Финт простака

Джеймс Хэдли Чейз, 1954

Рене Реймонд, известный всему миру под псевдонимом Джеймс Хэдли Чейз, прославился в жанре «крутого» детектива. Он вышел из семьи отставного британского офицера, и отец прочил Рене карьеру ученого. Но в 18 лет будущий писатель оставил учебу и навсегда покинул родительский дом. Постоянно менял работу и испробовал немало профессий, прежде чем стал агентом – распространителем книг, основательно изучив книжный бизнес изнутри. Впоследствии он с иронией вспоминал: «…Пришлось постучать не менее чем в сто тысяч дверей, и за каждой из них мог встретить любого из персонажей своих будущих романов… И столько пришлось мокнуть под дождем, что сейчас никто не в силах заставить меня выйти из дома в сырую погоду…» В течение почти полувековой писательской деятельности Чейз создал порядка девяноста романов, которые пользовались неизменным успехом у читателей разных стран, и около пятидесяти из них были экранизированы.

Глава четвертая

На следующее утро я явился в новый свой кабинет еще до девяти. Рекорд для меня. Но хлопот предстояло много, вот я и пришел так рано.

Ночью я усиленно размышлял. Изобрел несколько способов, как подзашибить деньжат и для себя лично. Я отведал могущество имени Вестал Шелли. Если раскину карты по-умному, сумею получить барыш с ее имени, и немалый, отхватывая комиссионные всякий раз, как устраиваю для нее дельце. Понял я также, что свалял дурака, не выжав из Бергесса суммы покрупнее. А Хау я мог бы наколоть тысячи на три. Я принял твердое решение в будущем не скромничать в своих притязаниях. Товар у меня — высший сорт, и если кому охота купить, пускай уж не скупится.

Набросав вчерне письмо для Хау, которое предстояло подписать Вестал, я позвонил Джеку Керри, молодому адвокату, моему приятелю. Сказал, что хочу поручить ему оформить продажу дома 334 на Вестерн-авеню и обещал доставить все нужные бумаги сегодня же.

Потом я часок-другой изучал книгу вложений Вестал. Как я и думал, все деньги до последнего цента вложены в правительственные боны и государственные ценные бумаги, то есть все в такой же безопасности, как косоглазая девственница, случайно забредшая на холостяцкую пирушку.

Я посидел, усиленно размышляя, потом отодвинул стул и взял шляпу. Поехал я на Вест-Сити-стрит и припарковался у небоскреба фирмы. Поднялся на лифте на пятый этаж и направился к кабинету Райана Блекстона.

Блекстона я знал уже несколько лет. Молодой, очень веселый и порядочный парень. Он унаследовал дело отца по облигациям и акциям и стал довольно преуспевающим маклером.

При виде меня Райан удивился:

— Каким это ветром? Давай заходи.

Когда мы уселись, я спросил:

— Как ты насчет того, чтобы заняться деньгами Шелли? Вчера я стал вести ее дела. Могу и тебе подкинуть кусочек.

— Чего же лучше!

— Поглядел тут записи об акциях мисс Шелли. Лидбиттер ни дайма для нее не сделал за все эти месяцы. Думаю, сумею уговорить ее испытать тебя, но сначала надо подготовить почву.

— А именно?

— Не знаешь чего перспективного? Что на повышение точно пойдет?

— Пойти могут несколько, но гарантировать, конечно, не могу.

— Предположим, у тебя четверть миллиона для биржи. Это ускорит повышение?

— Если вложить в верные акции, разумеется. — Он смотрел удивленно.

— Мне требуются акции, которые уже повышаются. Мы вкладываем четверть миллиона, чтобы простофили вообразили, будто акции подскочат до небес. Есть что-нибудь такое?

— «Цемент Конвей». За последние дни акции его подскочили на пять пунктов. Но, Чад, риск все равно есть.

— О’кей. Пускай. Счет выдержит. Больше десяти кусков ведь не потеряем, верно?

Челюсть у него отвалилась.

— Ну ты прямо как банкир рассуждаешь. А ну как потеряем?

— А шансы?

— Пятьдесят к одному, сказал бы я. Но погоди-ка, Чад, а полномочия банка у тебя есть?

— А мне они ни к чему. У меня есть полномочия мисс Шелли. Сказал ей, что постараюсь подыскать смекалистого маклера. Готова она потерять десять тысяч в случае проигрыша? Она ответила — да.

Он долго смотрел на меня.

— Если, Чад, ты желаешь вложить деньги, мне бы хотелось письменное распоряжение.

— Пожалуйста. Дай-ка листок бумаги.

Я написал под его диктовку, но не подписался.

— А подпись, Чад? Вот тут.

— Понятно. — Я отложил ручку. — Сначала надо кое-что решить.

— Что?

— Дружище, не будь ты таким наивным. Как думаешь, с чего вдруг мне являться к тебе с самым крупным счетом в штате? Тебе перепадает шанс ворочать деньжищами, о каких ты и мечтать не смел. Тебя заметят и другие крупные фирмы: а как же, маклер мисс Шелли! Позволь же задать вопросик, напрашивающийся сам собой: а что мне-то с этого?

Он разинул рот.

— Ты что? Ты же не можешь предлагать такое, если работаешь на банк?

— Ой, правда? Ну ладно, двинусь-ка я к «Лоуэлллу и Фрэнку». Они-то уж не откажутся от такого предложения только из-за того, что мне приходится пыхтеть в банке.

— Минутку, минутку, — заспешил он. — А в банке?..

— Да пошел он к черту, этот банк! Сделка наша. Твоя и моя. Не нравится — скажи прямо, отправлюсь к другим.

— О’кей, — он пожал плечами, — но, надеюсь, ты понимаешь, что творишь.

— Не сомневайся. Теперь слушай. В маклеры к Шелли попадешь, если половина пойдет мне как комиссионные.

Это его ошеломило.

— Ты даешь! Половина!..

— Половина от всех сделок, какие ты заключишь для мисс Шелли. Не хочешь — не надо. Ну как?

Он смотрел на меня пару секунд, потом ухмыльнулся:

— Ну ты и грабитель! Но конечно берусь. Насчет «Цемента Конвей» ты всерьез говорил?

— Разумеется.

Подписав письмо, я перебросил его через стол.

— Купи на четверть миллиона и скоренько распродай, как только подскочат на два-три пункта. Хоть сегодня.

— А если начнется приток и они подскочат всерьез? Оставлять?

— Ни в коем случае. Распродавай, если получится, хоть сегодня. Мне хочется дать ей скорый барыш. Она жаднющая, и если увидит, что я умею быстро добывать для нее деньги, то будет поручать нам новые и новые вложения.

Мы еще потрепались немножко, и я поехал в банк «Вестерн Калифорния». Там я открыл свой счет, положив на него сто долларов из денег Бергесса. Потом отправился в свой банк.

В ту минуту я был на вершине. У меня машина, стенографистка, личный кабинет, счет в банке и перспектива огромных барышей.

Да что там на вершине мира! Я среди планет парил!

Я как раз подумывал, не закатить ли себе роскошный ланч в ресторане «Флориан», когда зазвонил телефон. Я нетерпеливо схватил трубку.

— Мистер Винтерс? — женский голос. — Говорит мисс Долан.

Мисс Долан?.. Ах да, правая рука мисс Шелли.

— Как поживаете, мисс Долан?

— Мисс Шелли желает, чтобы вы приехали немедленно.

— Мисс Шелли не повезло. — Я хотел есть и к тому же твердо решил: не прыгать через обруч, стоит ей щелкнуть пальцами. — Приеду, мисс Долан, после двух, у меня есть бумаги на подпись для мисс Шелли.

— Она велела немедленно.

— Извинитесь за меня. До двух я занят.

Пауза, потом она сказала:

— Боюсь, вы не поняли. Дело касается мистера Хау.

— Хау? Берни Хау? А что с ним такое?

— Он только что уехал. Мисс Шелли велела позвать вас срочно. Я никогда не видела ее в такой ярости.

Стало быть, этот сукин сын продал меня! На меня вдруг напала такая паника, что я онемел. Надо же! А я-то уж наполовину протиснулся в дверь! Мог бы догадаться, что этот жулик кинется не к Стернвуду! Отправится к Вестал, которая изничтожит меня.

— Вы еще слушаете, мистер Винтерс? — спокойно спросила секретарша.

— Да, — выдавил я. Квакнул, как лягушка.

— Мистер Винтерс, слушайте внимательно. Пожалуйста. Победить ее, когда она так злится, можно только одним способом. Ни в коем случае не извиняйтесь и не оправдывайтесь. Орите тоже. Еще пуще, чем она. Понимаете? Вам нечего терять. Победит тот, у кого хватит хладнокровия переорать ее. Я знаю ее. Она злится и верещит, но стойкости у нее ни капли. Вы слушаете?

Я слушал в оба уха. Слушал, будто от этого зависела моя жизнь.

— Вы не разыгрываете меня?

— Да нет же! Это ваша единственная надежда. Не говорю, что обязательно подействует, но шанс единственный. Делайте что хотите, только не оправдывайтесь. Передать, что вы едете?

— Да. Скажите, буду через пятнадцать минут. Мисс Долан, не знаю, почему вы даете мне совет, но я благодарен…

Тут я понял, что она уже положила трубку. Я положил свою, вытер лицо и ладони и рывком отодвинул стул. Надеждами я себя не тешил. Даже если у меня хватит наглости орать что есть мочи, последнее слово все равно за Вестал. Машина, кабинет, опытная мисс Гудчайлд, тысяча долларов от Хау, комиссионные от Блекстона и моя служба в банке — все того и гляди ухнет.

Выйдя из кабинета, я прошел коридором к служебному выходу, где оставил «кадиллак» и помчался в ближайший бар. Затормозив, я влетел в зал, опрокинул в себя три порции виски кряду, бармен наливать не успевал. Виски привел меня в чувство.

Поездка до Клиффсайда заняла чуть больше семи минут. В другое время, штурмуй я эту горную дорогу на такой скорости, я бы очумел от страха. Пока я добирался до железных ворот, я крыл Хау последними словами — так я еще никого не ругал.

Ворота открыл Харджис, он взял у меня шляпу. Лицо у него было каменное, и все-таки я был уверен: он знает, почему за мной послали. Наверняка будет поджидать, чтобы всучить мне шляпу на обратном пути. Ну пусть только посмеет усмехнуться или еще как выказать торжество, воткну ему его вставную челюсть в глотку.

— Мисс Шелли ждет вас, сэр, — произнес он и повел меня по широкому коридору в большой зал, выходящий на террасу. — Вы найдете ее на террасе, сэр.

Я поглубже вздохнул и шагнул на террасу. Она сидела на балюстраде в бутылочно-зеленом легком костюме. Сзади она была похожа на ребенка, но, когда она обернулась ко мне, на худющем белом лице не было ничего детского.

— Ах, вот и он, премудрый наш мистер Винтерс! — приветствовала она меня, развернувшись на балюстраде. — Ну, мистер Винтерс, что скажете?

Я подошел, засунув руки в карманы, сердце у меня так колотилось, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, но на лице я сохранял вопросительно-вежливое выражение.

— А что я должен говорить?

— Не надо притворяться! Не смейте лгать!

— Из-за чего все-таки шум? Я чем-то не угодил вам?

Ее трясло от злости. Руки-клешни то сжимались, то разжимались, словно она едва удерживалась от соблазна выцарапать мне глаза.

— Вам Берни Хау знаком? — потребовала она придушенным голосом.

— Да, а что? Очень смышленый адвокат по уголовным делам. Как раз собирался, мисс Шелли, говорить с вами о нем. Мне подумалось, что он-то сумеет выбивать для вас квартплату.

— Не об этом речь! — завизжала она. — Работу вы ему предлагали за взятку в тысячу долларов! Да или нет?

— А что такое? Да. Ну и что? Так всегда делается. Тем более с личностями вроде Хау. Кто же ему без комиссионных работу-то даст? Но не на это же вы рассердились, мисс Шелли?

Соскользнув с балюстрады, Вестал подскочила ко мне. Голова ее не доставала мне до плеча, положение явно для нее невыгодное, но она этого не осознавала.

— А деньги вы намеревались присвоить?

Вот он шанс извернуться. Только стоит соврать, что нет-нет, дескать, деньги я, конечно же, хотел передать вам, — и сразу угомонится. Но — может, виски виноват — я ринулся в бой. К чертям собачьим, еще деньги ей дарить!

— А вы как думали? — осклабился я. — На благотворительность их, что ли, пожертвовать хотел?

— Значит, за взятку намеревались передать Хау работу по сбору квартплаты? Да или нет?

— Взятка, мисс Шелли, не совсем то слово. Это комиссионные, которые мне причитаются.

— Вот как! Мошенник! Плут! — орала она в исступлении. — Еще смеет тут ухмыляться, как обезьяна! Пользуется моим именем, чтобы карманы себе набивать!

— Меня мошенником обзываете? — Я рванулся вперед, тоже выказывая норов.

— Вас, вас! Именно! Сам темная личность! Рэкетир чертов! — Она орала так, что ее, конечно же, слышали в доме все. — Как увидела эти пестрые тряпки на тебе да льстивые твои подходцы, сразу поняла — мошенник! Жулик!

— Не позорьтесь! Что вы орете, точно девка Бергесса?

Она отступила, худое лицо горело ненавистью.

— Как ты меня обозвал? — Голос у нее вдруг сел. — Я… я…

— Я только попросил вас не визжать, точно девка. — Я тоже понизил тон.

— Ну, ты у меня заплатишь! Тебя вышвырнут из банка! Выселят из города! Посмотришь! Никакой работы тебе больше не видать!

— Не надо так драматично, — презрительно остановил я. — Вы что, воображаете, будто я напугался? Я вам не размазня и плакса Лидбиттер! Воображаете, я от страха трясусь, что ли? Ах, ах! Да плевал я на ваши визги! — Я снова шагнул, состроив суровое лицо.

Мне показалось, в ее бешенстве проглянуло удивление.

— Вот посмотришь! — завизжала она. — Прочь с дороги! Позвоню твоему боссу, поглядим, что он скажет! — Она метнулась мимо меня в зал.

Ну, момент настал. Если допустить ее разговор со Стернвудом, я пропал. Что мне терять? Меня уж и самого трясло от злости. Я рванулся следом, она уже сняла трубку, но моя рука перехватила ее.

— Минуточку!

Она развернулась и двинула мне левой рукой по носу, костлявые костяшки ободрали мне кожу. Тут, верно, я потерял контроль. В точности даже не помню, что произошло в те несколько секунд. Вдруг я обнаружил, что трясу ее за плечи, ярко-рыжая голова у нее мотается взад-вперед, а я гляжу на нее, точно вот-вот прикончу.

Она попыталась было визжать снова, но ей попросту не хватило воздуха. Рот у нее беспомощно открыт, глаза выпучились — видно, перепугалась насмерть. Я плюхнул ее на стул с такой злостью, что она чуть не свалилась, и наклонился над ней, по-прежнему стиснув ей плечи.

— Слушайте же, — свистяще, злобно, торопливо зашипел я. — Вы месяц грызли Лидбиттера — вынь да положь вам норковое манто задарма, повысь ренту, продай дом! Так его доняли, что у бедняги нервное истощение, но вы ведь так ничего и не добились. Я сделал вам все: манто, ренту, дом. В один день. Слышите? В один! А с Лидбиттером сколько бились! Ладно! И каков результат? На манто вы сэкономили тридцать тысяч! От ренты — по пять тысяч ежегодно! Вы избавляетесь от пяти жильцов, выставить которых у вас духу не хватало! И от продажи дома барыш. И все — благодаря мне. — Я снова встряхнул ее. — Слышите? Нет? — Я наклонился и проорал: — БЛАГОДАРЯ МНЕ! Все устроил я. Ради какого такого черта? Как думаете? Умаслить вас? Затащить к себе в постель? Ни черта! Я занимаюсь рэкетом потому же, почему и вы! Хочу сделать деньги! Так же как и вы! Что я такого сделал? Вас обжулил? Ваши деньги присвоил? Отвечайте? — Я встряхнул ее. — Нет и нет! Я делал деньги для вас и урвал кусочек себе у простофиль, на которых наживаетесь и вы! Так чего вы ор подняли? Украл у вас я что-то? Потеряли из-за меня хоть доллар? — Я отступил, меня била дрожь, на лице проступил пот. — Ступайте, звоните Стернвуду! Расскажите ему! Поплачьтесь! Я потеряю работу, а что потеряете вы? Воображаете, сумеете без меня провернуть налоговое мошенничество? Давайте! Увидите, как скорехонько окажетесь в тюрьме! Болтовня обойдется вам в тридцать тысяч! Пожалуйста, звоните, скорее! Мне плевать!

Я отвернулся и пошел на террасу. Чувствовал я себя как после битвы, и мне уже и правда было все равно, как обернется дело. Я бросился в кресло-качалку и сидел, уставясь в пространство минут пять. Тут я почувствовал, что она стоит рядом. В ее тощей фигурке было что-то жалкое.

— Вы сделали мне больно, — жалобно сказала она. — Синяков насажали. У, какой!

— А вы мне — нет? — Я промокнул нос платком, из царапины еще сочилась кровь. — Скажите спасибо, шею вам не свернул.

Она присела рядом.

— Мне пить хочется. Может, оторветесь от своих эгоистических переживаний и принесете?

Я пошел в зал и нажал на звонок. Никакие слова не передадут моих чувств. Я вступил в бой и победил! Я понимал это. Понимала и она. А это означало, что я вошел в дверь и ничто теперь не помешает мне! Вот он — величайший триумф моей жизни!

Появился Харджис. По выражению его лица я понял: он думает, что ему сейчас прикажут выбросить меня вон. Увидев, что на кнопке звонка мой палец, он застыл как изваяние.

— Принесите бутылку лучшего шампанского, — распорядился я.

Харджис перевел взгляд на террасу, где Вестал расстегнула курточку, обозревая свои синяки, тихонько мурлыча песенку.

— Слушаюсь, сэр, — бесстрастно сказал он.

— Да проверьте, чтобы действительно лучшее. Не то бутылку о вашу голову разобью.

Глаза его остановились на моем лице. В них читалась ненависть. Когда он ушел, я подошел к телефону и набрал номер Блекстона.

— Есть новости о «Конвее», Райан?

— Конечно. Только что распродался. Очистилось тридцать пять тысяч для мисс Шелли и тебе причитается с меня девятьсот долларов. Недурно?

Я взглянул на террасу. Вестал по-прежнему рассматривала синяки. Она вывернулась на шезлонге, и мне была видна ее чахлая белая грудь. Я отвел глаза. Любоваться нечем, плоды высохшие и неаппетитные.

— Отлично, — одобрил я. — Сделай чек мисс Шелли на меня…

— Но послушай, Чад…

— Ты слышал? — прервал я. — Ты на меня работаешь, не на нее. Я ей дам сам чек. Понятно?

— Хорошо, Чад. Но обычно так не делается.

Я положил трубку. Никому не позволено бить меня по лицу безнаказанно. Хватит с мисс Шелли двадцати тысяч. Остальные пятнадцать пойдут на мой счет в банке в качестве компенсации.

Теперь понимаете, о чем я говорил? Я прошел через дверь и очутился в новом чудесном мире.

Когда я вышел на террасу, Вестал торопливо запахнула жакетик. Потом она совершила поступок, который меня шокировал, а шокировать меня, поверьте, нелегко. Она послала мне лукавый застенчивый взгляд и притворно стыдливо улыбнулась:

— Вы не должны так подкрадываться, вы подглядываете за мной!

Подглядываю! Предположение настолько нелепое, что даже не смешно. Неужто эта высохшая уродина и вправду воображает, будто мне охота за ней подглядывать? Неужто смотрит на меня и не понимает, что стоит мне только пальцем поманить, и ко мне хлынет толпа женщин?

Кое-как я изобразил ослепительную улыбку.

— Вы, мисс Шелли, смущаете меня. У меня на уме было совсем другое. Я только что сделал для вас двадцать тысяч.

С нее мигом слетело всякое лукавство, глаза вытаращились.

— Я тут немножко рискнул от вашего имени, — продолжал я, усаживаясь подле. — Сегодня утром дал своему маклеру инструкции купить на четверть миллиона «Цемент Конвей». Акции поднялись на четыре пункта, и он вышел с двадцатью тысячами прибыли.

Она молча уставилась на меня.

— Вы… вы осмелились пустить в ход четверть миллиона моих капиталов? Без моего разрешения?

— Никаких ваших денег я не трогал! — нетерпеливо огрызнулся я. — В ход я пустил ваше имя, которое стоит дороже денег. Другими словами, я заложил ваш кредит.

— Немыслимо! А если бы акции упали? Вы что, воображаете, я стала бы расплачиваться?

— Акции не могли упасть, — ухмыльнулся я. — Если вкладываешь четверть миллиона в концерн, акции его непременно подскочат. Разве не ясно?

— Но почему со мной не посоветовались! — Она остро взглянула на меня. — Сколько, говорите, я получила?

— Двадцать тысяч. Но если вам неохота брать их, только намекните! Мне они тоже не помешают!

Она долго смотрела на меня, постепенно во взгляде у нее проступило зачарованное восторженное выражение.

— Вы, мистер Винтерс, похоже, и вправду ужасно умный молодой человек.

— Хотя мошенник, жулик и рэкетир?

— Я рассердилась очень! — расхохоталась она.

— Ну так надо извиниться. — Я глядел ей прямо в глаза. — Если, конечно, мнение у вас переменилось.

— Переменилось. — Она состроила мне гримасу. — Извиняюсь. — И жалобно потерла плечо. — А вам тоже следует извиниться. Вы мне сделали больно.

— И не подумаю. Давно пора, чтобы вы почувствовали крепкую руку. Слишком долго своевольничали. Радуйтесь, что не отлупил вас.

Позади меня кашлянули, я обернулся. Харджис стоял, держа поднос с ведерком с шампанским и два бокала. Он поставил все на столик, откупорил бутылку и разлил шампанское. Он уже собирался уходить, но я остановил:

— Минутку. Сначала попробую, что принесли. — Я отпил, кивнул и посмотрел на него. — Это, Харджис, гораздо лучше. Чуть-чуть слабовато охлаждено, ну да ладно. О’кей, бегите себе.

Он ушел молча, деревянной походкой.

Вестал хихикнула.

— Представляю, что ему мерещится. — Она взяла бокал, который я протягивал ей. — Не нужно с ним так разговаривать.

— Пора его на место поставить. Ладно, забудем о нем. Невелика птица. Поговорим, мисс Шелли, о деле. Как вы договорились с Хау?

— Никак. Я так разозлилась, что не стала его слушать. Обещала, что встретимся позже.

— О’кей. Я им сам займусь. Хау — человек полезный. Он без всяких проблем соберет для вас квартплату, но необходим контроль с моей стороны.

— Знаете, мистер Винтерс, я рада, что вы на моей стороне. Вы ведь на моей, правда? — Она внимательно посмотрела на меня.

— По-моему, я дал достаточно доказательств. Я за вас, не сомневайтесь, но и за себя тоже. Так уж получилось, что мы по одну сторону. Теперь, когда мы все выяснили, давайте поговорим про ваши вложения. Банк уже давно не пускает в оборот ваши свободные деньги. Я прошу у вас разрешения на перемены. А также разрешения высвободить четверть миллиона. Я буду играть на них. — Она начала было что-то говорить, но я прервал: — Предполагается, что если я потеряю больше двадцати тысяч в месяц, то сумма эта у меня изымается. Каждые две недели я буду представлять вам отчет, подробный, об операциях с деньгами, и, если я сделаю для вас минимум пять тысяч в месяц, мы их вложим в государственные облигации.

— Но я не хочу терять двадцать тысяч, — возразила она. — На такое я согласиться не могу.

— Я же только что сделал вам двадцать тысяч из ничего! Создал фактически запас, на который могу играть. Так чего вы нервничаете? Но если вам не нужны деньги, не облагаемые налогом, скажите, я уж не буду тогда суетиться.

Она колебалась.

— Но отчет пишите тогда еженедельно.

— Хорошо. Мне все равно. Будете еженедельно получать.

— Вы правда считаете, что сумеете сделать для меня пять тысяч в месяц? Без налогов?

— Вполне уверен.

— Ладно, тогда разрешаю. — Она с сомнением изучала меня. — Наверное, и для себя сумеете на этом выгадать?

Я расхохотался:

— Разумеется! У меня договор с маклером. Вам это не будет стоить ни дайма, а ему обойдется дорого. — Я отодвинул кресло и встал. — Ну, мисс Шелли, у меня полно дел, побегу.

Мисс Шелли сидела, глядя на меня во все глаза. По-прежнему восхищенно и зачарованно.

— Хотите пообедать со мной сегодня вечером?

— Простите, — покачал я головой, — но у меня вечером свидание.

— О, с женщиной, конечно.

— Нет. Иду на бокс. Сегодня никаких женщин.

— Бокс? Где это?

— На стадионе Парксайд.

— Мне так давно хотелось посмотреть бокс. Возьмите меня, а?

Я совсем было собирался отказать, да вдруг до меня дошло, что высокопоставленная надменная мисс Шелли, стоящая семьдесят миллионов долларов, напрашивается на приглашение.

Брать ее мне не хотелось. Я уже договорился на вечер с хорошенькой блондиночкой, но тут для меня сверкнул шанс слишком блестящий, чтобы упускать. Мой кредит подскочит, да и ребята обалдеют при виде меня с мисс Шелли под ручку.

— Вам правда хочется? — небрежно спросил я.

— Да, да, пожалуйста! — Она вскочила, ее худое изможденное лицо оживилось, зажглось. — Возьмете?

— Ну конечно, если желаете. Заеду за вами, скажем, в семь. И пообедаем заодно на стадионе.

— Жду в семь.

— Договорились, мисс Шелли. — Я пошел к лестнице в сад и приостановился.

— Я пока не отдал вашу машину. Можно мне еще немного ее подержать?

— Ну разумеется. — Она была похожа на ребенка, возбужденного от предвкушения первого праздника. — Пользуйтесь сколько пожелаете, мистер Винтерс.

— Благодарю.

Когда я медленно ехал обратно по горной дороге в Литтл-Иден, я подсчитывал доходы. За два дня мне очистилось двадцать четыре тысячи долларов! Просто невероятно! Партнерство с Райаном принесет мне по меньшей мере тысячу в месяц. О чем же мне беспокоиться? Наконец-то мне засветила удача. Если правильно поведу дело — а я твердо намеревался постараться изо всех сил, — денежный приток не оскудеет.

Нет, утро прошло недаром!