Кристал

Джейн Хейли

Эта история не только о девушке по имени Кристал, чья жизнь подверглась серьёзным испытаниям судьбы, но и о дружбе, силе любви во всех её проявлениях, о добре и зле, о сильных чувствах в разгар противостояния, о людях, которые ошибаются, но продолжают идти вперёд, о потерях и поисках смысла, о боли и разочарованиях, о силе человеческой души.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

***

Запись №1

Меня зовут Кристал Брайт. Моя история начинается с первого вдоха, впрочем, как и у всех на этой огромной зелёной планете.

— Мы это не планировали, — раз за разом повторяли мои родители, в панике переглядываясь между собой. До последней минуты они уповали на ложный результат теста на беременность, но, к счастью или глубочайшему сожалению, я уже томилась в мамином животе в ожидании появления на свет.

— У вас будет ребёнок! — с восторгом почти пропел врач на УЗИ.

Что-то мне подсказывает, что в тот момент мои родители даже не улыбнулись ему в ответ. Так что, как ты уже успел заметить по реакции моих родителей, моё появление на свет не было чем-то особенным и долгожданным. За три года до моего рождения родители переживали сильнейший экономический кризис, денег не хватало даже на еду, поэтому в их планы не входило рождение ещё одного человека. Новый член семьи — это не только радость в доме, но и огромная ответственность за жизнь ребёнка, за то, каким человеком он вырастет. Мои мама и папа боялись что-то упустить и сделать ошибку, к тому же я была далеко не первым ребёнком в семье. Но, к счастью, нам удалось выстоять благодаря неплохому заработку отца. Ему приходилось трудиться на двух работах, чтобы прокормить всю нашу большую семью. Менеджер продуктового магазина днём и охранник в отеле ночью — в таком режиме проходил каждый его день. Мама же всё своё свободное время проводила в стенах дома, изредка выходя в магазин за продуктами. Когда старшие дети были совсем маленькими, она была очень ответственной и любящей матерью, но, чем больше в доме появлялось детей, тем сложнее ей было с этим справляться. Работать она никогда не хотела, да и хорошей домохозяйкой её было трудно назвать. Просмотр мексиканских сериалов, вот что она делала с энтузиазмом и полной отдачей. Мне порой казалось, что к реальной жизни она давно потеряла интерес. В силу своего молодого возраста я не понимала, почему моя мама вдруг перестала быть той женщиной, которая так заботливо будила меня по утрам, читала сказки на ночь и аккуратно расчёсывала волосы, делая самые необычные причёски.

Моя жизнь мало чем отличалась от жизни других детей ровно до того момента, пока мне не исполнилось пять лет. Отец умер от рака лёгких, когда ему было немного за сорок. С этого дня жизнь моей семьи превратилась в постоянную погоню за деньгами для нашего же выживания. Мой старший брат Нил работал охранником на автостоянке, а ведь ему было всего пятнадцать лет. Работу приходилось совмещать с учебой. Нил был весьма привлекательным и очень умным для своих лет молодым человеком, всегда был обходителен и добр со всеми, кто присутствовал в его жизни. Он хорошо учился и имел большие планы на своё будущее. Хотел стать архитектором. О таких обычно говорят: «Этого парня ждёт успешное будущее».

Он был для нас опорой, пока это его не сломило. Нил стал всё чаще прогуливать школу, оценки по предметам снизились до уровня ниже среднего, даже несмотря на то, что учителя до последнего старались ему помочь. О проблемах нашей семьи знала вся школа. Согласись, заботиться о всей семье — не легкая задача для пятнадцатилетнего подростка. В свои девятнадцать лет Нил подсел на наркотики, связался с дурной компанией, а уже через два месяца сбежал из дома, прихватив с собой наши последние сбережения. Стоит ли упоминать о том, что в колледж он так и не поступил? Думаю, это слишком очевидно, учитывая всё то, что произошло с моим братом за четыре года. С тех пор прошло уже четырнадцать лет, и я ничего о нём не знаю. Видела его лишь однажды, но об этом напишу тебе чуть позже.

Знаешь, дневник, я невыносимо скучаю по папе. Не хватит всех твоих страниц, чтобы рассказать о нём. У него было самое доброе сердце и тёплые руки. Именно мой папа дал мне имя Кристал, когда впервые увидел меня в роддоме.

— Её глаза похожи на кристаллы, — сказал он тогда, — назовём малышку Кристал.

Мама не возражала.

В детстве я была послушным и спокойным ребёнком, что очень отличало меня от Джоанны и Нила, которые сносили всё на своём пути, когда были вместе. Я всегда улыбалась, и это радовало моего папу. Мне нравилось, как он улыбался мне в ответ, даже если день у него вовсе не задался. После смерти папы улыбка редко появлялась на моём лице и с тех пор мало что изменилось. Люди с неудачными шутками меня недолюбливают, если ты понимаешь, о чём я. Не вижу смысла притворствовать лишь для того, чтобы потешить чьё-то самолюбие. Больше не могу писать о папе, люди в автобусе начинают странно на меня смотреть. И я уже успела залить тебя слезами, смазав слово «улыбка» в тексте.

Следующим, не менее важным человеком в моей жизни является моя прекрасная сестра Джоанна. Сестра-близнец Нила. Ещё с детства она мечтала о карьере певицы, поэтому дни и ночи напролёт репетировала за закрытой дверью своей комнаты, куда было запрещено входить без стука. Но знаешь, как это бывает: хочешь чего-то очень сильно, а получаешь обратное. Так и было с моей Джоанной. В свои девятнадцать лет она похоронила свою мечту стать популярной певицей и старалась больше никогда об этом не вспоминать. Джоанна работала официанткой в баре рядом с нашим домом, встречалась с хорошим парнем по имени Патрик и получала свои заслуженные чаевые, а они были не маленькие, учитывая её шикарную внешность и природную обаятельность. Сейчас ей уже тридцать три года, и в жизни Джоанны мало что изменилось за эти долгие четырнадцать лет. Она вышла замуж за Патрика, родила сына, которого назвали Фрэди, и, пожалуй, на этом всё. Лицо Джоанны давно потеряло свой милый румянец, а роскошные русые волосы теперь всегда убраны в неопрятный хвост, собранный на скорую руку.

Очень часто внешность человека отображает его внутреннее состояние. По внешнему виду Джоанны можно было однозначно сказать, что её жизнь больше не приносила ей удовольствие. Однажды она поделилась со мной мыслями, в которых боялась признаться долгие годы даже самой себе:

— Знаешь, Кристал, а я ведь не люблю Патрика и не люблю свою работу. Кроме Фрэди я не вижу в жизни никакого смысла. Я не вижу перспектив. Неужели это всё, на что я способна?

В тот момент я ненадолго задумалась и не нашла ничего умнее, чем сказать:

— Джо, ты невероятная женщина с огромным потенциалом. Не опускай руки и иди за своей мечтой.

— Ты права! Сегодня же поговорю с Патриком и уволюсь с этой треклятой работы.

Правда была в том, что дальше нашего разговора дело так и не пошло.

Нил и Джоанна всегда были неразлучны, они чувствовали друг друга даже на расстоянии, хотя и были полной противоположностью. Джоанна была вспыльчивым и непоседливым ребёнком, ей всегда всего было мало. Нил же никогда не обращал внимания на выходки сестры, словно её недовольство было таким же обыденным состоянием, как дождь в пасмурную погоду. Он любил её разной и всегда защищал, даже если она была не права. В этом был весь Нил. Когда у Нила был сложный период в жизни, Джоанна была слишком занята своим новым парнем. Больше всего её волновало, что надеть на выпускной бал и как потерять девственность до поступления в колледж. Сейчас же не проходит и дня, чтобы она не жалела об этом. Их многолетняя связь с Нилом давно была потеряна, и от сердца Джоанны будто оторвали ровно половину.

Моя мама долгие годы тяжело переживала смерть отца. И дело даже не в том, что она не могла с этим смириться. Все из-за её слабости и страха перед одиночеством. Даже спустя время, когда раны, казалось бы, уже затянулись, она отказывалась искать работу по причине плохого самочувствия и перекладывала все заботы на Нила. Не думаю, что тогда он был готов принять всё это на себя. Но он был слишком мягким, чтобы отказать кому-либо. Не перечил ей и всегда старался угодить. Нил никогда не забывал, с каким трепетом и любовью она читала нам сказки на ночь и крепко обнимала перед сном. Эти воспоминания грели его, даже когда маму уже не интересовали наши победы и поражения, наши увлечения и мечты, наши проблемы и наши разочарования. Она отгородилась от нас непробиваемой стеной, когда мы нуждались в ней больше всего. Нил жалел её, укладывал спать, готовил нам еду и закупал продукты. После его ухода все эти проблемы свалились на наши с Джоанной хрупкие плечи.

Мама всё так же продолжала лежать на кровати и смотрела сериалы, год за годом. Сменялись только её личные прислуги. Сначала Джоанна, потом подросла я. Спустя время мама совсем перестала разговаривать с нами, отказывалась выходить на улицу и в итоге кровать стала её постоянным местом обитания. Мы поддерживали в ней жизнь, принося еду в постель и уговаривая принимать ванну по вечерам. Джоанна почти каждый день закатывала истерики:

— Когда она уже перестанет разыгрывать драму и вспомнит о своих обязанностях! Иначе, клянусь, я уйду!

После своих эмоциональных высказываний она обычно уезжала к Патрику на пару часов, чтобы прийти в себя. Я же оставалась с мамой наедине и вглядывалась в её спящее лицо. Я всё еще искала ответ на свой главный вопрос: «Мама, почему?». И потому могла часами сидеть у её кровати и размышлять. В голову маленькой Кристал приходили тысячи ответов, из которых большая часть были абсолютной чушью. Знаю ли я ответ на этот вопрос сейчас? Разумеется, нет.

Я ведь уже упоминала о том, что была не последним ребенком в семье? После меня родилась малышка Робин, ей был всего год, когда умер папа. Сейчас ей девятнадцать, мне двадцать три, и мы живём вместе на нашей первой съёмной квартире.

Нашей семье когда-то принадлежал небольшой дом, в котором мы жили до определенного момента времени. Дом достался моему отцу от прабабушки. В завещании было указано, что после его смерти дом будет принадлежать маме. О нас упоминания не было, но лишь потому, что папа никогда серьёзно не относился к бумажной волоките. Это завещание было написано ещё до нашего рождения под строгим контролем мамы. И кто бы мог подумать, что этот клочок бумажки окажется так важен в нашем недалёком будущем. Маму забрали в психиатрическую лечебницу, а дом достался нам после долгих судебных разбирательств. Только вот была одна проблема — денег на оплату счетов за дом не хватало. Джоанна была нашим единственным опекуном и добытчиком. Я воспитывала Робин, пока Джоанна была на работе. Довольно часто ночью мы оставались дома без Джоанны, так как именно ночью она зарабатывала куда больше чаевых, чем днём. В одну из таких ночей наши соседи вызвали службу опеки. Видимо, своей личной жизни у них не было, поэтому всё своё свободное время они тратили на слежку за нашей семьёй.

Джоанна до последнего боролась за опекунство над нами, но суд принял решение не в её пользу. Думаю, не стоит говорить о том, что это был один из самых сложных периодов в нашей жизни. Джоанна продала дом и разделила деньги на нас всех, включая Нила, открыв на каждого отдельный счёт в банке.

Мне было десять лет, а Робин шесть, когда нас отдали на воспитание в первую приёмную семью. В семье Эванс мы прожили около года. Их не устраивал вспыльчивый характер Робин. Однако отдать ребёнка обратно, было для них так же просто, как вернуть в магазин платье не по размеру. Да, сестренка часто отказывалась есть, сбрасывая тарелки на пол, и не подпускала к себе ни одного из приёмных родителей. Но это был её протест и я это понимала. Она просто была напуганным ребёнком. Жаль только, что некоторые взрослые ничего не видят дальше своего собственного носа. Куда проще рисовать себе идеально продуманную картину жизни. Разумеется, трудный ребёнок в планы семьи Эванс не входил.

Усмирить Робин было почти невозможно, и только мои обманные обещания лучшей жизни помогали ей уснуть.

Робин взрослела, но проблем с её воспитанием меньше не становилось. Однажды я дала себе обещание, что никогда её не оставлю, что бы она не натворила. Это случилось ещё в нашем доме, когда мне было семь. Робин осталась без присмотра и обожгла руку об утюг, который Джоанна в спешке забыла выключить. Тогда маленькая ручка Робин покрылась огромными волдырями. Разумеется, мы тут же вызвали скорую помощь, в панике бегая по дому в поисках аптечки для оказания первой помощи. Хотя сейчас я сомневаюсь, что она вообще у нас была, учитывая то, что до приезда скорой мы не нашли даже обыкновенный бинт. И знаешь, что удивило меня в тот момент больше всего? Абсолютное спокойствие Робин. За всеми нашими криками и испугом мы не заметили её молчания и полного отсутствия слёз. Я подошла к ней, опустилась на колени и посмотрела в её большие серые глаза, в которых не увидела ни капли страха.

— Тебе больше не будет больно, малышка, — пообещала я Робин, хотя сама была ещё совсем ребёнком.

В четырнадцать лет Робин была совершенно неуправляема. Постоянные прогулы в школе, драки, споры с учителями, даже школьный психолог не справлялся с её агрессией и ненавистью. Только меня она могла выслушать, но это не означало её повиновения. Я уже поступила в университет, завела новых друзей и, наконец, первый раз в жизни по-настоящему расслабилась. Робин я видела только по вечерам, когда приходила домой после занятий в библиотеке. Она обычно зарывалась под одеяло и что-то чертила в тетради с фонариком в руке. Я пыталась поговорить с ней, но только слышала в ответ:

— Занимайся своими делами, надоели твои нравоучения!

Терпению моему пришёл конец, когда я нашла в её сумке сигареты. Не буду говорить, что залезла в неё случайно. К тому же сигареты были хорошо спрятаны, пришлось вытряхнуть всё содержимое на пол и обыскать каждый карман. В тот период мне было сложно нести ответственность за подростка, который делает всё возможное, чтобы искалечить свою жизнь.

Я ждала её в нашей комнате и сидя тогда в кромешной темноте, обдумывала все доступные варианты исхода нашего разговора. Естественно, приёмным родителям я ничего не рассказала о своей находке. Они были первой семьёй, где мы задержались так надолго. Мне приходилось не раз оправдывать её перед ними или же вовсе брать вину на себя, поэтому я не могла допустить еще один её промах. К тому же они были хорошими родителями. Любить Робин им было чрезвычайно сложно, но они изо всех сил старались или, по крайней мере, умело притворялись. Я же была хорошей девочкой за нас обеих.

Зайдя в комнату, Робин сразу поняла, что я настроена на серьёзный разговор.

— Только не начинай! — сказала сестра, снимая с себя куртку на ходу.

— Я нашла у тебя сигареты в сумке, ты ничего не хочешь мне объяснить?

— Нет! — грубо ответила она.

— Неужели ты думаешь, что и это тебе сойдёт с рук? Я не нанималась к тебе нянькой, Робин! Если ты хочешь избавиться от нравоучений, тогда живи самостоятельно по своим правилам. Но однажды ты закончишь так же, как Нил. Я устала биться в двери, которые никогда мне не откроются!

Положив в её руки сигареты, я вышла из комнаты, не дав ей даже шанса защититься. Пройдя в гостиную, я легла на диван и просто закрыла глаза. Глубокий вдох и выдох. Вдох и выдох… Через пару минут послышались тихие шаги, приближающиеся ко мне. Это была Робин. Она легла со мной рядом и просто обняла, без слов и объяснений. Так мы пролежали час, пока приёмные родители не пришли с делового ужина. Перед сном Робин наклонилась к моему уху и прошептала:

— Спасибо, что не рассказала им. Я попытаюсь измениться, ради нас обеих, слышишь?

И она действительно старалась. Не всегда получалось успешно, но результаты меня определённо радовали. Оценки в школе немного улучшились, не без моей помощи, разумеется. Вспыльчивость и агрессия в разы уменьшилась и, наконец, на лице Робин стала прослеживаться едва заметная улыбка. Так к её шестнадцати годам мы добились хороших результатов. Я нашла дополнительную подработку и могла позволить себе снимать небольшой одноэтажный дом с тремя комнатами. Робин смогла переехать ко мне, когда ей исполнилось восемнадцать.

Со временем мне становилось всё труднее совмещать работу и учёбу в университете. Робин отказалась от поступления в колледж, объяснив это своей неопределенностью в выборе профессии. Она решила найти временную подработку, чтобы хоть немного расплатиться с нашими долгами и дать мне время, чтобы успешно закончить обучение в университете. Деньги от продажи дома мы потратили в первый же год нашей с Робин самостоятельной жизни. Правильное распределение бюджета — это далеко не наш конёк.

Работать Робин было нелегко, учитывая её склонность к скандалам. Устроившись официанткой в бар, где работала Джоанна, она была уволена в тот же день, всего через пару часов. Как оказалось, причина была в разгневанных клиентах, которые сводили Робин с ума своими бесконечными просьбами. Работа секретарём тоже не принесла результатов. Срок оплаты наших задолженностей стремительно приближался, поэтому Робин соглашалась даже на ту работу, которую престижной назвать было трудно. Она каждый вечер убирала столы в том же баре, с которого вылетела со скандалом пару месяцев назад. Благодаря Джоанне директор бара сжалился над бедными сиротками.

***

Я почти проехала свою остановку первый раз за всё время, что езжу по этому маршруту. Резко захлопнув блокнот, со скоростью пантеры я пролетела между уже закрывающихся дверей отъезжающего автобуса. Неплохое начало дня.

Вторая остановка находилась рядом с тем самым баром, где работают Робин и Джоанна. Позавтракать дома я не успела, к тому же давно не видела Джоанну, поэтому решила совместить приятное с полезным. Джоанна как всегда рассказала мне обо всех событиях, которые произошли с ней за то время, что мы не виделись, во всех подробностях и с подтверждениями в виде фотографий. За прошедшую неделю они подстригли газон, Патрик отравился морепродуктами, а Джоанна сделала новый маникюр в нюдовых оттенках.

— Как дела у Робин? — спросила Джоанна, прервав, наконец, свой монолог.

Это был неожиданный вопрос, учитывая то, что она видит её гораздо чаще, чем я.

— Спит целыми днями после ночной смены в баре, я её почти не вижу, — ответила я.

— Она нашла работу? — вновь поинтересовалась Джоанна.

— Нет. Насколько я знаю, она работает здесь. О новой работе она ничего мне не рассказывала.

— Думаю, мы говорим с тобой о разных людях, потому что Робин закатила очередной скандал в первый же день после своего триумфального возвращения на работу. Разбила пару тарелок, пока пыталась отмыть прилипший жир. С тех пор никто не видел её здесь.

От слов Джоанны меня бросило в дрожь.

— Не могу в это поверить, мне нужно срочно поговорить с ней, — сказала я, нелепо сползая с барного стула.

— Кристал, но… — не успела договорить Джоанна.

Мне нужно было выйти на свежий воздух и найти всему этому хоть какое-то объяснение. Телефон Робин не отвечал, впрочем, ничего удивительного. Сестра обладала невероятной способностью терять и разбивать телефоны чаще, чем на них зарабатывать.

— Срочно перезвони мне, тебя ждёт очень серьёзный разговор, — оставила я сообщение на автоответчик Робин.

Глубокий вдох и выдох. На часах 8:27 утра и я определённо опаздываю. Зайдя в автобус, тут же заняла единственное свободное место, всё ещё надеясь успеть ко второй лекции мистера Ли.

***

Покопавшись в сумке, я не нашла свой музыкальный плеер. Именно в этот момент мне пришлось снова достать тебя, мой дорогой дневник. Теперь твои страницы исписаны моим неразборчивым почерком, и к моему большому удивлению, я уже не могу остановиться.

В детстве я любила запираться в комнате Джоанны и слушать музыку, пока её не было дома. Меня завораживало звучание инструментов в сочетании с прекрасным голосом исполнителя. Музыка стала неотъемлемой частью моей жизни, когда Нил подарил мне мой первый кассетный плеер. Я бегала по дому с наушниками в ушах и не могла поверить в то, что теперь могу без остановки слушать любимую музыку. Собственно говоря, с того времени ничего не изменилось. Каждый раз, надевая наушники, я погружаюсь в мир, где всё хорошо. Музыка всегда помогала мне справиться с трудностями и найти выход из сложной ситуации. В лучшие периоды своей жизни, когда голова не была занята решением бесконечных проблем, я закрывала глаза и под музыку просто мечтала. Мечты — это как бесплатное удовольствие. Ты можешь погружать себя в любое пространство, расставлять всё по своему желанию и просто быть собой. Можешь расхаживать голой по земле, купить себе розового слона или отрастить волосы любой длины за секунду. Порой я неосознанно отдаляла себя от реальной жизни, погружаясь в мир фантазий. И нет, я не из тех, кто вечно жалуется на свою жизнь. Предпочитаю держать это в себе. Моя жизнь не так ужасна, если не вдаваться в подробности. Я ведь не живу в картонном доме и не голодаю. У меня есть душ и мягкое кресло, где я могу читать и пить горячий чай с мятой. Я могу смотреть кино и лежать на полу, если мне так захочется. Я свободна и счастлива. По-своему счастлива.

Конечно, у каждого из нас наступают такие моменты в жизни, когда не за что ухватиться, и ты просто летишь в пропасть. В свою собственную бездну, построенную из разочарований, комплексов, ненависти, злости, критики, ничтожности. Жизнь кажется тебе сплошным кошмаром и катастрофой. И не спасает больше горячий душ или чай. Теперь ты нуждаешься в чём-то куда более масштабном. Тебе нужно чудо. И ты везунчик, если в твоей жизни есть люди, которые будут тем самым чудом для тебя. Твоим спасением и твоим проводником в мир незабываемой реальности. Мне повезло, ведь я счастливый обладатель самого чудесного человека на всей планете. Его зовут Билл. И нет, он не мой парень. Мы познакомились с ним ещё в начальной школе. Наша дружба началась с первого взгляда. Знаешь, как это бывает? Вы встретились взглядами, и время словно остановилось на мгновение. В детстве мы создали целый воображаемый мир, где он был рыцарем, а я его принцессой. Не обошлось без первого поцелуя в честь нашей выдуманной свадьбы, нам тогда было по девять лет. Важно отметить, что это был наш первый и последний поцелуй.

— Не будем портить нашу дружбу этой глупой любовью, — сказал мне Билл, спустя три дня наших «серьёзных отношений».

И я согласилась. Это было одно из самых мудрых решений в моей жизни. Разумеется, мы нравились друг другу, и на протяжении долгого времени наши отношения вызывали всё больший интерес у окружающих. Но мудрость нашего решения заключалась в том, что нам не нужны были никакие ярлыки. Мы были собой и получали удовольствие от каждого «сейчас». Время всё расставило на свои места. Многие не верят в дружбу между парнем и девушкой, я, если честно, тоже отношусь к числу этих людей, но Билл, он как часть меня. Понимаешь?

Кстати говоря, у Билла есть девушка. Её зовут Эллис и она начинающий журналист. Эллис была единственным человеком, которого я приняла в нашу маленькую семью. Билл всегда прислушивался к моему мнению, и я чаще всего была права в своих предположениях. Она понравилась мне сразу. Добрая, милая и честная, что очень важно. Они уже встречаются два года, а я периодически поддерживаю мир в их отношениях, приземляю и закидываю аргументами в пользу примирения. Как оказалось, третий не всегда бывает лишним.

До скорой встречи, дневник. Моя остановка.