Стучат, откройте дверь!

Джеймс Хэдли Чейз, 1973

Виртуоз лихо закрученного сюжета, английский писатель Джеймс Хэдли Чейз по сей день остается непревзойденным мастером «крутого детектива», произведения которого пользуются неизменным успехом у читателей во всем мире. За полвека писательской деятельности он создал около ста романов, половина которых была экранизирована. «Все, что нужно моим читателям, – добротное чтение: именно это я и стараюсь им дать…» – так объяснял свой успех автор. В романе «Стучат, откройте дверь!» главный герой Джонни Бьянда с детства мечтал о море и собственной лодке. За спиной у него полжизни, но в кармане пусто, и с каждым годом его мечта становится все призрачней. Наконец Джонни решается на отчаянный поступок – похитить деньги у своего босса, денежного воротилы, который связан с мафией…

Глава вторая

Мелани Карелли, подружка Джонни, родилась в неапольских трущобах. В четыре года ее отправили на улицу — выпрашивать деньги у туристов вместе с другими детьми. Жизнь ее не баловала, да и родителей тоже. Отец-инвалид ошивался у богатых гостиниц, продавал открытки и поддельные «паркеры». Мать брала стирку на дом.

Когда Мелани исполнилось пятнадцать, дед, бруклинский портной, прислал ей письмо. Писал, что в ателье найдется для нее местечко и он готов оплатить билет на пароход, хоть и третьего класса. Отец с матерью были только рады: Мелани живо интересовалась мальчишками, и родители боялись, что она того и гляди притащит сюрприз в подоле.

Отпахав три года в дедовой потогонке, Мелани решила, что так жить не годится. Стащила у деда пятьдесят долларов и смылась из Бруклина. Приехав в Ист-Сити — город, в котором жил Джонни, — решила, что здесь ей ничего не грозит: где она, а где тот Нью-Йорк. По правде говоря, ей и так ничего не грозило: узнав о ее побеге, дед лишь выдохнул с облегчением.

Мелани устроилась официанткой в паршивую закусочную, но смены были такими, что вечером она валилась с ног, и вскоре она уволилась. Перепробовала множество профессий и наконец через год нашла местечко по себе — в магазине дешевых товаров. В Ист-Сити было полно таких магазинов. Платили маловато, зато не стояли над душой. Теперь у Мелани появилась собственная комнатка, хоть и крошечная.

Мелани, даром что не красавица, была весьма привлекательной особой: длинные угольно-черные волосы, груди что пара дынь, крепкие ноги, а между ними — жаркое неапольское солнце. Любой мужчина, едва взглянув на нее, тут же понимал, что к чему. Хозяин магазина — робкий толстячок, живущий в вечном страхе перед своей лучшей половиной, — влюбился в нее до безумия. Время от времени Мелани позволяла ему запустить руку ей под юбку, но не более того. Взамен же она получила должность старшей продавщицы в отделе мужских сорочек и прибавку к жалованью.

Однажды Джонни Бьянде понадобилась сорочка, и он тут же положил глаз на Мелани. На тот момент девушки у него не было: прежняя подружка замучила его своими придирками, и Джонни с ней разругался. А без девушки он не мог — так же как Мелани не могла без парня. Джонни пригласил ее поужинать, показал, что он не из прижимистых, и с тех пор они уже три года как встречались.

Через два месяца после того ужина Мелани переселилась из крошечной комнатки в двухкомнатную квартиру в доме без лифта. Арендную плату и меблировку Джонни взял на себя.

Другая преисполнилась бы благодарности, но Мелани все переживала, что Джонни староват, что у него пузцо, да и обаятельным его не назовешь. С другой стороны, парень он был не скупой и хорошо с ней обращался. Они встречались трижды в неделю. Иногда ходили в ресторан, а потом в кино; другой раз Мелани готовила что-нибудь итальянское, и они сидели дома. Независимо от программы, всякий вечер заканчивался на огромной двуспальной кровати, которую купил ей Джонни. В эти моменты Мелани понимала, как ей повезло с парнем, а уж ей-то было с чем сравнивать. Так хорошо ей не бывало ни с кем, кроме Джонни.

А Джонни знал: хоть Мелани и гораздо моложе его и в голове у нее ветер гуляет, ей можно доверять. Он это ценил. Ему до смерти надоели воры, барыги и мошенники, с которыми приходилось иметь дело. Мелани была для него как глоток свежего воздуха. Фигуристая, страшно охочая до постельных забав и не такая болтушка, как остальные. Когда ему не хотелось разговаривать, она молча сидела рядом. И ни разу, кстати, не намекнула, что пора бы пожениться.

Джонни твердо знал, что никогда не обременит себя семьей. Ему нужна была не постоянная женщина, а лодка и море. Ну и секс, когда найдет настроение. Рано или поздно они с Мелани разбегутся, дело ясное. К ней подкатит какой-нибудь юнец с тугим кошельком — и все, до свидания. Потому-то Джонни и не рассказывал ей о своей мечте. И теперь, решив ограбить босса, он был рад, что Мелани ничего не знает о его одержимости морем. Хорошо, что он никому ничего не рассказывал. Массино умел выбить информацию из кого угодно. Если что-то пойдет не так и Джонни попадет под подозрение, Массино начнет допрашивать всех его знакомых с таким пристрастием, что мало не покажется. Стоит ему узнать, что Джонни мечтает о лодке, и с мечтой можно попрощаться.

Почти все ребята Массино были в курсе, что Мелани — подружка Джонни. Если три года подряд трижды в неделю выводить девушку в люди, обязательно наткнешься на кого-нибудь из знакомых — или в ресторане (из тех, что были Джонни по карману), или в кино, когда крутят новый фильм. Джонни слегка волновался по этому поводу, но был уверен, что все пройдет как по маслу. Массино никогда не заподозрит его в воровстве. Мелани ему очень нравилась. Была ли это любовь? Нет, говорил он себе, это не любовь. В его жизни нет места для любви. Любовь связывает человека по рукам и ногам. Но Мелани ему очень нравилась, и Джонни не хотел, чтобы с ней что-нибудь случилось.

Он закурил новую сигарету. На улице заверещал ребенок, одна женщина окликнула другую, прорычала на пониженной передаче чья-то колымага. Слушая весь этот шум, Джонни представлял себе солнечную дорожку на морской волне и чувствовал на щеках легкий ветерок. Пальцы его сжимали штурвал, под палубой мурлыкали мощные двигатели. «Наберись терпения, — думал он. — Через пару-тройку лет все будет».

Каждую пятницу он водил Мелани в ресторан, а потом в кино. Сегодняшний вечер — он взглянул на часы — не должен отличаться от остальных. В следующую пятницу они никуда не пойдут, но сегодня Мелани об этом не узнает. Вернее, узнает, но в самый последний момент. Да, она не болтушка, но если заранее сказать, что в следующую пятницу произойдет кое-что особенное, может разволноваться.

Следующие два часа Джонни снова и снова прокручивал свой план. Наконец понял, что это уже бессмысленно, встал, разделся и принял душ.

Часом позже он заехал за Мелани и повез ее в ресторан «У Луиджи».

Там они поужинали: славно, по-итальянски. За столом почти не говорили. Мелани была не дура поесть. Когда перед ней ставили очередное блюдо, она разве что с головой в него не ныряла, а Джонни тем временем думал о двадцать девятом февраля и почти не притронулся к еде, только гонял куски по тарелке. И поглядывал на Мелани. Раздевал ее глазами, видел оливковую кожу, роскошное тело. Думал, что впереди еще три часа: придется сидеть в душном кинозале, смотреть какую-то муть и только после этого он уложит Мелани на большую двуспальную кровать.

— Джонни, что тебя гложет? — вдруг спросила Мелани.

Разобравшись с огромной тарелкой спагетти и ожидая следующего блюда, она откинулась в кресле, а грудь ее едва не выпрыгивала из простецкого платья с откровенным вырезом.

Отбросив свои думы, Джонни улыбнулся:

— Просто смотрю на тебя. — Он накрыл ее ладонь своей. — Очень ты мне нравишься, вот прямо сейчас.

В паху у Мелани стало жарко.

— И ты мне. Может, сегодня обойдемся без кино? Поехали домой, найдем себе занятие.

Именно это Джонни и хотел услышать. Пальцы его сжались на запястье Мелани.

— По рукам, милая.

На стол упала тень. Джонни поднял глаза.

Перед ним стоял Тони Капелло — в черном костюме, белой рубашке в желтую полоску, с желтым галстуком-«селедкой». Выглядел он нарядно, но безжизненные глаза смотрели, как всегда, по-змеиному.

— Привет, Джонни. — Он посмотрел на Мелани и снова на Джонни. — Тебя вызывает босс.

Джонни так рассердился, что даже покраснел. Он знал, что Тони управляется с пистолетом почти так же ловко, как он (а может, и лучше, ибо Джонни давно не тренировался). И еще он терпеть не мог этого парня, и Тони отвечал ему взаимностью.

Джонни чувствовал, что Мелани стало страшно. Взглянул на нее и увидел, что она смотрит на Тони и в широко раскрытых глазах ее читается испуг.

— То есть как это — вызывает? — осведомился он.

Подплыл официант. Сменил тарелки и уплыл.

— Так и вызывает. Давай живее. Пронто!

Джонни сделал глубокий вдох.

— Ну ладно, подойду. Куда?

— К нему домой, прямо сейчас. А эту куколку я сам отвезу. — Тони самодовольно ухмыльнулся. — С радостью.

— Вали отсюда к черту, скотина дешевая. — Тихий голос Джонни сулил неприятности. — Я подойду, но всему свое время.

Тони презрительно усмехнулся:

— О’кей. Если хочешь накликать беду, я не против. Доложу боссу. — И он вышел из ресторана.

Мелани повернулась к Джонни. Глаза ее были по-прежнему широко раскрыты.

— В чем дело?

Вот бы узнать. Раньше босс не звал его к себе домой. На лбу у Джонни проступила холодная испарина.

— Прости, милая, — ласково сказал он. — Нужно идти. Ты доедай свой ужин, бери такси и жди меня дома.

— Ну уж нет! Я…

Он встал и обошел вокруг столика.

— Прошу, милая. Сделай мне приятное. — В голосе его звякнул металл.

Мелани не на шутку испугалась. Джонни переменился: побледнел, весь как-то съежился и лоб у него заблестел от пота.

Она через силу улыбнулась:

— Хорошо, Джонни, буду ждать.

Джонни поговорил с официантом, сунул ему денег, помахал Мелани и вышел на улицу.

Движение было напряженным, и Джонни добрался до Десятой улицы лишь через двадцать минут. С трудом нашел место для парковки, поднялся по мраморным ступеням и замер у массивной двери.

По дороге он лихорадочно думал: на кой черт Массино вызвал его к себе домой, да еще в такое время? Раньше его не приглашали в хозяйские хоромы. Позвонив, он принялся вытирать потные ладони носовым платком. Дверь открыл тощий парень с непроницаемой физиономией, с воротничком-стойкой и, прости господи, во фраке: ни дать ни взять карикатура на английского батлера из старого кино. Он отступил в сторону, и Джонни вошел в необъятный холл, увешанный картинами в золоченых рамах и уставленный блестящими средневековыми доспехами.

— Шагай, приятель, — сказал через губу батлер. — Первая дверь направо.

Джонни вошел в большую комнату с массивной мебелью и множеством книжных полок. Массино сидел в огромном кресле с крыльями для защиты от сквозняков. Он курил сигару. На подлокотнике стоял стакан виски и бутылка воды. В тени расположился Эрни Лассини. Этот, по обыкновению, ковырял щепкой в зубах.

— Проходи, Джонни, — пригласил Массино. — Присаживайся. — Он указал на кресло напротив. — Что будешь пить?

Джонни чопорно уселся.

— Спасибо. Виски, если можно, — сказал он.

— Эрни, принеси Джонни виски, а потом проваливай.

После долгой паузы Эрни с бесстрастным лицом принес Джонни виски и вышел из комнаты.

— Сигару? — спросил Массино.

— Нет, спасибо, мистер Джо.

Массино усмехнулся:

— Я оторвал тебя от дел?

— Угу. — Джонни не сводил глаз со здоровяка в кресле. — Не то слово.

Вдоволь насмеявшись, Массино подался вперед и хлопнул Джонни по колену.

— Ничего, девочка подождет. К твоему приходу распалится пуще прежнего.

Джонни промолчал. Он ждал, сжимая стакан в потной ладони.

Массино вытянул толстые ноги, закурил и выпустил клуб дыма в потолок. У босса был расслабленный, дружелюбный вид, но Джонни не позволял себе расслабиться. Массино и раньше бывал в подобном настроении, и оно могло перемениться по щелчку пальцев. В любую секунду босс мог впасть в ярость.

— Неплохая у меня берлога, да? — Массино окинул взглядом комнату. — Жена устроила. Ты только глянь на эти чертовы книги. Она думает, это знак хорошего вкуса. Ты прочел хоть одну книгу, Джонни?

— Нет.

— И я. На кой черт их читать? — Холодные серые глазки прошлись по Джонни. — Ну да ладно. Я вспоминал тебя. Ты ведь работаешь на меня почти двадцать лет…

Вот оно, подумал Джонни. Давай, до свидания. Что ж, он этого ждал, но не так быстро.

— Да, пожалуй, лет двадцать, — сказал он.

— Сколько я тебе плачу, Джонни?

— Две сотни в неделю.

— Значит, Энди не соврал. Ну да, ну да… две сотни. А что прибавки не просишь? Давно пора.

— Я не жалуюсь, — тихо сказал Джонни. — Думаю, человеку платят столько, сколько он заслуживает.

Массино искоса взглянул на него:

— Другие думают иначе. Мерзавцы. Постоянно канючат: давай деньги, деньги давай… — Он отпил немного виски, помолчал и продолжил: — Ты, Джонни, лучший из моих ребят. Что-то в тебе есть, и это мне по нраву. Если бы не ты и твой пистолет, я не сидел бы здесь, среди всех этих чертовых книжек. Трижды, верно?

— Угу.

— Трижды… — Массино покачал головой. — Помню, помню ту стрельбу. — Он снова помолчал, на этот раз подольше. — Пришел бы ты ко мне пару… тройку лет назад, попросил бы прибавки, я бы согласился. — Он ткнул в сторону Джонни тлеющим кончиком сигары. — Почему не пришел?

— Я же сказал, мистер Джо: человеку платят столько, сколько он заслуживает. Я не сильно напрягаюсь. Работаю не каждый день, по большей части в пятницу. Так что…

— Вы с Сэмми нормально ладите?

— Отлично.

— Он ссыкун. И работу свою терпеть не может, верно?

— Ему нужны деньги.

— Точняк. Я подумываю сделать кое-какую перестановку. Ребята, бывает, жалуются. Им, похоже, не нравится, что деньги таскает копченый паренек. Хочу узнать твое мнение. Как считаешь, делать мне перестановку?

Джонни уже знал, что ответить. Сейчас не время кого-то прикрывать, даже если речь идет о Сэмми. Через шесть дней — если все получится — Джонни станет богаче на сто пятьдесят тысяч долларов.

— Я хожу с Сэмми, — ровно произнес он. — Уже десять лет как хожу, мистер Джо. Велите ходить с кем-то еще — не вопрос.

— Видишь ли, я подумываю о полной перестановке, — сказал Массино. — И для Сэмми, и для тебя. Десять лет — чертовски долгий срок. Сэмми умеет водить машину?

— Конечно. И разбирается в тачках. Он смолоду начинал в гараже.

— Да, я слышал. Как думаешь, он захочет стать моим шофером? А то жена заклевала: говорит, мне садиться за руль не по статусу. Знаешь, чего она хочет? Не поверишь, шофера в униформе! Говорит, униформа придется нашему Сэмми к лицу.

— Правильнее всего будет спросить у Сэмми, мистер Джо.

— Ты поговори с ним, Джо. Сколько он получает?

— Сотку.

— Ну ладно. Скажи, что будет сто пятьдесят.

— Скажу.

Повисла очередная долгая пауза. Джонни ждал, когда же Массино заговорит о его участи.

— А теперь про тебя, Джонни, — наконец сказал босс. — Ты в городе человек известный. Людям ты нравишься, они тебя уважают. У тебя хорошая репутация. Не хочешь заняться «однорукими бандитами»?

Джонни оцепенел. Чего-чего, а этого он не ожидал… Последние пять лет игровыми автоматами заведовал пожилой толстяк по имени Берни Шульц. Он часто ныл, какая у него тяжелая жизнь: рассказывал, как Энди гоняет его, когда выручка падает ниже недельной нормы, а недельная норма такая, что и не выговоришь.

Джонни помнил, как Берни — потный, с черными кругами под глазами — говорил: «Эта работа, мать ее за ногу, сплошное наказание. Ты не представляешь, как на меня давит этот сукин сын, как заставляет искать новые точки. Шляюсь по всему городу, впариваю эти чертовы автоматы, уже все ноги стоптал. А если где и поставлю „бандита“, сорванцы тут же его ломают. В общем, не продохнуть».

— А что с Берни? — спросил Джонни, чтобы выиграть время.

— Берни выдохся. — Дружелюбия на лице Массино как не бывало. Теперь перед Джонни сидел безжалостный управленец. — Ты справишься. Найти новые точки для тебя раз плюнуть. Люди тебя уважают. Плачу четыре сотни плюс один процент, если выручка будет выше нормы. Если врубишься как следует, выйдет восемь сотен. Что скажешь?

Джонни лихорадочно думал. Вот оно, предложение, от которого нельзя отказаться. Иначе вышвырнут на улицу, а он к этому пока не готов.

Глядя Массино в глаза, он спросил:

— Когда приступать?

Усмехнувшись, Массино снова подался вперед, снова хлопнул Джонни по колену.

— Вот это разговор, — сказал он. — Я знал, ты малый что надо. Начнешь первого числа. К тому времени я разберусь с Берни. А ты обсуди все с Энди. Он расскажет, что к чему. — Массино встал, посмотрел на часы и поморщился. — Ну, мне пора. Нужно отвезти жену на какую-то вечеринку. Проклятье! Значит, Джонни, договорились. Не тормози, и будет тебе восемьсот баксов в неделю. — Положив тяжелую руку Джонни на плечи, Массино проводил его к двери. — Поговори с Сэмми. Если его устроит мое предложение, пусть зайдет к Энди, тот справит ему униформу. Двадцать девятого соберете лотерейные деньги — и по новым местам. Лады?

— Я не против, — сказал Джонни и вышел в холл. Там его ждал батлер.

— Пока, — бросил Массино и пошел вверх по лестнице, тихонько насвистывая. Наконец он скрылся из виду.

* * *

Джонни дошел до машины, остановился и задумался. Взглянул на часы. Пять минут десятого. Он знал, что Мелани будет сидеть в ресторане еще полчаса, с ее-то аппетитом. Стало быть, есть время перемолвиться с Берни Шульцем.

Через пятнадцать минут он остановился у дома Берни. Тот уже разулся и смотрел телевизор с кружкой пива в руке.

Дверь открыла его жена, крупная толстушка с веселым лицом. Она тут же убежала на кухню: мужчины будут говорить о делах, а она предпочитала не знать, чем занимается муж.

Как только Берни выключил телевизор, Джонни отмахнулся от предложенного пива и сказал напрямую:

— Я только что говорил с мистером Джо. Тебя снимают с места, Берни. Отныне твою работу буду делать я.

Берни вылупился на него:

— Ну-ка, еще разок?

Джонни повторил еще разок.

— То есть это правда? Ты не шутишь?

— Да, правда.

Берни глубоко вздохнул, и тяжелое лицо его озарила ухмылка от уха до уха. Он вмиг помолодел лет на десять.

— Это же дивные новости! — Он даже в ладоши хлопнул. — Господь внял-таки моим молитвам! Значит, теперь я свободен!

— Как знал, что тебе это понравится, — сказал Джонни. — Потому и приехал. Чем будешь заниматься? Ведь тебя выпрут из организации.

— Заниматься? Я? — Бенни залился счастливым смехом. — У меня найдутся кое-какие сбережения. У шурина в Калифорнии есть фруктовая ферма. Туда и поеду. Стану его партнером. Будем с ним собирать фрукты на солнышке, и не надо ничем заморачиваться!

— Угу. — Джонни вспомнил про свою мечту: лодку и море. — Что ж, твоя работа достанется мне. Сколько платят?

Допив пиво, Берни рыгнул и отставил кружку.

— Мистер Джо платит мне восемь сотен в неделю плюс один процент, если выручка превысит норму. Но этот процент — только на словах. Черт, я все эти годы вкалывал как проклятый, но этого процента так и не увидел. Энди, сукин сын, задирает норму так, что о проценте можешь забыть. Но восемь сотен выйдет стабильно, хотя работа — сущий ад. Я сумел кое-что скопить, значит и ты сумеешь.

Восемь сотен в неделю, а Массино предложил ему всего лишь четыре. И процент, которого Берни так и не увидел.

Джонни охватила холодная ярость, но он сдержался.

«Ты, Джонни, лучший из моих ребят. Что-то в тебе есть, и это мне по нраву».

Двуличный ворюга. «Ну ладно, — думал Джонни, поднимаясь на ноги, — я тоже буду вести себя как двуличный ворюга».

Он вышел от Берни, сел в машину и поехал к Мелани. В нем все еще бушевал гнев.

На следующее утро, когда Мелани ушла на работу, Джонни вернулся к себе домой и приготовил завтрак. Завтракать он любил больше, чем обедать или ужинать. Впереди был весь день, и никаких планов. Настроение у Джонни было паршивое: он все думал, как скверно обошелся с ним Массино. Теперь он ограбит его без сожалений, это уж точно.

Не успел он сесть за тарелку с яичницей из трех яиц и ломтем жареной ветчины, как зазвонил телефон. Выругавшись, Джонни встал и поднял трубку. Звонил Энди Лукас.

— Мистер Джо сказал, ты будешь работать вместо Берни. Вам нужно пообщаться. Сегодня зайди к нему. Он тебе все покажет, познакомит с людьми.

— Хорошо, — сказал Джонни, поглядывая на тарелку с завтраком. — Зайду.

— И послушай, Джонни, — холодно продолжал Энди, — Берни не особенно напрягался. Надеюсь, что под твоим началом дела пойдут в гору. Нужно поставить еще по меньшей мере две сотни автоматов. Этим и будешь заниматься. Понял?

— Понял.

— Молодец. Зайди к Берни. — И Энди повесил трубку.

Джонни вернулся за стол, но аппетит его поуменьшился. Чуть позже он отправился на работу к Берни: в комнатушку на последнем этаже офисного здания без лифта. Дожидаясь зеленого сигнала светофора, он заметил на другой стороне улицы Черныша Сэмми: тот тоже собирался переходить дорогу.

Увидев Джонни, он заулыбался и помахал рукой. Машины остановились, и Джонни подошел к нему:

— Привет, Сэмми. Чем занят?

— Я? — рассеянно переспросил Сэмми. — Да ничем, мистер Джонни. А что в субботу делать? Только по улицам слоняться.

Джонни забыл, что сегодня суббота. Значит, завтра воскресенье, самый ненавистный день: все магазины закрыты, люди уезжают за город. Обычно Джонни проводил воскресное утро за газетами, а ближе к вечеру ехал к Мелани. В первой половине дня она всегда бывала занята: прибиралась в квартире, мыла голову и все такое, или чем там обычно занимаются женщины по выходным?

— Кофе будешь? — спросил Джонни.

— Никогда не откажусь. — Сэмми с тревогой взглянул на Джонни, на его напряженную физиономию. — Что-то не так?

— Пошли пить кофе. — Джонни вошел в кафе и встал у стойки. Заказал кофе и сообщил: — Вчера вечером я беседовал с мистером Джо. — И пересказал свой разговор с Массино. — Сам решай. Хочешь водить его машину?

Лицо Сэмми засветилось, словно в голове у него включили электрическую лампочку.

— Вы не шутите, мистер Джонни?

— Нет, передаю его слова.

— Конечно хочу! — И Сэмми захлопал в розовые ладоши, прямо как Берни. — То есть мне больше не придется собирать деньги?

Джонни мрачно подумал: вот, еще один. Сперва у Берни рот до ушей, а теперь и у Сэмми. Все-то у них гладко, а мне достаются одни шишки.

— Придется носить униформу, рулить «роллс-ройсом». Не против?

— Конечно нет! Это же дивные новости! — Вдруг Сэмми замолчал и взглянул на Джонни. — А когда приступать?

— Первого числа.

Сэмми сник.

— То есть в следующую пятницу мне придется собирать деньги?

— Верно.

Глаза у Сэмми забегали, на лице выступили капли пота.

— А нельзя ли, чтобы вместо меня вышел новый человек, мистер Джонни? И кто он, этот новый человек?

— А я почем знаю? Двадцать девятого мы с тобой, Сэмми, собираем деньги. — Джонни допил кофе. — Собираем, и точка.

— Ну да. — Сэмми промокнул лицо носовым платком. — Думаете, беды не будет?

— Ни в коем разе. — Джонни отошел от стойки. — У меня дела. А ты сходи к Энди. Скажи, что будешь шофером у мистера Джо. Он все устроит. Платить будут полторы сотни.

Сэмми распахнул глаза:

— Полторы сотни?

— Так сказал мистер Джо. — Джонни задумчиво посмотрел на Сэмми. — Ты по-прежнему держишь сбережения под кроватью?

— А где их еще держать, мистер Джонни?

— Я же говорил тебе, тупица: в банке!

— Нет, не хочу, — Сэмми помотал головой. — Банки — это для белых людей.

Джонни пожал плечами:

— Ну, увидимся.

Заплатив за кофе, он вышел из кафе и через десять минут был в кабинетике Берни Шульца.

Тот развалился за обшарпанным столом, отодвинув стул и заложив большие пальцы за ремень. Увидев Джонни, он выпрямился.

— Энди велел зайти к тебе, — сказал Джонни. — Чтобы ты показал мне, что к чему, и со всеми познакомил.

— Обязательно, — пообещал Берни, — но не сегодня. Бога ради, сейчас же выходные! Весь бизнес стоит. Давай в понедельник, а? Приходи часам к десяти утра, и я все покажу, договорились?

— Как скажешь. — Джонни направился к двери.

— Джонни, один момент…

— Ага? — Остановившись, Джонни взглянул на Берни.

Тот поскреб толстую щеку.

— Я, похоже, сболтнул лишнего. — Берни неловко поерзал на стуле. — Энди запретил говорить тебе, сколько мне платят. В общем, забудь об этом, ладно?

Джонни сжал кулаки, но сумел изобразить холодную улыбку.

— Конечно. Уже забыл. Увидимся в понедельник. — Он вышел за дверь и прошагал шесть лестничных маршей, матерясь себе под нос.

До автостанции было пять минут ходу, и Джонни решил, что пора туда зайти. У дверей остановился, оглядел улицу, бросил взгляд на окна офиса Массино. Босс, наверное, сейчас летит в Майами на уик-энд, но Джонни был уверен: Энди сидит в своем тесном кабинете.

На автостанции он сразу направился к камере хранения. На двери одного из шкафчиков была инструкция, и Джонни задержался, чтобы ее прочесть. Там говорилось, что ключ нужно взять у дежурного. Джонни оглянулся. Не увидев в толпе знакомых лиц, подошел к каморке дежурного. Оттуда на него уставился огромный сонный негр.

— Дай ключ, — сказал Джонни. — Сколько стоит?

— Вам надолго, босс?

— Недели три. Может, больше. Не знаю.

Негр выдал ему ключ.

— Полбакса в неделю. За три недели получается полтора.

Джонни заплатил ему, сунул ключ в карман и ушел искать свой шкафчик. Расположение оказалось удобное, совсем рядом с входной дверью. Удовлетворенно кивнув, Джонни вышел на холодную улицу и отправился домой.

Следующий час он сидел у окна и думал про Массино. Около двух пополудни решил, что пора пообедать, и тут снова зазвонил телефон.

Поморщившись, Джонни поднялся на ноги и снял трубку.

— Джонни?

— Привет, милая! — Услышав голос Мелани, он изрядно удивился. Вчера они договорились, что в воскресенье поедут кататься, а потом Джонни заночует у нее.

— Джонни, у меня эти дела. Только что начались, — сказала Мелани. — Мне совсем худо. Давай отложим завтрашнюю встречу?

Ох, женщины, подумал Джонни, всегда с ними что-то не так! Но Мелани и правда сильно страдала от месячных. Значит, ему предстоит долгий, унылый, одинокий уик-энд.

— Ты, главное, не раскисай, милая, — мягко сказал он. — Конечно отложим. Это же не последнее воскресенье. Тебе чем-нибудь помочь?

— А чем? Приеду домой и лягу. Скоро отпустит.

— Еды привезти?

— Я что-нибудь закажу. А ты отдохни хорошенько, слышишь? Я позвоню, как все закончится, и тогда встретимся.

— Ага. Ну, береги себя. — И Джонни повесил трубку.

Прошелся по комнате, размышляя, чем будет заниматься до понедельника. Достал бумажник, пересчитал деньги. От получки осталось сто восемь долларов. Придется растянуть до пятницы. Он задумался. Неплохо бы прыгнуть в машину и рвануть на три сотни миль, к побережью. Снять комнату в мотеле, погулять возле моря… Но это недешево. Такой уик-энд ему не по карману. Массино может себе это позволить, у него полно денег. А Джонни Бьянда не может, у него денег нет.

Пожав плечами, он включил телевизор и равнодушно уставился в экран. Передавали какой-то бейсбольный матч.

Глядя на игру, он думал, как будет покачиваться под ногами палуба его лодки; как он будет подставлять лицо — все в соленых брызгах — жаркому солнцу.

«Потерпи, — сказал он себе. — Потерпи».