На буксире

Дергений, 2020

Говорят, что мир сошел с ума… А если он никогда и не был нормальным? Да и что это значит – быть нормальным? Повесть-исповедь, повесть-признание, предельно откровенная и порой шокирующая история обычного человека, попавшего в необычные обстоятельства. Перед читателем раскрывается обнаженная правда жизни, рассказанная без прикрас и утайки, без лишней скромности и ложного стыда. Содержит нецензурную брань.

Оглавление

Глава 10

Что касается работы, то я, как несложно было понять, находился в положении, слегка отдаленном от реальности, то есть был скорее наблюдателем, чем участником событий, а потому некоторые вещи, не только странные, но даже возмутительные для других, меня как будто обходили стороной: не потому, что не доставляли неприятностей, но потому, что мне не было до них дела. Но, возможно, это было и к лучшему с точки зрения того, что я мог в какой-то степени отрешенно наблюдать за всем со стороны, чтобы понять как можно больше подробностей происходящего идиотизма.

Я уже упоминал двух чудаков из нашего окружения, но, надо сказать, только ими все не ограничивалось, и если этих, как и некоторых подобных, можно было отнести к тихим и безобидным, то другие, и в особенности один, наш начальник, могли быть буйными и опасными.

Руководитель наш, личность весьма странная, скорее всего нашедшая себя и чувствовавшая себя комфортно в конце девяностых, когда, как говорят, «еще стреляли», теперь, кажется, судорожно пытался весь мир возвратить к тому состоянию, когда, по его мнению, было хорошо. Но мир почему-то мало заботился о его желаниях, двигался куда-то вперед, отдаляясь и отдаляясь, тем самым доставляя этому человеку, судя по всему, большие неудобства. Звали его Егор Алевтинович В. Уж не могу знать, как его папу угораздило получить такое имя, предназначенное, кажется, для женщин, но ощущение такое, что он наверняка имел по этому поводу комплексы, которые передались его сынку. Однако, может быть, дело было вовсе и не в этом, но в амбициях, которые в свое время не были до конца реализованы, а впоследствии шансов их реализовать становилось все меньше, и он это прекрасно понимал. Но, в отличие от людей более умных, вместо того чтобы пытаться перестроиться, он, как я уже сказал, пытался перестроить все вокруг себя. Вообще, такие личности, напоминающие героев-одиночек, этаких донкихотов, борющихся с ветряными мельницами, частенько встречаются и до сих пор, вызывая все большее недоумение у представителей молодого поколения, глядящих на них будто из-за непробиваемой стены (которой на самом на деле, конечно, нет), чем, собственно, раздражают тех, прежних, еще больше. Тем не менее в то время, когда мы работали там, держался Егорка, как мы его ласково меж собой называли, еще весьма крепко, и для этого были вполне определенные основания.

Наверное, имеет смысл сказать несколько слов о жизни этой удивительной, по нынешним меркам, личности. Некоторые считали, что его поведение, со стороны кажущееся не всегда адекватным, было связано с тем, что, занимая некогда высокий пост с великолепными карьерными перспективами, он не сумел в какой-то ситуации успешно договориться с важными людьми, в результате чего был похищен его сын и выставлены требования, на которые он был вынужден согласиться. Говорят, именно тогда его психика и подверглась деформации, но я все же думаю, что тот случай мог лишь усилить его не полностью проявлявшие себя до поры до времени отвратительные черты характера. Не очень верится в то, что одно происшествие, пускай и такое ужасающее, могло превратить нормального человека в то дерьмо, каким он стал позже. В итоге сына ему вернули в обмен на его отказ от предлагаемой высокой должности. Через какое-то время, как и следовало ожидать, он уволился со своего поста, занимал какие-то более мелкие, хотя и достаточно высокие в глазах многих, должности, пока не докатился до нашей конторы.

Эти и некоторые другие подробности его жизни мне рассказал, вернее нашептал, как-то Перевогин, подвинувшись ко мне настолько близко, насколько позволяло его чувство приличия, которое, в свою очередь, этим вопросом, видимо, вообще не задавалось: казалось, что Перевогин не шептал, а лизал мне ухо. Но сама суть истории была интересна настолько, что я готов был перетерпеть и эту его близость, и отвратительный запах изо рта.

Положение Егорки в нашей конторе, надо сказать довольно весомое, для него, очевидно, было унизительным ввиду непомерно развившегося ранее самомнения, дикой потребности власти при весьма скромных масштабах организации: здесь просто негде было развернуться, чтобы проявить себя всецело, показать себя со всех сторон, в полной мере, во всю свою силу. И хотя курировал он всего три небольших предприятия, принадлежащие нашей компании, но делал это с такой же энергией, как в прежние времена, когда имел дело как минимум с тридцатью. Чертов безумец, он орал так, что, кажется, хотел докричаться до самых дальних окраин страны. Видимо, он то и дело забывал, что нет уже у него власти на тех окраинах, не осознавал, что сейчас уже не орут, как раньше, и упорно не хотел видеть будущее, в котором для таких, как он, места оставалось все меньше.

— Я тебе сейчас этот отчет в задницу засуну!!! Понял?! — визжал он на одном из совещаний.

— Ег-гор Ал-левтинович… Да мы… — заикаясь, мямлил подчиненный, который, кажется, уже наложил в штаны.

— Да хули вы?!! Уроды, бля!!! Если я вам сказал в прошлый раз, как надо делать, то так и надо делать!!!

— Так мы… Мы так и сделали…

— Да нихуя не могли вы так сделать, потому что вы не можете делать!!! Вы вообще ничего не можете делать!!! Импотенты, блядь, производственные!!!

В таком духе проходили совещания, жаркие и безобразные, с воплями, брызжущей слюной и уродливым, серым от гнева, лицом начальника — Егорки.

Временами, когда кто-то говорил ему действительно правильные вещи, которые могли охладить его беспричинный пыл и направить мысли в созидательное русло, казалось, находило на него какое-то просветление, и он как будто ненадолго задумывался. Но потом, словно опомнившись, приступал к беспощадной и совершенно нелепой критике, повышал голос все сильнее и сильнее, как бы раззадоривая самого себя, доводя свое состояние до какого-то безумного исступления, куража, превращая таким образом все происходящее в театральное представление. Это был театр одного актера, а он дошел до такой степени деградации, что был в первую очередь актером, а потом уже всем остальным.

Ему ничего не стоило назначить подчиненному аудиенцию, а самому куда-нибудь уйти. В таких случаях приходилось этому подчиненному потом многое выслушивать и много оправдываться из-за того, что встреча не состоялась, несмотря на то что вины подчиненного здесь не было никакой: начальник ведь сам ушел. Однажды в такой ситуации оказался я сам, и в назначенное время стоя перед запертой дверью, подумал, что поступлю разумно, если ему позвоню. В ответ я услышал возглас негодования: «Я тебе что, слуга, чтобы тебя ждать?!»

Трудно было точно понять, что творится в голове у этого человека, как и трудно было найти к нему подход. Есть мнение, и надо сказать, мнение научное, принадлежащее весьма известному психологу, что нормальный в психическом отношении человек при принятии решений всегда рационален. По сути это означает, что, достаточно изучив человека, можно довольно точно предсказать его поведение в том или ином случае — если это человек нормальный. Так, например, мама моя легко могла прогнозировать поведение моего отца, по крайней мере до определенной степени, зная, как можно его посильнее поддеть и какого результата ожидать, равно как и он мог определить, чем она занималась, прежде чем пришла домой, по каким-то признакам, может быть другим неясным, и это было для него поводом затеять скандал. Точно так же со временем я смог предугадывать реакции Маши на те или иные слова и действия, Перевогина, который оказался предсказуемым до безобразия, да и вообще всех в той или иной мере соприкасающихся со мной людей, с тем лишь отличием, что поведение одних я прогнозировал более точно, других — менее. И я полагаю, что такой прогноз имеет значение не столько даже как инструмент умышленного воздействия, но важен прежде всего для нормального общения.

Пожалуй, Егор был единственным из окружающих меня людей, предвидеть реакции и поступки которого не удавалось — и, судя по всему, не только мне, но и вообще никому. Лишь факт того, что он занимал высокую должность, никак не соответствовал логическому выводу, неизбежно исходившему из общения с ним: в психическом отношении он был нездоров.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги На буксире предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я