Слишком молоды для убийств. А что выберешь ты?

Дж. Арсент

Жизнь юной художницы по имени Чарли никогда не была легкой – криминальный район, бесконечная череда работ и отец-алкоголик. Но однажды все становится еще хуже.Случайная встреча и одно неверное решение навсегда меняют привычный ход событий. Девушка оказывается втянута в череду убийств и жестоких закулисных игр…Так на что способен тот, кому нечего терять?

Глава 1 « (Не) приятные (не) ожиданности»

Небо над крышами начинало медленно светлеть. Все благополучные районы города только просыпались, а в гетто сон не наступал никогда — эта ночь выдалась такой же шумной и беспокойной, как и все предыдущие. Когда возле бара через дорогу наконец-то погасли фонари, последний пьянчуга выполз на улицу. Еле переставляя ноги, он направился к одному из домов, в котором открылось окно на верхнем этаже.

Наружу показалась тонкая девичья рука с догарающей сигаретой. Моментально покрывшись мурашками от прохладного ветра, Чарли поспешила сбить огонек с окурка, чтобы поскорее вернуться обратно в тепло.

Ловя последние свободные минуты, она сделала глубокий вдох и спрыгнула с подоконника. Потянувшись и вдоволь похрустев костяшками пальцев, плеснула в кружку горького, черного как смоль кофе. Задерживаться не стоило, ведь оставалось около получаса до того, как вернется отец.

В квартире за стеной всю ночь были разборки. Женские истеричные вопли и грохот совершенно не дали заснуть. Постоянно зевая и потирая ноющие виски, девушка оглядела комнату в поисках своей сумки.

Приходилось много чего успевать: уборщица, официантка, курьер — любая работа, лишь бы были деньги. Бежать по городу наперегонки с другими людьми, стараясь успеть под его ритм, запрыгивать в уходящие вагоны метро, протискиваться в толпе таких же безликих граждан, как и она сама.

Единственной отдушиной было рисование. В этом бурном потоке жизни, который норовит смыть любого остановившегося или несогласного, девушка смогла найти для себя способ отключаться на время, устраивать передышки. Выкраивая свободные часы, Чарли выходила в сквер, устраиваясь неподалеку от мест, которые ей чем-то запомнились, и принималась за живопись. Рисовала портреты, пейзажи на заказ и для себя. Ей нравилось наблюдать за людьми. За их мимикой, жестами, поведением. Писать портреты прохожих — спешащих клерков, уличных музыкантов или покуривающих в стороне таксистов. Иногда зарисовывать виды зданий и сгорбленные деревья в парках, тянущиеся ветками к траве как к единственно живой, зеленой как они сами, части серого и пыльного города — что угодно, за что зацепится глаз художницы.

Выскакивая на улицу, Чарли запнулась о порог и, хватаясь за перила чтобы не упасть всем телом сразу, выставила ногу вперед прямо в холодную грязную лужу на входе. И без того неловкая, постоянно собирающая дверные косяки, предательские углы столов и диванов мизинцами — она никогда не отличалась грацией, но это был финиш. Все-таки регулярный недосып здорово сказывался на координации. Да и мистер Эванс — хозяин квартиры, который всегда торопил с арендной платой, так и не удосужился починить дряхлую лестницу.

Выругавшись, Чарли пошла в сторону автобусной остановки, закуривая очередную сигарету и хлюпая мокрым ботинком. Если день начинается паршиво — считай, до вечера будешь в проблемах.

* * *

На городской площади уже было людно, когда девушка туда добралась. Единственная свободная скамейка оказалась прямо под деревом. В тени было прохладно, и открывалась широкая панорама набережной неподалеку.

Нащупывая краски и кисти на дне сумки кончиками пальцев, Чарли осматривалась вокруг. Пока не намечалось ничего необычного, и она решила взять кофе за последний цент в ближайшем лотке. Закурив, девушка разложила на скамейке кнопки, карандаши и тряпку.

Прохожие шли мимо с похоронными лицами, чудом не наступая на снующих голубей, которые крутились под ногами в поисках еды.

Попивая крепкий кофе и поочередно затягиваясь сигаретой, Чарли периодически делала карандашом простые наброски. Движения по бумаге были доведены до автоматизма, графит прикасался к белоснежным листам с легким шуршанием, оставляя линии и штрихи.

Рядом снова послышались шаги, и кто-то резко выхватил сигарету из рук девушки.

— Что за…?

— Не слишком мисс юна для таких увлечений?

Чарли возмущенно подняла глаза. Вопрошающим оказался высокий, странного вида парень в приталенном темно-сером пальто и начищенных до блеска лаковых туфлях. Одет со вкусом, на манер английского денди. Старомодный образ завершала шляпа трилби с лентой и круглые солнцезащитные очки.

— Эээ, что? — Чарли опешила от чужой наглости и почему-то начала смущаться. Разглядывать незнакомца она не планировала, но парень напустил на себя такой наигранный суровый вид, что это привело ее в раздражение.

— Ох, прошу прощения! — протянул нахал, показательно переламывая пальцами и выкидывая сигарету, — Это что была последняя?

— Шел бы ты.

— Довольно грубая «благодарность» за заботу о здоровье, — парень назидательно покачал головой и растянул губы в улыбке.

Чарли демонстративно достала новую сигарету, и снова принялась за рисование, закрывшись бумагой.

— Какая невоспитанность, — парень шутливо погрозил пальцем, повернулся на пятках и пошел прочь.

Желание рисовать моментально улетучилось вместе с остатками хорошего настроения. Воистину, муза художника — дама капризная. Убедившись, что ее оставили в покое, Чарли начала собирать свои вещи, решив отправиться на следующую работу, приехать туда пораньше и немного подзаработать. Девушка почти собралась, когда телефон в кармане пронзительно запищал, едва не заставив ее выронить свои вещи прямо на голубей, все еще топтавшихся неподалеку.

— Эй, Чарс! Угадай, кто вчера приехал домой? — раздался знакомый голос на том конце. Единственная подруга Чарли — Марта, теперь звонила довольно редко, — Нам надо срочно встретиться, пока я в городе. Ты как? Опять вся в работе?

— Типа того, — Чарли продолжила сборы, придавив трубку плечом к уху, чтобы ничего не выпустить из рук и больше не угрожать птицам, — Разве ты не должна была приехать в следующем месяце?

— Да, но получилось раньше. Вообще мне надо тебе столько всего рассказать! Помнишь, я упоминала о парне по имени Мэтт. Так вот, он…

— Ммм… не могу сейчас. Наберешь меня потом? — Чарли не собиралась грубить, но слушать болтовню Марты в данный момент хотелось меньше всего.

— Ага. Так ты постоянно сливаешься… знаешь, я ведь недолго пробуду здесь. Что тебе стоит взять хотя бы один чертов отгул?

— Если я и возьму отгул, то только для того, чтобы выспаться перед очередной рабочей неделей.

Где-то на задворках сознания промелькнула тень досады. Девушки дружили с детства, но чем старше они становились, тем сильнее росла пропасть между ними. Семья Марты была обеспеченной, подруга легко получала все, что хотела. Теперь она училась в другой стране, и изредка приезжала на каникулы.

Чтобы не возникало неловких вопросов или жалости, Чарли скрывала от нее свои домашние проблемы, отшучивалась. Разговоры Марты все равно сводились только к ней самой, и так было даже проще.

— Не заставляй меня думать, что навязываюсь тебе.

— Я не…

— Короче, решать тебе, но я все равно скажу — Мэтт смог достать приглашения на очень крутую вечеринку. Если решишь пожить немного для самой себя, то присоединяйся.

— Я подумаю, — коротко бросила Чарли и отключила телефон, уже заходя в метрополитен.

Внутри ее встретил поток людей, который подхватил девушку в свое течение. Оказавшись на платформе, Чарли облокотилась на колонну, достала блокнот и стала прикидывать сколько денег ей нужно принести отцу. Она начала бездумно водить карандашом по бумаге. Росчерки, штрихи. Нажатие то сильнее, то чуть слабее, пальцы растушевывают переходы.

Набросок приобретал все более знакомые очертания. Она задумчиво уставилась в блокнот, поворачивая его в руках и продолжая рисовать. Внезапно изображение обрело смысл. Не могло не обрести. Слишком похоже. Все же, она отлично умеет подмечать мелкие детали. И эти очки, шляпа. Улыбка. Образ того незнакомца, который почему-то пытались запомнить ее руки.

— Идиот! — неожиданно для нее самой, обращение вышло вслух, заставив людей вокруг обернуться. Кто-то зашептался. Чарли улыбнулась уголком рта, подумав о том, что она сошла с ума от недосыпа и усталости.

Собираясь смять рисунок, она вдруг отвлеклась на шум. Неподалеку в тоннеле стал стремительно нарастать вой приближающегося поезда. Ее мобильник вновь затрясся в кармане. Чарли опустила голову, спасая лицо от мощного потока воздуха. Вытаскивая телефон, она успела заметить последнее сообщение, заходя в вагон: «На случай, если все-таки надумаешь: угол 57ой и Западной 60».

* * *

— Я к тебе обращаюсь!

Никто не отозвался.

— Твою мать, не делай вид, что ты меня не слышишь! — отец сидел в своем кресле и заливался пивом.

Чарли включила напор воды сильнее, чтобы хоть как-то заглушить крики. Проклинала себя за то, что вернулась пораньше, решив, что отца не будет дома. Проходя мимо зеркала, она случайно столкнулась взглядом со своим отражением. Вечные синие круги под глазами, острые ключицы, обветренные губы. В целом симпатичное, но очень уставшее лицо.

Она только сейчас заметила, как сильно похудела. Щеки совсем впали, позвоночник и ребра торчали как у дохлого гусенка. Одевшись, девушка направилась к себе в комнату с отстраненным видом. Вроде перестал орать. В дверном проеме что-то мелькнуло.

Ее с силой схватили за плечо сзади, буквально вышвыривая в коридор. Чарли, не удержавшись, повалилась на пол и инстинктивно закрылась руками. От отца всегда разило крепкими сигаретами, потом и алкоголем. Эту вонь она не спутает ни с чем. Но сейчас было еще хуже. От него несло яростью.

— А ну иди сюда! — он вцепился в ее руки, выкрутив и едва не сломав их. Чарли попыталась промямлить хоть что-то, чтобы вразумить его. Сегодня ей не удалось заработать достаточно, но отцу было плевать. Все, чего хотело это животное — надраться. И когда его запас заканчивался, он ходил догоняться у своих дружков, таких же отбросов, не забывая регулярно поколачивать дочь за неумение обеспечивать их обоих.

Чарли дрожала, лежа на полу, пока он стоял над ней и кричал сверху о том, какая она идиотка, раз не справляется с простейшими заданиями. Потом неразборчивый пьяный бред о том, как нужно было от нее избавиться еще до ее рождения. Каждое свое слово он сопровождал сильнейшими пощечинами. Напоследок он хорошенько приложил ее головой.

— Ничтожество! — он буквально выплюнул эти слова в лицо дочери, продолжая держать ее за волосы.

За ним громко хлопнула входная дверь. Ушел. Чарли перекатилась по полу, поджимая колени к ноющим ребрам. Вот она — отцовская любовь. Отчаяние и привычка терпеть смешались с фактом, что ей было совершенно некуда идти. А затем ненависть и липкое, отвратительное чувство безысходности захлестнули ее с головой.

— Будь ты проклят, свинья, — прошептала она, — Когда-нибудь я смогу отплатить тебе…

С трудом поднявшись на ноги, она подошла к своей сумке. Закурив сигарету и морщась при каждой затяжке от боли, Чарли отыскала телефон и не разгибающимися пальцами набрала кнопки. В тишине квартиры раздались гудки.