Калининград. Заметки поехавших

Денис Железнов, 2023

Шел 2021 год. Июль. Ранее утро. Мы набили сумки вещами и вышли из дома. Колеса чемодана трещали, спрыгивая с одной плитки на другую, но дорога к метро не заняла много времени. Под землей нас встретили огромные потоки сонных людей, стремящихся кто куда. Впрочем, свежестью мы и сами не могли похвастать. Зато в отличие от толпы перемещались в предвкушении: спустя всего несколько часов самолет доставит нас в Храброво, самый западный аэропорт России. Так начнется летнее приключение на просторах Калининградской области.

IV

16.07. Пятница

После балтийской прожарки встать рано не вышло: поднялись только в 9:00. Правда, к нашей чести, уже через час мы стояли на крыльце гостиницы, готовые посвятить день изучению северо-западного района Калининграда.

Кожа болела. Интенсивная ходьба предыдущего дня обернулась мышечной усталостью, а обезвоженный организм постоянно желал пить. Впрочем, небесная канцелярия не сулила поблажек и в пятницу — в том мы смогли убедиться, выйдя на свет из вечной тени улицы Генделя. Солнце, еще вялое, но уже готовое щипать уязвимые места, вновь обещало стать нашим спутником. И если торс еще как-то можно было укрыть футболкой, то ноги ниже колена всецело отдавались на съедение прожорливой звезде.

С занятием мы определились быстро, ведь когда поблизости зоопарк, не нужно думать дважды! Гуляй себе меж вольеров, высматривай зверюшек. А гулять в тот день нам хотелось максимально неспешно, и уж точно не с руки было ломать голову над построением маршрутов. Тем не менее кое-что «построить» все же пришлось.

Миновав светофор на проспекте Мира, я, дабы не пропустить ничего интересного, повел нас дворами — понадеялся, что их можно пройти насквозь, не отклоняясь от заданного вектора. Но, как это порой случается, без внушительного крюка не обошлись.

В тот момент мы еще не знали, что комплекс зданий, отделивших нас от проспекта, несмотря на визуальную заурядность, имел достаточно интересный бэкграунд. Например, в стенах Атлантического отделения Института океанологии с 1935 года размещалось Восточно-Прусское радио, что вещало вплоть по 7 апреля 1945-го. А в Областной научной библиотеке — Государственный архив Кенигсберга (1930). В тесном соседстве с ними также находились и бывшее здание Биржи труда (1931), и советский музей «Дом китобоя», что по сей день повествовал о повседневности Калининграда в 1960–1980 годы.

На ходу переложив маршрут, мы вернулись к проспекту, успев прежде этого запечатлеть фонтан в сквере Шиллера, немецкого скульптора. Но до следующей достопримечательности долго идти не пришлось: стоило просто обратить взор на другую сторону проспекта. Ею оказался Калининградский областной драматический театр — бывший «Луизен-театр» (1912), переживший пожар и неоднократно менявший облик. А уже буквально через 3 минуты мы остановились возле огромных колонн арки стадиона «Балтика».

Если не вдаваться в историю, его можно посчитать заурядным: очередной провинциальный спортивный комплекс, причем не первой свежести. Выступавшая на «Балтике» одноименная футбольная команда «попылила» в 1990-е в Высшем дивизионе, но уже давно не представляет собой серьезную силу. Да и вообще — несколько лет как переехала на более современную арену, отписав «жилплощадь» молодежи. Стадион даже в лучшие свои времена вмещал всего 14,5 тыс. зрителей, что уж говорить про нынешние. Плюс на его территории велись какие-то работы: пыль, грязь, разруха. Казалось бы, чего мы там забыли?

Однако все вышесказанное лишь вершина айсберга. «Балтика» — самый старый стадион в России и один из старейших в Европе. Он был возведен еще в 1892 году на территории парка «Флора» и вплоть до окончания Второй мировой войны являлся домашним для двух немецких клубов: VfB Königsberg и Königsberger STV. К тому же после прихода к власти Гитлера он стал постоянным местом проведения парадов, шествий и митингов. Из четырех трибун до настоящего времени сохранилась всего одна — южная (остальные неоднократно возводились и сносились в рамках очередных реконструкций). Она же — объект культурного наследия.

Калитка была отворена, так что мы колебаться не стали — прошли внутрь. Слева на небольшой коробке занимались юные ребята из академии, основная же арена располагалась поперек главной аллеи. Путь к ней был прегражден строительными заборами, а единственная трибуна лежала за дальней от нас кромкой поля. В связи с чем, к сожалению, хорошенько рассмотреть вековой объект не удалось.

Недолго поглазев на царившую суету, мы развернулись и пошли обратно. По дороге я перекинулся парой фраз с группой мужичков, стоявших на бровке поля, где бегали «академики» — то ли представители тренерского состава, то ли родня, пришедшая посмотреть на потуги своих чад. Меня интересовал вопрос допуска на матчи взрослой «Балтики». Клуб выступал во второй по силе российской лиге и через неделю должен был принимать в Калининграде соперника. Желание посетить матч у нас было, а вот готов ли стадион впустить зрителей, оставалось загадкой. Коронавирус — он такой.

Мужики ни о каких ограничениях не слышали и рекомендовали следить за новостями на сайте. Именно они меня и вернули к реальности, сообщив, что на «Балтике» команда давно не играет, облюбовав себе новую арену. Та была построена к чемпионату мира 2018 года, проходившему в нескольких российских городах, в том числе и в Калининграде. О факте переезда я знал, но совсем выпустил его из головы. Оно и логично: зачем обитать в ветхом жилье, если пылится новое современное пространство? Лучшие времена «старичка», безусловно, были уже позади. А ведь когда-то стадион принимал не только сильнейшие клубы России, но и участников ныне упраздненного Кубка Интертото. Конечно, далеко не главного европейского турнира, но тоже статусного международного.

Что же касается новой арены с нехитрым названием «Калининград», то тут тоже есть что рассказать.

Еще задолго до старта мирового первенства встал вопрос о выборе места под строительство. Вариант с реконструкцией уже знакомой «Балтики», актуальный на ранних этапах, был безапелляционно забракован ввиду «ограниченности существующей территории и действующих норм градостроительства». И действительно, как впихнуть гигантский спортивный комплекс со всеми его атрибутами (вроде паркинга, раздельных подходов к трибунам и дорожной развязки соответствующих масштабов) в отведенный стадиону XIX века пятачок в центре города? Никак, конечно.

В результате долгих и ожесточенных дискуссий место было определено максимально спорное: строить решили на Октябрьском острове. Чтобы оценить всю неоднозначность выбора, хватит и беглого знакомства с историей места, веком ранее называвшегося Ломзе (с нем. «топь, болото»). Практичные немцы совсем не спешили застраивать столь удачно расположенный клочок суши, и вплоть до конца XIX века там насчитывалось лишь четыре небольших улицы. Но те постройки, конечно же, ни в какое сравнение с гигантской ареной не шли.

Проблему заболоченности грунта было решено победить волевым усилием: за счет мероприятий по его укреплению и длиннющих свай. Думаю, не нужно лишний раз объяснять, в какую копеечку вышла стройка?

Так или иначе, «Калининград», как и все остальные арены-хозяйки, был сдан в срок, а позже успешно справились с приемом суммарно шестидесяти четырех матчей турнира. Но ведь никто не поверит, если сказать, что сказка закончилась безоговорочным хэппи-эндом? А как же обращение кареты в тыкву?

Согласно открытым источникам, содержание футбольного стадиона на Октябрьском острове обходится примерно 200 тыс. рублей в день (в перспективе — 300 млн рублей в год). Цифры настолько колоссальны в том числе и потому, что ежегодно арена уходит под землю ни много ни мало на пару сантиметров — таков результат естественной осадки тоннами навезенного песка. Можно верить, можно не верить, но лучше просто найти в интернете фотографии трещин.

Не до конца углубляясь в юридические тонкости, скажу, что в течение 5 лет после турнира затраты на поддержание в боевой готовности стадионов, построенных к мундиалю, находятся на балансе «федералов». А теперь задачка. Дано: арена, чье обслуживание обходится в миллионы долларов. Вопрос № 1: что произойдет, когда на шестой год сумму потребуется обеспечить из областного (городского) бюджета? Вопрос № 2: есть ли при таком раскладе у стадиона хоть малейшие шансы на долгую счастливую жизнь?

Мы же, вновь просочившись сквозь высоченные колонны, покинули стадион и направились к стоявшему рядом фонтанчику, дабы помочить руки — уж очень хотелось охладиться. Зоопарк был совсем близко!

Впрочем, сперва мы традиционно свернули не туда. Перебежав проспект возле сквера у гостиницы «Москва» — здания бывшего страхового общества «Северная Звезда» (1930–1936), мы повернули налево и пошли по мосту над канавой, вместо того чтобы взять чуть правее, к кассе. Шли, плененные полумраком, как миражом, куда-то в сторону Калининградского государственного колледжа градостроительства — бывшего здания Хуфенской гимназии (1913–1915), а затем и Детской художественной школы — бывшего дома директора Хуфенской гимназии (1915). Ошибка штурмана? Да! Но как же было сыро и свежо в теньке… Пришлось возвращаться на солнце.

Пока я толкался у кассы, на металлическом заборе при входе в зоопарк Саша обнаружила хомлина.

Хомлины — добродушные на вид мифологические существа по типу домовых, которые, согласно местным легендам и преданиям, живут рядом с людьми, мастеря по ночам изделия из янтаря, и непременно приносят счастье. Их миниатюрные, размером с ладонь, бронзовые фигурки были разбросаны по городу вблизи значимых туристических объектов. На момент посещения зоопарка их было пять, но буквально через пару дней к ним прибавились еще два. Оттого что каждый норовил потрогать «эльфов», темное напыление статуэток долго не продержалось. Зато затененность, оставшаяся во впадинах, была им очень даже к лицу. Кстати, уменьшенные фигурки этих фольклорных существ составляли значительную долю местной сувенирной продукции.

Что до хомлина при зоопарке — то была внучка Уля, сидевшая верхом на улитке. Она вроде как кривлялась, показывая всем язык, однако слишком долго всматриваться в ее лицо не советовал бы: можно высмотреть такое, что потом не удастся развидеть. Мы же сделали пару фоток и прошли турникет.

Калининградский зоопарк — один из самых больших и старейших в России. Основанный в 1896 году он к тому же является и дендропарком, где обрели дом некоторые редкие растения. Впрочем, главным активом, конечно же, остаются животные, коих на территории площадью в 16,37 га насчитывалось около трехсот видов. И с каждым из них мы намеревались познакомиться.

Из интересных фактов. Вторую мировую войну в зоопарке сумели пережить всего четверо постояльцев: барсук, лань, осел и бегемот. Причем с бегемотом по кличке Ганс вышла отдельная история. В ходе штурма города бедолага словил несколько шальных пуль и был обнаружен лежащим в канаве на окраине парка только по окончании боевых действий. Благо безобидный зверь попал в добрые и умелые руки: к животному приставили доктора, который не просто разработал план лечения и, в конце концов, поставил на ноги зверя, но и поэтапно отчетами фиксировал ход борьбы за его жизнь. Сохранившийся в калининградском архиве документ «История лечения бегемота» не даст мне соврать.

Но вернемся во время мирное. В роли хостеса в заведении выступали еноты. Вольер у них был, мягко выражаясь, своеобразный: в виде круглой ниши, расположенной прямо напротив входа — диаметром 20 м и глубиной 5 м. Есть подозрения, что некогда место служило чашей огромному фонтану, причем догадку косвенно подтверждала и выдававшаяся вверх центральная часть. Посреди зарослей кустов на засквотированной полосатыми территории были разбросаны толстые ветки и выстроены домики. С учетом того, что доступ солнечным лучам вглубь ниши был затруднен, предположу, что животным жилось максимально комфортно. Домочадца мы увидели лишь одного: остальные, скорее всего, дрыхли. Утром, да еще и в жару — отличный выбор, я считаю.

От дома енотов мы пошли направо, к контактной площадке домашних зверей. Шел одиннадцатый час, то есть второй после открытия, но люди уже вовсю сновали между рядов вольеров. Аккуратно отворив калитку, мы прошли внутрь.

Возможно, для деревенских жителей представленные животные действительно могли сойти за домашних. Для нас же большинство из них было полноценной дикой шайкой. Внутри загона расхаживали рогатые (козлята, барашки), птицы (куры, петухи и индюшки), а также недосягаемые для лап посетителей кролики с морскими свинками, сидевшие в вольерах. Некоторые клетки пустовали — тех, наверное, уже приготовили на домашней плите? Кто попался под руку, был поглажен, но долго мы с ними возиться не стали: весь зоопарк еще впереди!

Территория по другую сторону променада от непрошенных гостей была огорожена. Некогда там находился «Детский городок» с мозаичным бассейном, теремом и мелкими зверюшками. Жаль, сооруженный в 1982-м сквер не смог принимать гостей долго. Ведь уже в 1990-е годы постройки начали сползать со склона в Парковый ручей, а бассейны перестали держать воду — виной тому ошибки, допущенные во время проектирования объекта. Какова дальнейшая судьба городка по-прежнему не ясно, но хочется верить во второе рождение. Слишком уж «лампово» смотрятся фотографии былой суеты на его просторах.

Следующими на очереди значились медведи, чьи огромные жилища стояли в ряд. Однако окинуть взором удалось только бурого. Черный и гималайский на постах отсутствовали — в пятницу так получалось нередко: мудрые мохнатые предпочитали проводить время в прохладных тенистых норах, а не под солнцем. Вот и тот единственный мишка был не слишком свеж, если честно.

Похожая ситуация случилась и с рогатыми: голубой баран, дагестанский тур, винторогий козел, некто загадочный уриал — за все стадо отдувалась лишь какая-то парочка на вершине скалы. Остальные морды желания повидаться не изъявили, впрочем, и мы в зоопарк не на козлов пришли смотреть.

Первый привал вышел ранним. Мы устроили его как раз между их вольером и большим загоном, где жили олени. И пусть от загона отделял ручей, животные в нем тусовались максимально близко, предоставив возможность хорошо себя рассмотреть. Они, так сказать, пошли нам навстречу. Что вовсе и не удивительно, ведь то были не просто олени, а европейские благородные!

Вставать с беседки не слишком хотелось. Было огромное желание остаться в тени раскидистого дерева прямо до вечера, только бы не продолжать испытывать солнцем красные участки кожи. Однако подобной роскоши мы себе позволить не могли, так что встали и пошли дальше.

Дорога за козлами обернулась тупиком — это означало, что пора было двинуть вглубь. Туда, откуда шел мужчина, дозвонившийся до некоего Владимира Владимировича. Серьезный посетитель!

К тому моменту мы уже два раза успели пройти мимо жилища индийского дикобраза, но хозяина так и не дождались. Сивуч же, купавшийся в бассейне по соседству, уже не спал, но упорно бился лбом о стену (может быть, делал утреннее упражнение на пресс). Бразильский тапир к голове относился бережнее, но из воды тоже предпочитал не вылезать.

Крупные представители семейства кошачьих словно переняли дурной пример с коллег и практически в полном составе нас проигнорировали. В том числе не показались и красавцы амурские тигры. Лишь львица отдыхала на свежем воздухе, но ее в траве было поди еще разгляди! Да и на брошенные камушки вкупе с хоровым «кис-кис» большая кошка реагировать отказывалась. Как итог, котики тоже не смогли задержать надолго.

По ходу движения нам предстояла еще одна встреча с бурыми мишками, причем с двумя сразу. Один из них ходил по вершине бетонной недвижимости, другой купался в воде, заигрывая с поленом. Они, во всяком случае, двигались. Чего не сказать про капибар, которые, устроившись на песке в тени сарайки, явно что-то замышляли, прищурено поглядывая. Возможно, то, что мы не нашли карликовых бегемотов — их коротких лап дело.

Нам хотелось пить. И хотя из дома мы взяли воду, напиться ей в тот день у меня не получалось. Плестись под солнцем было по-настоящему тяжко, оттого наша прогулка больше походила на перебежку от одной тени к другой. Так мы прошли вдоль загонов с домашним ослом, зебрами, верблюдами и овцами, которым в специальную кормушку накинули вкусных веток. Ими животные и были увлечены

Пройдя мимо лам, гуанако, зубра, бизона, лошадей, а затем развернувшись возле клетки с белоплечим орланом, мы снова упали на скамейку. Где буквально сразу же меня соблазнила будка с газировкой и мороженым. Она стояла всего метрах в тридцати — полулитровая бутылка Pepsi была куплена и вмиг уничтожена.

Немного переведя дух, мы продолжили прогулку. Возле площадки со стайкой тундровых волков располагался павильон с аквариумными рыбами — туда-то и занырнули, набрав в рот побольше воздуха. Не знаю, кто из нас в тот момент был больше похож на рыбу ежа, но та так и не испугалась. Не найдя дальнейшей мотивации толкаться со школьниками, мы ретировались.

Пока ждал жену, на ограждении одного из вольеров разглядел вывеску с ехидной и утконосом. Тут-то я и обрадовался. Давно хотел увидеть вживую этих ребят, тем более что водятся они в далекой Австралии. Однако, подойдя поближе к решетке, пришлось констатировать: никаких ехидн не предвидится — территория принадлежала выдрам. Они, безусловно, тоже заслуживали порцию зрительского внимания, но дать шоу была настроена всего одна из группы.

В пруду по соседству упражнялись водоплавающие птицы: черные лебеди, утки (имевшие разные названия, но совершенно обыкновенные на вид) и серебристые чайки, которых сложно было принять за каких-то уникальных персонажей: найдешь их у любого мусорного контейнера.

Недалеко от их гоп-компании находилась скульптура «Девочка с олененком» — объект культурного наследия из искусственного камня, созданный ориентировочно в 1915 году. Правда, мы ее не заметили и прошли мимо. Эта винтажная скульптура попросту затерялась в россыпи объектов и насаждений.

Будто в наказание или, наоборот, за какие-то особые заслуги, в северо-западном углу зоопарка, вдалеке ото всех, жили дальневосточная рысь и амурский леопард. Но в отличие от их усатых собратьев, с ними хотя бы получилось переглянуться.

На больших птицах, что были «расфасованы» по многочисленным клеткам, заострять внимание не буду. Они сопровождали нас всю дорогу и, как правило, сидели под потолками, высокомерно следив за гостями. Все, кроме сов. Те презрительно щурились.

Но крылатые обитали не только на свежем воздухе. В зоопарке имелось аж два крытых павильона, каждый из которых так и назывался — «Дом птиц». В первом (помельче) были представлены попугаи: размеров разных, но при этом одинаково пестрые — все они в коллективном единодушии мотали головами. В их птичью компанию по неведомой причине оказался определен и флегматичный симпатяга ленивец, который будто на личном примере хотел научить жизни в правильном ритме.

Второе помещение было двухэтажным и в большей степени являлось выставочным. Вход внутрь павильона «охраняли» совы, а пеликан, кажется, выполнял роль коменданта. Вольеры можно было сыскать разве что на верхнем уровне, где истошно чирикали маленькие цветные птички, не давая своим писком нам задержаться вблизи надолго. Львиная же доля этажа первого отводилась под экспозицию, посвященную птичьему яйцу, где мы, любопытные, и подзависли, сравнивая кладки разных представителей крылатых и стилистические особенности их гнезд.

Однако самое интересное находилось в середине зала — то были инкубаторы для искусственного вывода молодняка из яиц, где поддерживались необходимые температурные условия для благополучного их вылупления и роста. В одном из аппаратов пара шатавшихся желтых тушек уже беззаботно бегала, то и дело покачиваясь.

Самым же крупным павильоном зоопарка можно по праву считать «Тропический дом», с приматами в качестве главных действующих лиц. Человеческие предки (если верить старине Дарвину) в обезьяннике вели себя непосредственно: детеныши пытались растормошить старших, а те, в свою очередь, решали какие-то бытовые задачи (например, чесали задницы). Жилплощадь у обезьян была просторной: с высоченными потолками и ограждением из оргстекла во всю стену.

Пока все глазели на волосатого малыша, облокотившегося на стекло, мы с Сашей переводили взгляд с одного таракана на другого, которые кишмя кишели кругом. Причем не только со стороны клетки, но и со стороны восторженных зрителей. Такие знакомые, близкие, как в родной парадной: большие рыжие и маленькие черные с желтым пятнышком. Утянув голову в плечи, мы предпочли отойти от приматов подальше.

По другую сторону прохода отмокали крокодилы, черепахи и ящеры, а также спал улиткой скрученный питон. Ребята не двигались, лишь изредка мигая третьим веком.

На выходе, напротив лавки с сувенирной продукцией, стоял отделанный кафелем мини-бассейн, где по кругу носились рыбы. Для непослушных рук доступ к поверхности воды был легким — я дал «леща» большой бело-красной, и мы вышли.

За жизнью приматов можно было наблюдать и с улицы, ведь туда выходили панорамные окна их смежных комнат. За зеваками, в свою очередь, мог наблюдать каменный орангутан. Но у скульптур обычно не так просто со зрением, к тому же здоровячок сидел к «Тропическому дому» спиной — то, видимо, был очень мудрый зверь. «Орангутан», как и «Девочка с олененком», имели еще немецкое происхождение, но ими прусское наследие в зоопарке не ограничивалось. В этом же контексте можно упомянуть, например, и скульптуру «Борющиеся зубры», ранее простоявшую 20 лет на территории зверинца. Ныне она нашла себе пристанище недалеко от нашей гостиницы перед зданием Калининградского государственного технического университета — бывшего здания Верховного суда Восточной Пруссии (1913–1917).

Для нас же тем солнечным днем главное достоинство «Тропического павильона» заключалось в его способности отбросить тень на удачно подвернувшиеся скамейки. Там мы сжевали припасенные для подходящего случая бананы, аккумулируя силы на продолжение маршрута. Дело было за полдень — за пределами теневой зоны жарило будь здоров! На грозы, которыми пугали синоптики, не стоило даже рассчитывать.

Избранные представители земноводных и насекомых были представлены в отдельном павильоне «Террариум». В аквариумах сидели лягушки, пауки, палочники, тараканы и прочая специфическая живность, но много времени в их компании мы не провели… Нам бы жуков, так сказать, поблагороднее! Однако другого помещения с букашками в зоопарке не нашлось — ни с живыми, ни с сушеными.

Далее оставались преимущественно загоны с крупными животными, что предполагало открытую местность.

Маскот калининградского зоопарка — бегемот — прохлаждался в воде, высунув наружу исключительно брови с глазами. Очень хотелось дождаться от него какого-либо перфоманса, но звезда по имени солнце прогнала нас раньше. Прогнала к индийскому слону, что квартировал напротив. Он в момент нашего визита ковырялся в грязи, как поросенок.

Немножко перевести дух удалось в еще одном крытом помещении (как бы смешно это ни звучало в контексте павильона, где сильно воняло калом). В нем, кроме сурикатов, никого отыскать не получилось, хотя, кажется, разместить в том «стойле» можно было целое стадо. Может быть, табун куда-то на прогулку вывели?

Ближе к концу обхода мы уже были совсем выжаты. Так, прежде чем приблизиться к ограждению, за которым на фоне панелек паслись жирафы, мы присели передохнуть. Однако после непродолжительного наблюдения за пятнистыми, мы внезапно решили отдохнуть еще раз. Под солнцем становилось все невыносимее, в то время как облака совсем перестали баловать своим присутствием на небе.

На скорую руку засвидетельствовав кенгуру и убедившись, что с морским котиком все в порядке, мы свернули к знакомому енотовому логову — полосатых на прогулке было уже двое.

Конечно, это не все зверюшки, которых удалось высмотреть в Калининградском зоопарке. И уж тем более в силу некомпетентности я не помню, какие именно там были орлы, сычи, попугаи, обезьяны и прочие представители многовидовых семейств. Видели мы и белого медведя, и до жути плоского и не менее суетливого муравьеда, и еще много кого.

Нашлось даже место маленькому открытию: оказывается, в природе существуют миниатюрные копытные с мордами грызунов — патагонские мары. Они весело дичали, будучи в одном загоне с флегматичным ослом.

Покинули зоопарка мы в третьем часу.

Продолжив движение по проспекту Мира, мы сперва прошли здание бывшего кенигсбергского кинотеатра «Скала» (1938–1940), затем — памятник «Землякам-космонавтам». Он представлял собой огромное кольцо, а-ля космическую орбиту, с помещенной внутрь скульптурой человека — покорителя космоса.

Мы изрядно проголодались, а еще больше — утомились. Так что сесть перекусить было единственно верным решением. В нашем районе 2ГИС отыскал аж две столовых: подешевле и подороже. Но я уже, видимо, успел окончательно перегреться, так как в мыслях о первой привел нас на порог второй. Для того потребовалось миновать ЦПКиО и, не сворачивая, перейти проезжую часть. Общепит, куда мы вломились, имел название «Поварешка».

На раздаче мы сплоховали: пожадничали. И, нахлебавшись супа, смогли осилить лишь одно второе на двоих. Содержимое лишней тарелки (где лежал булгур с овощами и парой тефтелек) пришлось запаковать в ланч-бокс и забрать с собой. Хорошо хоть нашелся вариант с упаковкой, поскольку оставить такую гору еды было бы «больно».

Надо сказать, что пока мы брели из зоопарка в столовую, а после — наедались, как хомяки, тучи, гонимые не бог весть откуда взявшимся ветром, застилали небо все плотнее. Погода будто решила вознаградить нас за отвагу, превратившись из невыносимой в комфортную. Ту самую, что готова омывать потоками холодного ветра раскаленные тела, дабы привести их в чувства, словно пригоршня ледяной воды. Ту самую, что вот-вот обернется ливнем, но которая никак на то не решится. И хотя казалось: дождь неминуем, забегая вперед, скажу, что он так и не смог собраться — немножко покашлял и успокоился. А ведь в какой-то момент даже подумалось, что не брать с собой дождевики было крайне опрометчивым решением.

Вернувшись на проспект, мы углубились в район с сохранившейся исторической застройкой и еще немецким названием Амалиенау. Район, где, вопреки прусским канонам, ни одна из улиц не пересекается с другой под прямым углом.

Сложно представить, что после британских бомбардировок 1944 года, когда на Кенигсберг упало около 500 тонн бомб, какие-то из районов могли остаться практически нетронутыми. Но Амалиенау, как и его соседу Хуфену, посчастливилось уцелеть, чему во многом поспособствовало их периферийное положение. Первый был территорией загородных вилл богатых жителей города (в отличие от Марауненхофа, где нашло свое пристанище жилье людей попроще). Второй — землей сельской общины, застройке которого поспособствовала королева Луиза, любившая проводить время в поместье церковного советника Бузольта. Поместье впоследствии нарекут Луизенвалем — это часть территории нынешнего ЦПКиО.

Впрочем, исторически Хуфен и Амалиенау не просто соседи. Первый, несмотря на единую территориальную общину, до Первой мировой войны условно делился на три зоны: Миттель-Хуфен (район от Луизенваля до зоопарка, также обхватывавший и обширную северную часть над ними), Фордер-Хуфен (район Советского проспекта, к северо-востоку от Миттель-Хуфена) и Хинтер-Хуфен (район улицы Красной и Каштановой аллеи), позже отделившийся и получивший название «Амалиенау» в честь жены землевладельца Амалии (согласно одной из легенд). Наша мини-гостиница Quokka, к слову, находилась на земле бывшего Фордер-Хуфена.

Тем не менее именно Амалиенау, где каждый дом, даже самый маленький, был возведен по индивидуальному проекту, считается жемчужиной современного Калининграда.

При строительстве района строго придерживались общих правил, которыми регламентировались, в частности, расстояние между домами (от 30 до 35 м), их этажность (два этажа, не считая мансардных) и планировка: квартиры должны были соединяться между собой дверями по кругу, а коридор — освещен естественным светом, что нередко вынуждало архитекторов идти на хитрости.

Особняки в Амалиенау преимущественно были выдержаны в югендстиле (немецкое течение модерна), наряду с романтизмом и неоклассицизмом. Их украшали скульптурами, барельефами, башенками, флюгерами и причудливыми фахверками. Фиксировали же образ сложные крыши в несколько скатов.

Участки под застройку были четко определены в соответствии с утвержденной планировкой улиц, брусчатые дороги которых регулярно поддерживали в хорошем состоянии богатые владельцы. И пусть спустя столетие виллы превратились в обычный жилой фонд, для неспешных прогулок район подходил как ни один другой: уютные линии малоэтажной застройки, ухоженные разноцветные домики неброских оттенков — тишь да благодать! Особой яркостью окраски выделялось разве что красное здание Калининградского областного музыкального театра, бывшее в советское время Дворцом культуры рыбаков.

Снаружи Амалиенау выглядел благородно. Правда, беглый взгляд на убранство подъездных помещений несколько смазывал впечатление. Хотя тут смотря каким критерием мерить. В заурядный спальный район они, безусловно, вписались бы органично, но как помещения вилл однозначно заслуживали большего уважения. Особенно, когда у дверей растут вишни.

Пройдя еще дальше по проспекту, мы поравнялись с притаившимся во дворе прудом. Нарекали водоем весьма странно — Поплавок. Впрочем, некоторым было сподручнее называть его Хлебным озером в знак прошлого соседства с булочной. Создан он был в начале XX века для ликвидации подтоплений во время отстройки района.

Чтобы ознакомиться с достопримечательностью ближе, стоило всего ничего — подойти к балюстрадам из серого мрамора, что находились в каких-то 50 м. И о знакомстве мы, честное слово, не пожалели.

Неглубокий пруд был как бы разрезан сушей на две части. Этим, к слову, и объяснялось его немецкое название Близнецы (нем. Zwillingteich). Три протока, соединивших половинки между собой, невольно высекали в центральной части водоема пару крохотных островков, соединенных с большой землей пешеходными мостами — продолжением центральной дороги. Изображение человеческих легких видели? Между них-то мы и шагали. Вода была на удивление прозрачной. Гладь отражала вековые раскидистые деревья и выглядывавшие из-за них крыши домов, в основном черепичные. К центральному пролету Поплавка (равно как и к его периметру) было подведено освещение, о чем свидетельствовал частокол фонарей — интересно узнать, как преображается место в темное время суток? Ведь даже при естественном свете атмосфера локации впечатляла, а затянутое тучами небо это впечатление лишь усиливало.

Одно из зданий на берегу пруда пустовало. Но то не походило на очередную заброшку в очередной российской провинции как минимум потому, что постройка имела острую крышу со слегка изогнутыми на восточноазиатский манер скатами. Жаль, все подступы к китайскому домику были зашиты металлическими листами, и пробраться внутрь, не принеся в жертву свой внешний вид, было невозможно. Так что с наверняка жившим в ее стенах Кентервильским приведением познакомиться не удалось. А ведь пошуршать там половицами было бы всяко интереснее, чем в и поныне жилых типовых советских «хоромах».

Покружив по камерным квартальчикам в районе улиц Чапаева и Нахимова, высмотрев на Энгельса сквозь густые кроны Евангелическо-Лютеранскую церковь Воскресения Христова, мы снова вышли на проспект Мира. Вышли, чтобы пересечь трамвайное полотно близ арт-объекта «Велосипед». С этой точки, если повернуться в пол-оборота, были видны купола храма святых Кирилла и Мефодия.

Дойдя до улицы Коммунальной, мы свернули с Карла Маркса и направились в сторону сквера Фредерика Шопена (некогда именовавшегося Цитан-платцем в честь генерала кавалерии фон Цитена). Погода, как бы извиняясь за предыдущее, всячески благоволила, и длительной передышки в тихом сквере, разбитом во дворе, нам не потребовалось.

Недолго понаблюдав за игрой в мячик резвой собачонки, мы вновь направились в южную часть Амалиенау. Теперь уже чтобы встать на проспект Кутузова и пройти его целиком транзитом через Белорусский и Шведский скверы. А чуть позже на проспекте Победы зацепить и сквер Литовский с его памятником философу Людовикасу Резе.

Именно там, глядя на кирху Святого Адальберта, едва выглядывавшую из-за роскошных деревьев, мы с Сашей подумали, что в Калининград не менее интересно приезжать осенью, в период природного увядания. Когда изрядно поредевшие ветви мало того что пестрят богатой палитрой, добавляя красок пейзажу, так еще и не мешают обзору.

На карте отмечены (слева направо): арт-объект «Велосипед», пруд «Поплавок», сквер Фредерика Шопена, столовая «Поварешка», ЦПКиО, Калининградский зоопарк, стадион «Балтика», Калининградский областной драматический театр («Луизен-театр»), гостевой дом Quokka.

Говоря о кирхе, стоит отметить, что краснокирпичная капелла в неоготическом стиле в 1904 году была построена как католический приход. А учитывая, что тремя годами ранее на той же улице (проспект Победы) была возведена и кирха памяти королевы Луизы — лютеранская, представители ни одной из основных конфессий не чувствовали себя обделенными.

Кстати, в 1975–2019 гг. здание католической кирхи принадлежало магнитно-ионосферной обсерватории ИЗМИРАН, (чей филиал до 1996 года находился в том числе в поселке Вознесение под Архангельском). В ее стенах тогда изучали природу земного магнетизма ионосферы и распространения радиоволн. А много раньше на территории церковного кладбища был похоронен архитектор капеллы, являвшийся по совместительству и творцом значительной доли вилл Амалиенау — Фридрих Хайтманн.

Проспект вновь привел к воротам главного входа ЦПКиО, за которыми возвышалась упомянутая лютеранская кирха памяти королевы Луизы — она же Калининградский областной театр кукол. Купив на входе бутылку Pepsi Lime, мы прошли внутрь.

Веселиться в парке аттракционов — это, конечно, замечательно, но стоит помнить, что Центральный парк города создали на территории не только довоенного немецкого парка Луизенваль, но и третьего альтштадтского кладбища.

Как и его младший брат «Юность», Центральный парк яркой атмосферой не баловал: все тот же минимум людей и безжизненное колесо обозрения. Для полноты картины не хватало разве что перекати-поля, скакавшего навстречу. Из «матюгальников», расставленных по периметру, доносилась какая-то имитация бурного веселья, но и она атмосферу на бывшем кладбище не вытягивала.

Разобраться в том, что хотел сказать автор памятника барону Мюнхгаузену, у нас, честно скажу, в парке не вышло (порой мы бываем на редкость туговаты). Зато получилось сделать фотографию Саши, сидевшей на бронзовых коленках Высоцкого. После чего мы спустились по лестнице вниз к летней сцене. За ней через Парковый ручей с абсолютно непроизносимым старым названием Хуфенфрайграбен были проложены две тропинки, уводившие в тенистый дремучий перелесок. Одна из них обещала помочь сократить путь до следующей локации.

И все шло удачно, пока мы не уперлись в закрытую калитку. Она, наверное, была призвана защитить относительно свежий жилой комплекс от нескончаемого потока людей, прущих из парка сквозь дворы. Но нередко на каждую закрытую калитку приходится своя дыра в заборе. Нашлась и тогда: правее места Т-образного пересечения двух ограждений. Так, кем-то выломанный, что называется, с мясом кусок даровал нам комфортный путь в Парк Победы.

Сперва мы двигались вдоль запущенной футбольной площадки. Затем, выйдя на улицу Дмитрия Донского, шли вдоль одноименного дикого парка до кругового перекрестка. А там, свернув на улицу Генерала-фельдмаршала Румянцева, перебрались по мосту над железнодорожными путями, по которым регулярно проносились скоростные поезда.

Конец ознакомительного фрагмента.