Фермата

Денис Любич, 2023

Денис Любич (р. 1994) – российский поэт, писатель и музыкант, плодовитый во всех выбранных им направлениях творчества. Его поэзия, как и музыка, проникнута глубокой мрачной иронией, отсылающей читателя к романтическим и пост-романтическим настроениям Шарля Бодлера, Эдгара Алана По и Сёрена Кьеркегора, но переносит эти идеи в современные реалии и выражает их современным языком. Данная книга «Фермата» – это первое печатное издание Дениса Любича, однако вовсе не первое написанное и опубликованное. Являясь, по сути, сборником, книга воспринимается как цельное произведение и отмечает новый период в творчестве поэта, разительно отличаясь от предыдущих его работ. Денис Любич пишет сразу на трёх языках, и его творчество также совмещает в себе традиции русской, западной и восточной поэзии. Темы любви и невзаимности, жизни и смерти, хрупкой красоты и разрушительной силы времени – все они типичны для мировой поэзии, но у Дениса Любича приобретают новый, безнадёжно-мрачный и вместе с тем ироничный оттенок. Также в книгу вошли два рассказа Дениса Любича, в которых идеи писателя переданы в метафорически-притчевой форме: в одном с помощью сюжета сказочно-мистического, в другом – научно-фантастического. Оба рассказа соответствуют романтическому тону представленных в книге стихотворений и полны глубокой языковой поэзии и неожиданных художественных решений.

Стихи о мастере

Помни о смерти

Помни о смерти, memento mori.

Смерть — это гвоздь на полу в коридоре,

Смерть — это мусор на ржавом балконе

Или на голову что-то уронят

Всё с того же балкона ржавого,

Или скачок по сети внеплановый;

Смерть — это едкая злоба пожара

В комнате, где, напоённый отваром,

Спит герой недописанной саги.

Рукопись не сгорит,

сгорят — бумаги.

Сгорает всё, даже стены Рима,

А они по пророчеству нерушимы,

И мир не должен узнать четвёртого,

Но как ты расскажешь об этом чёрту?

Или дьяволу? Или — Богу?

Смерть — это жёсткие рамки срока,

У смерти есть свой неизменный слоган:

«Перед смертью и лань — безнога».

Май 2015

Жёлтый цвет

Жёлтый цвет пророчествовал грозно,

Где-то вдалеке скрипел трамвай —

Это было при Иване Грозном,

Как его потом ни называй;

На Руси есть только две царицы:

Первая — гниёт в монастырях,

А вторая, немка, с Русью грязной слиться

Сможет лишь на ссылках и цепях,

Но царица каждого поэта

Ходит каждый вечер в магазин,

А в друзей его крикливых где-то

Мальчик разряжает магазин.

Говорят, что страх есть вдохновенье,

Но поэту нужен лишь покой.

Жёлтый цвет есть цвет самосожженья

Над себя сжигающей Москвой.

Май 2015

«В тёплой горнице героя…»

В тёплой горнице героя

Тишь и голь, и пустота —

Лишь тетрадь, перо простое,

Тень забытого креста;

Лишних букв и слов могилы,

Нужных фраз немая боль,

Быт печальный и постылый,

А на ужин — хлеб да соль.

В этом мире отреченья

Правит мысль, губит — страх;

За крупицу вдохновенья

Нет делений на часах;

Справедливость керосина

Всё уносит за собой —

Если б не было камина,

Кем бы был тогда герой?

Май 2015

Протри стол, мама…

Зачем нам рыба, раз есть икра?

И. Бродский

Протри стол, мама, и открой бутылку!

Зачем нам нож, если у нас есть вилка?

В этой комнате душно, точно так же как в клетке;

У нас есть газета — нам не нужны салфетки.

На всех полках книги, а под ними пыльно,

На столе пылится сломанный мобильный,

За окном рассвет, как всегда, незваный,

Наливай ещё мне, мама, я хочу быть пьяным!

Это утро, мама, всем нам доказало,

Что вчерашний рыцарь заложил забрало,

А московский мастер бросил вирши в топку,

И я знаю точно — пластик портит пробку.

Как смешно экологу вычищать Голгофу!

Пахнет то ли серой, то ли жжёным торфом,

Нам не нужен нож — не нужна и вилка.

Что стоишь ты, мама? Сбегай за бутылкой!

Май 2015

Со времён Бродского…

Со времён Бродского прекрасная эпоха закончилась дважды —

Раньше дураков было много, теперь дурак — каждый,

Раньше студентам платили, теперь платят за студентов,

Раньше был Высоцкий, теперь — Егор Летов;

Что было на кухнях, теперь — ВКонтакте,

Не осталось и существительного в половом акте,

Перспектива кончилась где-то в прошлом столетье,

И христиане молятся посреди мечети;

Русский глаз сузился до азиатской прыти,

И не в затылок свинец, а в кишечник — литий,

Когда же мы умудрились так одичать,

Что мы готовы колоться, но не торчать?

Мастерство проявляется в торжестве бензина,

Маргарита тыбрит лук из магазина,

И искусство высшее — говорить без слов,

Ни державы нет, ни её послов;

И киоск закрыли за нечистоплотность,

Перспективы нет — только безысходность,

В Бога над Москвою как-то стыдно верить,

Лишь цветёт цветами в парках цифра девять.

Май 2015