Ночной Огонь
[58] Джаро не помнит своего прошлого – умирающего от побоев ребенка, его нашла и усыновила бездетная супружеская пара исследователей из института на Танете, но Джаро не может чувствовать себя человеком в обществе, где все подчинено стремлению к приобретению высокого статуса. Его приемные родители погибают от взрыва, устроенного террористом, и Джаро Фат отправляется на поиски своего истинного происхождения – его ждет много опасностей в мире, затерянном на краю Галактики.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Ночной Огонь предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 4
1
Вечером, когда Джаро вернулся из гимназии, Хильер и Альтея ждали его в гостиной — необычная ситуация. Вскочив на ноги, Альтея налила в три небольших стаканчика дорогого вина «Альтенгельб» и протянула один стаканчик Джаро. Это вино откупоривали только по особым случаям, и Джаро почувствовал, что приближаются какие-то перемены.
Торжественно пригубив вино, Хильер прокашлялся. Профессор чувствовал себя не очень удобно, в связи с чем голос его звучал напыщеннее, чем ему хотелось бы: «Джаро, мы оба были очень удивлены, когда узнали о твоих проблемах. Жаль, что ты не сообщил нам о них раньше».
Джаро слегка вздохнул, стараясь подавить внешние признаки раздражения. Наступал неизбежный этап, которого он боялся и который он одновременно приветствовал. Теперь он хотел объяснить все сразу, во всех подробностях — трепет, страхи, замешательство, панические приступы клаустрофобии, ужас неизвестности. Он хотел выразить в едином потоке слов любовь и благодарность к двум добрейшим людям, теперь встревоженным из-за него или даже болезненно уязвленным — но когда он заговорил, фразы звучали искусственно и напряженно: «Очень сожалею, что заставил вас беспокоиться. Я не хотел, чтобы так случилось — мне казалось, что я смогу справиться с этим сам».
Хильер сухо кивнул: «Все это замечательно, но…»
Альтея вмешалась: «Короче говоря, мы считаем, что тебе нужно посоветоваться со специалистами. На завтра тебе назначили прием у доктора Флорио из фирмы „ФВГ и партнеры“. У него хорошая репутация, и мы надеемся, что он тебе поможет».
Джаро потягивал вино, хотя оно ему не очень нравилось: «Сколько времени это займет?»
Хильер пожал плечами: «На этот счет трудно что-либо сказать, так как никто не знает, чем вызвано твое расстройство. Но завтра утром тебе нужно явиться в медицинский комплекс „Бантун“, в округе Селес. Там спокойно, чисто и удобно».
Скоропалительность происходящего поразила Джаро: «Уже завтра?»
«Чем скорее, тем лучше. В школе у тебя начались весенние каникулы — самое подходящее время заняться твоей проблемой».
«Надо полагать».
Альтея погладила Джаро по плечу: «Конечно, мы поедем с тобой. Тебе не о чем беспокоиться».
«А я и не беспокоюсь».
2
Вскоре после ужина Джаро пожелал Хильеру и Альтее спокойной ночи и отправился в спальню. Он долго лежал, глядя в темноту и пытаясь представить себе, каким образом его собирались лечить. Следовало допустить, что методы, применявшиеся фирмой «ФВГ и партнеры», не отличались особой жестокостью — иначе у них давно не было бы никаких клиентов.
Одно было несомненно: врачи должны были попытаться разгадать секрет его раннего детства, что можно было только приветствовать. Джаро мог предложить им лишь пару отрывочных образов: силуэт высокого худощавого человека на фоне сумеречного неба далекой планеты и романтический сад, озаренный лучами двух больших бледных лун. И, конечно же, голос!
Великая тайна! Откуда исходил этот голос? Джаро были известны немногие поверхностные сведения, относившиеся к телепатии. Может быть, именно в телепатии скрывалась разгадка? Может быть, его мозг стал своего рода приемником чьих-то трагических эмоций?
В прошлом Джаро нередко начинал было исповедоваться супругам Фатам, но каждый раз сдерживался. Доброжелательные и любящие родители, Фаты слишком чувствительно реагировали на его проблемы. В ситуациях, требовавших срочного принятия решений, Хильер проявлял непрактичность, пытаясь тщательно продумать каждую деталь процесса преодоления трудностей. Альтея же начинала бегать из угла в угол, время от времени обнимая Джаро так крепко, что у него перехватывало дыхание, и укоряя его в недостаточной откровенности. Оказываясь в одном помещении с Джаро, они неоднократно заставляли его обещать, что он непременно будет сообщать им о любых будущих болезнях, недугах, болях, растяжениях, порезах, укусах и прыщах, самых незначительных, так как только они лучше всех знали, что было ему полезно или вредно. «По меньшей мере, — думал Джаро, — теперь проблема будет в руках других людей. Кто знает, что у них получится?»
Ответ на этот вопрос не заставил себя долго ждать.
3
Рабочее расписание не позволило Хильеру отлучиться из Института, и во время первого посещения комплекса «Бантун» Джаро сопровождала Альтея. Они прибыли в назначенное время, и их сразу провели к доктору Флорио, внимательно осмотревшему Джаро с головы до ног: «Значит, это и есть наш пациент? Он выглядит, как исключительно здоровый молодой человек. Как ты себя чувствуешь, Джаро?»
«Очень хорошо, благодарю вас».
«А! У тебя прекрасные манеры, тебе не приходится принуждать себя к вежливости, — доктор Флорио указал на белый плетеный стул. — Присаживайся, будь так любезен, и мы немного поговорим».
Пока что все шло хорошо. Доктор Флорио казался приятным, хотя и несколько многословным собеседником.
«А теперь вот что, Джаро! Наберись терпения и подожди минуту-другую. Нам с твоей матерью нужно кое-что оформить». Врач отвел Альтею в приемную, где сидела секретарша, и объяснил, что ей следовало подписать целую пачку юридических документов. Дверь оставалась полуоткрытой — Джаро слышал, как они обсуждали бумаги.
«Прекрасно! — заявил наконец доктор Флорио. — Отныне нам не помешают никакие заковырки и закорючки. Будьте добры, освежите мою память — что именно беспокоит Джаро? Когда это началось?»
Альтея собралась с мыслями: «О том, что касается внутреннего голоса, Джаро может рассказать вам гораздо больше, чем я».
«В последнее время у него не было никаких травм головы? Он не падал, ни обо что не стукался, ни с кем не сталкивался?»
«Насколько мне известно, нет».
«И он ничем не болеет? Он выглядит здоровым — это действительно так?»
«Джаро совершенно здоров! Он никогда ничем не болел. Как мы уже упоминали, когда ему было шесть лет, его почти забила до смерти банда деревенских хулиганов, собиравшихся переломать ему все кости. Мы его вызволили, он чуть не умер. В больнице у него начались истерические судороги, лишавшие его последних сил. Его мучили какие-то воспоминания, доводившие до отчаяния, до безумия. Врачи не знали, как его спасти, и в качестве последнего средства терапевт решил стереть часть его памяти. Только поэтому он выжил, но теперь он не помнит бóльшую часть всего, что происходило в течение первых шести лет его жизни».
«Любопытно! Где все это случилось? Не на Галлингейле, надо полагать?»
«Нет, — сказала Альтея, — мы нашли его…» Она внезапно замолчала. Наступила странная тишина — в этой скрытности было что-то нехарактерное для Альтеи. Дверь в кабинет тихонько прикрыли, и Джаро не слышал продолжение разговора.
Странно! Джаро до сих пор не знал, где имели место неприятные события его детства. Когда он спрашивал об этом, Фаты отвечали уклончиво: «Ну, скажем так, ты нам повстречался на небольшой малоизвестной планете, где мы занимались исследованиями. Все это в прошлом и на самом деле не имеет значения».
Подозрительная уклончивость!
Дверь открылась — доктор Флорио и Альтея зашли в кабинет, где их ожидал Джаро. Альтея настаивала на том, что Джаро чувствовал бы себя удобнее, если бы она присутствовала при первоначальном обследовании. Но доктор Флорио даже слышать об этом не хотел: «Совершенно исключено! Ваше присутствие не позволит Джаро отвечать на вопросы со всей откровенностью. Почему бы вам не выпить чаю в кафе? Оно в двух шагах — достаточно перейти внутренний двор».
Всем своим видом выражая неодобрение, Альтея направилась в кафе. Флорио пригласил Джаро пройти в процедурный кабинет — помещение с серо-зелеными стенами, словно испускавшими подводный свет. Указав Джаро на стул, он устроился за столом. Джаро ждал, готовый ко всему.
Доктор Флорио наконец приготовился и шлепнул ладонями по столу. Курс лечения начался: «Ну что же, Джаро, вот таким образом! Прежде всего нам следует познакомиться. Позволю себе заметить, ты производишь впечатление умного и способного молодого человека — несомненно, ты уже взобрался на несколько ступеней социальной лестницы. Полагаю, ты уже распростился с детскими забавами „Молодежного легиона“? Не замечаю никаких значков, но можно предположить, что тебя уже приняли в клуб „Сладких помидоров“, а может быть, даже „Зуавов“ или „Черномазых троллей“?»
«Я никто. Даже не профан».
«Ах да! Хм. Ха! — доктор Флорио приподнял брови. — Само собой. Каждому приходится всходить по иерархической лестнице в своем темпе — весомость придают самые различные свойства, иногда незаметные с первого взгляда. Но это сложные материи, и в данный момент мы не будем ими заниматься. Ты не возражаешь?»
«Не возражаю, доктор».
«Ну и ладно! А теперь расскажи о таинственных голосах, звучащих у тебя в голове. Мы их мигом приструним — так, что они запросят пощады!»
«Ситуация гораздо серьезнее, чем вы себе представляете — судя по тому, что вы говорите», — медленно произнес Джаро.
Брови доктора Флорио снова взметнулись, лучезарная улыбка на его розовом лице поблекла: «Даже так!» Врач задумался: «По-видимому, я тебя недооценил. Прошу прощения — попробую подойти к делу по-другому. Расскажи мне о голосе. Ты часто его слышишь?»
«Сперва он звучал редко — примерно раз в месяц, и тогда я едва его замечал. Но в прошлом году я слышал его несколько раз в неделю, а теперь он мне очень мешает. Похоже на то, что он появляется у меня в голове, и я не могу от него избавиться!»
Доктор Флорио тихо хмыкнул: «Это мужской голос или женский?»
«Мужской. Больше всего меня пугает то, что иногда он очень похож на мой собственный голос».
«Хм. Возможно, это имеет большое значение».
«Не думаю, — возразил Джаро. — Я твердо решил, что это не мой голос». Он принялся описывать — настолько подробно, насколько мог — звуки, возникавшие у него в голове: «В конце концов мне пришлось кому-то об этом рассказать, и вот — я попал сюда».
«Придется над всем этим крепко подумать, — признался Флорио. — Мне еще не приходилось иметь дело с таким явлением».
«Откуда происходит этот голос?» — с тревогой спросил Джаро.
Флорио покачал головой: «Не знаю. Можно предположить, что операция, которой тебя подвергли в детстве, искусственно соединила какие-то контуры, со временем становившиеся все активнее и в конце концов создавшие иллюзию внутреннего голоса. Если это так, лечивший тебя врач, возможно, сделал ошибочное заключение. Мы узнаем больше после подробного обследования». Доктор Флорио поднялся на ноги: «Давай пройдем в лабораторию. Я хотел бы познакомить тебя с моими коллегами, докторами Виндлем и Гиссингом. Мы вместе займемся твоим случаем».
Через три часа доктор Флорио и Джаро вернулись в приемную. Альтея беспокойно разглядывала их лица. Джаро выглядел спокойным и сосредоточенным, хотя и несколько взъерошенным. Доктор Флорио, казалось, слегка приуныл и перестал приправлять речь выражениями, придававшими ему напускную жизнерадостность: «Для начала мы применили умеренный гипноз и средства, обостряющие память, но не узнали ничего существенного. Пока что я больше ничего не могу сказать — кроме того, что порекомендовал бы Джаро временно устроиться в одной из наших палат, выходящих в сад, где было бы удобно проводить дальнейшие терапевтические обследования».
Альтея запротестовала: «Я хорошо вас понимаю, но мы не хотим отрывать его от семьи и друзей! Мы хотели бы обсуждать с ним ваши процедуры и предлагать, по мере необходимости, свои советы. Если Джаро останется здесь, это будет невозможно!»
«Именно так, — сказал доктор Флорио. — Именно поэтому ему следует остаться здесь».
Альтея неохотно согласилась с требованиями врачей. «Не беспокойся! — сказала она, повернувшись к Джаро. — Мы тебя не бросим! Я буду приезжать каждый день и проводить с тобой как можно больше времени!»
Прокашлявшись, доктор Флорио поднял глаза к потолку: «Для всех нас было бы лучше, если бы вы ограничились более редкими и короткими свиданиями — скажем, на один час каждые три дня».
«Что вы говорите, доктор Флорио? — воскликнула Альтея. — Ведь это неразумно! Джаро нуждается в поддержке, а я хочу знать во всех подробностях о том, как проходит курс лечения!»
Доктор Флорио начинал раздражаться: «Мы предпочитаем не отчитываться о результатах регулярно. Пока состояние пациента не улучшится — а на внезапное улучшение обычно рассчитывать не приходится — мы не хотели бы преподносить вам наборы пустопорожних оптимистических фраз. Как только мы сможем объявить что-либо существенное, мы сразу с вами свяжемся».
«Нам трудно жить, не получая никаких сведений, — пожаловалась Альтея. — Мы очень беспокоимся».
Флорио уступил: «Мы будем ставить вас в известность обо всех применяемых процедурах. Например, сегодня мы погрузили Джаро в гипнотический транс, надеясь стимулировать появление внутреннего голоса — но безрезультатно. Затем мы приступили к подготовке схематических аналогов структуры мозга — они позволят прослеживать синаптические связи. В нашем распоряжении самые современные автофлексы и процессоры; тем не менее, моделирование мозга — деликатное и трудоемкое занятие, чреватое неожиданностями».
Поколебавшись, Альтея спросила: «Вы считаете, что вам удастся ему помочь?»
Доктор Флорио устремил на Альтею печальный взгляд — ее вопрос явно задел его за живое: «Разумеется, сударыня! Иначе у нас не было бы никаких оснований для весомости!»
Альтея наконец удалилась, а медсестра-домоправительница отвела Джаро в отдельную палату. Тем временем три врача отправились в столовую комплекса, чтобы подкрепиться и побеседовать. Доктор Гиссинг был впечатлен сосредоточенным самообладанием их юного пациента: «У меня возникло жутковатое ощущение, что он наблюдает за нами внимательнее, чем мы за ним».
«Чепуха! — заявил доктор Виндль. — Вы проявляете признаки невроза, вызванного чувством вины».
«А у кого они не проявляются? Разве чувство вины — не плодотворнейший стимул, побуждающий каждого из нас приносить какую-то пользу вместо того, чтобы коптить небо?»
«Позвольте мне налить вам еще чаю», — прервал их доктор Флорио, и они отложили дальнейшее обсуждение этого вопроса.
4
Терапевтические сессии в больничном комплексе «Бантун» заполнили все существование Джаро. Работа продвигалась методически. Графопостроители прослеживали основные структуры его мозга как в двухмерных плоскостях, так и в трех измерениях. Его подсоединили к мониторам. Теперь, если бы внутренний голос снова появился, можно было идентифицировать соответствующую область мозга. Голос, однако, молчал — доктор Виндль, наиболее скептически настроенный из трех терапевтов, считал, что этот факт показателен сам по себе. «Не сомневаюсь, что у мальчика время от времени случались кошмары, — говорил он коллегам. — Он профан, он не чувствует почвы под ногами, ему кажется, что он вот-вот провалится. Известны сотни случаев подобной истерии».
Три врача сидели в библиотеке, где они ежедневно совещались, по традиции сопровождая беседу стаканчиком-другим дымчатого крепкого солодового напитка. Каждый занимал привычное место: доктор Флорио, с физиономией стареющего херувима, облокотился на стол посреди библиотеки; доктор Виндль, язвительный эрудит, устроился в кресле, перелистывая журнал; доктор Гиссинг беззаботно полуразвалился на софе, внимая разговору с безмятежно-просветленным лицом, словно он с наслаждением прислушивался к далеким и сладостным струнным аккордам. Именно это характерное для Гиссинга выражение доктор Виндль не слишком вежливо сравнивал с «мордой настороженной крысы».
Гиссинг укорял Виндля за чрезмерный скептицизм: «Послушайте! Мальчик очевидно говорит правду. Невозможно предположить, что ему нравится торчать в больнице и подвергаться процедурам. У него в жизни уже были какие-то трагедии, и он не хочет их возвращения».
«Несомненно, мы имеем дело с чем-то зловещим, — медленно произнес доктор Флорио. — Непонятный случай, выходящий за рамки моего опыта. Я говорю, конечно, не только о внутреннем голосе, но и о тех картинах, которые он еще помнит — об озаренных лунами кипарисах, о темной фигуре на фоне сумеречного неба. Меня невольно начинает интересовать то, что стерлось из памяти Джаро. Возможно, ему пришлось пережить нечто, от чего у нас самих началась бы истерика».
«Вероятно, часть потерянной памяти можно восстановить», — предположил доктор Гиссинг.
«Маловероятно! — решительно отрезал доктор Виндль. — Провалы на схемах слишком обширны!»
«Верно! Но разве вы не заметили остатки разрушенных матриц? Я насчитал дюжину с первого взгляда. Разумеется, все они в той или иной мере повреждены и со временем только блекнут».
Виндль раздраженно крякнул: «Они не поддаются осмыслению! У нас есть только разрозненные отправные точки, не связанные мнемоническими функциями. В них нет настоящей значимости».
«Существенной значимости нет, но они исключительно любопытны».
«Любопытны для вас — возможно. Но мы не можем тратить время, улавливая расплывчатые обрывки воспоминаний подобно сумасшедшему энтомологу, рискующему утонуть в болоте, размахивая сачком в погоне за редкой бабочкой».
«Словоблудие, болтовня! — жизнерадостно подскочил доктор Гиссинг. — Вы забыли о моей весомости! Мы, „лемуры“, любим приправлять сыр перцем. Если потребуется, я займусь этим без вашей помощи».
«Дражайший коллега! — бубнил доктор Виндль. — Нам хорошо известны ваши предпочтения. Нездоровый интерес к загадочным отклонениям от нормы может завести вас в тупик ложных умозаключений».
«Благодарю за предупреждение, — отозвался Гиссинг. — Впредь буду использовать свои терапевтические таланты со всей возможной предусмотрительностью».
5
Через неделю Фатов известили о том, что доктор Флорио хотел бы обсудить с ними состояние Джаро. Супруги-профессора прибыли в назначенное время, и их провели в консультационный кабинет Флорио. Врач появился, приветствовал Фатов, усадил их на стулья с мягкой обивкой, а сам присел на край стола. Переводя взгляд с лица Альтеи на Хильера и обратно, он сказал: «У меня есть для вас новости. Их невозможно назвать ни хорошими, ни плохими. Это всего лишь отчет о результатах, достигнутых на сегодняшний день».
Фатам нечего было ответить, и врач продолжал: «Мы добились своего рода прогресса — я скоро все объясню. Внутренний голос больше не появлялся. Если это был голос разумного существа, можно было бы подумать, что мы его спугнули, и оно скрылось в темном уголке сознания Джаро».
«Вы так считаете?» — огорченно воскликнула Альтея.
«В отсутствие явных свидетельств я не делаю никаких заключений, — возразил доктор Флорио. — Тем не менее, теперь есть основания считать, что голос на самом деле существует».
Хильер решил, что настало внести в разговор толику беспристрастной логики: «Меня удивляет ваша уверенность».
«Ваш скептицизм вполне уместен, — отреагировал Флорио. — Основания для моих выводов могут быть не вполне очевидны для человека, незнакомого с нарушениями функций центральной нервной системы. Постараюсь сформулировать их в общепонятных терминах. Результирующие концепции не отличаются ни элегантностью, ни точностью, но вы сможете в них разобраться самостоятельно. Я достаточно ясно выражаюсь?»
Хильер сухо кивнул: «Продолжайте».
«Для начала взгляните на происходящее со следующей точки зрения. Джаро слышал внутренний голос, и голос этот запечатлен в его памяти. В следующий раз, когда произошло то же самое, он снова это запомнил. Это происходило много раз, и мозг Джаро зарегистрировал группу мнемонических последовательностей. Таким образом, у него в памяти должна храниться информация, которую мы хотели бы проследить на структурных схемах. Прежде всего мы попытались стимулировать эту память в реальном масштабе времени, чтобы найти так называемую «кнопку включения» — безрезультатно. Затем мы попробовали умеренный гипноз, опять безуспешно.
Пришлось прибегнуть к другому средству. Существует препарат «Нияз-23», способствующий формированию глубокого гипнотического транса. Мы столкнулись с защитным барьером, но смогли обойти его с фланга, если можно так выразиться, и наконец обнаружили «кнопку включения» памяти. Установив связь с интересующей нас областью памяти, мы попросили Джаро имитировать, по мере возможности, услышанный им внутренний голос. Он выполнил нашу просьбу, что позволило записать последовательность исключительно странных звуков. Стоны, восклицания, нечленораздельные проклятия — все именно так, как он описывал. Такова, на данный момент, сущность наших достижений».
Хильер поджал губы: «Если я вас правильно понимаю, зарегистрированные вами звуки — не внутренний голос как таковой, а попытки Джаро воспроизвести то, что, как ему кажется, он слышал. Другими словами, ваша запись — имитация того, что могло быть галлюцинацией в первую очередь?»
Некоторое время доктор Флорио изучал Хильера Фата; на лице врача больше не было блаженно-невинного выражения херувима, наблюдающего полет ангелов: «В целом вы правильно оценили ситуацию. Но у меня вызывает недоумение явно недоброжелательный тон ваших замечаний».
Хильер холодно улыбнулся: «Все очень просто. Вы ссылаетесь на то, что юристы называют „косвенными свидетельствами“. Они не обладают достаточной доказательной силой».
Лицо Флорио прояснилось: «Глубоко благодарен вам за проницательное наблюдение! Больше не о чем говорить. Примем в качестве исходной аксиомы тот факт, что я — готовый предаваться беспочвенным заблуждениям тупица и продолжим, принимая во внимание эту оговорку».
«Не стал бы прибегать к таким выражениям, — чопорно выпрямился Хильер. — Я всего лишь указал на недостаточную убедительность ваших заключений».
Доктор Флорио вздохнул. Обойдя стол, он уселся в кресло: «К сожалению, ваши замечания свидетельствуют о том, что вы до сих пор не уяснили себе направление нашего исследования. Тому виной моя неспособность излагать выводы достаточно четко. Постараюсь выражаться осторожнее. Повторяю: применяя исключительно сложные методы нейрофизиологического анализа, мы смогли стимулировать воспоминания об определенных событиях, в свою очередь позволивших нам проследить существенные векторы — направленные связи — на структурных схемах. В этом отношении, разумеется, содержание воспоминаний не имеет значения».
К облегчению врача, ни Альтея, ни Хильер не выразили желания прослушать звукозапись — что несомненно было бы для них неприятно и тягостно.
«Что ж! Позвольте изложить наш основной тезис, — продолжал Флорио. — Звуки, которые запомнил Джаро, загружены в различные индексированные нами ячейки коры головного мозга. Они не поступили в эти ячейки нормальными путями — то есть по слуховым нервным окончаниям. Маршрут их загрузки был иным. Поток сообщений оставляет след, продолжающий существовать в течение неопределенного времени. Применяя исключительно чувствительное оборудование, можно стимулировать память, а затем прослеживать последовательности синаптических связей к источнику воспоминания. Это в высшей степени деликатная процедура, позволяющая формировать векторы на структурных схемах. Я достаточно ясно выражаюсь?»
«То, о чем вы говорите, по всей видимости — очень сложный процесс, — проворчал Хильер. — Он осуществляется с какой-то определенной целью? Или вас устроит, так сказать, первый заяц, выскочивший из кустов?»
Доктор Флорио усмехнулся: «Будьте добры, проявите терпение и дайте мне закончить».
Хильер сухо кивнул: «Продолжайте — мы постараемся не отставать от ваших рассуждений в силу своих скромных способностей».
Флорио одобрил такой подход: «Вот именно! Терпение, терпение! А теперь — на чем я остановился? Ах да! В самом широком смысле, мы накапливаем данные и наблюдаем за образованием закономерности. Закономерность позволит определить направление лечения».
Альтея осторожно спросила: «Какова разница между „лечением“ и „терапией“, если между ними есть какая-то разница?»
«Существенной разницы нет. Но не следует забывать, что в настоящее время мы находимся на этапе диагностики».
Хильер произнес самым гнусавым, педантичным тоном: «Мы надеемся, что ваша терапия не приведет к повреждению каких-либо других умственных способностей Джаро».
Доктор Флорио принялся последовательно загибать пальцы: «Во-первых, первоначальная терапия в больнице Сронка сводилась к вмешательству только в память Джаро и никак не относилась к его умственным способностям. Это независимые функции, хотя они постоянно взаимодействуют. Во-вторых, в повторении такой терапии нет необходимости. В-третьих, вопреки вашим опасениям, мы не настолько безответственны. Никто не станет шарахаться в голове Джаро, как пьяный механик, обрывающий провода и оставляющий где попало гаечные ключи. У вас есть еще какие-нибудь вопросы?»
Хильер не был впечатлен тремя загнутыми пальцами доктора Флорио: «Как Джаро реагирует на все эти процедуры?»
Флорио пожал плечами: «Его сдержанность достойна похвалы. Он ни на что не жалуется; даже если он устает, он продолжает сотрудничать с нами настолько, насколько это в его силах. Вы можете им гордиться».
«О, мы им гордимся! — воскликнула Альтея. — Вы не можете себе представить, как мы им гордимся!»
Доктор Флорио поднялся на ноги: «Не могу больше ничего сказать до тех пор, пока не завершится следующий этап нашей работы. На это может уйти еще одна неделя».
6
Через четыре дня, когда уже вечерело, доктор Флорио присоединился к коллегам в помещении для совещаний. Молодая женщина в аккуратной, белой с голубым форме младшей медсестры подала им чай и ореховое печенье. Некоторое время три мудреца молча сидели, развалившись в креслах, словно обессиленные утомительным упражнением. Постепенно напряжение разрядилось. Доктор Флорио вздохнул, протянул руку к чашке с чаем и сказал: «По меньшей мере мы больше не продвигаемся вслепую. Это само по себе радует».
Доктор Виндль хмыкнул: «Не исключено, что он просто морочит нам голову».
Флорио снова вздохнул: «Это было бы невероятнее всего».
«А какие еще гипотезы у нас остались? — воскликнул Виндль. — Волей-неволей приходится признать, что это явление контролируется чьим-то более или менее рациональным сознанием!»
Доктор Гиссинг с издевательским укором погрозил Виндлю пальцем: «С таким же успехом можно было бы утверждать, что мы волей-неволей вынуждены признать влияние зодиакальной астрологии, объясняя утренний восход солнца».8
«От меня ускользает логика ваших замечаний», — отозвался доктор Виндль.
Гиссинг с готовностью пояснил: «Наличие „контролирующего сознания“, если оно не воздействует извне, означало бы раздвоение личности. Если же оно воздействует извне, мы вынуждены рассмотреть возможность существования телепатического источника — что, насколько мне известно, выходит за рамки нашей квалификации».
В голосе Виндля проявилась некоторая резкость: «Вы предложили нам полезную номенклатуру. Позвольте заметить, однако, что присвоить заболеванию наименование — не то же самое, что найти способ его исцеления».
«Все это несущественно! — раздраженно махнул рукой Флорио. — Векторы указывают на конкретное мозговое образование, а именно на бляшку Огга».
Доктор Виндль неодобрительно хмыкнул: «Вы заманиваете нас в ловушку мистицизма. Если мы повесим себе на шею такое ядро, нам это дорого обойдется — и в том, что касается эффективности исследований, и в том, что относится к престижу нашей фирмы!»
«Цель заключается в выяснении истины, — возразил доктор Гиссинг. — Не следует захлопывать дверь перед носом любой теории, если она не носит чисто механистический характер».
«Каково же, в таком случае, ваше заключение?» — потребовал ответа Виндль.
«Я считаю, что в данном случае нельзя говорить о простом помешательстве», — сказал Гиссинг.
«В этом я с вами полностью согласен», — весомо отозвался Флорио.
Прозвучал звонок. Доктор Флорио поднялся на ноги: «Прибыли Фаты. Придется изложить им факты, как они есть. Не вижу другого выхода».
Доктор Виндль взглянул на часы: «Сегодня я не смогу участвовать в консультации — уже опаздываю на совещание. Представьте родителям фактический отчет, не занимаясь обычными догматическими разглагольствованиями, и все будет в порядке».
Доктор Флорио поморщился, но рассмеялся: «Мои „догматические разглагольствования“, как вы изволили выразиться — не более, чем поддержание взаимовыгодных отношений с клиентурой. Без них вы все еще постукивали бы стареющих дам по коленям резиновым молоточком».
«Да-да, разумеется, — не стал спорить Виндль. — Делайте, как знаете». Он удалился.
«Мне тоже придется вас покинуть, — огорченно сказал доктор Гиссинг. — Я давно пытаюсь просунуться, правдами и неправдами, в круг „Жирандолей“. Сегодня настает решающий момент: у них состоится церемония „усмирения простаков“, и мне надлежит явиться, чтобы меня усмирили. Кто знает? Может быть, ваш партнер станет членом клуба „Жирандолей“ уже через несколько дней!»
«Что ж, ступайте! Усмиряйтесь на здоровье! — прорычал Флорио. — Мне придется иметь дело с Фатами одному — что, скорее всего, к лучшему в любом случае».
7
Доктор Флорио вышел в приемную к ожидавшим его родителям Джаро. Те сидели молча, с печально сосредоточенными лицами. Сегодня Хильер надел свободные брюки из коричневато-серой саржи и темно-коричневый свитер с черными рукавами. На Альтее были темно-зеленая юбка, белая блуза и темно-оранжевая безрукавка из мягкого бугорчатого материала. Флорио слегка удивился тому, что они не щеголяли никакими значками или символами, свидетельствовавшими о статусе, но тут же вспомнил, что перед ним — профаны. Не станут же они носить значки, оповещающие об этом всех и каждого! Проскользнув в кресло за столом, доктор Флорио вежливо поздоровался с профессорами. Те ответили примерно тем же, внимательно наблюдая за ним — они уже чувствовали, что им предстоит услышать какие-то новости.
Флорио сказал: «Мы добились явного прогресса в том, что относится к состоянию вашего сына. Остаются неразгаданные тайны, но мы наконец оказались с ними лицом к лицу».
Альтея спросила дрожащим голосом: «Вы нас порадуете или огорчите?»
«Ни то, ни другое. Вам придется самим составить мнение о значении наших результатов».
«Очень хорошо! — вмешался Хильер. — Скажите: что вам удалось узнать?»
«Как вам известно, мы систематически изучали структуру сознания Джаро, регистрируя на схемах векторы, указывающие интенсивность и направление связей. К нашему удивлению, интересующие нас векторы указывали на малозаметное небольшое сплетение нервной ткани, именуемое „бляшкой Огга“ и расположенное с тыльной стороны продолговатого мозга. Сегодня, по мере того, как мы изучали эту область, Джаро начал время от времени издавать звуки. Эти звуки нас не очень интересовали, но мы их регистрировали. А затем зондирующая вибрация, по-видимому, стимулировала особый участок бляшки Огга, и теперь вы услышите то, что последовало».
Доктор Флорио поставил на стол небольшую черную коробку: «Вслед за посторонними шумами и сигналом оповещения о начале записи вы услышите голос Джаро. Предупреждаю вас: он звучит странно. Соберитесь с духом — запись может вас потревожить». Врач прикоснулся к кнопке, после чего повернулся в кресле и стал ждать, наблюдая за Фатами.
Из коробки донеслись звуки: шелест бумаг, какие-то шаги и постукивание, бормотание доктора Флорио, обращавшегося к помощнику, скрежет, тихий сигнал, напоминающий звон колокольчика, а за ним — голос, низкий, хриплый и напряженный. Голос формировался в глотке Джаро, но практически ничем не напоминал ни обычный тон Джаро, ни его манеру выражаться. Голос взывал — негромко, но отчаянно: «О, жизнь моя! Моя драгоценная жизнь! Она проходит, а я беспомощен во мраке! Я — затерянная душа; жизнь моя сочится, иссякает по капле с каждым вдохом и выдохом — исчезает, испаряется! Проходит бесследно! Я всеми забыт в темной бездне, а моя чудесная, драгоценная жизнь проходит». Голос всхлипнул, после чего зазвучал еще отчаяннее: «За что мне такая судьба, забытому во мраке — навсегда, на веки вечные?» Снова послышались приглушенные всхлипывания, наступила тишина.
Из коробки послышался голос доктора Флорио, напряженный и резкий: «Кто ты? Скажи, как тебя зовут?»
Ответа не было. Коробка молчала — молчанием одиночества и пустоты.
Доктор Флорио прикоснулся к кнопке и прекратил воспроизведение. Повернувшись, он оказался лицом к лицу не с теми Фатами, каких он знал, а с двумя незнакомцами с белыми вытянутыми лицами и огромными округлившимися глазами, подобными лужицам черной жидкости. Флорио моргнул: видение исчезло, вернулась действительность. Словно со стороны, Флорио услышал собственный голос, автоматически говоривший: «Впервые нам удалось получить конкретную информацию. Для нас это хорошие новости: мы рады тому, что больше не гоняемся за призраком — точнее, тому, что теперь мы знаем, где прячется призрак».
«Откуда происходит этот голос? — тихо воскликнула Альтея. — Разве это Джаро?»
Доктор Флорио развел руками и беспомощно опустил их: «Мы еще не смогли сделать осмысленные выводы. На первый взгляд возникает впечатление, что перед нами классический случай раздвоения личности. Но в таком диагнозе приходится сомневаться по нескольким техническим причинам, в подробности которых я не хотел бы сейчас вдаваться».
Хильер неуверенно спросил: «Какие еще существуют возможности?»
Флорио осторожно ответил: «На данном этапе остается только строить гипотетические предположения, а они могут вводить в заблуждение».
Хильер уныло усмехнулся: «Я не прочь рассмотреть любые предположения, принимая во внимание их гипотетический характер. Например, в Сронке стерли часть памяти Джаро. Возможно ли, что по ошибке целая область мозга — сознания, если хотите — была изолирована и лишена связи с органами чувств? Может быть, мы слышим призывы о помощи, исходящие из этой изолированной области?»
Доктор Флорио задумался: «Удачная идея и, казалось бы, даже правдоподобная. Но любой такой изолированный сегмент неизбежно проявился бы на структурной схеме. Следовательно, разгадка не в этом, несмотря на привлекательную простоту вашей гипотезы».
«Тем не менее, должно иметь место нечто подобное?»
«Возможно».
«Но вы сможете помочь Джаро?» — осмелилась спросить Альтея.
«Да — хотя я еще не совсем понимаю, с чего начать. Если бы мы узнали прошлое Джаро, может быть, нам удалось бы изгнать этот печальный призрак, навязчиво преследующий его изнутри».
«Это было бы, конечно, целесообразно, — отозвалась Альтея, — но практически неосуществимо».
«Невозможно! — заявил Хильер. — Потребовались бы многократные межзвездные полеты и большие затраты времени и денег, а следы происходившего много лет тому назад давно простыли, и у нас все равно не будет почти никакого шанса на успех».
«Боюсь, что это так», — подтвердил Флорио.
«Значит, вы не испытываете особого оптимизма по поводу дальнейших перспектив Джаро», — тоскливо сказала Альтея.
Доктор Флорио поморщился: «Не хотел бы внушать вам ложные надежды, но в то же время нет никаких причин отчаиваться. Мы просто-напросто еще не накопили достаточный объем информации».
Хильер скептически разглядывал врача: «И это все, что вы можете сказать?»
Флорио помолчал несколько секунд: «Как правило, мы не раскрываем необработанную информацию, пока она не будет полностью проанализирована. Тем не менее, не вижу никакого вреда в том, чтобы указать на обстоятельство, способное вас заинтересовать».
Доктор Флорио прервался, собираясь с мыслями. Хильер потерял терпение: «Так что же? В чем дело?»
Бросив на Хильера укоризненный взгляд, Флорио сказал: «Во время обследований и процедур постоянно работают мониторы, регистрирующие слабые токи, свидетельствующие об активности мозга. Когда говорил записанный „внутренний голос“, мониторы не регистрировали никакой активности. Точнее говоря, если бы этот голос стимулировался памятью, следовало бы ожидать характерных всплесков активности в соответствующих областях мозга. Такие всплески не наблюдались».
«Что это значит?»
«Мой вывод подлежит дальнейшей проверке, но по сути дела это значит, что голос исходит из внешнего источника, находящегося за пределами мозга и сознания Джаро».
Наступило молчание, после чего Хильер напряженно заметил: «В это трудно поверить. Ваша концепция граничит с мистицизмом».
Доктор Флорио пожал плечами: «Я не могу нести ответственность за тот или иной характер неизбежных выводов. Могу оперировать только имеющимися конкретными данными».
Супруги Фаты поднялись на ноги и направились к двери. Доктор Флорио провожал их до вестибюля. «Вы интересовались гипотетическими предположениями, — сказал он по пути Хильеру. — Теперь в вашем распоряжении есть факты, и вы можете строить всевозможные предположения. Я сделаю то же самое — как только приму душ, переоденусь в легкий полотняный костюм и устроюсь за стойкой бара в салоне клуба „Палиндром“, где мне тут же подадут пару горьких коктейлей с джином».
8
Еще через неделю, когда доктор Флорио снова совещался с Фатами в приемной, он явился в сопровождении Джаро. Альтее показалось, что Джаро побледнел и слегка осунулся, но оставался спокойным и уверенным в себе.
Джаро устроился на софе между Хильером и Альтеей. Доктор Флорио присел на край стола: «Мы имеем дело с загадочным случаем — хотя теперь понимаем его несколько лучше. По сути дела, нам удалось положить конец проблемам, мучившим Джаро — по меньшей мере, в данный момент возникает такое впечатление».
«Прекрасная новость!» — воскликнула Альтея.
Доктор Флорио кивнул, но без энтузиазма: «Не могу сказать, что я полностью удовлетворен. Использованный нами метод нельзя назвать ни элегантным решением задачи, ни блестящей импровизацией, ни даже процедурой, продиктованной классической теорией. Вместо этого мы проявили грубый, примитивный прагматизм, единственным достоинством которого является успех».
Возбужденная Альтея весело рассмеялась: «Разве этого не достаточно? Вы слишком скромно отзываетесь о своем достижении!»
Флорио печально покачал головой: «Наша цель заключалась в том, чтобы разгадать тайну — тайну фундаментального значения. По существу, требовалось ответить на вопрос: генерировался ли голос внутренне, в памяти Джаро, или внешне, посредством какого-то воздействия, подобного телепатии? В ходе исследования мы более или менее случайно обнаружили способ избавить Джаро от этого нарушения. Голос больше не стонет и не проклинает судьбу у него в голове — теперь остается только выключить оборудование и объявить славную победу».
Хильер поджал губы. Помпезное легкомыслие доктора Флорио — если можно было так назвать его способ выражаться — больше не казалось профессору подобающим случаю; оно начинало действовать ему на нервы. «Прошу прощения, — сказал Хильер, — но мне не совсем понятно, что именно вы пытаетесь сказать».
«Все очень просто — постараюсь не злоупотреблять терминологией».
«Будьте так любезны», — процедил Хильер.
«Разумеется, разумеется! — доктор Флорио не мог даже подозревать, что смиренный научный сотрудник, не имеющий никакого социального статуса, мог испытывать к нему, к его профессиональной репутации и к его принадлежности к клубу „Палиндром“ что-либо, кроме благоговейного почтения. — Как я упомянул, мы определили область мозга, по-видимому являющуюся средоточием проблемы: скопление губчатой нервной ткани с тыльной стороны продолговатого мозга, известное под наименованием „бляшка Огга“. Случайная стимуляция этого образования привела к регистрации голоса, который вы слышали. Мы пытались стимулировать этот участок снова, что не позволило получить последовательные результаты. Нам так и не удалось ответить на основной вопрос: что именно служило источником внутреннего голоса? Теперь этот вопрос отпал».
«Почему же?»
Флорио помолчал, выбирая слова, и ответил: «Попросту говоря, мы изолировали бляшку Огга от входящих нервных окончаний, заключив ее в оболочку из паннакса. Теперь этот небольшой участок мозга находится в капсуле, непроницаемой для синаптических сигналов. Как только мы это сделали, шумы, связанные с бляшкой Огга, исчезли. Джаро сразу ощутил нечто вроде облегчения или освобождения. Он чувствует, что голос замолчал, и его это более чем устраивает. Не так ли, Джаро?»
«Вы правы», — кивнул Джаро.
Хильер не преминул подметить некоторую неуверенность в ответе Джаро и резко спросил: «Что-нибудь не так? Тебе чем-то не понравилось то, что с тобой сделали?»
«Нет-нет! Все в порядке! Я просто боюсь, что со временем это средство перестанет действовать, и голос вернется».
«Значит, ты считаешь, что голос проникает откуда-то снаружи?» — спросила Альтея.
«Да».
Альтея поежилась: «В этом есть что-то сверхъестественное».
Хильер сохранял бесстрастную, рациональную невозмутимость: «Если бы голос объяснялся тем, что называется „раздвоением личности“, тебе тоже могло бы казаться, что он проникает снаружи».
Доктор Флорио улыбнулся самодовольно-благодушной улыбкой, выводившей Хильера из себя: «Вы хотели бы получить разъяснения еще по каким-нибудь вопросам?»
«Хотел бы, несомненно! — сухо отозвался Хильер. — Например, возникает вопрос о побочных эффектах. Вы изолировали орган в голове Джаро. Разве это не серьезное вмешательство в деятельность мозга?»
«Скорее всего, нет. Бляшку Огга изучали много тысяч лет. Большинство исследователей придерживается того мнения, что она — не более чем рудимент, остаточное образование, потерявшее функциональное значение».
«И все же возникает впечатление, что вы нарушили связи, значение которых не совсем понимаете».
«Если вы желаете получить односложный ответ, — терпеливо произнес доктор Флорио, — да, это так. Мы намерены продолжать наблюдение за состоянием Джаро. Его проблема контролируется — теперь предстоит узнать, приведет ли это к каким-либо последствиям. Надеюсь, что последствий не будет».
«Стимулируется ли бляшка Огга гипнозом? — спросила Альтея. — Влияет ли она каким-нибудь образом на гипнотическое внушение?»
«Совершенно исключено! Гипноз воздействует на другие области мозга, причем процесс внушения контролируется гипнотизером, а не гипнотизируемым. Есть еще какие-нибудь вопросы? Нет? В таком случае я хотел бы высказать одно наблюдение, относящееся к Джаро. На протяжении нашего исследования он заслужил нашу привязанность и наше уважение. Он проявил настойчивость, храбрость и целеустремленность — черты характера, которыми можно только гордиться. Кроме того, он хорошо воспитан, жизнерадостен и вежлив. Я понимаю, что вы не примкнули к каким-либо социальным структурам, помимо профессиональных, но если Джаро решит заняться восхождением по иерархической лестнице, его ждет блистательный успех — ему свойственна врожденная весомость, неизбежно позволяющая занять высокое общественное положение».
Альтея быстро обняла Джаро: «Ты слышишь? Доктор Флорио тобой доволен! Теперь, может быть, ты возьмешь себя в руки и с такой же настойчивостью займешься учебой вместо того, чтобы блуждать мыслями в облаках и мечтать о космосе».
Флорио покровительственно рассмеялся: «В возрасте Джаро мы все — неисправимые романтики! В свое время я мечтал стать самым прытким, самым пробивным нападающим ровербольного клуба „Каниль“». Врач обратился к Джаро: «Прислушайся к словам матери, Джаро — она правильно понимает вещи. Работа в космосе не придает никакого статуса — и, хотя в том, чтобы оставаться профаном, нет ничего плохого, почему бы не взять от жизни все, что она может тебе дать? Готовься к восхождению на вершину!»
«Хмф! — фыркнул Хильер. — Джаро намерен сосредоточиться на академической карьере; возможно, ему не следует тратить время на приобретение весомости, испытывая мучительные уколы самолюбия каждый раз, когда ему будут отказывать в приеме в какой-нибудь элитный клуб».
Доктор Флорио благосклонно улыбнулся: «Такой подход, разумеется, имеет право на существование и в каком-то смысле вполне обоснован. Ну что же — желаю вам всего наилучшего!»
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Ночной Огонь предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
