Лапа в бутылке

Джеймс Хэдли Чейз, 1949

За полвека писательской деятельности британский автор детективов Рене Брабазон Реймонд (1906–1985) опубликовал около девяноста криминальных романов и сменил несколько творческих псевдонимов. Самый прославленный из них – Джеймс Хэдли Чейз. «Я, как ищейка, беру след и чую, чего хочет читатель. И что он купит» – так мэтр объяснял успех своих романов, охотно раскрывая золотоносный секрет: читателей привлекают «действие и ритм». Джули Холланд было двадцать два года, и двадцать из них прошли в крайней нищете, изрядно смягчившей ее представления о морали. И когда подвернулся шанс сыграть главную роль в краже мехов, она охотно ухватилась за него, не ведая, какой ценой будет оплачено ее желание иметь красивую шубку…

Глава вторая

I

Светловолосая женщина в шелковой накидке поверх светло-бежевой ночной рубашки рывком открыла дверь дома номер 97 по Парк-Уэй и злобно рявкнула:

— Вы что трезвоните в такую рань? Вам разве не сказали, что у меня нет прислуги? — Хорошенькое кукольное личико было чуть припухшим от сна, и казалось, будто ее только что подняли с постели.

— Простите, если побеспокоила вас, — смущенно и растерянно проговорила Джули. Женщина ничуть не пыталась скрыть свой гнев. — Меня прислала миссис Френч. Я… мне кажется, вы ожидали меня.

— Боже ты мой, ну входи тогда, — сказала Бланш Уэсли. — Я уже столько дней обхожусь одна! Это действительно чудовищно, как тут со мной обращаются.

Слегка сутулясь, она прошла в гостиную-вестибюль. Джули закрыла входную дверь и последовала за ней.

— Пока не выпью глоточек кофе, говорить с тобой не смогу, — заявила Бланш и провела миниатюрными, похожими на коготки, пальцами по белокурой кудрявой шевелюре. — Ну, раз теперь ты здесь, сделай что-нибудь полезное. На кухню — туда. Иди пошарь там, сама найдешь что нужно. И прошу, поменьше дурацких вопросов, у меня голова раскалывается. Просто принеси мне кофе, я буду в дальней комнате, в конце коридора. — Она пригляделась к Джули. — Мм, а ты хорошенькая. Какая приятная перемена. Так надоели страхолюдины! Никак не возьму в толк, отчего все работяги такие отвратные. Ладно, ступай уже. Ты кофе-то в состоянии приготовить или нет?

— О да, — ответила Джули и просияла улыбкой.

Бланш поморщилась:

— Очень мило, только, пожалуйста, не надо мне улыбаться, ладно? Мои нервы этого просто не вынесут. — Нахмурившись, она опустила взгляд на свои стеганые атласные шлепанцы и продолжила: — А знаешь, было б неплохо, если бы ты, обращаясь ко мне, говорила «мадам»… Да, думаю, мне это придется по душе. Тебе же не составит труда, как полагаешь, а?

— Нет, мадам, — ответила Джули. Лицо ее сделалось пунцовым, улыбка угасла.

— Да ты никак рассердилась? — Тоненькие, в ниточку, брови Бланш взлетели. — Разве я сказала что-то обидное? Вон, красная вся, как свекла. Всегда считала, что краснеть недостойно.

— О нет, мадам, — проговорила Джули и с силой сжала за спиной кулаки.

— Ну, бывает, может, что и ляпну рано или поздно, — сказала Бланш с явным удовлетворением. — Мистер Уэсли все пеняет мне, будто я беспардонна с прислугой. Не отрицаю, но уверена, если платишь хорошие деньги, то и говорить можешь все, что думаешь.

Джули не отвечала. Кукольное личико хозяйки, прелестная миниатюрная фигурка, золотистые кудряшки, напоминавшие нимб, заворожили ее.

— И хватит глазеть на меня, — нахмурилась Бланш. — Разумеется, я привыкла к тому, что на меня пялятся, но мне всякий раз не по себе в те моменты, когда чувствуешь себя так, будто на тебя обрушилась кара небесная.

— Прошу прощения, мадам. — Джули попыталась опустить глаза, однако было в этой женщине нечто столь экстравагантное, что ей не удавалось отвести от нее взгляда дольше чем на несколько секунд.

— Чувствую себя этим утром совершенно разбитой, — продолжила Бланш, прижав пальцы к вискам. — Просто умираю, а никому и дела нет. — И с внезапной вспышкой ярости заверещала: — Да ради бога, принеси наконец кофе и прекрати таращиться на меня, как на синезадого павиана!

— Простите, мадам. — Джули попятилась. — Сию минуту! — Она ретировалась на кухню и прикрыла за собой дверь.

«Что ж, меня предупреждали, — сказала она себе. — Но я никак не думала, что она окажется такой. Ну и ну! Придется следить за каждым своим шагом, если хочу задержаться здесь подольше».

Пока вода закипала, Джули поспешно выскользнула из платья, распечатала пакет и надела форму.

«Может, угожу хозяйке, если предстану перед ней в форме, — подумала она. — По крайней мере, это покажет ей, что я знаю свое место». Она хихикнула.

В комнате Бланш горел яркий свет, когда вошла Джули с подносом. Тяжелый, спертый воздух был напитан стойким запахом бренди и застарелым ароматом духов. Несмотря на то что шел четвертый час дня, шторы оставались задернуты и все окна затворены. Среди потрясающей роскоши и жуткого беспорядка бродила Бланш. Стены комнаты были обиты бледно-голубой тканью. Кресла, узорчатая кушетка и белый с голубым кожаный пуф стояли на толстом белом ковре. Изысканно украшенный туалетный столик был присыпан пудрой, завален тюбиками с вытекающим гримом и опрокинутыми бутылками. Одежда валялась на полу, висела небрежно брошенная на стульях и на изголовье кровати. Широкая, почти как зонтик от солнца, соломенная шляпа свисала с одного из настенных бра.

— Ну как же ты долго, — сердито бросила Бланш. — Если хочешь, чтобы мы поладили, советую пошевеливаться. — Она внимательно оглядела Джули. — О, переоделась. А что, очень даже миленькая форма, тебе к лицу. — Она указала на прикроватный столик. — Поднос сюда, и оставь меня. Возможно, следует прибраться в ванной, затем мы с тобой побеседуем. Ванная там. Я буду готова через минутку-другую.

От вида ванной комнаты сердце Джули заныло от зависти: душевая кабина, встроенная в пол ванна, туалетный столик, массажное кресло, турецкая баня в отдельном помещении и сушуар — все, чего только могла пожелать праздная, избалованная женщина. Как и в спальне, здесь тоже царил беспорядок. Ванна не была опорожнена — в молочно-мыльной воде плавало полотенце. Здесь и там пол покрывала пятнами рассыпанная пудра. Под ногами Джули хрустели кристаллы соли для ванны, когда она принялась подбирать разбросанные гигиенические салфетки и липкие от кольдкрема полотенца для рук. Стараясь работать как можно быстрее, она прибралась в помещении, слила воду, отжала полотенце и протерла им пол.

Бланш по-прежнему мерила шагами спальню, когда Джули вернулась из ванной. На туалетном столике появился стакан бренди, наполненный до половины и прикрытый сверху пудреницей.

— Вот и ты, — проговорила с улыбкой Бланш. Сейчас она казалась более оживленной и дружелюбной. — А я что, не спросила, как тебя зовут? Не может быть…

— Джули Холланд, мадам.

Бланш упала в кресло, прикрыла на мгновение глаза, затем открыла и устремила на Джули долгий изучающий взгляд.

— Ты, кажется, сказала, что тебя прислала миссис Френч? Что-то в последнее время память подводит…

— Да, мадам.

— А, ну тогда, думаю, с тобой должно быть все в порядке. И рекомендации у тебя есть?

Джули протянула ей два конверта.

— У этой женщины всегда все схвачено, — проворчала Бланш, вскрывая конверты. На рекомендации она лишь взглянула и бросила их на туалетный столик. — О зарплате она, полагаю, тоже сказала?

— Да, мадам.

— Что ж, тогда можешь считать себя принятой на работу. — Она подалась вперед, чтобы разглядеть себя в зеркале. — Посмотрим, удастся ли нам с тобой поладить. Кофе ты приготовила отменный. Все, что от тебя требуется, это содержать дом в порядке и помогать мне, когда я попрошу. Твоя комната в другом конце коридора. Славная, кстати, комнатка. Я считаю, что люди должны жить в комфорте. Ты как, можешь приступить прямо сейчас?

— Да, мадам.

Бланш взяла гребень и принялась расчесывать белокурые кудряшки.

— Сегодня вечером меня не будет. Я хотела бы, чтобы ты переехала немедля. Не люблю оставлять квартиру пустой, пока меня нет дома. Как полагаешь, получится?

— Да, мадам. — Джули устала стоять перед этой гламурной маленькой куклой.

— И ты не против, если тебя оставят здесь на ночь одну?

Джули не сдержала удивления:

— Вовсе не против, мадам.

— Надо же, какая смелая, — вяло проговорила Бланш. — Терпеть не могу оставаться здесь одной. Мистер Уэсли уже две недели в Париже, и я тут такого страху натерпелась. А вдруг кто вломится? Нынче столько квартир грабят. И по ночам все время чудятся звуки какие-то странные. Иногда думаю, может, здесь привидения водятся… Но ты-то, надеюсь, не веришь в привидения?

— Нет, мадам, — твердо ответила Джули.

— Быть может, это здорово — не иметь воображения, — сказала Бланш, приглаживая кудряшки. — А у меня натура впечатлительная, тонкая. Знаешь, я порой четко слышу, как кто-то крадется по коридору: туда, потом обратно… Впрочем, все, наверное, оттого, что я всегда на взводе.

«Или навеселе», — подумала Джули, сдерживая смех, и спросила:

— Наполнить ванну, мадам?

— Пожалуй, да. А потом собери чемодан. Меня не будет до завтрашнего вечера. К этому же времени я ожидаю мистера Уэсли. У тебя впереди много работы. Надо привести в порядок весь мой гардероб. Я уже много дней без прислуги, и там такой кавардак. Не знаю почему. Будь умницей, открой вон тот шкаф. Хорошо. Видишь, у каждой моей одежки свой номер — он на вешалке.

В комнате стояли три огромных шкафа с раздвижными дверями. В том, который открыла Джули, висели два длинных ряда женских костюмов, пальто, платьев и вечерних бальных нарядов.

— К каждому наряду — своя шляпка, белье, перчатки, сумочка и, разумеется, обувь, — объясняла Бланш вялым тоненьким голоском. — Это я сама придумала. Поскольку все пронумеровано, остается только следить, чтобы одинаковые номера были вместе. Справишься?

— О да, мадам.

— А там сейф. Так его не увидеть, он скрыт за стеной. Сейфом я занимаюсь сама и храню в нем свои меха и драгоценности. Что ж, думаю, тебе пора готовить ванну. Мне обязательно надо успеть к поезду в пять двадцать, и время поджимает.

Пока Бланш принимала ванну, Джули старательно прибиралась в спальне, гадая между делом, чем заняться вечером. Она никак не ожидала, что свободный вечер выпадет так скоро. Вот бы встретиться с Гарри! Могли бы сходить вместе в кино. Но как связаться с ним? Единственная надежда — миссис Френч. Гарри сказал, что через нее можно передать весточку. Надо попытаться.

Проводы Бланш оказались безумной и изнурительной процедурой. Чемодан пришлось дважды распаковывать, поскольку она никак не могла решить, что брать с собой. Затем, когда сборы, казалось, уже были закончены и Джули потянулась к телефону вызвать такси, Бланш вдруг сделалась раздражительной и заявила, что никуда не поедет.

— А чего я, собственно, беспокоюсь, — проговорила она, рухнув в кресло. Принаряженная и накрашенная, она была потрясающе красива, как яркая, неотразимо привлекательная куколка. — И не то чтобы мне нравились эти люди. Трещат без умолку. К тому же я неважно себя чувствую. Все, решено: не поеду. А ты займись делом, распакуй чемодан, пока все не помялось.

Джули и в лучшие времена терпеть не могла упаковывать вещи. И сейчас она упаковывала и распаковывала, складывала и раскладывала снова и снова, и все это происходило под строгим наблюдением Бланш, которая критиковала, брюзжала, бранилась и лезла с бесполезными советами. Джули велели распаковать вещи уже в третий раз, и она едва сдержалась, чтобы не швырнуть этот чемодан в Бланш. Непослушными руками она вновь принялась вынимать вещи. Когда чемодан почти опустел, Бланш внезапно хлопнула в ладоши и воскликнула, изобразив душевные терзания:

— И о чем я только думаю? Бедная моя Джули. Конечно, мне нужно ехать. Просто из головы вылетело: там ведь должен быть Баки. Мне необходимо увидеться с ним. Давай-ка упакуй все снова. И поторопись, иначе опоздаю на поезд. Нет слов, как мне неловко заставлять тебя столько работать.

Джули вся кипела и едва сдерживала слезы. Она начала бросать вещи обратно в чемодан.

— Ой, погоди, не закрывай пока, — попросила Бланш, когда Джули собралась захлопнуть крышку. — Кажется, я прихватила что-то лишнее. Такая розовато-лиловая штучка… Где-то на самом дне. Ну, ты знаешь, о чем я говорю. Я в ней бледная как смерть.

Джули готова была ее придушить. Она выдернула розовато-лиловое вечернее платье из чемодана, развалив этим всю укладку, и выглядела при этом такой расстроенной и злой, что Бланш решила поменять тактику.

— Джули, хочешь это платье? — как бы невзначай спросила она. — Я его уже не ношу, и жаль, что оно висит в шкафу без дела, не правда ли?

Гнев Джули тотчас утих. Она присела на корточки и подняла глаза на хозяйку.

— Прошу прощения, мадам? — спросила она, взглянув на платье и нежно коснувшись материи кончиками пальцев.

— Славное, правда? — так же небрежно заметила Бланш. — От Хартнелла. Но цвет мне чертовски не к лицу. Представить не могу, зачем я купила его. Хочешь?

— Я? — спросила, просияв, Джули. — О да, конечно! Благодарю вас, мадам.

Бланш улыбнулась. Но когда Джули, подняв голову, увидела, насколько подлой и жестокой была эта улыбочка, сердце ее упало.

— Хорошо, я подумаю, — сказала Бланш. — Разумеется, я не могу отдать его тебе просто так. Оно стоит сто пятьдесят гиней или что-то вроде того. Но уступлю за двадцать фунтов.

Глубоко разочарованная, Джули повесила платье обратно на спинку стула и нагнулась застегнуть чемодан.

— Но двадцати фунтов на платье у тебя, полагаю, не найдется… или найдется? — продолжала беззаботно щебетать Бланш.

— Нет, мадам, — ответила Джули и отвернулась.

— Вот жалость-то. Ну ладно, не горюй. В таком платье девушка твоего класса выглядела бы нелепо. Над тобой все только потешались бы. Помещу-ка я лучше объявление о продаже в «Таймс», я же могу это сделать, правда?

Джули бегло взглянула на Бланш и успела заметить на ее лице ликование, длившееся лишь мгновение, но Джули поняла, что провоцируют ее намеренно.

«Хорошо же, — подумала она. — Давай забавляйся, кошка драная. В следующий раз я не поведусь».

«Нет смысла позволять Бланш выносить себе мозг, — размышляла она, когда хозяйка наконец уехала. — Она ведь только этого и добивается. Слава богу, не увижу ее целых двадцать четыре часа. Плевать на то, что Гарри замышляет с ней сотворить. Если в моих силах помочь ему открутить ее поганый нос, я это сделаю».

Она решила, что на уборку квартиры ей понадобится как минимум два часа. Сейчас без четверти пять. Значит, часам к семи она будет готова встретиться с Гарри, если сможет его разыскать. Звонить в агентство миссис Френч не хотелось, но выбора у нее не было. После некоторого колебания она набрала номер.

Трубку сняла Дана.

— Это Джули Холланд, — проговорила Джули: узнав хрипловатый голос Даны, она вся напряглась. — Я хочу поговорить с мистером Глебом. Не могли бы вы дать мне номер его телефона?

— Подождите, — ответила Дана и со стуком положила трубку на стол. Джули услышала, как она сказала кому-то: — Это та девица, Холланд. Хочет поговорить с тобой.

К удивлению Джули, в трубке раздался голос Глеба.

— В чем дело? — отрывисто спросил он.

— Да ни в чем. Все хорошо. Просто хотела увидеться с тобой вечерком. Миссис Уэсли уехала, и весь вечер у меня свободен. Мы можем встретиться в семь?

— Извини, детка. — Он не скрывал раздражения. — Я занят.

— Но, Гарри, мы же можем встретиться. Я не знаю, когда буду свободна в следующий раз. Я здесь совсем одна, и мне совершенно нечем заняться.

— У меня через двадцать минут поезд на Манчестер, — ответил Гарри. — Прости, но ничего поделать не могу. Увидимся, когда вернусь. Все, у меня ни минутки. Пока. — И он дал отбой.

«Черт побери! — подумала Джули. — Вот попала. Весь вечер свободный, а поговорить не с кем, выйти погулять не с кем. Ну что за невезенье. Так удачно закадрила парня, и не встретиться. А говорить по телефону мог бы и полюбезней. Мы же все-таки любовники». Затем, от большого желания оправдать Гарри, она решила, что всему виной его неловкость из-за присутствия Даны.

Некоторое время спустя, забравшись в постель, Джули уже позабыла о своем одиночестве. Комнатка просто очаровала ее: обставлена уютно и удобно, как и все остальные помещения в квартире, и здесь так же имелись ванная комната, телефон и портативный радиоприемник у кровати.

Джули побывала в своей квартире на Фулэм-Пэлэс-роуд, собрала вещи и перевезла их сюда. В новой роскошной обстановке она уже не чувствовала себя обделенной вниманием и не особо скучала по компании. Уютная комната, горячая ванна, радиоприемник и удобная постель с лихвой компенсировали ее разочарование из-за несостоявшейся встречи с Гарри.

В полдвенадцатого она выключила приемник и устроилась поудобнее, готовясь заснуть. Как только она протянула руку выключить прикроватную лампу, услышала звук, заставивший ее замереть. Где-то в квартире мягко закрылась дверь. Ощутив внезапное беспокойство, Джули нахмурилась и замерла, прислушиваясь. Пока она ждала, ей вспомнились слова Бланш: «Терпеть не могу оставаться здесь одной… По ночам все время чудятся звуки какие-то странные».

Конец ознакомительного фрагмента.