Кирсанова-2: Внимание! Розыск!

Ден Истен, 2023

Из-под стражи сбегает опасный преступник, обвиняемый в тяжком преступлении. К поискам рецидивиста приступают сотрудники уголовного розыска, в числе которых и Кирсанова, которой так и не дали догулять заслуженный отпуск.Все персонажи, названия населенных пунктов вымышлены, все совпадения с реальными событиями и людьми случайны.

Глава вторая

Жора никогда не считал себя фартовым — будь он фартовым, не оттрубил бы столько лет за колючкой. «Не пойман — не вор» — это не про него.

А вот сегодня — прямо в жилу: и канашку вовремя в СИЗО рвануло, и лепила оказался с бодуна, и вертухай попался ссыкливый, и ночка темная выдалась. Свезло так свезло! Неужели и ему бандитская удача ощерилась своей рыжей фиксой? Хорошо бы.

Дойдя до темного магазина спорттоваров, он остановился и осторожно выглянул из-за угла. Убедившись, что ему ничего не угрожает, натянул кепку на глаза и спокойным шагом преодолел освещенный участок дороги, по другую сторону которой, утопая в липовом цвету, стоял пятиэтажный дом.

Кнопки домофона были еле видны. Жора вгляделся в покрытую медным напылением панель, нажал решетку, ввел сервисный код и набрал четыре ноля — магнитный замок щелкнул. Жора шагнул в подъезд, встретивший его кошачьим запахом и тусклым светом лампочки.

Он поднялся на пятый этаж и взобрался по приваренной лестнице на чердак. Смахнув липкую паутину с козырька кепки, чиркнул зажигалкой, обнаруженной в кармане формы — пламя осветило деревянные перекрытия и пыльный пол. Жора двинулся вперед, считая перекладины. У пятой остановился, встал на карачки и запустил обе руки под балку. Пальцы разворошили мусор и вытащили металлическую коробку, обернутую в брезентовую ткань.

Коробка была небольшой, но все, что нужно, в нее вместилось без труда. Он развернул ткань, с усилием снял тугую крышку и осветил содержимое коробки: внутренний паспорт, две тугие пачки банкнот, набор отмычек, смартфон с зарядным устройством, упаковка с сим-картой, выкидной нож и пистолет Макарова. Ничего необычного — типичный тревожный чемоданчик законопослушного гражданина на все случаи жизни. Самой ценной вещью был не телефон, и даже не пистолет, а паспорт — настоящий, с его фотографией, на имя Раскольникова Родиона Романовича, 1978 года рождения. Да, у коррумпированных ментов, посодействовавших в получении важного документа, было неплохое чувство юмора.

Тайничок этот Жора соорудил ровно за три дня до того, как в квартиру, которую он снимал в этом же доме, ворвались спецназовцы и, больно пнув по ребрам, уложили мордой в пол. Жора, лежа на липком и грязном полу, горячо поблагодарил судьбу за то, что успел спрятать пистолет — самую главную улику. А так, пусть докажут еще! Хотя, что там говорил тот здоровенный опер с нелепыми усиками? Есть неопровержимые доказательства его вины в двойном убийстве? Ну-ну, это мы еще посмотрим.

Жора рассовал по карманам содержимое коробки и спустился с чердака. Спрыгнул с последней перекладины и посмотрел на старушку, выглядывающую из полуоткрытой двери квартиры.

— Это кто там ходит по ночам? — недовольно спросила она. — Бум-бум над головой! Совесть есть?!

— Спокойно, мать. Полиция, — невозмутимо ответил Жора и одернул рукава, скрывая покрытые тюремными татуировками предплечья.

— Что-то лицо мне твое знакомо? — недоверчиво прищурилась бабулька. — Документы покажи, полиция! А то ходят тут всякие!

Бдительная бабулька просунула в проем худую руку и угрожающе потрясла кухонным топориком.

Жора сделал очень свирепое лицо.

— Гражданочка, это что за угрозы?! Вы в камеру захотели?! Или, может, штраф?! Мне сотрудников вызвать, чтобы они протокол на вас составили, а?! Я здесь по долгу службы — сигнал поступил, что на чердаке могут скрываться особо опасные преступники! И вот я, голодный и усталый, должен сейчас проверять все чердаки в районе! И какую благодарность вижу?!

Рука опустила топорик, выражение морщинистого лица сменилось на более благосклонное. По крайней мере, исчезло недоверие.

— А что, прямо особо опасные? А что им здесь делать-то? У нас район тихий, спокойный.

— Тихий и спокойный потому, что мы не спим! Полковник наш приказал все чердаки проверить — мы и выполняем! А преступники эти пенсионеров убивали, понятно?! — сказал Жора.

Старушка охнула, выронила топорик и прикрыла рот руками.

Жора кивнул и добавил ласково.

— Ты уж, мать, поосторожнее будь.

— Да сколько мне осталось-то? — вздохнула она. — Доживаю.

— Живи, мать, живи! Долго живи, назло Пенсионному фонду! — с чувством сказал Жора и подошел к перилам. — Я утром участковому вашему скажу, чтобы замочек на чердак повесил. Непорядок это, непорядок.

— Скажи, милый! Скажи!

Бабулька закрыла дверь.

Жора быстро спустился на второй этаж и подошел к двери, обитой дырявым дерматином. Здесь его и замели менты в прошлом году. Нашел он это жилье быстро: заглянул в пивную и предложил одному забулдыге хорошие деньги за угол. Не давая хорошенько поразмыслить над предложением, купил водку и пиво и под «ершик» пожаловался на стерву-жену, которая вышла замуж во время его отсидки. Собеседник попался понимающий, проникся его бедой, воодушевился невзначай засвеченной «котлетой» из пятитысячных купюр и вдохновился обещанием заплатить за полгода вперед. Привел его в немытую квартиру, больше напоминающую хлев, взял деньги, вручил ключ и отбыл на дачу к собутыльнику. Навещал иногда, деньги занимал и снова пропадал на недели. Жору это вполне устраивало — ему нужно было время, чтобы сделать паспорт и подождать, пока у ментов поубавится энтузиазма в его поисках.

И вот однажды хозяин снова нарисовался. Жора, глянув в глазок, открыл дверь — и его тут же отшвырнуло на пол немилосердным ударом под дых. А дальше — привычная рутина: наручники, допросы, предъявление обвинения, постановление суда о мере пресечения и СИЗО.

И вот теперь у Жоры было горячее желание лично спросить у хозяина квартиры, как же так получилось, что он его сдал ментам. Убивать не собирался — смысла нет, а вот носопырку набок свернуть — всенепременно.

Он дернул козырек кепки вниз, на самые глаза, и надавил на оплавленную кнопку звонка. Тут же прислонил ухо к двери, прислушиваясь к звукам внутри. Было тихо. Жора позвонил еще раз, но открывать не спешили. Тогда он вынул чехол с отмычками, нашел парочку нужных и за пятнадцать секунд вскрыл хлипкий замок. Тихо открыл дверь в темную прихожую и тут же поморщился от запаха разлагающейся плоти.

Жора зашел и включил свет в прихожей. На кухонном полу лежал хозяин квартиры, не совсем живой, с трупными пятнами на лице и с засохшими потеками рвотной массы на подбородке и груди. На столе стояли бутылка и стакан.

— Собаке собачья смерть, — с досадой сплюнул Жора и вышел из квартиры.

***

В этот пятничный вечер в стриптиз-баре «Игривая обезьяна» был самый настоящий аншлаг. Мужчины выли от похоти, пьянели от виски и сатанели от Анны, которая, под чувственную песню «Stop!» в исполнении певицы Сэм Браун, выделывала на шесте немыслимые по своей грации и откровенности трюки. Прозрачная тканевая полоска чудом держалась на красивой формы бедрах, такая же полоска еле прикрывала грудь. Руки, тонкие и изящные, обхватывали шест, а ноги, длинные и стройные, раздвигались и снова смыкались.

— Анечка! Анечка! Звезда моя! — плакал очкарик за первым столиком. Слюни, слезы и сопли падали в стакан с коктейлем «Кровавая Мэри», взметая красные фонтанчики.

Байкер за соседним столиком, нечесаный и вонючий, сорвал бандану и засунул ее в рот, изнывая от еле сдерживаемой похоти. Его правая ручища, покрытая шерстью и татуировками, с такой силой сжала высокий бокал, что тот, не выдержав давления, лопнул, обдав байкера стеклянно-пивными брызгами.

Интеллигент в хорошем костюме и при галстуке выпил очередную стопку холодной водки и, безвозвратно потеряв разум, полез на сцену. Выскочивший охранник, детина размером семь на восемь, пинком отправил его на пол. Интеллигент, нисколько не обидевшись, схватил стакан со стола очкарика и выпил содержимое залпом, занюхал потной шевелюрой байкера и вновь ринулся на сцену. Охранник, уже успевший покинуть сцену, выбежал вновь — схватил буйного посетителя за шиворот и брючный ремень, пинком открыл дверь и вышвырнул на улицу.

Аня изящно приземлилась, дернула тонкую завязочку на спине, обнажив красивую грудь. Бар содрогнулся от восторженного воя, в Аню полетели деньги: тысячные и пятитысячные бумажки. Очкарик запустил руку в карман и, выронив студенческий билет, кинул целых пятьдесят рублей. Аня послала всем воздушный поцелуй, тряхнула роскошными вьющимися волосами и, покачивая бедрами, удалилась со сцены. Охранник принялся собирать деньги под неистовые вопли толпы.

— Анечка! Анечка! Анечка!

Аня пропустила девушку в латексом костюме женщины-кошки и спустилась в прокуренную гримерку. Села перед зеркалом, наблюдая в отражении снующих вокруг полуголых девиц — таких же, как она, стриптизерш.

— Ой, девочки, вы лифчик мой не видели?!

— Как же меня эти козлы похотливые замучили!

— А мне нравится — столько мужского внимания!

— Да все они козлы!

— Так вы видели мой лифчик?!

Аня, быстрыми движениями снимая яркий макияж, увидела в зеркале вошедшего в гримерку менеджера в полосатом костюме и блестящих штиблетах — как ни старался Гарик косить под элегантного чикагского гангстера 30-х годов, харя деревенского свинопаса выдавала его истинное происхождение.

— Твоя доля! — он протянул ей деньги и пыхнул сигарой.

Ее тонкие пальцы развернули пачку веером.

— Почему так мало, Гарик?

Лицо менеджера недовольно скривилось, сигара перекочевала из одного края рта в другой.

— Инфляция, детка!

— Какая к херам инфляция?! Ты меня постоянно кидаешь, Гарик!

Гарик пригладил жирные, зачесанные назад, волосы и устремил взгляд в потолок.

— Выйдешь еще раз — доплачу.

— Сам выходи! — она отвернулась.

Гарик оскалился, затушил размочаленную сигару в пепельнице.

— Работаем, девочки, работаем! — прикрикнул он на стриптизерш и вышел.

Аня сняла прозрачные стринги, запихнула их в сумочку и подошла к вешалке, где висела ее одежда.

— Гарик совсем уже распоясался! Он и мне не доплатил в прошлый раз! — пожаловалась девица с большой грудью и широкими бедрами.

Аня молча надела хлопковые трусы и застегнула бюстгальтер.

— Да он достал уже, Аль Капоне недоделанный! — выкрикнула высокая блондинка в кожаной фуражке и с жетоном американского полицейского на латексном лифчике.

Аня влезла в платье.

— Ага, возомнил себя непонятно кем! — поддакнула маленькая девица в юбочке из пальмовых листьев.

Аня обулась, небрежно сунула заработанные деньги в сумочку и пошла к выходу. У двери обернулась с презрительным выражением на красивом лице.

— Вот и терпите, дуры! А я сюда больше ни ногой!

Выйдя из стриптиз-бара, она вытянула руку навстречу ехавшей машине.

— Куда вам, девушка? — с акцентом спросил усатый водитель.

— На Вяземскую.

Сидя на заднем сиденье раздолбанной «Приоры», она равнодушно смотрела на ночной город, не слыша голоса водителя, болтавшего без умолку. Тот одной рукой крутил руль, а второй размахивал, что-то увлеченно рассказывая. Через двадцать минут она вышла из машины и направилась к подъездной двери, на ходу перебирая содержимое сумочки в поисках ключей.

— Да что такое?! — с досадой пробормотала она. — Куда я их дела?!

Наконец, связка, лежавшая на дне сумки, оказалась в руке. Аня приложила «таблетку» ключа к домофону и зашла в подъезд. Поднявшись на свой этаж, открыла квартиру и тут же застыла на пороге: дверь в ванную была приоткрыта, горел свет и слышался звук льющейся воды. На полу валялась пятнистая синяя форма, у придверного коврика стояли высокие ботинки.

Аня отступила на шаг, чуть не упав, зацепившись каблуком за порог, и тихо прикрыла дверь. На цыпочках спустилась на один пролет и остановилась, прислушиваясь к звукам из квартиры.

Если это вор, то зачем ему мыться? Вор-чистоплюй? Ну ведь бред же! И почему форма? Никого из знакомых, кому положено носить форму по долгу службы, у нее не было. Да и как вообще объяснить, что кто-то зашел к ней домой, не сломав замки?

Догадка пришла сразу: у нее был только один знакомый, точнее, не знакомый, а целый любовник, который мог мастерски вскрывать замки.

Аня в сомнении переступила с ноги на ногу, затем медленно поднялась и подошла к двери. Та внезапно открылась, вытянутая рука обхватила ее за шею и втащила внутрь.

Аня больно ударилась затылком в стену.

— Тихо! Узнала?!

— Жора, ты что здесь делаешь? — прошептала она, глядя в некрасивое лицо бывшего любовника.

Он стоял перед ней с обернутым вокруг талии полотенцем, с наколками на груди и животе. С мокрых волос стекали капельки воды.

— Отпустили за примерное поведение. Не рада?

Аня не ответила, опустив голову. Указательный палец резко приподнял ее подбородок.

— Не рада, спрашиваю? Завела кого? Честно отвечай!

— Да нет у меня никого!

Она убрала его руку и, скинув туфли, прошла в кухню.

— Зачем пришел? — тихо спросила она, наливая воды из графина. — Тебе нельзя тут быть.

— Да вот, хотел на тебя посмотреть. Долго не виделись. Даже не навестила, — он сорвал полотенце и принялся вытираться.

— Не хотела, — она медленно выпила воду. — Тебя будут искать и в первую очередь придут сюда.

— Знаю.

Он бросил полотенце на пол и зашел в кухню.

— Оденься, пожалуйста!

— Зачем? Все равно раздеваться придется.

Его рука приподняла подол платья.

— Перестань, пожалуйста!

— А что так неласково?

— Прошу, уходи!

Она быстро вышла в прихожую и тут же вернулась с его формой. Кинула ему.

— Я это больше не надену! — зло сказал он. — Где мои вещи?!

Она снова вышла. Жора услышал, как в комнате хлопнула дверца шкафа, а через секунду у его ног приземлилась спортивная сумка.

— Все здесь.

Жора резко потянул за собачку молнии и, порывшись, принялся выкладывать вещи. На кухонный стол легли нижнее белье, носки, джинсы, рубашка и пакет с кроссовками.

Аня стояла в дверях и молча наблюдала, как он одевается.

Наконец, Жора надел кроссовки, тем самым завершив гардероб, и переложил содержимое карманов формы в сумку.

— Пожрать хоть дай, — сказал он, сунув пистолет за брючный ремень, под рубашку.

— В холодильнике.

Он потянул за ручку холодильника.

— Как обычно! У тебя нормального балабаса нет? — недовольно сказал он, разглядывая фрукты, зелень и бутылочки с диетическими коктейлями.

Он бросил на стол кусок сыра, вытащил из ящика нож.

— Хлеб есть?

— Нет у меня хлеба.

— Фигуру бережешь? Понятно.

Он прямо на столе порубил сыр крупными кусками и сел на табуретку.

— Ты уйдешь?

— Похаваю и уйду. Твоя правда — мне тут находиться нельзя.

Увидев облегчение в ее глазах, он усмехнулся и закинул в рот кусок сыра.

— Могу тебе денег дать, — она потянулась к сумочке, висевшей на плече, но он помотал головой.

— Не надо, себе оставь.

Он поковырял зубочисткой во рту, воткнул ее в кусок сыра и подхватил сумку. Выйдя в прихожую, пинком опрокинул стоявшие у двери берцы.

— Выкинь это! Менты нагрянут — не ври, себе только хуже сделаешь! Скажи, приходил, забрал вещи и ушел! Куда — не сказал!

— Хорошо, — ответила Аня и вздрогнула от резко захлопнувшейся двери.

***

— Лешик, кто там?! — донесся из спальни сонный голос.

— Это ко мне!

— Я поняла, что к тебе! Зачем по ночам шарахаться?!

— Не твое дело! Спи!

Леша вышел на площадку и тихо прикрыл дверь. Жора стоял у стены и крутил в руке зажигалку.

— Ты сбежал, Антресоль?

— Есть немного.

Леша в задумчивости похрустел фалангами тонких пальцев. Было видно — не рад встрече.

— Нельзя тебе сюда. Уходить тебе надо, Антресоль.

— Должок за тобой, Дирижер, — напомнил Жора.

— Помню, — нехотя ответил Леша. — Но я в завязке. Жениться собираюсь.

Он натужно засмеялся, но Жора даже не улыбнулся.

— Поздравляю. Но при чем тут твоя женитьба? Должен — отдай!

Леша Веретенников по кличке Дирижер к миру музыки имел ровно такое же отношение, как балерина к самогоноварению. Звучную кликуху он получил благодаря своей профессии — он был карманником. И не абы каким, а высшей категории. Леша не резал сумки в трамваях, не промышлял на рынках, не «чистил» карманы подвыпивших на остановках и не лишал несчастных пенсионеров последних накоплений. Нет, это было для него слишком скучно и неблагородно. Его полем деятельности были места обитания очень зажиточных граждан: театры, презентации, светские рауты, дорогие рестораны и богемные тусовки, куда он имел беспрепятственный доступ благодаря прикормленным администраторам и организаторам. И работал Леша Дирижер только с женщинами.

Наметанным глазом он безошибочно определял не только стоимость побрякушек потенциальной жертвы, но и ее морально-психологическое состояние: скучает, раздражена, грустит и так далее. Изучив ее и убедившись в том, что она одна, он подходил к ней, весь такой обаятельный и пахнущий дорогим одеколоном, и начинал непринужденный разговор. При этом делал загадочные взмахи левой рукой, чем вгонял женщину в легкий транс. Одной рукой дирижировал, а другой вытаскивал из сумочки кошелечек со стразами или снимал часики с бриллиантами. Мог и на ушко шепнуть комплимент — в этом случае в никуда уплывали серьги или колье. Работал он настолько виртуозно, что жертва не сразу обнаруживала пропажу, а сам воришка в это время был уже далеко. И попробуй найди: парики, накладные усы и бороды, цветные контактные линзы — все это Леша использовал в обязательном порядке.

Награбленное он сбывал только одному человеку — залоговщику Копытману Израилю Марковичу. Как-то принес Леша ему колечко с бриллиантиком. Любопытная была вещица, дорогая и старинная — Израиля Марковича она весьма заинтересовала. И предложил он полтора миллиона рублей — сразу, без лишних расшаркиваний и торга, что было на него совсем непохоже. Леша, глядя в его хитро-мудрые глаза, колечко решил придержать до лучших времен, а заодно посоветовал ему пересмотреть свое отношение к постоянным клиентам. Но Копытман колечком проникся до такой степени, что решил завладеть им во что бы то ни стало — уж больно редкий там был камушек. И обратился он к Жоре Антресолю, на тот момент только-только откинувшемуся из зоны и остро нуждавшемуся в деньгах. Израиль четко дал понять, что было бы совсем неплохо, если бы Жора не только изъял колечко, но и сделал бы так, чтобы Дирижер долго не мог зарабатывать деньги привычным ему способом. Например, переломал ему пальцы. Или вовсе отстриг, чтобы тот больше никогда не дирижировал.

Жора, изяществом манер не отличавшийся, просто подкараулил Лешу возле квартиры и разбил ему нос. После вытащил из кармана садовый секатор, приставил к указательному пальцу и поставил перед выбором: остаться без клешни или отдать кольцо. Леша выбрал второе. Жора сказал, что отныне Дирижер ему должен и направился в ломбард к Израилю, где и отдал колечко за обещанные полтора миллиона. Жору мало волновала истинная стоимость изделия — деньги сильно нужны были. В итоге выиграли все: залоговщик получил кольцо, Жора — деньги, а Леша остался с пальцами, а стало быть — при профессии.

И до сегодняшнего дня Жора Лешу не беспокоил. Будто забыл.

Оказалось, нет.

— Что ты хочешь от меня?

— Отсидеться мне надо да подумать, как дальше быть.

— У меня нельзя.

— Знаю. Думай, Дирижер.

Леша с досадой стукнул кулаком в дверь и задумался. Жора не торопил, лишь ухмылялся, глядя в его озадаченное лицо.

— Утром наверняка объявят «Перехват», посты на дорогах выставят, ориентировки разошлют на вокзалы и в аэропорт. О тебе будет знать каждый участковый, а твой портрет повесят на каждом столбу.

— Теряем время! — перебил Жора. — Об этом и сам знаю. Вывезти меня куда-нибудь сейчас.

— Куда?

— Туда, где я могу отсидеться! — повысил голос Жора. — Ты тупой?!

Леша еще раз стукнул кулаком по двери. Минуту он размышлял, затем открыл дверь в квартиру.

— Ладно, я сейчас.

Он зашел, а Жора спустился к окну на лестничном марше и внимательно осмотрел хорошо освещенный двор: ничего подозрительного. И тихо. Лишь где-то протяжно переругивались коты.

Жора вернулся и прислушался к диалогу в квартире.

— Куда ты собрался?!

— Надо мне!

— Лешик, если ты опять взялся за старое, я от тебя уйду!

— Да все нормально! Утром буду! Спи!

Дверь открылась. Леша держал в одной руке большой аккумуляторный фонарь, в другой — ключ от машины.

— Пошли! — он пошел вниз по лестнице.

Жора подхватил сумку и последовал за ним.

— Куда?

— Домик у меня в «Лымарино». Правда, там со светом проблемы, зато глухомань. По дороге продуктов купим — голодным не останешься. Пересидишь, а там будем думать.

СНТ «Лымарино» находилось в черте города, на самом его отшибе. Из-за участившихся в последние годы паводков некогда цветущее садовое товарищество превратилось в заброшенные гектары неплодородной земли — весной все тонуло в разливающихся речных водах, а летом превращалось в сухой каменистый грунт. Дома разрушались, границы участков размывались, а огородники и дачники уже давно забыли туда дорогу. Единственные, кто чувствовал там вольготно — бродячие собаки и бомжи.

***

За окном светлело. Уже окрасились багровым верхние этажи домов, шипящими брызгами прошлась поливальная машина, потянулись первые людские ручейки к остановкам.

Аня прижала ладони к глазам, словно таким образом хотела снять с них пелену бессонной ночи, взбодриться и ожить.

Холодный душ освежил, но настроение не прибавил. Завтрак показался безвкусным, а кофе — горьким. Очередное паршивое утро.

Аня сняла с бельевой веревки блузку, расправила ее на гладильной доске и включила утюг. Подошва скользила по шелковой ткани, носик тыкался в кружева и оборки, а мысли уносили в прошлое — настолько мрачное, что выть охота.

Каждый день она заставляла себя жить. Просыпалась рано утром, гладила чертову блузку, шла на работу, вечером подрабатывала в стриптиз-баре, чтобы ночью вернуться домой и после пары часов беспокойного сна проснуться и снова искать смыслы в своей бессмысленной жизни.

И так по кругу. Она бегает по жизненному кругу словно пони по цирковой арене. А ради чего?

Нет ответа.

Аня дернула за шнур утюга и принялась переодеваться. Через десять минут она вышла из дома и потерялась в толпе, спешащей к автобусной остановке.

Она все-таки опоздала, ненамного, но достаточно, чтобы это заметила старшая продавщица Женя Сундеева.

— Дорохова, это уже в который раз за неделю? — Сундеева стояла в двери раздевалки и отчаянно корчила из себя начальницу.

— Не считала, — Аня надела жилетку и принялась повязывать шейный платок.

— А ты посчитай — будешь удивлена. Я вот думаю, надо все-таки рассказать директору о твоих опозданиях.

— Рассказывай, — равнодушно ответила Аня, пристегнула бейджик и поправила юбку.

Рукой подвинула стоявшую в проходе Женю и вышла в торговый зал.

— Плохо выглядишь, Дорохова! — крикнула в спину Женя. — Спать надо, а не сиськами перед мужиками трясти! Знаем, чем ты по ночам занимаешься!

Аня, стараясь запечатать ей рот, с силой захлопнула дверь, но она тут же открылась, и взбешенная Сундеева, задев ее плечом, вылетела из раздевалки.

— В ручках пересортица — разберись! — злобно бросила она, даже не обернувшись.

Аня подошла к полкам с ручками. Да, действительно, пересортица: красных ручек намного больше, чем синих. Надо идти на склад и дополнить ассортимент синих.

— Закончишь — займись выкладкой календарей! — донесся из-за стеллажей противный голос Сундеевой.

Аня вышла в подсобку, миновала сонных грузчиков и свернула на склад. Пожилая кладовщица, сидевшая на поддоне с офисной бумагой и что-то черкающая в блокноте, подняла на нее взгляд и приветливо улыбнулась.

— Анечка, с добрым утром!

— Доброе утро, Клара Степановна, — Аня тоже улыбнулась, впервые за сегодняшнее утро. — Мне бы синих ручек «Пилот» двести штук. А заявочку я потом оформлю, хорошо?

— Договорились, Анечка! — бодро отозвалась кладовщица. — А ты чего такая кислая?

— Жизнь такая — кислая, — вздохнула Аня и направилась в глубь склада. Прошла мимо стеллажей с папками и конвертами, миновала полки с серыми пачками счет-фактур и бланков строгой отчетности и подошла к стеллажу с письменными принадлежностями.

— Дорохова! Дорохова!

Дребезжащий голос Сундеевой в стенах огромного склада звучал еще противнее.

— Что?! — выкрикнула Аня, вскрывая коробку с гелевыми ручками.

— Сюда иди! К тебе из полиции пришли! — злорадно отозвалась старшая продавщица.

Аня похолодела. Ей вдруг захотелось спрятаться, залезть под стеллаж и забиться в пыльный угол.

— Дорохова! Долго еще ждать?!

Аня вышла из-за стеллажей и увидела в воротах склада высокого и широкоплечего мужчину, рядом с которым вертелась сгорбленная и худая Сундеева.

Аня медленно приблизилась.

— Допрыгалась, Дорохова! — возликовала Женя и глянула снизу вверх на полицейского. — Вот она!

— Знаю, мы уже встречались, — ответил мужчина.

Да, действительно встречались. Он занимался поисками Жоры, поэтому виделись они неоднократно. Аня даже вспомнила, как его зовут: капитан Рудин из уголовного розыска.

— Доброе утро, Анна Григорьевна, — поприветствовал гость и посмотрел на все еще торчащую рядом Женю. — Оставьте нас.

Сундеева разочарованно засопела кривым прыщавым носом, поросячьи глазки недовольно сузились.

— Я старший продавец и должна знать, что натворила моя сотрудница!

— Слышь, старший продавец! — прикрикнула за ее спиной Клара Степановна. — Давай-ка на выход! Дай людям поговорить!

Кладовщица вышла из склада и строго поманила пальцем Женю. Та, недовольно дернув разной длины и высоты плечами, вышла следом. Полицейский проводил ее насмешливым взглядом и посмотрел на Аню.

— Мне нужно задать вам несколько вопросов.

— Я слушаю.

— Ночью из больницы сбежал Иванков Георгий Васильевич. Он случайно мимо вас не пробегал?

Аня ответила сразу:

— Пробегал. Помылся, забрал вещи и ушел. Куда — не сказал. А я не спрашивала.

— Интересное кино получается. У вас был особо опасный преступник, сбежавший из-под стражи, а вы даже не сообщили?

— А я только сейчас от вас узнаю, что он сбежал. Мне он сказал, что его отпустили.

— Вот как?! То есть, по-вашему, мы могли отпустить обвиняемого в убийстве двух человек?

— Он сказал, что его отпустили! — глядя в сторону, повторила она.

— А вы поверили? Дурака мне тут не валяйте! Он вам угрожал?

— Нет.

— То есть, вы умышленно не сообщили в полицию?

— Нет, я просто поверила ему.

— Понятно! — раздраженно ответил капитан. — Значит, он не говорил, куда ушел?!

— Нет. Забрал сумку с вещами и ушел.

— Кстати, он в чем пришел?

— В форме, в пятнистой такой. Я ее выкинула. Он так велел.

— И во что он переоделся?

— Джинсы, рубашка, кроссовки.

— Больше вам сказать нечего?

— Больше — нет.

— Он не сообщал свой номер телефона, не обещал зайти снова, не договаривался о следующей встрече, не называл никаких имен?

— Нет.

Капитан слегка наклонился и пристально взглянул в ее глаза.

— Гражданка Дорохова, никуда не уезжайте из города, если вдруг он появится или каким-то образом даст о себе знать — звоните лично мне.

Он протянул ей визитку.

— И большая просьба отнестись к этому серьезно, если не хотите проблем с законом. До свидания.

Он вышел, а Аня, зажав в ладони визитку, села на коробку с бумагой и заплакала.