцесса снова превращается в Золушку. Казалось бы, их ничто больше не связывает, но…

Глава 2

Когда Алессандро вышел из лимузина на красную ковровую дорожку, расстеленную перед входом в столетний особняк в Ноб-Хилл, его окутал прохладный вечерний туман. Он был этому рад. Ему нужно немного охладиться. Лилли шла рядом с ним на высоченных каблуках. Внутри у него все кипело от желания, которое начало зарождаться в нем в тот момент, когда он впервые как следует ее разглядел. Сейчас оно усилилось во много раз. Ехать вместе с ней в одной машине было серьезным испытанием для его самообладания. Он не подозревал, что она настолько красива. Даже через одежду Алессандро чувствовал тепло ее руки, лежащей на его предплечье.

Он еще пару месяцев назад обратил внимание на юную работницу канцелярии в скучных мешковатых костюмах. С очаровательным румянцем на щеках и длинными темными волосами она выглядела не старше двадцати лет. Всякий раз, когда они попадались друг другу на глаза, она уходила прочь вместе со своей тележкой. Однажды он из любопытства попросил миссис Рутерфорд прислать ему копию ее резюме, но не обнаружил в нем ничего интересного. Она перебралась в Сан-Франциско в июне, а до того несколько лет проработала завхозом в отеле в Миннеаполисе. В ней все было незапоминающимся. Даже имя.

До сегодняшнего дня.

Он собирался дать Оливии понять, что ее место может занять кто угодно, даже неприметная работница канцелярии, но, похоже, эта затея обернулась против него самого.

Как так получилось, что до сих пор он не замечал сексуальности Лилли Смит?

Стилист из эксклюзивного бутика подобрал ей длинное красное платье на тонких бретельках с глубоким вырезом на спине, дразнящее мужской взгляд. Оно облегало фигуру, подчеркивая то, что скрывала ее мешковатая офисная одежда. Оказалось, что у нее полная грудь, узкая талия и широкие бедра. Такие женственные формы во все времена привлекали внимание мужчин. Один лишь ее вид вызывал у него желание.

Как он только мог считать ее неприметной? Ее лицо было красиво и без макияжа, но после того, как над ней поработали парикмахер и визажист, от нее было невозможно оторвать взгляд. Тушь и тени сделали ее темно-карие глаза еще более выразительными, а красная помада подчеркнула изгиб ее чувственных губ. Ее длинные темные волосы падали на плечи и спину мягкими волнами.

Они шли по красной ковровой дорожке к ступенькам особняка Хартс-Мэншн. Журналисты ослепляли их вспышками фотокамер, выкрикивали вопросы:

— Где Оливия? Вы с ней порвали?

— Это ваша новая спутница?

— Кто эта прекрасная брюнетка?

В ответ Алессандро улыбался и небрежно махал им рукой. Он привык к тому, что папарацци преследуют его как в Риме, так и в Сан-Франциско. Это оборотная сторона богатства и успешности.

Посмотрев на Лилли, он обнаружил, что она дрожит.

— Что такое? — тихо спросил он.

— Они пялятся на меня, — ответила она.

— Разумеется, они пялятся, — сказал он, убрав с ее лица прядь волос. — Я тоже не могу от тебя глаз оторвать.

— Просто помогите мне все это выдержать, — прошептала Лилли.

В ее больших карих глазах был испуг, и его сердце как-то странно сжалось. Тогда он ускорил шаг и стал загораживать ее собой от наиболее назойливых папарацци. Обычно по пути на этот благотворительный бал он останавливался для снимков, но из-за Лилли это было невозможно. Поэтому он продолжал идти, игнорируя вопросы и стоны разочарования.

Когда они прошли через портик с колоннами внутрь особняка, Лилли облегченно вздохнула. Ее глаза светились благодарностью.

— Спасибо, — пробормотала она. — Это было… неприятно.

— Неприятно? Большинство женщин думают иначе. Для них внимание прессы это привилегия.

— Только не для меня. — Содрогнувшись, Лилли закусила губу и начала рассеянно теребить бретельку платья. — Я чувствую себя неуклюжей.

Алессандро смотрел на нее, словно завороженный. Ему хотелось отвести ее в уединенное место, сорвать с нее платье, взять в ладони ее грудь и покрыть поцелуями каждый участочек ее тела.

«Нет», — сердито сказал он себе. У него есть правило: никаких сотрудниц, чужих жен и девственниц. В мире слишком много доступных женщин, чтобы нарушать это важное правило. Лилли его сотрудница. Кроме того, ей только что разбили сердце, и она страдает. Ему не нужны лишние сложности.

И все же…

Алессандро посмотрел на ее грудь, обтянутую красной тканью, на плавный изгиб ее шеи, на румянец на ее щеках, на ее густые темные волосы, и его снова захлестнула волна желания.

«Возможно, это глупое правило», — подумал он. Возможно, закрутить роман с сотрудницей не такая уж и плохая идея.

Лилли казалась беззащитной и неуверенной в себе.

— Я выгляжу как идиотка, не так ли?

Почему она прячет свою красоту? Почему не использует ее в своих интересах, как делают другие женщины? Не может быть, чтобы она не осознавала собственную привлекательность.

Он прищурился:

— Ты красивая, Лилли.

Нахмурившись, она сердито ответила:

— Я прошу вас больше никогда мне этого не говорить.

— Но ты действительно красива, — сказал он, положив ладонь ей на щеку. — Послушай меня, Лилли. Ты сама сказала, что такой мужчина, как я, не пойдет на благотворительный бал с невзрачной женщиной. Зачем мне тебе лгать? Ты прекрасна.

Ее гнев улетучился, и она внезапно предстала перед ним юной и застенчивой. Это потрясло его. Она, должно быть, притворяется. Современная женщина в ее возрасте не может быть невинной.

Много лет назад он тоже был открытым и беспечным. Наверное, именно этим можно объяснить, почему ему так внезапно захотелось ее защищать.

Ему все это не нравилось.

— Вы правда… — Остановившись, Лилли закусила нижнюю губу. — Вы правда находите меня симпатичной?

— Симпатичной? — Он приподнял ее подбородок: — Ты красивая, мышонок.

— Почему вы продолжаете так меня называть?

— Прости. Это привычка. Я так тебя называл, когда был слеп.

Карие глаза Лилли заблестели, уголки губ поднялись.

— Сначала вы утверждаете, что я красивая, а через секунду говорите, что вы слепы?

От ее очаровательной улыбки его сердце учащенно забилось.

— Твоя красота может ослепить любого мужчину, cara, — хрипло произнес он. — Я говорил, что тебе все будут завидовать, если ты пойдешь на бал со мной. Я ошибался. Это мне сегодня все будут завидовать.

Ее глаза расширились.

— Вы мастер делать комплименты. — Ее улыбка сменилась озорной ухмылкой. — Вам это когда-нибудь говорили?

Алессандро улыбнулся ей в ответ. Их взгляды встретились, и по его телу пробежала сильная дрожь. Как он только мог до сих пор считать Лилли неприметной?

Почему он не разглядел ее красоту в тот момент, когда впервые увидел ее с тележкой в офисном коридоре? Сочетание мягкости и дерзости, невинного взгляда и роскошных сексуальных форм запало ему в душу.

В душу? Что за нелепая мысль? Удивительно, какие фокусы проделывает желание с человеческим разумом.

Он хочет эту женщину, но не станет удовлетворять свое желание. Он не раб страстей, а взрослый мужчина, глава международной корпорации. Он уже давно перестал гоняться за удовольствиями и заводить интрижки на одну ночь. Из Оливии Бьянки может получиться отличная принцесса. Однажды она унаследует дом моделей своего отца. Они не любят друг друга, но их союз был бы выгоден для них обоих. Он почти уговорил себя сделать ей предложение, до того как она отколола этот дурацкий номер.

Ему следовало ожидать, что Оливия предъявит ему ультиматум. По дороге в свой офис, куда он ехал за забытыми запонками, он разговаривал по телефону. Оливия в черной шубе сидела рядом, еле сдерживая свой гнев. В тот момент, когда он закончил свой деловой разговор, она дала ему выход.

— Когда ты наконец сделаешь мне предложение, Алессандро? — затараторила она по-итальянски. — Когда? Мне осточертело ждать, когда ты решишься. Если ты не готов официально объявить о нашей помолвке, тебе придется искать другую спутницу для благотворительного бала.

Через пять минут после этого он высадил Оливию у входа в ее шикарный отель. Ни одной женщине, даже такой красивой и влиятельной, он не позволит выдвигать ему ультиматум.

Сейчас, когда Алессандро вел Лилли в бальный зал, он чувствовал облегчение оттого, что по-прежнему был свободен. С каждой минутой он все больше убеждался в том, что сегодняшний вечер самый приятный и удивительный за долгое время.

Остановившись на лестничной площадке, он посмотрел в зал, находящийся внизу. В просторном помещении с расписными потолками и огромными хрустальными люстрами воцарилась тишина. Сотни гостей, замерев, уставились на них. Алессандро почувствовал, как Лилли рядом с ним напряглась. Совершенно очевидно, что она не привыкла быть в центре внимания. Она ждала критики в свой адрес, чего он никак не мог понять.

— Я не стану тебе говорить, что ты прекрасна, потому что не хочу с тобой ссориться, — тихо сказал он ей. — Но я уверен, что все мужчины в этом зале отдали бы все, чтобы сейчас оказаться на моем месте.

Ее губы дернулись в нервной улыбке.

— Хорошо, — ответила она. — Пойдемте.

Тогда Алессандро повел ее вниз по лестнице в зал, где собрались его друзья, члены совета директоров и акционеры. Он немного поговорил с каждым из них, затем прошел в другой конец зала, чтобы лично поприветствовать мэра, губернатора, кинозвезд и королевскую особу из Европы. Мужчины улыбались и спрашивали, как у него дела, женщины флиртовали с ним и с завистью смотрели на Лилли. Он был уверен, что никто из людей, занимающих высокие должности в компании, ее не узнал, несмотря на то что все они много раз встречали ее в офисных коридорах.

Алессандро лично поблагодарил каждого из гостей за его пожертвование в фонд детской благотворительной организации. Чувствуя, как дрожит Лилли, он взял ее за руку. Ему хотелось покинуть бал и увезти ее в какое-нибудь тихое уединенное место. Например, на его виллу в Сонома.

— Ваше высочество, — обратилась к нему директор благотворительной организации, глядя на него с благоговением через стекла очков, — не желаете объявить о начале аукциона?

— Конечно, — улыбнулся ей Алессандро. — Я сделаю это прямо сейчас.

С этими словами он повел Лилли к сцене. Толпа расступилась перед ними как по волшебству. Только когда они оказались за кулисами, он отпустил руку Лилли.

— Спасибо, что согласилась пойти сюда со мной сегодня, — хрипло произнес он, затем наклонился и коснулся губами ее щеки. Это был невинный дружеский поцелуй, но, когда он отстранился и посмотрел на нее, ее глаза были огромными.

Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Его губы горели от прикосновения к ее коже, кровь стучала у него в висках. Он хотел заключить ее в объятия и поцеловать в губы. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы удержаться от этого.

— Прости, я должен тебя покинуть, — сказал он. — Это займет всего несколько минут.

Его голос прозвучал ровно и спокойно. Ничто не выдало его волнения. Он много лет сдерживал свои чувства, и сейчас это сослужило ему хорошую службу.

— Хорошо, — тихо ответила она.

Оставив ее за кулисами, он направился к микрофону посреди сцены. Толпа встретила его приветственными возгласами. Он привык быть в центре внимания и нисколько не волновался. Напротив, ему было здесь скучно. Его скуку могла развеять только Лилли. Ему хотелось поскорее увезти ее отсюда и заняться с ней любовью.

Встав перед микрофоном, Алессандро обратился к собравшимся с речью. Он едва понимал, что говорит. Все его мысли были о Лилли. Он чувствовал, что она наблюдает за ним из-за кулис, и его сердце бешено колотилось.

–…Позвольте мне выразить вам свою благодарность, друзья, — закончил он. — Пейте шампанское, танцуйте и делайте высокие ставки. Помните, что все средства, собранные вами сегодня, пойдут на оказание помощи нуждающимся детям.

За этим последовали аплодисменты и новая порция одобрительных возгласов. Помахав гостям рукой, он вернулся за кулисы к Лилли. Она смотрела на часы.

— Шесть минут, — сказала она, подняв на него глаза. — Я поражена. Обычно подобные речи длятся по меньшей мере час. Вы быстрый.

Лениво улыбнувшись, он наклонился и прошептал:

— Когда нужно, я могу быть медленным.

Лилли вздрогнула, и ему это доставило удовольствие. Он не мог ею обладать, но его утешал тот факт, что она тоже его желает. Он был удивлен тем, что Лилли не скрывает своих чувств. Она так молода, естественна и неосторожна. Он и сам был таким до того, как его предали. Он был беден, полон надежд и желания преуспеть.

Блеск часов Лилли привлек его внимание, и он приподнял ее руку, чтобы лучше их рассмотреть.

— Что это?

— Ничего. — Она попыталась отдернуть свою руку, но он не отпустил ее.

Алессандро едва заметил, что оркестр заиграл вальс и гости пошли танцевать.

— Это платина с бриллиантами. Я не узнаю марку.

— «Хейнсбери», — тихо произнесла она.

«Хейнсбери». Эта огромная сеть ювелирных магазинов для среднего класса недавно попыталась завладеть «Каэтани ворлдвайд» только для того, чтобы заполучить эксклюзивную торговую марку «Прециози ди Каэтани».

Алессандро прищурился:

— Кто тебе их подарил? Она сглотнула.

— Моя мать.

Он сказал себе, что в том, что у человека со Среднего Запада есть часы «Хейнсбери», нет ничего странного. Это простое совпадение. Наверное, бесконечная борьба с графом Кастельнау, его изобретательным французским конкурентом, сделала его параноиком. Он посмотрел на лицо Лилли и сказал себе, что, должно быть, действительно спятил, раз в чем-то подозревает такое невинное создание, как она.

— Красивые часы, — сказал он, опустив ее руку. — Я бы не узнал марку, если бы ты мне ее не назвала. Это не похоже на обычный фабричный хлам, который они штампуют в Китае.

Отвернувшись, Лилли накрыла часы ладонью.

— Моя мать заказала их специально для меня, — неловко произнесла она.

Очевидно, он смутил ее, обратив внимание на ее часы на балу, который спонсирует компания, изготавливающая более дорогие украшения.

— Кто бы ни сделал эти часы, они великолепны, — сказал он и тут же сменил тему: — Тебе наскучил бал? Ты готова уйти?

— Уйти? — Ее рот приоткрылся от изумления. — Но ведь мы только что сюда пришли!

— Ну и что?

Она посмотрела на танцующих гостей:

— Люди из благотворительной организации хотят с вами пообщаться.

— Они уже получили мои деньги.

— Речь идет не только о деньгах. Они жаждут вашего внимания. — Неожиданно ее губы изогнулись в дерзкой улыбке. — Впрочем, я не понимаю, почему я так решила. Ведь я сама еще не видела вашего шарма.

Он очаровательно улыбнулся ей:

— Хочешь, чтобы я использовал его более активно?

Ее глаза вдруг стали огромными как блюдца, из горла вырвался испуганный возглас.

— Забудьте о том, что я сказала, — пробормотала она. — Не пытайтесь меня очаровать. Это не имеет смысла. То есть, я хочу сказать, сегодня вечером мы просто используем друг друга. Давайте оставим все как есть.

Взгляд Алессандро упал на ее дрожащие губы.

— Верно. Ты пришла сюда ради мести. Ты его еще не видела?

— Нет, — ответила она.

— Когда он тебя увидит, он упадет перед тобой на колени, — сказал Алессандро. — Пойдем.

Взяв ее за руку, он спустился со сцены и стал ловко пробираться между танцующими парами. Он мог бы закружить Лилли в вальсе, но он не танцевал уже шестнадцать лет.

Директор благотворительной организации ждала его на другом конце танцпола. Она остановила его, чтобы сердечно поблагодарить, и он вежливо ее выслушал. Он всегда с радостью помогал нуждающимся, но очередь, которая тут же выстроилась, чтобы сказать ему теплые слова и пожать руку, показалась ему бесконечной. Его терпение было на исходе. Ему хотелось вывести Лилли на улицу, посадить в свою машину и увезти подальше от любопытных глаз.

Но у него есть обязанности, от которых его не освобождают ни богатство, ни королевское происхождение. Стоя на краю танцпола, он общался с дарителями и влиятельными людьми, обнимая стоящую перед ним Лилли. Его руки лежали прямо под ее полной грудью, и это мешало ему сосредоточиться на светской болтовне. Позволив себе один раз посмотрев вниз, он заметил очертания ее сосков, слегка проступивших под тканью платья. Как он и подозревал, на ней не было бюстгальтера. Причем он не единственный это заметил. Взгляды всех мужчин, которые ждали своей очереди, чтобы с ним поговорить, были прикованы к ней.

Ему казалось, что он вот-вот взорвется от желания. Он отдал бы на благотворительность еще десять миллионов долларов, если бы это помогло ему прямо сейчас уйти с бала и затащить Лилли в постель.

Нет, это невозможно. Он не должен заниматься сексом с Лилли. Она его сотрудница. Кроме того, она влюблена в другого мужчину. Она права. Сегодня вечером они просто друг другу помогают. Если он попытается ее соблазнить, это может закончиться слезами, упреками и обвинениями в сексуальном домогательстве.

Но с каждой прошедшей минутой сохранять самообладание становилось все труднее. Держа ее сейчас в объятиях, он чувствовал себя как никогда живым и полным сил. В этом и состоит самая большая опасность. Он не может ее соблазнить. Он должен ее забыть.

Вдруг Лилли напряглась. На мгновение Алессандро подумал, что она физически ощутила, как сильно он возбужден. Затем он обнаружил, что она смотрит в толпу.

— Джереми, — тихо произнесла она.

К своему удивлению, Алессандро обнаружил, что завидует сотруднику из отдела дизайна, который обладает Лилли. По крайней мере, обладал ею до сегодняшнего дня. Как он мог променять ее на другую женщину?

— Прошу нас извинить, — сказал он собравшимся вокруг них людям и, проигнорировав их возражения, отвел Лилли в тихий уголок у окна. — Где твой друг? — спросил он Лилли, сохраняя бесстрастное выражение лица.

— Вон там.

Прищурившись, он уставился в толпу, желая посмотреть на человека, которому Лилли отдала свое сердце. Должно быть, он особенный. Его взгляд ни на ком не задержался, и он почувствовал раздражение. Нет, раздражение — это неподходящее слово. Может, ревность? Нет, это невозможно. Ревность — удел слабых, уязвимых мужчин, которые добровольно дарят свои сердца женщинам и страдают, когда получают их назад разбитыми.

Нет, это не ревность, а досада. Он обещал Лилли помочь вернуть ее бойфренда и теперь жалеет о своем обещании. Почему он должен отдавать Лилли менее достойному мужчине?

Но если Лилли действительно любит этого Джереми, Алессандро придется пожертвовать своими интересами и отойти в сторону.

— Хорошо, — пробурчал он. — Если тебе все еще нужен идиот, который не знает, что такое верность, я помогу тебе его вернуть.

Лилли ослепительно улыбнулась:

— Не слишком ли вы добры?

— Просто скажи мне одну вещь.

— Всего одну?

Его ладони скользнули вниз по ее обнаженным рукам, и она содрогнулась.

— Почему ты хочешь его вернуть после того, как он заставил тебя страдать?

Улыбка исчезла с ее лица. Сделав глубокий вдох, она подняла левую руку:

— Взгляните на это.

Алессандро посмотрел на браслет на ее запястье.

Он еще в офисе заметил эту безделушку в виде медной цепочки с разноцветными кристаллами и металлическими цифрами.

— При чем здесь твой браслет?

— Его сделала я.

Приподняв ее запястье, он указал на одну из цифр, болтающихся на цепочке:

— Что это?

— Дверной номер из парижского отеля девятнадцатого века.

— Где ты берешь материалы?

— В основном на блошиных рынках и в антикварных лавках. Я создаю украшения из старых вещей. — Она сглотнула. — С Джереми я познакомилась на торговой выставке в Сан-Франциско несколько месяцев назад. Ему понравились мои украшения. Мы решили стать партнерами и открыть вместе бутик. Он должен был взять на себя финансовую сторону дела, а я — творческую. — Она часто заморгала и отвернулась: — Предпочтя мне мою соседку, он разрушил мою мечту.

Ее глаза блестели от слез, и внутри у Алессандро что-то перевернулось.

— Этот парень действительно полный идиот, — сказал он ей в знак утешения. — Возможно, так будет лучше для тебя. Иметь собственный бизнес рискованно. Ты могла бы потерять все, что вложила в дело. Людям не нужны старые безделушки. Они хотят новые и дорогие ювелирные украшения.

Ее губы задрожали.

— Думаю, я так и не узнаю, чего они хотят.

Его попытка утешить ее была неудачной, но Алессандро знал, что одних лишь слов недостаточно, чтобы человек смирился с тем, что его мечта никогда не сбудется. Он понятия не имел, как помочь Лилли справиться с этой болью. Точнее, ему был известен один способ притупить боль, но он не мог им воспользоваться.

Оркестр заиграл новый вальс, и Лилли задумчиво уставилась на танцпол.

Она сказала ему, что плохо танцует, но он не поверил в это ни на секунду. Все ее движения были плавными и грациозными. Но он не может пригласить ее на танец. Его руки сжались в кулаки. Он не сможет ее утешить.

Если только не займется с ней любовью.

Как это может ей навредить? Зов плоти боролся в нем с голосом разума. Одной ночи страсти недостаточно для того, чтобы она в него влюбилась. Она не девственница.

Впрочем, опытной ее тоже нельзя назвать. У нее было всего два бойфренда. Он до сих пор не мог в это поверить. Похоже, ее смущала собственная неопытность. Интересно, что она подумала бы, если бы он сказал ей, со сколькими женщинами переспал. Он ни за что бы этого не сделал, даже если бы знал точное число этих женщин.

— Прости, что я не танцую, — сказал он.

— Все в порядке.

От ее волос пахло розами. Он придвинулся ближе, очарованный изгибом ее шеи. Ее темные ресницы затрепетали, на кремовых щеках проступил румянец.

Неожиданно Алессандро спросил:

— Сколько тебе лет, Лилли?

— Двадцать три года. А вам?

— По сравнению с тобой я старый. Мне тридцать пять.

— Вам тридцать пять, но вы все еще не женаты? — В ее голосе слышалось изумление. — Там, откуда я родом, большинство людей вступают в брак до тридцати лет.

— Полагаю, этого требует фермерский уклад.

Она нахмурилась:

— Вообще-то я не из…

— В моем мире, — перебил ее он, — мужчина женится, чтобы обеспечить продолжение своего рода. Чтобы передать наследнику свой титул и состояние.

— Как это романтично, — усмехнулась она.

— Ни о какой романтике речь не идет, Лилли, — отрезал он. — Брак — это союз. Моей женой и матерью моих детей станет богатая наследница знатного происхождения.

— Такая, как Оливия Бьянки?

Одно лишь это имя вызывало у него раздражение.

— Да.

Глаза Лилли расширились.

— Если она идеальная невеста для вас, что сейчас здесь делаю я?

— Она пригрозила мне, что уйдет, если я не сделаю ей предложение, поэтому я ее прогнал.

— Мне ее жаль.

Алессандро издал смешок:

— Не тратьте свое сочувствие на Оливию. Она сама может о себе позаботиться.

— Она вас любит. — Лилли сглотнула. — С моей стороны было ошибкой принять участие в вашей игре. Ведь вы просто пытаетесь ее контролировать.

— Я больше не желаю видеть Оливию.

Судя по выражению лица Лилли, ему не удалось ее убедить.

— Когда вы это решили?

Он встретился с ней взглядом:

— В тот момент, когда увидел тебя в этом платье.

Ее губы приоткрылись от потрясения. Прошло несколько секунд, прежде чем она заговорила снова:

— Вы не принесете мне что-нибудь выпить? И, если можно, что-нибудь из еды. Я не ела целый день.

— Конечно, — ответил он. — Чего бы ты хотела? Мартини? Мерло?

— На ваше усмотрение.

— В таком случае мы начнем с шампанского. — Подняв руку, он погладил ее по щеке: — Жди меня здесь, cara.

Облизав губы, Лилли ответила дрожащим голосом:

— Я буду ждать.

Сделав несколько шагов, он, не устояв перед искушением, повернулся и посмотрел на нее. Лилли стояла на краю танцпола и наблюдала за ним. Ее окружила толпа мужчин, которые уже начали бросать на нее похотливые взгляды.

«Вот мерзавцы», — мрачно подумал Алессандро. Ему следует поторопиться.

Пересекая зал, он думал о том, что уже давно так сильно не хотел ни одну женщину.

Он может ею обладать. Она свободна. Да, она его сотрудница, но он, будучи боссом, может сделать исключение из собственного правила.

Алессандро снова подумал о своей вилле с десятью спальнями. Перед его внутренним взором тут же нарисовался образ обнаженной Лилли, лежащей на его кровати. Ее губы изогнуты в обольстительной улыбке, темно-карие глаза полны желания…

Образ был таким отчетливым, что он чуть не споткнулся на ровном месте.

Решение принято. Лилли будет принадлежать ему.

Сегодня ночью он сделает ее своей.