Весна в Париже

Джеймс Хэдли Чейз, 1951

За полвека писательской деятельности британский автор детективов Рене Брабазон Реймонд (1906–1985) опубликовал около девяноста криминальных романов и сменил несколько творческих псевдонимов. Самый прославленный из них – Джеймс Хэдли Чейз. «Я, как ищейка, беру след и чую, чего хочет читатель. И что он купит» – так мэтр объяснял успех своих романов, охотно раскрывая золотоносный секрет: читателей привлекают «действие и ритм». В XX веке не осталось места неспешным старомодным историям, в которых эксцентричный сыщик расследует загадочное убийство аристократа в декорациях уютного загородного особняка; по законам нового времени детектив пускает в ход револьвер едва ли не чаще, чем дедукцию.

Глава вторая

Вот уже год Корридон жил в трехкомнатной квартире над гаражом, расположенным позади госпиталя Святого Георгия. Каждый день к нему для уборки приходила женщина. Небольшой гостиной с убогой обстановкой он почти не пользовался; в ней было сыро и мрачно. Спальня также была сырой и мрачной. Окно ее выходило прямо к высокой стене, загораживающей свет.

Корридона это не волновало. Он не хотел быть связанным домом. Практически не имея вещей, по крайней мере таких, которыми дорожил бы, Корридон в любой момент мог бросить квартиру и никогда сюда не возвращаться.

Но как место для ночлега она его устраивала и даже имела несколько преимуществ: на каждом окне решетки, солидные и крепкие двери… Остальные помещения в здании были заняты разными коммерческими фирмами, сотрудники которых уходили в шесть вечера. Тогда Корридон оставался единственным постояльцем.

…На следующее утро Корридон проснулся в восемь и, уставившись в потолок, задумался о необходимости отъезда из Англии. Продолжая размышлять о своих делах, он встал, побрился и начал одеваться. Но едва лишь завязал галстук, как в дверь постучали. Корридон спустился по лестнице, которая вела к единственному входу в квартиру, и открыл дверь, ожидая увидеть почтальона. Однако увидел перед собой лучащегося улыбкой инспектора Роулинса из Центрального уголовного бюро.

— Доброе утро, — сказал Роулинс. — На ловца и зверь бежит.

Глядя на этого крупного мужчину лет пятидесяти с широким красным лицом, можно было подумать, будто он только что вернулся из отпуска с морского побережья. Даже после шестидесяти часов непрерывной работы Роулинс оставался энергичен и бодр. Корридон знал его как храброго, добросовестного, безупречно честного, но хитрого полицейского, скрывающего холодный, ясный ум за добродушной улыбкой деревенского священника…

— А, это ты, — хмуро буркнул Корридон. — Чего тебе надо?

— Уже позавтракал? — вопросом на вопрос ответил Роулинс. — Я бы не отказался от чашечки чая.

— Заходи, — не очень приветливо сказал Корридон. — Чая не будет. Если хочешь, могу предложить кофе.

Инспектор проследовал за ним вверх по лестнице и попал в маленькую темную гостиную. Пока Корридон варил кофе, Роулинс медленно бродил по комнате, тихо насвистывая и ничего не упуская из виду.

— Не могу понять, почему ты живешь в подобной дыре, — бросил он. — Почему не найдешь себе что-нибудь поудобнее?

— Эта квартира меня устраивает, — отозвался Корридон. — Ты же знаешь, я не домосед. Как твоя жена?

— Прекрасно, — ответил Роулинс, прихлебывая кофе, принесенный Корридоном в гостиную. — Сейчас небось гадает, где я. Нелегкая жизнь у жены полицейского.

— Изумительная возможность обманывать жену и рассказывать ей сказки. — Корридон закурил сигарету и задумчиво оглядел инспектора. Обычно тот не приходил в гости просто так. Любопытно, что привело его сюда с утра пораньше?

— Брось, я уже вышел из этого возраста. А где ты провел прошлую ночь, старина? — поинтересовался Роулинс.

Корридон стряхнул пепел на ковер и растер подошвой.

— Когда-нибудь я упаду в обморок от твоих хитростей Роулинс. Говори прямо — что случилось?

Инспектор улыбнулся:

— Вечно ты торопишься с выводами, старина, вот твой недостаток. Ты мне нравишься, Корридон. Конечно, ты чересчур скользкий тип, зачастую проявляешь излишнюю жестокость, порой тебе не мешало бы быть почестнее, но…

— Ладно, ладно, — перебил Корридон. — Мне не до шуток. Что произошло?

Роулинс смутился. Корридон, великолепно его знавший, не принял этого смущения всерьез.

— Ты разговаривал с Милли Льюис вчера вечером? — спросил полицейский и бросил на Корридона быстрый острый взгляд.

«О боже! — подумал Корридон. — Как чувствовал, что она влипнет в историю с этим кольцом…»

— Да. Мы встретились в клубе. А что?

— Ты был у нее дома?

— Пытаешься острить? — напряженно спросил Корридон. — Ты думаешь, я имею обыкновение посещать таких, как Милли, на дому?

Роулинс отхлебнул кофе, и его лицо неожиданно стало очень серьезным.

— Ты ведь по-дружески относился к ней, не так ли?

— Да. У нее неприятности?

Роулинс покачал головой:

— Уже нет.

Наступила долгая пауза, Корридон изумленно рассматривал инспектора.

— Что это значит?

— Она умерла, приятель.

Корридон отодвинул от себя чашку и встал. Легкая дрожь пробежала по его телу.

— Умерла? Что случилось?

Роулинс нахмурился:

— Вчера вечером она была убита. Около половины двенадцатого.

— Понимаю…

Корридон, засунув руки в карманы, машинально прошелся по комнате. Он был потрясен. Милли успела стать частичкой его жизни. Он знал, что ему будет недоставать ее.

— Вот я и подумал: может быть, тебе известно что-нибудь об этом? Она не упоминала случайно, что собирается с кем-нибудь встретиться?

— Милли ушла из «Аметиста» в одиннадцать, — проговорил Корридон. — Я вышел минут десять спустя и видел, как она разговаривала с мужчиной на углу Пикадилли. Потом они вместе направились в сторону ее квартиры.

— Значит, это было примерно в двадцать минут двенадцатого?

Корридон кивнул:

— Только не проси меня описать ее спутника, я не обратил на него ни малейшего внимания. Проклятье! Помню, что он был худощав, помню темное пальто и шляпу…

— Жаль, — произнес Роулинс и задумчиво потер челюсть. — Обычно ты более наблюдателен. Да, от этого проку мало.

Корридон выплюнул сигарету и закурил новую. Он хмуро смотрел в окно. Раздумья о Милли сменились мыслями о ее дочери. С ребенком надо что-то делать. У Милли не было ни гроша за душой… Значит, еще больше нужны деньги.

— Довольно грязная смерть, — бесстрастно сообщил Роулинс. — Очевидно, маньяк.

Корридон повернулся к нему.

— Перерезано горло, — отвечая на невысказанный вопрос, произнес инспектор. — Должно быть, парень совсем потерял голову. Придется присмотреть за другими «девушками». Безмотивные сексуальные преступления всегда очень трудно раскрывать.

— Безмотивное преступление? Ты уверен?

— Во всяком случае, так оно выглядит. Это не первая проститутка, убитая таким образом. — Роулинс усмехнулся. — И не последняя. — Он резко выпрямился. — Ты что-то знаешь?

— Что-нибудь украдено? — спросил Корридон. — Сумочка на месте?

— Да. Насколько я могу судить, ничего не пропало. Выкладывай, что тебе известно.

— Вчера вечером Милли показала мне нефритовое кольцо, которое нашла у себя в комнате, — очевидно, обронил кто-то из ее посетителей. Она интересовалась ценностью кольца.

— Нефритовое кольцо? — Роулинс изумленно уставился на Корридона. — Что за кольцо?

— Копия кольца, которыми пользовались лучники. Во всяком случае, я думаю, что это копия. Если оно подлинное, то стоит очень дорого. Такие вещи изготавливались лет за двести до нашей эры.

— Вот как? — Инспектор встал. — Значит, она показала кольцо тебе?

— Да. А в чем дело? Ты смотришь на меня так, будто подозреваешь в чем-то.

— Я? — Роулинс пожал плечами. — Поедем вместе на квартиру Милли, ненадолго. Поможешь мне найти это кольцо. Машина на улице.

Когда они спускались по лестнице, инспектор внезапно произнес:

— Жизнь полна дьявольских неожиданностей, а?

— Согласен, — кивнул Корридон. — Почему ты сейчас об этом заговорил?

— Так, взбрело в голову, — неопределенно ответил Роулинс.

Они сели в машину.

— Милли собиралась продать кольцо?

— Если бы сумела найти покупателя, я думаю, она бы его продала. Я советовал ей не связываться, сдать кольцо в полицию. Пытался втолковать, что, если с кольцом что-нибудь неладно, ее разыщут в два счета.

В этот час на Пикадилли почти не было транспорта, и через несколько минут они добрались до квартиры Милли.

— Тело уже увезли, — сказал Роулинс. — Но в комнате ничего не тронуто. Зрелище не из приятных.

— Перетерплю, не волнуйся, — с сарказмом сказал Корридон.

— Не сомневаюсь.

У входа в квартиру им отдал честь полицейский.

— Йетс еще здесь? — спросил Роулинс.

— Да, сэр.

— Пошли, — кивнул Роулинс Корридону и спросил: — Ты бывал здесь прежде?

— Нет, — хмуро отозвался Корридон.

Роулинс толкнул дверь, и они ступили в светлую спальню, где сержант Джон Йетс и два детектива в штатском снимали отпечатки пальцев с двери в ванную.

В дальнем конце комнаты стояла кровать. Постельное белье, стена у изголовья и ковер были забрызганы кровью.

— Кровь Милли, — мрачно прокомментировал инспектор. — Он перерезал ей горло, и она не успела закричать.

— Оставь подробности при себе, — оборвал Корридон.

Роулинс подошел к комоду. Из верхнего ящика он достал сумочку Милли, открыл ее и вывалил содержимое на стол. Пудреница, портсигар, кошелек с шестью пятифунтовыми банкнотами, грязный носовой платок, несколько визитных карточек, перехваченных резинкой… Роулинс заглянул в сумку.

— Ничего больше нет. Эй, Йетс!

Сержант — невысокий широкоплечий мужчина с седой головой и внимательными голубыми глазами — подошел к ним, безучастно осмотрел Корридона и перевел взгляд на Роулинса.

— Ты не видел здесь кольца из светлого камня? — спросил инспектор.

— Нет. Мы все перерыли, но ничего подобного не заметили.

— Поищите-ка еще, — приказал Роулинс. — Это очень важно. Постарайтесь как следует.

Йетс приступил к поискам, а инспектор открыл дверь ванной и поманил к себе Корридона.

Ванная была небольшая, и мужчины едва в ней уместились. Роулинс закрыл дверь, подошел к унитазу, опустил крышку и сел.

— Садись на край ванны, — великодушно пригласил он Корридона.

— А почему нельзя поговорить в комнате? — поинтересовался Корридон. — К чему такая таинственность?

— Когда ты в последний раз видел полковника Ричи?

Корридон не сумел скрыть изумления.

— Чего это ты вспомнил о нем?

— Перестань валять дурака, — попросил Роулинс. — Знаешь ведь, что мне не до шуток. Отвечай на вопрос. Скоро все поймешь.

Корридон достал пачку сигарет и протянул Роулинсу. Они закурили.

— Мы не встречались с сорок пятого года.

— Он хороший парень.

Корридон промолчал. Мысли его обратились к не очень далекому прошлому, и перед глазами, как наяву, встал полковник Ричи. Он бы не стал называть его хорошим парнем — не то слово. Ричи мог быть очаровательным, когда хотел. Он мог быть жестоким. Многих друзей Корридона он посылал на смерть. Жалел их, но все же посылал не колеблясь.

— Хочешь повидаться снова? — спросил Роулинс.

— Нет уж, спасибо, — просто ответил Корридон. — Он опять будет звать меня к себе. А такой работой я сыт по горло.

Роулинс помрачнел:

— Жаль. Ему нужны надежные люди. Подумай: хорошая жизнь, достаточно волнующих впечатлений, путешествия и неплохие деньги.

— Деньги — навоз, — сухо сказал Корридон. — А волнения мне ни к чему. Все это было хорошо во время войны; сейчас мирное время. К твоему сведению, я очень люблю жизнь, можешь поверить. Так при чем тут Ричи?

— Я с ним вчера разговаривал. — Лицо Роулинса вновь озарилось улыбкой. — Он сказал, что припас для тебя работенку. Тебе ведь не надо долго готовиться, не так ли?

Корридон беспомощно пожал плечами:

— Почему ты суешь нос в мои дела? Я ни в чем не нуждаюсь. И вообще, в конце недели я еду в Париж.

— Ты? — удивился Роулинс. — По девочкам соскучился? Ну-ну, не смею отговаривать.

— Это кольцо имеет отношение к Ричи? — спросил Корридон.

Роулинс кивнул:

— Ничего не собираюсь от тебя скрывать. Да, оно имеет отношение к Ричи. Но он сам тебе расскажет. Это я и имел в виду, когда сказал, что жизнь полна неожиданностей. Сейчас мы поедем к нему.

— Я не поеду, — быстро проговорил Корридон и встал. — Не буду огорчен, если никогда больше его не увижу. Для грязных делишек найдутся другие. Я свое уже отработал.

Роулинс с сожалением посмотрел на него и поднялся на ноги. На этот раз он выглядел усталым.

— Не ерепенься, старина. Он захочет услышать о кольце. В конце концов, речь идет об убийстве. Ты должен помогать следствию.

— Какое это имеет отношение к Ричи?

— Большое. — Роулинс едва сдержал зевок. — Поехали, не тяни резину. Что ты теряешь? При твоем содействии мы возьмем убийцу. Милли была твоим другом. Разве не ты крестный отец ее дочери?

— Не мели ерунды, — усмехнулся Корридон. — Не то доведешь меня до слез. Хорошо, едем.

Роулинс засиял:

— Я знал, что ты согласишься. Поэтому сказал Ричи, что в ордере на арест необходимости нет.

— Значит, он по-прежнему прибегает к своим старым трюкам, — мрачно отметил Корридон. — А если бы я отказался, он бы упрятал меня в тюрьму. У него опять пропали бы часы?

Роулинс закрыл один глаз:

— На этот раз — портсигар. Повернись-ка лучше ко мне спиной, я пощупаю твой карман.

Корридон повернулся к нему спиной, его лицо ничего не выражало.

— Значит, в случае моего отказа месяц отсидки был бы мне обеспечен?

Роулинс весело рассмеялся:

— С тобой трудно иметь дело, Корридон. Ты заранее знаешь все ходы. Между нами говоря, на этот раз месяцем бы не обошлось. Минимум два. Ричи действительно очень хочет тебя видеть.