Тайная жизнь Ника Хартера

Джеймс Кэмирон Гейтсбери, 2019

Уединённое поместье, затаившее в себе необычайную тайну после дерзкого происшествия, не оставляет в покое людей и вызывает у них разные предположения и догадки. Виной всему хозяин дома – Ник, человек, которого сравнивают с самим дьяволом или чёртом. То, что он сотворил, шокирует всех. Эта история разойдется по всей округе, а в дальнейшем – потрясет мир…

Глава IV

Судьбоносная встреча

— Ха-ха-ха… Смотрите… Это же тот самый бродяга… бомж, — кричали, раздирая себе горло, подростки.

Худенькая и тоненькая Энн медленно и с трудом пролезла сквозь толпу подростков и тут увидела жестокую картину.

Посередине замкнутого подростками круга стоял мальчишка лет тринадцати, примерно как Энн. Оборванная поношенная и грязная одежда свисала на нём до пят. Тонкие худые загорелые руки отчаянно защищали лицо от камней и всяческих нападений подростков. Пальцы юноши были рассечены до крови и крепко сжаты в кулак. Подросток отчаянно проявлял волю и терпение и с лихой завидностью держал жестокие удары. Глаза его метко и злобно смотрели по сторонам. Была в них особенная дикость и надломленная суровость.

Шпана продолжала беспощадно забрасывать загнанного в неизбежное пространство подростка палками и камнями — всем, что только попадалось им под руки.

— Стойте! — закричала Энн, прорвавшись наконец в середину круга, неожиданно для нее самой, громким чужим голосом. Всегда спокойная, тихая и серьёзная Энн загадочным образом проявила себя на этот раз — стоически дерзко и жёстко.

— Что вы делаете? — отчаянно закричала Энн, выйдя вперёд из толпы и оказавшись рядом с загнанным как в безысходную ловушку и забитым чуть ли не до смерти подростком.

— Бейте его! Бейте их обоих! — закричал кто-то из подростков, и толпа уже ринулась на Энн и на зверски побитого подростка, стоявшего рядом с ней, который вопросительно и с удивлением смотрел сейчас на Энн. Казалось, бедолага совсем позабыл о том, что с ним только что пыталась сделать эта свора разъяренных гончих собак. Теперь он с любопытством смотрел на девочку, которая стояла с ним плечом к плечу и имела необычайное дерзновение, не свойственное совершенно девочкам, вступиться за него.

— Вы что… Не люди? — твёрдо сказала Энн, сдерживая при этом сильную дрожь внутри себя, что током пробивала насквозь все её тело.

— Разве можно вести себя подобно животным? Иной раз задумаешься, кто добрее — человек или зверь? Ну кто вы сейчас? Кто?

На какое-то мгновение подростки остановились. Маленькая хрупкая девушка с большими серыми глазами, в которых, казалось, отражалась вся глубина озер, строго и жёстко смотрела на ораву разъярённых мальчишек, словно загипнотизировав их. Возможно, будь то другая девочка, не Энн, подростки бы тут же жестоко забросали её камнями, как и бедолагу-паренька, стоявшего рядом с ней. Но это была не обычная девочка. Это была младшая и единственная сестра «Серого», того самого «Серого», о котором уже были все наслышаны в округе. Парня, который был местным заводилой и мог и за себя и уж тем более за единственную младшую сестру постоять, хуже того — отомстить. Местная шпана втайне побаивалась «Серого» и где-то в глубине души уважала брата Энн, который был сильным, крепким и не раз занимал первые места по борьбе в области.

Шайка обескураженных подростков вдруг, медленно и по-шпионски оглядываясь на Энн и оборванца-бомжа, как они все его называли, начала наконец расходиться.

Энн повернулась к подростку, тот отпустил руки, сжатые в кулак, и теперь пытливо посматривал на Энн.

— Зачем ты это сделала? Зачем вмешалась? Тебе что, своих проблем мало? — сказал подросток.

— Я не могла стоять в стороне, видя, как целая орава нападает на одного беззащитного, — ответила Энн.

— Это я-то беззащитный? — воскликнул недовольный подросток.

— Разве не так? И мне показалось?

— Даже если и так, всё равно негоже девчонке вмешиваться в мужские разборки.

— Да, но они могли сделать с тобой всё что угодно. В лучшем случае… покалечить, а в худшем…

— Забить до смерти? Ты это хотела сказать?

— Ты не знаешь, на что они способны. Каждый из них — это или беспризорник, сбежавший из дома, или того хуже — заядлый ворюга и хулиган, который ни перед чем не остановится. А уж если дело касается какой-нибудь наживы…

Подросток вдруг усмехнулся.

— Хм, а на меня что, похоже, что я могу сойти за какую-нибудь наживку? — покачав головой, сказал юноша, указывая при этом Энн, на его оборванную и худую одежду, но Энн не унималась.

— Эта жуткая орава промышляет не только этим, особенно по вечерам. От нечего делать и просто ради развлечений они могут приставать к кому угодно и глумиться сколько угодно, потому что они искалечены и испорчены духовно. Ты просто ничего не знаешь о них. Хотя они и не виноваты в этом. Ведь такими их сделала сама жизнь. А их злые поступки и бездушие, граничащее с чёрствостью и малодушием, скорее от безысходности, что исходит от слабости их характера, не сумевшего устоять перед этой чёрствостью и злобой по отношению к ним, со стороны других.

Паренек снова усмехнулся, покачав головой.

— Я что-то смешное сказала? — спросила Энн, цепко взглянув на подростка.

— Да нет, просто….

— Что просто? — не унималась Энн.

— Я хотел сказать — ты не такая, как… — произнёс в задумчивости юноша.

— Как что? — слова подростка смутили девушку.

— Я хотел сказать — не такая, как все, — пояснил паренёк. — Но кто ты? И почему они не тронули тебя?

— Я Энн. Живу неподалёку отсюда. Вон в той местности, — Энн показала рукой на расстилающуюся неподалеку от них долину.

— Понятно, — буркнул юноша и снова вопросительно посмотрел на Энн.

— А не тронули они меня, потому что знают, — ответила спокойно Энн.

— Знают? Откуда?

— Это долгая история, — вздохнув, ответила Энн.

— Но я никуда не тороплюсь, — сказал заинтересованно подросток. — Ну, допустим, они тебя знают — в таком случае они бы не тронули тебя и могли разобраться только со мной. Что ты на это скажешь? Чем ты таким обладаешь, что при виде тебя они все разошлись? Думаю, не каждый может справиться с такой злобной ватагой зубастых клыков, тем более такая тощая девчонка, как ты?

Энн в ответ усмехнулась, затем, вытащив из своего внутреннего кармана юбки чистый носовой платок, тот, что она по привычке носила всегда с собой, потянулась к подростку и попыталась приложить платок к его разбитой брови, на что тот грубо перехватил руку Энн и недовольно произнёс:

— Не стоит, и без слащавой жалости обойдусь, — оборвал жёстко подросток.

— Что же, — опустив руки, сказала Энн. — В таком случае мне пора, — пожав плечами, сказала девушка и собиралась уже уходить, как подросток вдруг остановил её.

— Извини, я не хотел тебя обидеть, но…

— Ничего, из-за того, что здесь случилось, и не такое можно почувствовать, — сказала Энн.

— Откуда ты знаешь, что я могу чувствовать? — недоверчиво посмотрев на Энн, сказал подросток. Затем, осмотрев внимательным и пристальным взглядом девушку с ног до головы, он заметил:

— Судя по тебе, вряд ли тебе когда-либо приходилось побывать в такой шкуре. Не дай Бог, и врагу не пожелаешь такого, — заключил паренёк.

Энн с тайным интересом рассматривала подростка.

Его суровый и дикий взгляд не столько настораживал её, сколько казался особенным. Не то чтобы он отличался от других своей нищетой и чумазостью, вовсе нет.

Но во всех его движениях, в поведении и в голосе она чувствовала что-то необычное, то, что не отталкивало, а наоборот — необратимо влекло к себе.

А этот странный, пристальный, словно гипнотизирующий взгляд зелёных глаз не отпускал её. Загорелые коричневые скулы нервно подёргивались на лице паренька, будто высеченные из мрамора. Не по-юношески твёрдый, взрослый подбородок и жёстко сжатые губы хранили молчание, но вскоре паренек его нарушил:

— Так что это за история, которую долго рассказывать? — произнёс уже с любопытством он. Через мгновение подросток и девушка были настолько увлечены беседой, что разве закат, что появился ярким заревом на небе, на другой стороне долины, смог наконец разлучить их.