Заговоренная

Дженна Джен

Анастасия – красивая и умная девушка, которая с детства привыкла получать все, что захочет. Она живет в своем мире, где все крутится вокруг нее и ради нее. Но сказка рано или поздно заканчивается, и жизнь подбрасывает ей первые трудности, к которым девушка оказывается совсем не готовой. Настя ищет любые способы, чтобы получить свое, только она еще не знает, что все в жизни имеет свою цену, и рано или поздно приходит время, когда нужно платить по счетам.

Глава 8

Окна в квартире были завешены покрывалом и плотно зашторены так, чтобы свет с улицы совершенно не мог попасть в комнату. Я стояла на коленях перед мерцающей свечкой, и сматывала Катькиными волосами кусочек бумажки, на котором было написано ее имя. Заклинание, которое мне нашептала баба Мотря, глухим эхо разносилось по всей квартире. Я повторяла его снова и снова. И вот уже баба Мотря шептала его вместе со мной. Десятки ее теней кружили вокруг меня и свечки. Я замолчала, но заклинание все равно продолжало звучать, из каждого уголочка моей комнаты. Страшно. Но я собралась, дрожащей рукой поднесла листик бумаги к свече и подожгла его. Он вспыхнул в моих руках ярким факелом, и через секунду погас, вместе со свечкой. Я провалилась во тьму…

Меня разбудил телефон. Я сквозь сон услышала, как он назойливо пищит, но никак не могла открыть глаза. Голова раскалывалась. У меня было такое ощущение, что я не спала всю ночь, и только под утро уснула. Телефон замолк, и я с облегчением вздохнула. Понемногу до меня стало доходить то, что произошло сегодня ночью. Неужели это был сон?

Я резко поднялась и повернула голову вправо. В нескольких метрах от кровати стоял стул. На нем стояла миска, в которой лежали остатки огарков. Значит это, все-таки был не сон. Я сделала все так, как научила баба Мотря. Теперь оставалось просто ждать.

Окна по-прежнему были плотно зашторены, и поэтому в комнате царил полумрак. Я поднялась с кровати, чтобы открыть их. Снова зазвонил телефон.

— Кто это может звонить так рано? — нотки тревоги посетили мою душу. — Может, уже подействовало?

Я подбежала к телефону и подняла трубку.

— Алло, Настя?

— Папа?

— Настенька, случилось горе, — я услышала, как его голос дрожит. Было понятно, что он плакал. — Бабушка умерла…

Телефон выпал из моих рук. Мое сердце вдруг перестало стучать. Его как будто кто-то зажал в тески с такой силой, что глухая боль разнеслась по всему телу, в каждую его клеточку. Я упала на колени, и слезы градом хлынули из моих глаз. Я не плакала. Я выла.

Не знаю, сколько я так просидела. Может десять минут, а может и час. Я перестала ощущать время, и только когда мне просто больше не было чем плакать, я снова подняла трубку. Папа по-прежнему был на проводе.

— Папа…, — прошептала я, всхлипывая.

— Настя, держись дочка.

— Папа, как мама?

— Плохо, — неуверенно ответил он.

— Я еду.

Я быстро собрала свои волосы в конский хвост, первой попавшейся резинкой. На голые ноги натащила синие джинсы, а наверх черную водолазку. Когда я взяла ее в руки, с моих глаз снова полились слезы. Я не могла поверить в то, что это произошло на самом деле. Мне казалось, что это какая-то огромная ошибка. Что моя бабушка жива. Может быть, она заболела. Может даже упала в кому, но она жива…

Я стояла возле подъезда, переминаясь с ноги на ногу. Такси все не было. В моей голове была только одна мысль, которая затмевала все остальные: «бабушки больше нет». Я часто сглатывала слюну, потому что большой ком стоял у меня посреди горла, не давая нормально дышать. Сдерживать слезы было все труднее. Перед заплывшими глазами стоял туман.

Машина наконец-то подъехала. Я залезла на заднее сиденье и дрожащим голосом повторила адрес, который перед этим назвала оператору. Только бы водитель не приставал с расспросами. Не хотелось плакать перед совершенно незнакомым человеком. Я тихо забилась в угол, чтобы не привлекать к себе внимание, и практически уткнувшись носом в стекло автомобиля, снова заплакала. Я больше не могла контролировать этот поток. Время от времени слезы пересыхали, было ощущение, что мне уже просто нечем плакать, но стоило вспомнить какую-то мелочь, связанную с бабушкой, и слезы с новой силой омывали мое лицо.

Слава Богу, водитель попался не разговорчивый, и мы так и ехали до самой Калиновки, не проронив друг другу ни слова. Мне показалось, что мы доехали за пять минут. Вот только машина выехала за черту города, и вот, мы уже в поселке. Возможно, мне просто хотелось оттянуть это время, когда тяжелая правда бесповоротно упадет на мои плечи. Когда пути назад не будет, и мне нужно будет осознать, что ее больше нет…

Я рассчиталась с водителем, и еще несколько секунд оставалась сидеть неподвижно на месте. Ноги и руки дрожали, и мне не хватало воздуха. Как это сделать? Как пойти туда, где ее больше нет? Таксист повернулся, и посмотрел на меня вопросительным взглядом. Молча. Это был сигнал, что пора выходить. В машине больше оставаться нельзя было. Я открыла дверцу, и неуверенно ступила на землю. Мне казалось, что подомной не твердый асфальт, а качающийся из стороны в сторону мостик.

С трудом, переставляя ноги, которые вдруг стали такими тяжелыми, как будто к ним привязали гири, я, пошатываясь, вошла во двор. У нас никогда еще дома не было так много чужих людей как сейчас. Они сновались по двору из стороны в сторону, кто с кастрюлями, кто с тарелками. На меня никто не обращал внимание. Мне вдруг стало так обидно. Как они могут сейчас думать о чем-то другом, кроме того, что бабушки Нюси больше нет? Что за бредовые обычаи! Человек умер, и все вдруг начинают готовить. Как можно что-то есть в такой день? Слезы снова покатились из глаз.

— Настя…

Из дома вышел похудевший и осунувшийся мужчина, в котором я с трудом узнавала своего отца. Как может человек так измениться за одну ночь?

— Держись, девочка, — прошептал он, обминая меня. Я больше не плакала беззвучно, я ревела и всхлипывала. — Нам всем нужно сейчас держаться…

— Где мама? — выдавила я из себя сквозь слезы.

— Она в доме. Возле бабушки.

Эти слова холодным лезвием с новой силой врезались в мое сердце. Я понимала, что мне нужно было идти к ней. Но я не могла. Я вырвалась из папиных объятий, и побежала в свою комнату. Заперев двери на замок, я упала на пол возле кровати, и завыла с новой силой. Я не ощущала времени. Не понимала, что происходит вокруг меня. День сейчас или уже вечер. Мои мысли вернулись в недалекое прошлое, туда, где моя бабушка была еще жива, а мое тело продолжало содрогаться в конвульсиях, издавая звуки, которые мало напоминали плач.

Бабушка всю жизнь была для меня лучшим другом. Она не просто вырастила и воспитала меня, она научила меня всему, что я умею. Благодаря ей, я смогла в восемнадцать лет покинуть отчий дом, и начать самостоятельную жизнь, потому что была полностью готова к ней. Она вырастила меня ответственной и целеустремленной. Оставшись без контроля взрослых, я не стала прогуливать пары и проводить ночи напролет в ночных клубах. Я усердно училась, летом подрабатывала консультантом, и не из-за того, что мне не хватало родительских денег, а просто потому, что чувствовала себя взрослой и самостоятельной. Бабушка с детства внушила мне, что, не смотря на то, что мне дается все легко, не стоит расслабляться ни на миг. Нужно работать, иначе в один прекрасный день, можно все потерять.

Как бы печально это не звучало, но бабушка всегда была намного ближе мне, чем мама. Я могла рассказать ей все на свете, не боясь, критики и непонимания. Мама, в отличие от бабушки, была намного сдержаннее и строже. Бабушка рассказывала мне, что она не всегда была такой. Раньше мама была веселой хохотушкой. Все изменилось после того, как она меня родила. Резкие смены в ее здоровье, значительно отразились и на ее психике. Я ни в коем случае не осуждаю ее за это. Не смотря ни на что, она все равно оставалась для меня самой лучшей мамой в мире.

Бабушка Нюся сделала меня такой, какой я была сегодня. Она хотела, чтобы я в этой жизни добилась всего, о чем мечтала. В свое время она хотела этого для мамы, но у нее жизнь сложилась иначе. Потом она всячески стала помогать мне. Я узнала, зачем мы когда-то на самом деле ездили с ней к бабе Мотре, когда поступила в университет. Узнав результаты вступительных экзаменов, я приехала домой, и тихонько, чтобы меня никто не слышал, вошла в дом. Я купила торт, и хотела сделать им сюрприз. Мама с бабушкой сидели на кухне и разговаривали.

— Я так волнуюсь, — говорила мама. — Может быть, нужно было поискать какие-то ниточки. Договориться с кем-нибудь, чтобы наверняка знать, что Настя поступит. Даже не представляю, что с ней будет, если она вдруг провалит экзамены.

— С чего ты вообще взяла, что она может их провалить. Ты же знаешь, какая она у нас умная. Окончила школу с золотой медалью. Она обязательно поступит.

— Она умная, но ты же знаешь, что сейчас все решают деньги. Простым детям сейчас очень трудно пробиться куда-нибудь, тем более на бюджет. Надо было отдавать ее на платное отделение. Туда она точно бы поступила.

— Наташа, не устраивай истерик. Настя поступит. Она очень умная, но даже если бы она не была отличницей, то все равно бы поступила, — уверенно сказала бабушка, и я задержалась в дверях чтобы дослушать разговор. В моих привычках никогда не было подслушивать, но сейчас меня как будто что-то держало на пороге, и не пускало дальше в кухню.

Конец ознакомительного фрагмента.