Остаться в живых

Деон Мейер, 2002

Решившись помочь другу, взятому в заложники неизвестными, Тобела Мпайипели – в прошлом боевик, а ныне законопослушный гражданин – оказывается втянутым в опасную и темную игру, смысла которой не понимает. Ему ясно лишь одно: на него охотятся спецслужбы, полиция и армия, и, чтобы остаться в живых и навсегда расквитаться с прошлым, он должен совершить невозможное – победить в навязанной ему неравной схватке…

8

Янина сбегала к себе в кабинет и позвонила домой. Няня сказала, что Лизетта уже спит. Она поблагодарила Суту за то, что та согласилась остаться на ночь, и попросила к телефону Лин.

— Мам, я уже сама разобралась в биологии.

— Так и знала, что ты справишься.

— Мам, а можно посмотреть шоу «Большой брат» до десяти?

Ох уж эти дети. Пытаются использовать все ситуации к своей максимальной выгоде. Смешно и тошно одновременно.

— Лин, ты сама все прекрасно понимаешь. Эту передачу нельзя смотреть детям до шестнадцати… — Говоря это, она знала заранее, каков будет ответ.

— Мам, эту передачу смотрят все мои друзья. Мне почти шестнадцать. Я уже не ребенок! — Все три довода в один присест.

— Я знаю, что ты уже не ребенок. Ты чудесная, любимая пятнадцатилетняя девочка, которой нужно подождать всего пару месяцев. А потом можешь смотреть все, что угодно, вместе с твоими недисциплинированными друзьями. Выспись как следует, завтра у тебя экзамен.

— Ма-ам…

— И передай Лизетте: мне жаль, что я не успела пожелать ей спокойной ночи. Передай, что я вас обеих очень люблю и очень горжусь вами.

— Мам, ты там не перерабатывай.

— Не буду.

— Мы тоже тебя любим.

— Знаю, доченька. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, мам.

Она поспешила назад, в оперативный штаб. Ее грызло нетерпение.

— Раджив, поищи еще. Если он состоял в «Копье нации», о нем должны быть там хоть какие-то сведения.

— Да, мэм. — Судя по жестам индуса, он знал заранее, что результат будет отрицательным. — Мы пользуемся самыми усовершенствованными методами поиска данных, но до сих пор ничего не нашли. Я могу повторить все сначала, но уверяю, результат будет таким же.

— Он мог солгать Арендсе насчет своего прошлого, — сказал Квинн. — В начале девяностых работы было мало; каждый мог наврать что угодно.

— С тех пор ситуация не слишком изменилась, — сухо парировал Радебе.

— И в результате у нас беглец с двумя пистолетами, — подытожила Янина.

Мозги Раджкумара работали превосходно:

— У АНК есть и бумажный архив. Кажется, он находится на острове Роббен.

— В Претории, — поправил его Радебе. — Архивы «Копья нации» хранятся на Фортреккерхохте.

— И что вам о них известно?

— Данные не были систематизированы. Поскольку после семьдесят шестого года к ним хлынул целый поток новичков, было слишком много бумаг и слишком мало администраторов. Но посмотреть все равно стоит.

— А как насчет старой библиотеки Национальной разведслужбы на микрофишах? Буры завели весь каталог в компьютер, но это локальная система, не подключенная к Интернету. В Претории она до сих пор действует. Можем послать запрос, — сказал Раджкумар.

Радебе пренебрежительно фыркнул, и Янина прекрасно знала почему. Новая Национальная разведывательная служба не пользовалась большим уважением среди ее подчиненных.

— Если запрос придет сверху, им придется ответить, — сказала она. — Я поговорю с директором.

— Мэм. — Квинн поднял руку, привлекая ее внимание.

— В чем дело?

— Послушайте. — Он нажал кнопку, и зал заполнило шипение. — Повторите, Натан.

— Нам удалось найти владельца местного филиала фирмы «БМВ-Моторрад». Его фамилия Боденстейн; он живет в Велгелегене. Он говорит, что Мпайипели не механик, а разнорабочий. Тихий, молчаливый, трудяга, пунктуальный, надежный. О его военном прошлом он понятия не имел.

— Натан, расскажите еще раз о сигнализации.

— Пока мы беседовали с Боденстейном, ему позвонили из охранной фирмы. Они сказали, что больше часа назад кто-то выключил в салоне сигнализацию. Потом ее так и не включили. Он немедленно выехал на место, а мы отправились за ним.

— Натан, а что он сказал о ключе?

— Ах да. Он говорит, что у Мпайипели есть ключ от служебного входа и он знает код, потому что именно он отпирает салон по утрам.

Сначала Мпайипели чуть не упал. Мощь огромного мотоцикла застигла его врасплох, когда он газанул, сворачивая на Освальд-Пиро-стрит. Реакция этого зверя настолько отличалась от реакции его малышки, что он едва не вылетел из седла. На GS все было массивным, тяжелым, высоким и неуправляемым. Он был потрясен; от избытка адреналина руки дрожали, щиток шлема запотел. Ему с трудом удалось выровнять мотоцикл; он снова прибавил газу, на сей раз осторожнее, и миновал перекресток с федеральной трассой № 1. Когда он нажал на передний тормоз, то снова чуть не упал. Он остановился, еле переводя дух. Колени дрожали. Не хватало еще умереть от разрыва сердца! Загорелся зеленый свет. Он медленно тронулся с места, осторожно повернул направо. Да уж, нечего сказать — мощная игрушка. Он еще не переключился на третью передачу, а мотоцикл уже делал сто километров в час — самая большая скорость, какую можно выжать из «бенли».

На шоссе было почти пусто, но он кожей чувствовал все машины вокруг. Он ехал медленнее остальных, держась в крайнем левом ряду, пытаясь почувствовать мотоцикл; на ходу равновесие держать легче, но ему все равно казалось, что руль слишком широкий.

Он снова включил поворотник, проверил, как работает переключатель ближнего и дальнего света. Впереди у него долгий путь. Сейчас скорость — почти сто километров в час. Он совершил ошибку, думая, что так можно быстро доехать из Кейптауна; если ему удастся до ночи попасть в Блумфонтейн, все в порядке: там без помех можно сесть на самолет. За блумфонтейнским аэропортом следить не будут. Но громадный мотоцикл не слушается его. Он совершил ошибку, надо было ехать на маршрутке. К тому же уже темно, и огни Сенчури-Сити слепят. Наверное, надо было поехать в Вустер или в Парл и там бросить проклятый мотоцикл. Что он себе вообразил?

Когда он съехал с эстакады на шоссе № 7, ему пришлось сменить ряд, чтобы пропустить грузовик. Лишь вернувшись в крайний левый ряд, он немного расслабился. В районе Пэроу дорога пошла в гору. Если бы еще машин было меньше! Интересно, куда спешат все эти люди так поздно ночью? Когда он спустился и съехал с эстакады в Бельвиле, машин стало меньше. Он увидел впереди автозаправочную станцию. Сколько у него осталось бензина? Слава богу, бак полный. Интересно, на сколько его хватит?

Он глянул на спидометр: сто десять километров в час. Немного сбавил скорость. Мотоцикл все-таки плохо его слушался, как будто жил своей жизнью. Как необъезженный мустанг. Тобела заставил себя сосредоточиться. Нужно все продумать заранее. Впереди — платная магистраль. До нее тридцать километров. Что делать? Объехать платную дорогу, добраться до Парла, бросить мотоцикл, поймать такси?

Наверное, есть маршрутки, которые ездят в Вустер, но сейчас уже очень поздно. А если ему не удастся избавиться от GS? Ехать на этом монстре до самого перевала Дю-Тойтс-Клоф?

Если он поедет по платной дороге, его легко можно будет выследить; высокий чернокожий мужчина на дорогом мотоцикле — фигура приметная.

Что же все-таки делать?

Скорее всего, так поздно такси уже не ходят.

Надо взглянуть на происходящее с положительной точки зрения. Он едет, он в пути. Самое главное — подавить в себе желание избавиться от мотоцикла. Темнота — даже к лучшему. Во всем можно найти что-то хорошее. Сейчас у него преимущество. Они понятия не имеют, где он находится, несмотря на двух шпионов в машине у мотосалона. Только завтра утром увидят, что пропал мотоцикл…

Вдруг сжалось сердце. Он не включил сигнализацию после того, как отпер дверь! Он так спешил и так долго выбирал мотоцикл, что забыл заново включить сигнализацию!

Господи, как он поглупел!

К тому времени как он доехал до Стелленбоша, его гнев на Джонни Клейнтьеса, на шпионов и на собственную глупость преодолел страх перед мотоциклом, и он ругался под шлемом на всех известных ему языках.

— Просто невероятно, — сказал Боденстейн. — Черт возьми, просто невероятно!

Два агента и владелец стояли в демонстрационном зале мотосалона «Моторрад». Боденстейн протянул агентам клочок бумаги:

— Посмотрите, что он написал. Представляете?

Натан взял записку.

«Мистер Боденстейн!

Я беру взаймы на два-три дня демонстрационную модель GS. Кроме того, я взял мотокостюм, шлем и перчатки; деньги за аренду я оставил у вас на столе. К сожалению, мне придется срочно помочь одному другу, и у меня не остается иного выхода. Я полностью оплачу амортизацию, бензин и любые повреждения.

Тобела Мпайипели».

— А еще думаешь, что знаешь человека. Знаешь, кому можно доверять, — произнес Боденстейн.

— Который из них называется GS? — спросил Джонни, второй агент.

— Вот такая же громадина, только желтая. — Боденстейн показал на серебристый мотоцикл. — Он обязательно свалится. И разобьется. Это ведь не игрушка! Ну просто уму непостижимо!

* * *

Янина Менц давно взяла за правило видеть жизнь такой, какая она есть, а не такой, как хочется.

Вот почему она довольно спокойно восприняла происходящее.

Хотя в оперативном штабе все вокруг гудело, голова у нее не переставала работать. Она оставалась на своем месте, во главе овального стола, подперев голову рукой, и спокойно размышляла. Она ни на миг не забывала о том, что директор слышит каждое произнесенное здесь слово, и ее слова, решения, интонации и жесты должны произвести необходимое впечатление на подчиненных.

Видение: перед ее мысленным взором всплыла дорога, по которой мчится неуловимый и загадочный Тобела Мпайипели. Он направляется на север. Магистраль № 1 напоминает толстую извилистую артерию, протянувшуюся в сердце Африки. Почему он без промедления согласился помочь Джонни Клейнтьесу? Впрочем, его мотивы теперь несущественны. Янина Менц сосредоточилась на маршруте: ее интересовали варианты пути, способы перехвата, превентивные и ограничительные меры.

Она попросила прикрепить к стене большую карту страны, красными чернилами отметила на ней вероятный маршрут. Затем назначила задание отряду быстрого реагирования: они должны ждать Мпайипели в семидесяти семи километрах к северу от Бофорт-Уэста, на развилке. Оттуда в Йоханнесбург можно добраться либо через Кимберли, либо через Блумфонтейн.

Затем она попросила Квинна и Радебе оповестить полицию и отделы автоинспекции: пусть собирают сведения и ничего не предпринимают, потому что беглец вооружен и по-прежнему остается более или менее неизвестной величиной. Но пусть знают, что стрелять он умеет.

Ее тяготило то, что они так мало знают о Тобеле Мпайипели, поэтому она решила отправить агентов и к Мириам Нзулулвази и к Монике Клейнтьес. Пора снимать перчатки. Разыскать родственников беглеца. Родителей.

Друзей. Добыть сведения о нем. Кто он? Что? Когда? Почему? Как? Ей нужно узнать его, этого призрака с изменчивым лицом.

У нее есть власть. Она ею воспользуется.

Фрагмент расшифровки беседы Дж. Уилкинсона с Андре Боденстейном, владельцем мотосалона «Моторрад». 23 октября, 21:55, бульвар Освальда Пиро, Кейптаун:

У. Что вам известно о предыдущих местах работы мистера Мпайипели?

Б. Он был разнорабочим.

У. Разнорабочим?

Б. Да. Работал в автосервисе в Сомерсет-Уэсте.

У. Откуда вы знаете?

Б. Он сам мне говорил.

У. Какого рода работу он выполнял?

Б. Разнорабочий есть разнорабочий. Это значит, что он выполняет самую черную работу, за которую никто другой не возьмется.

У. Больше вам ничего не известно?

Б. Слушайте, для того, чтобы мыть у меня мотоциклы, человеку не требуется высшее образование!

У. И вы доверили ему ключ от служебного входа?

Б. Не с самого первого дня, я же не идиот.

У. А потом?

Б. Послушайте, каждое утро, когда я приезжал на работу, он уже ждал меня на крыльце. Каждый божий день. Ни разу не заболел, не опоздал, не запил. Он работал — а работать, я вам скажу, он умеет. Прошлой зимой я разрешил ему открывать салон. Чего ему мокнуть под дождем, пока он ждет меня? Заодно поручил ему подметать полы и ставить чайник. К тому времени как мы приходим на работу, кофе уже готов — каждое утро, заметьте! А салон сверкает, как новенькая монета. Мне казалось, что я могу ему доверять. Мне казалось, я знаю людей…

* * *

Когда он работал в Килларни, то два раза наблюдал, как инструкторы мотокурсов БМВ обучали езде на мотоцикле преуспевающих белых среднего возраста; жаль, что он тогда не слушал как следует, глядишь, и запомнил бы что-нибудь полезное.

Он начал подъем на перевал, понимая, что являет собой пародию на мотоциклиста. Он постоянно дергался, то газовал, то тормозил, снова газовал, снова притормаживал, переключался с ближнего света на дальний и наоборот, пытаясь не врезаться в очередной грузовик, который срезал поворот или тащился перед ним с черепашьей скоростью. В дорогущем супернавороченном мотокостюме было жарко; от дыхания щиток шлема так запотевал, что то и дело приходилось поднимать его. Слева была пропасть, где-то далеко внизу светили огоньки.

Тормоз, поворот, тормоз, поворот, вперед и выше, к пику перевала. Наверху дорога резко свернула на восток, и огни исчезли из вида. Впервые его окружала полная темнота. Внезапно стало тихо. Он был как натянутая струна. Затормозив у обочины, сбросил с головы шлем, перевел рычаг в нейтральное положение, снял руки с руля, глубоко вздохнул, потянулся.

Он обязан, должен расслабиться. Он уже устал, а предстоит проехать еще несколько сот километров. Но успехи очевидны. Преодолев такой путь, взобрался на перевал в темноте! Да и монстр-мотоцикл начинает его слушаться. Стал относиться к своему седоку терпеливо, как будто ждал, когда тот почувствует его.

Вдох, выдох. В глубине души зарождалась радость. Он взобрался на перевал — добрался до наивысшей точки. Будет о чем рассказать Пакамиле и Мириам. Интересно, спит ли она. Судя по цифровому циферблату часов на приборной панели, Мириам уже уложила сыну в рюкзак учебники на завтра, повесила на стул одежду, приготовила коробку с завтраком. Если бы он сейчас был дома, она бы вымыла его жестянку из-под обеда. В доме чисто, уютно, постель застелена чистым бельем. Она бы пришла и легла рядом, и от нее бы восхитительно пахло мылом и маслами. Будильник она завела на пять утра, выключила свет — и ее дыхание сразу же стало глубоким и мирным. Она уже спит сном праведника, сном рабочего человека.

Сзади послышалось пыхтение мотора: на перевал взбирался грузовик. Тобела в последний раз потянулся, наслаждаясь ночной прохладой, опустил щиток мотошлема и поехал дальше. Хорошо, что он хотя бы научился газовать. Стало удобнее, естественнее. На выходе из поворота он постепенно прибавил скорость. Впереди маячил старый туннель, за ним еще один поворот и еще; вниз, вниз, в долину реки Мёленарс, вниз! Он выпрямился, наклонился, вписался в поворот, выровнялся. Впереди показалась платная дорога, невозможно роскошная и широкая — в три полосы. Въехав на нее, Тобела испытал огромное облегчение.

Он глянул на спидометр: сто тридцать километров в час. Улыбнулся под шлемом. Все получилось! Важный участок пути пройден.