Глубокий шрам

Джек Битси, 1926

С яркими индивидуальностями, сильными страстями и неожиданными поворотами сюжета встречаемся мы в романе Дж. Битси «Глубокий шрам». Героиня романа, молодая и красивая женщина, работает, упорно учится, обретает уверенность в себе и очарование, перед которым трудно устоять даже ее холодному и рассудочному наставнику. Но и она не остается равнодушной к его уму, силе и решительности.

Глава 5

На следующий день Кристин ожидала Селдена в конторе. Коттедж находился на небольшом холме.

Из широких окон открывался вид на вышку и шахты. Из кабинета директора был виден весь поселок.

Селден не заставил себя ждать. Свежий, чисто выбритый и, как всегда, тщательно одетый, он стремительно вошел в кабинет.

— Подождите немного. Сначала я должен покончить со спешными делами, — сказал он и снял телефонную трубку.

Селден отдавал распоряжения служащим, сидящим в другой комнате. До Кристин доносились слова и приказания, касающиеся пароходства, воздушной дороги, очистки поездных составов и, наконец, вызова для доклада старшего надсмотрщика шахты.

Вскоре в кабинет вошел старший надсмотршик Паунд. Кристин его знала. Он с удивлением взглянул на нее. Это был пожилой, коренастый человек. Селден заговорил с ним тоном, не допускающим возражений:

— На третьем уровне много неприятностей. Немедленно возьмите рабочих и займитесь там очисткой сводов. Уберите все шатающиеся камни, часть их взорвите. Вызовите техника и при нем замените крепления. Не экономьте на них. Вчерашняя задержка обошлась нам в сорок тонн угля.

— Слушаюсь, сэр, — ответил старший надсмотрщик. — Нужно ли поливать доски в проходах водой?

— Сколько раз в неделю вы их поливаете? — спросил Селден.

— Два раза, сэр.

— Пока достаточно. У нас нет людей, чтобы делать это чаще.

— Слушаюсь, сэр, — ответил Паунд, — но они суховаты. Вы приказывали следить за этим.

— Хорошо, я посмотрю сам, — перебил его Селден. — Когда понадобится чаще поливать, я скажу. Следит ли начальник пожарной команды за тридцать второй линией?

— Да, сэр. У него сегодня вся команда в сборе.

— Хорошо. Есть ли газ?

— Газа мало, сэр.

— Можете идти.

После ухода Паунда Селден повернулся к Кристин.

— Можете приступить сегодня к работе? — спросил он.

Его глаза были по-прежнему холодными, но голос звучал мягче, чем в разговоре с Паундом.

— Но… но я не знаю, что делать и что вообще все это значит, — ответила она. — Отец сказал, чтобы я пришла сюда. Он ничего не объяснил. Меня удивило его разрешение. Вы, должно быть, с ним говорили?

— Да, у нас была приятная беседа, — шутливо ответил Селден.

— Как вы сумели его убедить? Я хотела бы найти такие же убедительные аргументы, — сказала она. — Мой отец не принадлежит к числу легко соглашающихся людей.

Селден слегка улыбнулся.

— Есть неотразимые аргументы. Вы это хорошо знаете.

— О, понимаю! Я забыла. Когда-то эти аргументы были направлены против меня, теперь они обращены в мою пользу.

Селден уклонился от дальнейшего разговора.

— Не стоит об этом говорить. Важно, что вы здесь. Догадываетесь ли вы, что это значит?

Кристин смущенно покачала головой.

— Это первые шаги к выполнению моего обещания. Я решил, что вы останетесь в Айвенго.

— Но я не хочу оставаться в Айвенго. Не вижу для себя выхода в таком решении.

Селден откинулся на спинку стула и посмотрел на нее.

— Конечно, я мог бы поступить иначе. Дать вам денег и отправить в один из городов, где вы могли бы делать все, что вам заблагорассудится. Не спорю, такой способ был бы приятнее для вас, но это не была бы помощь. Очень скоро вы израсходовали бы деньги, и снова очутились в таком же положении, как сейчас. Я избрал другой способ, менее приятный, но зато более надежный. Я даю вам работу.

— Работу? Здесь?

— У меня в конторе. Здесь я смогу вами руководить. Вы будете моей стенографисткой. До сих пор на этой работе у меня всегда были мужчины, но последний из них довольно неожиданно угле л.

— Почему? — осмелилась задать вопрос Кристин.

— Не умел держать язык за зубами. Больше он не будет работать в шахтных конторах.

Кристин опустила глаза. Она не хотела, чтобы Селден заметил, что она поняла намек.

— Обычно считают, что женщины болтливее мужчин, — сказала она.

— Уверен, что вы не станете болтать о делах Компании. Но, конечно, я буду следить за вами. Кроме того, есть другие средства воздействия, которые заставят вас молчать и быть лояльной.

— Лояльной?

Селден ответил нетерпеливо:

— Конечно. Всякая серьезная работа заставляет человека, занятого его, быть лояльным по итиошеиию к своему предприятию. Это вы должны запомнить, если хотите стать на ноги в деловом мире.

— Вы собираетесь ввести меня в деловой мир?

— Думаю, вам нужна основа для того, чтобы стать независимой, — нечто постоянное, чего нельзя будет у вас отнять.

— Что же это может быть?

— Знания. Они дают независимость. Те знания, которые вам доступны. Я хочу сделать из вас стенографистку.

— Стенографистку?

Тон Кристин выдавал ее разочарование.

— Не спешите разочаровываться. Я имею в виду стенографистку со знанием техники угольного дела. Наша техника чрезвычайно сложна и разнообразна, и мы нуждаемся в опытных работниках. Если вы проявите способности и понимание дела, для вас откроются большие возможности. Совсем не обязательно навсегда оставаться стенографисткой. Вы можете со временем стать старшим клерком на том или ином участке работы. Это вас привлекает?

— Очень!

Лицо Кристин выразило живой интерес к словам управляющего.

— Кроме стенографии, вам нужно изучить счетоводство применительно к угольному делу и организацию шахтного производства. Вы должны будете теоретически познакомиться с устройством шахт и добычей угля. Я вам помогу, и через шесть месяцев вас охотно возьмут в контору любой шахты Америки.

— Да, но для этого потребуется много времени.

— Много времени? Конечно! Для того, чтобы овладеть каким-либо серьезным делом, требуется время. Я могу только руководить вами. Работать же и пополнять свои знания вы будете сами. Это нелегко. Но если вы действительно хотите добиться независимости, то должны научиться преодолевать все трудности. Если же они вас остановят, я умываю руки и больше ничем не смогу вам помочь.

— Как всегда, вы не оставляете мне выбора. Когда я могу начать?

Кристин сознательно не хотела проявлять свою радость. Селден быстро повернулся к письменному столу и передал ей папку.

— Здесь первый урок курса стенографии. Это один из лучших учебников. Я сам по нему изучал стенографию — и неплохо ею владею.

Кристин взяла папку.

— Но как же я могу заниматься и работать одновременно?

— Вы будете заниматься ночью и работать днем. Таким образом вы познакомитесь и с теорией, и с практикой. Большинство людей так делают. Это не настолько трудно, как кажется.

— Хорошо. Что мне делать сейчас? Кристин встала.

— Одну минуту, — удержал ее Селден. — Это еще не все. Вы, кажется, думаете, что борьба между нами будет продолжаться? Я предлагаю забыть о ней, пока вы не станете вполне самостоятельной и независимой. Тогда мы к ней снова вернемся. Теперь же между нами не должно быть равенства.

Кристин сделала вид, что не поняла.

— Вы хотите сказать, что я не должна забывать о различии в нашем положении? Вы — управляющий, а я — ваша служащая. Не беспокойтесь, я этого не забуду!

— Хорошо, — проворчал Селден. — Вот ваш письменный стол. Рассортируйте эти карточки по числам и разложите их по папкам в шкаф.

* * *

Так началась для Кристин новая жизнь. Она оказалась способной ученицей. Селден помогал ей, каждый раз терпеливо исправляя ошибки, которых было немало. Не делая замечаний и не высказывая похвал, он давал точные разъяснения, повторяя то, что она недостаточно твердо усвоила. Сначала Кристин казалось, что многое ей знакомо с детства, но при более тщательном изучении она убеждалась в том, как ничтожны и поверхностны были ее сведения. Ей приходилось упорно работать по ночам, чтббы пополнить и расширить свои познания. Чаще всего она нуждалась в разъяснениях Селдена, когда речь шла об учете добычи угля. Первым таким уроком явилось составление ведомости на заработную плату шахтеров.

— Каждый рабочий имеет определенный номер, который одновременно является номером его чека, по которому производится выплата, — объяснял Селден. — Отправляя вагонетку с углем на поверхность, шахтер вешает на нее медный жетон со своим номером. Весовщик на специальном листе отмечает против номера рабочего вес каждой вагонетки. По этим листам легко вычислить ежедневный заработок любого шахтера. За тонну добытого угля Компания платит пятьдесят два цента. В первую графу этой ведомости ежедневно вносят заработок рабочего, во вторую — сумму, на которую он берет товар в продовольственной лавке Компании. Эта сумма вычисляется по счетам, поступающим в контору из лавки. Предположим, что в добытом рабочим угле было на два доллара больше угольной пыли, чем полагается по договору. Кроме того, имеются счета из лавки на один доллар за бакалейные товары и на один доллар двадцать центов за новую кирку. Все вместе составляет четыре доллара двадцать центов. Допустим, он сдал десять тонн. Вы кредитуете ему пять долларов двадцать центов и вычитаете четыре доллара двадцать центов. Остается баланс в его пользу в размере одного доллара. Такой баланс вы должны составлять изо дня в день.

— Зачем? — спросила Кристин: она не стеснялась задавать ему вопросы.

— Для ясности. При таком ведении дел контора может в любой момент дать справку о состоянии счета каждого рабочего. Кроме того, этот способ исключает споры с рабочими при оплате их чеков. Конечно, такая работа не входит в обязанности стенографистки, но она подготавливает вас к работе старшего клерка угольной конторы. Я хочу, чтобы вы знали всю канцелярскую работу угольных контор Континентальной угольной компании.

Селден никогда не давал Кристин нового задания, пока она не усваивала предыдущее настолько, чтобы работать так же четко и точно, как опытные служащие. Он требовал от нее постоянного совершенствования знаний и безупречного владения техникой. Его метод обучения был медленным, но верным.

Через некоторое время Кристин по-настоящему заинтересовалась работой. Ученицу Селдена захватывали мощь Компании, масштабы ее операций и неукротимое стремление к захвату новых рынков. Восхищаясь могуществом промышленной империи, она гордилась тем, что является одним из винтиков ее колоссального механизма.

Селден заметил у нее пробудившийся интерес к делу и постепенно увеличивал объем работы. Незаметно для себя Кристин стала выполнять всю канцелярскую работу конторы и делала это хорошо. С наибольшими трудностями она встретилась при изучении техники стенографии, но и здесь Селден оказался ценным руководителем. Помимо объяснений, он использовал каждую свободную минуту в конторе, чтобы диктовать ей, постепенно увеличивая скорость диктовки.

Через четыре месяца Кристин овладела стенографией, и ее карандаш легко летал по бумаге, не отставая от стремительного потока слов управляющего, когда он диктовал ей свои доклады или обширную корреспонденцию. Выполняя обязанности его личного секретаря, Кристин была посвящена в секретную переписку с главной конторой Компании. Она знала также содержание информационных бюллетеней, которыми обменивались управляющие шахтами. Молодая женщина начинала постигать сложную механику управления угольным производством. Ее дни были заполнены работой.

С появлением новых интересов чувство одиночества понемногу теряло свою остроту. В выходные дни, когда Кристин была свободна, ей иногда вспоминалось пережитое с Беннетом, но она гнала прочь эти воспоминания. Обида и оскорбление, которые он ей нанес, забывались за работой. Ей даже стала нравиться тишина Айвенго.

Теперь Кристин сильно отличалась от молодой девушки, покинувшей некогда поселок: прежняя Кристин стремилась к яркой, праздничной жизни и к новым впечатлениям; теперь она упорным трудом прокладывала себе дорогу к независимости. Кристин бессознательно связывала перемены в себе с Селденом. Помимо их воли, между ними протянулась тонкая нить отношений, более сложных, чем обычные деловые отношения между начальником и подчиненной. Она объясняла это себе все возрастающим уважением к нему, как к ее руководителю. Однако близость между людьми возникает почти незаметно. Едва ли можно уловить момент, когда она появляется и сказать: «Это начало!»

Временами, забывая, что Селден является также высшей властью в поселке, Кристин, присутствовавшая при разборе им личных дел, содрогалась от его жестокости. Она возмущалась его неумолимостью и бесстрастной холодностью по отношению к людям. Казалось, он рассматривал рабочих не как живые, мыслящие существа, а как механизмы, приспособленные к добыче угля. Не имея повода обвинить своего начальника в несправедливости, она не могла в то же время найти в нем ни снисходительности, ни желания понять человеческие слабости.

Однажды утром, когда Кристин сидела за своим письменным столом напротив Селдена, в кабинет вошел кассир Холл с кипой бумаг в руках.

— Неприятности, сэр, — сказал он.

— В чем дело? — спросил Селден, быстро повернувшись к нему.

Холл разложил бумаги на столе Селдена.

— Это чеки Эноха Симона — на двадцать долларов больше, чем ему полагается. Он не предъявлял их в нашей лавке.

Селден взял одну из карточек. Она представляла собой четырехугольный кусок картона с пробитыми на нем купонами, на которых значилось: «5 центов», «10 центов» и «25 центов». В центре карточки и на каждом купоне стоял номер серии. Такие чеки Компания выдавала рабочим до дня зарплаты для получения товара в продовольственной лавке. На каждом чеке была подпись управляющего и фамилия рабочего, которому дали чек. От получки до получки чеки служили своего рода ходячей монетой в шахтерских поселках. Перед днем выдачи жалованья лавка предъявляла чеки в контору, где их сортировали и подсчитывали. По ним контора вычитала деньги за взятый товар и окончательно рассчитывалась с рабочими.

Селден нахмурился.

— Пришлите сюда Симона, — приказал он. Симона, работавшего в шахте мастером, вызвали по телефону. Это был высокий, худой человек с хитрыми глазами. Лицо его было испачкано угольной пылью, на шапке еще горела лампа, которой он пользовался в шахте. Войдя в контору, он стал беспокойно переминаться с ноги на ногу.

— Где остаток ваших чеков? — спросил Селден.

— Я не все истратил, сэр, — хитрил Симон.

— Это неправда! — резко сказал управляющий. — Смотрите. Здесь чек, выпущенный двадцать девятого. Вы истратили его в лавке, и купоны вернулись назад, в контору. Не хватает чеков, выпущенных четырнадцатого, семнадцатого и восемнадцатого. Что вы с ними сделали?

Симон колебался.

— Я… мне нужны были деньги, и…

— Вы продали их? — допрашивал Селден.

— Да, сэр.

— Кому?

— Одному из товарищей. Глаза Селдена сверлили Симона.

— Не лгите. У кого чеки? — резко допытывался Селден.

Симон перестал отпираться.

— У мистера Манна, который живет около станции, — пробормотал он.

— Сколько он вам дал?

— Восемьдесят центов.

— Так. Вы получили шестнадцать долларов за чек стоимостью в двадцать. Вы нарушили правила Компании. Смотрите сюда!

Сухой указательный палец Селдена остановился на надписи, отпечатанной красными буквами на каждом чеке: «Чек именной».

— Да, сэр. Но мне были очень нужны деньги.

— Сразу же после получки? — не без ехидства спросил Селден. — Сознайтесь, вы проиграли? Известно ли вам наказание за нарушение правил Компании? — резко сказал управляющий, и в его голосе зазвучали металлические нотки.

— Вы ведь не выгоните меня, мистер Селден?.. — горло Симона перехватил спазм.

Селден не ответил. Повернувшись к Холлу, он сказал:

— Предупредите лавку, чтобы там не принимали эти чеки. Номера вам известны. Проследите, чтобы их не обменивали в кассе. Я не хочу, чтобы в поселке началось ростовщичество. С Манном разберусь сам.

Затем он презрительно посмотрел на Симона.

— Вы на десять дней отстранены от работы. Если это повторится, получите расчет. Убирайтесь!

Симон, довольный, что отделался сравнительно легко, исчез. Селден спокойно углубился в работу.

Это был только один из многих случаев, происходивших на глазах Кристин. Однажды она отважилась упрекнуть Селдена в суровости и непререкаемости решений.

— Я здесь начальник, и мое решение должно быть окончательным. Необходима дисциплина, иначе наступит хаос, — суровым тоном заявил Селден.

* * *

С тех пор, как Кристин начала работать в конторе, прошел год. За это время она многому научилась и в совершенстве овладела техникой делопроизводства. Молодая женщина была довольна работой: теперь она зарабатывала в три раза больше, чем полгода назад, и не сомневалась, что по мере увеличения ее делового опыта будет расти и жалованье. Деньги давали ей независимость. Жизнь в родительском доме уже не была для нее столь тягостной. Она платила за себя, и в отношении семьи к ней появилось уважение. Кристин сознавала, что всеми этими переменами она обязана Селдену, но, несмотря на благодарность за оказанную помощь, не могла забыть унижения той ночи в «Доме на холме», куда пришла по его приказанию. Она страстно ждала часа мести.

Молодая женщина предвкушала момент, когда она сможет встретиться со своим начальником на равных и рассчитаться за годы страданий и травли, которые она пережила с Клемом. Селден разрушил ее счастье, унизил ее как женщину и лишь по своей прихоти сделал ее независимой. Чувство одиночества, притупившееся в период напряженной работы, теперь, когда у нее появилось свободное время, вновь обострилось. У Кристин не было друзей, она сознательно отгородилась от жителей поселка, которые искали сближения с ней, чтобы иметь своего человека в конторе. Селдена она уважала за его деловые качества, но он не мог быть ее другом.

С наступлением весны необъяснимая тоска стала томить Кристин еще чаще. Однажды она мечтательно смотрела в окно конторы на холмы, начавшие покрываться свежей, молодой зеленью. Незаметно в контору вошел Селден. Он проницательно взглянул на нее и опустился в кресло.

— Потянуло на свободу? — спросил он. Казалось, он читал ее мысли. Кристин утвердительно кивнула.

Селден откинулся в кресле и положил ногу на стол.

— Мне кажется, вы вполне окрепли.

— Да? — спросила она.

— Вы получили все, что я мог вам дать. Теперь у вас достаточно сил, чтобы быть независимой, — спокойно заявил он.

— Вы убеждены в этом?

— Да. Вы можете самостоятельно работать в любой угольной конторе. Нет оснований задерживать вас в Айвенго дольше, чем вы сами того захотите, — уверенно сказал Селден.

Кристин сосредоточенно чертила кружки на бумаге. Селден внимательно за ней наблюдал.

— Вы полагаете, что для нас наступило время свести счеты? — спокойно спросила она, не поднимая глаз.

— Я не хотел этого сказать, но вы можете истолковать мои слова, как вам будет угодно.

— Мне кажется, теперь вы можете предъявить свой счет за услуги, — сказала Кристин. — Мы договорились, что вы сделаете это после того, как убедитесь в моей самостоятельности.

— Счета нет, — спокойно ответил Селден. — Я положился на вашу честность в этой игре.

Кристин покачала головой.

— Мое желание быть честной по отношению к вам стало минимальным после всего, что я пережила. Я вас предупреждала об этом.

— Я не принял тогда во внимание ваше предупреждение. Мне кажется, — добавил он, — вас стесняет здесь обстановка?

— Да. Привычка меня связывает, и я предпочла бы обсуждать этот вопрос в другом месте.

— Где же?

— Я могу прийти к вам домой, но не сегодня. Может быть, завтра или на днях.

Смелость ее предложения проистекала из сознания своей независимости.

— Как вам угодно, — согласился Селден.