Каракурт

Денис Александрович Игумнов, 2016

Амбициозный врач психотерапевт – Ольга Гаврилова, пишет диссертацию о лечении душевнобольных серийных убийц. Она по протекции своих министерских друзей устраивается на работу в недавно открытую новую клинику, куда со всей страны свозят самых опасных психически нездоровых преступников. В качестве объекта для своих экспериментов врач выбирает серийного убийцу детей – Каракурта. В истории болезни маньяка сказано, что он болен прогрессирующей деменцией, но на поверку оказывается, что умный и злой изверг симулирует слабоумие. Воображаемый покровитель маньяка – бог-демон, делает его, как он думает, неуязвимым. Доктор, используя новые методы лечения, выясняет мотивы Каракурта, добивается от него признания в неизвестных следствию убийствах и надеется полностью излечить от тяги к крови, проведя шоковый сеанс гипноза при поддержке запрещённых психоактивных медикаментов. Убийца просчитывает все действия своего доктора. Начинается шахматная партия. Кто кого? Содержит нецензурную брань.

Глава 4

— Проходите, Ольга, присаживайтесь, — Артур Дак сменил позавчерашнее добродушие на деловой тон сурового руководителя. — После вашего разговора с пациентом Германом Шавыковым ночью произошёл рецидив. Он набросился на сестру, пришедшую делать ему укол седатива. Трём санитарам еле-еле удалось его оттащить. Нам повезло, да повезло, в этот раз сестра отделалась несколькими ссадинами.

— Артур, вы же всерьёз не думаете, что я могла поспособствовать такому обострению агрессии?

— Нет, конечно, но мой долг вас предупредить. С подобными нестабильными личностями надо быть очень осторожными, очень. Любое неточное определение их намерений, поступков, озвученное с ними в разговоре, может привести к непредсказуемым последствиям.

— Я сама прекрасно это знаю. Большая часть полученного мной в других клиниках опыта опирается на пациентов с нестабильным, непредсказуемым поведением. Благодарю за напоминание. — Говорила она спокойно, зная себе цену, но внутри у неё всё клокотало. — "Стоило появиться новому человеку, и они, ни секунды не размышляя, готовы свалить на него все свои ошибки в построение лечебного процесса. Хотя они тут похоже не напрягаются. Просто тупо обкалывают больных до потери пульса. Мясники!" — Где он сейчас?

— В изоляторе.

— Могу я к нему зайти?

— Да. Потом зайдите ко мне, мы определим круг ваших обязанностей, закрепим за вами пациентов, составим план лечения.

В изоляторе Ольга обнаружила психотерапевта Сыромятникова Андрея, он оценивал состояние больного. Ольга с ним поздоровалась. Комната изолятора отличалась отсутствием мебели, кроме кровати ничего не было. Плюс, в изоляторе предусматривался туалет с умывальником. Герман лежал с закрытыми глазами, обмотанный в мокрую ледяную простыню, привязанный к кровати тремя широкими кошенными ремнями.

— Как купировали приступ? — поинтересовалась Ольга.

Сыромятников, он же по её классификации — Майский Жук, — пожевал губами и, посмотрев почему-то в левый угол палаты, промямлил:

— Галоперидол, затем два сеанса инсулиновой терапии. Изменений не наблюдалось, пришлось использовать сульфазин. Сейчас больной успокоился.

— Понятно. Ничего более современного не нашлось? — А про себя подумала:"Стандартный подход, не решающей проблему, но загоняющий её только ещё глубже в изувеченную болезнью душу"

— Чего современного?

— Клозапина, например.

— У нас бюджетная организация, а не санаторий для богачей. Откуда такая роскошь.

— Хорошо ещё, что электросудорожную терапию не применили… Андрей, вы общались с пациентом?

Сыромятников, всё более раздражаясь высокомерию пронырливой новенькой, скривившись в презрительном удивлении, объяснил:

— Когда больной в таком нестабильном состоянии не имеет смысла с ним что-либо обсуждать.

Пропустив мимо ушей минилекцию о трудности жизни обычного среднестатистического врача психотерапевта-лентяя, как она считала, Ольга сказала:

— Вы позволите? — и прошла к койке больного.

— Пожалуйста, — немного обидевшись, разрешил Сыромятников.

— Герман, вы меня слышите?

Шавыков ничего не ответил, но повернул лицо на звук её голоса. Лицо бледное, запотевшее, как внутренняя поверхность котла с кипящей водой, выражало непритворную муку.

— Постарайтесь сосредоточиться. Что произошло?

— Меня хотят отдать им на опыты, — разлепив сухие воспалённые губы прошептал Герман.

— Кому им? Кого вы имеете в виду?

— Военные меня хотят забрать.

— Ну с чего это вы взяли? Никто вас никуда не собирается забирать.

— Осталось два месяца и за мной приедут. Я это точно знаю.

С каждым произнесённым им словом ему становилось хуже. Голос звучал всё глуше, а кожа приобретала зеленоватый оттенок. Заметив, что дальнейшие расспросы могут нанести вред пациенту, Ольга решила прекратить разговор:

— Хорошо. Успокойтесь. Отдохнёте, придёте в норму, и мы всё обсудим.

Ольга вышла в коридор, за ней вышел и жук Сыромятников; санитар запер изолятор.

— Он не так уж и не прав, — произнёс Жук в спину уходящей Ольге.

Она развернулась всем телом словно робот и, подумав, что ослышалась, переспросила:

— Что?

— Я говорю, что Герман возможно не так уж и не прав, как вы думаете. Видите ли, в одном важном аспекте его бред тесно переплёлся с реальностью.

— Вы о чём?

— Пообщайтесь лучше с Даком, думаю, он всё объяснит.

Сыромятников кивнул и двинулся по коридору в сторону столовой. Ольга, немного постояв на месте, решила идти к заведующему за объяснениями, всё равно Дак просил посетить его кабинет после изолятора.

Вкратце объяснив суть произошедшего Даку, она попросила ей разъяснить, что имел в виду Сыромятников.

— Ничего такого особенного не происходит. Во всяком случае, ничего такого, что вы могли себе вообразить.

— И всё же мне хотелось бы знать подробности.

— Подробности знать совершенно не обязательно. Это скучно. Суть происходящего, если это вообще можно назвать происходящим, заключается в том, что примерно раз в восемь месяцев к нам приезжают военные и по ордеру, выписанному в министерстве обороны и завизированному в нашем министерстве и министерстве юстиции, забирают пациента.

— Как?

— Да ничего удивительного в этом нет. И уж, конечно, никаких опытов над ними военные не проводят, как вы себе, я вижу, успели вообразить. Военные в основном забирают, так сказать, своих. Свихнувшихся ветеранов боевых действий, заболевших душой солдат-дезертиров, военных преступников. Есть там у них такое внутреннее распоряжении, чтобы всех своих лечили в военных госпиталях. Действуют их врачи по аналогии с военной полицией, судами и тому подобными структурами. Армия — это же особый мир, государство в государстве. Так что вашему Шавыкову ничего не угрожает, ничего. Скорее уж через два месяца заберут Страхова. Он, как никак, служил. Обладает необычными способностями, потенциально может знать какие-то военные секреты. Я всё доходчиво объяснил?

— Да, — успокоившись, сказала Ольга. Сенсации не получилось.

— Отлично, отлично. Давайте переходить к делу.