Кирсанова-2: Внимание! Розыск!

Ден Истен, 2023

Из-под стражи сбегает опасный преступник, обвиняемый в тяжком преступлении. К поискам рецидивиста приступают сотрудники уголовного розыска, в числе которых и Кирсанова, которой так и не дали догулять заслуженный отпуск.Все персонажи, названия населенных пунктов вымышлены, все совпадения с реальными событиями и людьми случайны.

Глава первая

Ночь была тихой и звездной. Лена тряхнула свисающую ветку березы и зажмурилась от брызнувших дождевых капель, притаившихся в густой листве. Приложила телефон к другому уху и глянула на наручные часы: до конца дежурства оставалось почти 8 часов.

— Устала? — с сочувствием спросил Сергей.

— Немного. Только с поножовщины с летальным исходом вернулась: двое влюбленных женщину не поделили, так один другого ножом пырнул прямо за столом.

— Насмерть?

— Сразу на месте. Первого удара в шею оказалось достаточно.

— Первого?

— Двадцать восемь колото-резаных, Сергей. Он его всего истыкал. Женщина в ванной заперлась, полицию вызвала. Наряд приехал, дверь вынесли, а он за столом водку допивает, а труп рядом лежит.

Лена закрыла глаза, слушая шелест легкого ветерка.

— Так спокойно об этом говоришь, — заметил Сергей.

Она открыла глаза и невесело усмехнулась.

— Черствею, наверное. Привыкаю. Пропускать все это через себя — никаких нервов не хватит. Лучше сразу рапорт писать.

— Кстати, о рапорте. Могу похлопотать о твоем переводе — у нас много оперов из угрозыска. Все ж спокойнее…

— Не надо! — резко оборвала она.

— Ну, не надо — так не надо, — легко согласился он.

Лену кольнуло чувство вины: зря она так с ним. Сергей ей нравился. Спокойный, внимательный, с хорошим чувством юмора. И работают они в одной структуре, пусть и в разных подразделениях, что подразумевало полное взаимопонимание. Хотя, пока об этом говорить рано: всего неделя прошла с той встречи в ресторане «Вулкан».

— Не обижайся. Давай о веселом? — примирительно сказала она.

— Нисколько не обиделся. О веселом, говоришь? Хорошо. Значит, завтра ты уходишь в отпуск?

— Так точно, товарищ майор! Догуливать!

— Отлично! Приглашаю на первое свидание!

— Ой, это так романтично! — хихикнула Лена. — И куда ты меня поведешь?

— Для начала сходим в оперу.

Лена расхохоталась.

— Конечно, куда же еще сходить оперу, если не в оперу?!

— Я знал, что ты так отреагируешь! — поддержал ее смех Сергей. — Ладно, начнем с ресторана, а дальше — по ситуации.

— Так были же в ресторане.

— Ты серьезно? Одно дело — офицерские посиделки по поводу присвоения звания, другое — свидание. Выбирай ресторан.

Лена с задумчивым видом снова дотянулась до березовой ветки и потрогала нежные листочки. Она, по ресторанам не ходок, честно попыталась вспомнить хоть одно приличное заведение.

— Ну, может, в «Вулкан»? Мне понравилось там, — неуверенно предложила она.

— Зачем повторяться? — удивился он. — Как насчет «Ла Монтаньи»?

Ресторан итальянской кухни «Ла Монтанья» был одним из самых дорогих в городе. И очень пафосным. Лена там ни разу не была, но вполне могла представить обстановку: жаккардовые скатерти, задрапированные окна, сверкающий фарфор и меню с труднопроизносимыми названиями блюд. Вышколенный официант и вселенская тоска прилагаются.

А ей так хотелось простоты.

— Давай лучше в «Моцарт и Балаян»? — предложила она и, услышав его озадаченное сопение, спросила. — Не нравится австрийско-армянская кухня?

— Да как тебе сказать… — неуверенно ответил он. — Я даже не думал, что они совместимы.

— Ну хорошо! — легко согласилась она. — Тогда «Застенчивый землекоп»!

— Ты специально такие дурацкие названия выдумываешь?! — возмутился Сергей.

— Не выдумываю я! «Землекоп» — это экспериментальный ресторан, с оригинальной концепцией. Там ложечки в виде лопат. Ну, такие, знаешь, миниатюрные лопаты. Лопатки.

— Саперные или снегоуборочные? А вилки у них в виде садовых вил? Слушай, не хочешь никуда ходить — так и скажи!

— Ты спросил — я предложила!

— И зачем я только спросил?! — обреченно провыл Сергей. — Ладно, пойдем есть с лопат! Кухня там хоть нормальная?

— Вот и узнаем!

За спиной, за дверями Управления, призывно рявкнул динамик громкой связи:

— Следственно-оперативная группа на выезд!

Лена моментально стала серьезной.

— Мне пора!

— Ты давай осторожнее там, — сказал Сергей. — И позвони мне.

— Договорились. Пока.

На ступенях появились две фигуры: полная и невысокая — следователя Риттер Светланы Робертовны и худая, немного сгорбленная, с чемоданчиком — криминалиста Славика Гущина.

— Лена, Лена! Поехали! — поторопила следователь и, сунув в рот два пальца, пронзительно свистнула. На темной парковке для спецтранспорта заурчал двигатель и загорелись фары дежурного УАЗа.

— Светлана Робертовна, что там?

— Подследственный сбежал из больницы, — ответила Риттер, открывая дверь подъехавшего «бобика».

— Из тюремной?

— Из обычной. Охрану связал и сбежал.

Следователь забралась на переднее сиденье. Славик и Лена уселись сзади. Машина, беззвучно мигая синими проблесковыми маяками, понеслась по ночной улице.

— А кто такой? — спросила Лена.

Следователь повернулась.

— Иванков.

— Жора Антресоль! — вспомнила Лена криминальную кликуху рецидивиста.

— Он самый, — подтвердила Риттер. — Известный персонаж. Он мне в свое время крови попил столько, что я его криминальную биографию наизусть выучила. Георгий Васильевич Иванков, 78-го года рождения. Первый срок получил по малолетству — в 92-ом, за ограбление мебельного магазина. Отсюда и кличка — Антресоль. Второй срок — в 99-ом за вооруженный налет на ломбард. Третий — в 2016 за вымогательство. С сентября 2021 года находился в розыске по обвинению в двойном убийстве. Задержан в январе 2022 года и до сегодняшнего дня находился в следственном изоляторе. В общем, занимательный кадр.

— Витя Рудин будет очень недоволен, — угрюмо сказала Лена.

— Он его брал? — догадалась Светлана Робертовна.

— Ну да, — вздохнула Лена и добавила с досадой. — А почему не в тюремной больнице?

— Бардак потому что! — философски ответила следователь. — Будем выяснять. Я это дело не веду, поэтому ничего сказать не могу.

Криминалист зевнул и потер красные глаза.

— Светлана Робертовна, а мне-то там что делать? Фигурант известен, трупов нет…

— Положено, Вячеслав! Посидишь на стульчике, ничего с тобой не случится! — строго ответила следователь.

— Вот так всегда! — пробормотал Славик.

— Ты что-то сказал? — зеленые глаза следователя, за стеклами очков казавшиеся огромными, недобро сверкнули.

— Я хотел сказать, что, возможно, был сговор с персоналом тюремной больницы, — поспешно ответил Славик. — Такого опасного преступника не могли поместить в обычное лечебное учреждение просто так. Если только не при смерти был, но раз сбежал — значит, вполне себе живой.

— Умный ты. Может, на следственную работу перейдешь? — усмехнулась Риттер. — Или на оперативную?

— Не-не-не! — в панике замахал руками Славик. — Я на это не учился!

— Переучим! — серьезно ответила она и подмигнула Лене.

— Я лучше на стульчике посижу, — буркнул криминалист и отвернулся к окну.

Лена и Светлана Робертовна засмеялись, глядя на сконфуженного Славика.

Машина свернула в проулок. Следователь вопросительно посмотрела на водителя, молодого сержанта.

— Мы так и не познакомились, сержант. Как зовут?

— Юрий, товарищ капитан юстиции, — ответил водитель.

— Можно просто по имени-отчеству. Первый раз в СОГе¹, Юрий? Раньше не видела тебя.

— Первый, Светлана Робертовна. Я после срочки в полицию решил пойти. Поработаю водилой, а там, может, рекомендации получу для поступления. Оперативником хочу стать.

— Ой, зря! Ой, зря, Юрик! — сокрушенно запричитал криминалист. — Опер — это ж ни минуты отдыха! Рабочий день ненормированный, жопа в мыле, спать нельзя. В засадах сутками сидишь, питаешься на ходу, за плохими дядями по крышам бегаешь. А плохие дяденьки не с пустыми руками: и подстрелить могут, и ножичек в бочок засунуть. Жена из дома выгонит, дети папу забудут. Ой, зря! Давай лучше к нам? Опись с места преступления составил, трупик сфотографировал, пальчики откатал и в лабораторию. А там — тишина и уют, а ты сидишь и чаек попиваешь. И домой вовремя, если не дежурство.

— Болтун ты, Славка! — с улыбкой покачала головой Лена. — Ты нам кадры не отваживай!

— Я не отваживаю, а морально готовлю! — назидательно поднял палец Славик. — Чтобы потом не было мучительно больно за опрометчивый выбор! Ты вон добегалась: пульку словила, и мужик твой от тебя сбежал…

Славик осекся. Лена прекратила улыбаться, а Светлана Робертовна, строго глянув на криминалиста, бросила неодобрительно:

— Трепло!

Славик виновато вздохнул, весь как-то сжался и выдавил тихо:

— Лен, прости, пожалуйста. Не выспался я. Когда не высыпаюсь, у меня язык автономно от мозга работает.

— А с чего ты взял, что причиной развода стала моя работа? — беззлобно спросила Лена.

— Ну, не знаю. Додумал.

Лена поймала в зеркале заднего вида сочувствующий взгляд сержанта и отвернулась. Она совсем не удивлялась тому, что ее развод стал достоянием общественности, хотя почти никому об этом не говорила и утешителей не искала. Просто в один прекрасный день пришла на работу без обручального кольца, а потом вдруг из Илларионовой превратилась обратно в Кирсанову, что, наверное, и стало поводом для пересудов — слишком много документов пришлось менять, в том числе и служебных.

Первыми о разводе узнали Сипягин, Рудин, Бочаров и Шиловский — ее товарищи по оружию, от которых не хотелось ничего скрывать, да и не получилось бы. Услышав новость, Витя Рудин, сам разведенец, принес пять бутылок водки, поставил их на стол и сказал одно единственное слово: «Терапия!».

Строгий Сипягин по такому случаю не возражал и даже присоединился, несмотря на язву. Оперативники разлили водку по стаканам, с сочувствием посмотрели на сотрудницу и выпили залпом. Лена тоже выпила немного, а затем рассказала, что причиной развода стала работа. Тогда водка снова полилась по стаканам, опера снова посмотрели на Лену, теперь уже с пониманием, и дружно выпили.

Вот такая молчаливая была поддержка. И никто ни о чем не спрашивал, не лез в душу, не пытался вывести на откровенный разговор — просто пили и молчали. Лена смотрела на этих хмурых мужчин и пыталась понять, что сейчас будет более уместным: напиться или поплакать.

Снова забулькала водка, снова сочувствующий взгляд в ее сторону, снова дружно опрокинутые стаканы. А потом Рудин запел:

Мы с тобой за этот город отвечаем,

Отвечаем за спокойствие людей!

Пусть они всегда улыбкою встречают

И вечернюю зарю, и новый день!

Опера подхватили припев, тихо постукивая кулаками по столу и прикрыв глаза:

Если нужно — значит нужно!

Пусть над головой летят года!

Наша служба будто сердце —

Отдыха не знает никогда!²

Лена, слушая грубоватое и душевное исполнение, решила, что, пожалуй, плакать не будет. Не комильфо это, не по-оперски. И напиваться тоже не будет — только хуже станет…

— Лена! Замечталась, что ли?! Приехали!

Лена, выйдя из задумчивости, посмотрела на машины скорой помощи и возвышающееся за ними здание областной больницы.

— Славик, ты в машине посиди! Лена, выходим! — скомандовала следователь и дернула дверную ручку.

Обе поднялись по ступеням главного входа. У двери стоял худой мужчина в голубой больничной шапочке. Увидев вышедших из полицейской машины гостей, он торопливо выкинул окурок и шагнул навстречу.

— Вы из полиции?

— Следователь Риттер, — ответила Светлана Робертовна и показала на Лену. — Старший лейтенант Кирсанова.

— Понятно. Я дежурный врач. Огнев моя фамилия. Давайте провожу?

Он раскрыл дверь и пропустил их в фойе.

— Вон туда, — палец врача показал на широкую лестницу. — На второй этаж, в ординаторскую.

— Соберите весь персонал здесь — мне нужно будет задать несколько вопросов, — сказала Лена и добавила. — И вам тоже.

Врач кивнул.

В ординаторской на низеньком диванчике сидел человек, закутанный в одеяло. Вид у него был невеселым.

— Старшина Дурочкин, — хмуро ответил он на требование представиться.

— Рассказывай, старшина, как ты докатился до такой жизни, — Риттер присела на стул. Лена осталась стоять у двери.

Старшина отвернулся к стене и глухо пробурчал.

— А что рассказывать? Виноват.

— То, что ты виноват — это и ежу понятно! — строго сказала следователь. — Как все произошло?!

Дурочкин плотнее запахнулся в одеяло.

— Услышал шум в палате, зашел вместе с медсестрой, а он на меня прыгнул. Стекло к шее приставил. Потом заставил нас пристегнуться к кровати наручниками и сбежал в моей одежде. Сержант Бурочкин пришел и освободил.

— Дурочкин и Бурочкин, значит… И где сейчас этот сержант?

— В палате. С дежурным разговаривает. С майором Шурочкиным.

— Номер палаты?

— Двенадцать. На третьем этаже.

— А медсестра где?

— Ей плохо стало. Домой отпустили.

Следователь повернулась к Лене.

— Побеседуй с персоналом и с сержантом.

Лена кивнула и вышла из ординаторской. Уже поднимаясь на третий этаж, услышала крики:

— Да я вас, долбоящеров, уволю к чертям свинячьим с волчьим билетом! Кретины!

— Да я-то тут при чем, товарищ майор?!

— Молчать! С Дурочкиным сейчас менты разбираются! Наверняка уже приехали! Зачем надо было им звонить?! Зачем?! Мне надо было звонить! Мне! Может, и решили бы вопрос без лишнего шума!

— Так звонили вам! Вы не отвечали!

— Молчать! Покукарекай мне тут еще!

Лена открыла дверь.

— Разрешите?

Майор Шурочкин представлял собой настоящую глыбу: двухметровый, квадратный, с трещащим в литых плечах кителем. Сержант в сравнении с ним, да и сам по себе, был маленьким и щуплым. Втянутая в плечи голова и целлофановый пакет с пирожками в левой руке делали его жалкий облик еще ничтожнее.

Лена показала удостоверение майору.

— Полиция. Я могу поговорить с вашим сотрудником?

— Уже не сотрудником! — зло отмахнулся майор.

— И тем не менее.

Собственно, она могла бы разрешения и не спрашивать — задавать вопросы, допрашивать и опрашивать ей позволял закон «Об оперативно-розыскной деятельности», и сотрудник ФСИН, майор Шурочкин, ей препятствовать не имел никакого права.

Он молча кивнул и направился к двери, но Лена остановила его вопросом:

— Товарищ майор, с каким диагнозом подследственный Иванков оказался здесь?

Майор набычился.

— Я обязан отвечать?

— Обязаны. Повторить вопрос?

— Не надо, расслышал с первого раза. Мотор у него прихватило: лежал в камере, весь такой бледный, за левую сторону груди держался. А в медблоке канализацию утром прорвало — все говном затопило. И куда его? Доктор ему таблетку дал и сказал в больницу на обследование везти. Ну мы и отвезли.

— Сами?

— А как еще? Скорая — это долго, мы его в служебную «буханку» запихнули и сюда. Я так и знал, что он «косит», просто перестраховался.

— «Косит»?

— Ну да! Здесь ему кардиограмму сняли — здоров моторчик! А наш доктор, видно, в медики из сантехников пришел — раз сразу определить не смог. Но не в том дело. Короче, собрались мы его обратно в изолятор везти — так он со стола врача горсть скрепок взял и проглотил. Мы даже ничего сделать не успели. По башке ему дали — какую-то часть скрепок он выплюнул, но, видно, не все. Рентген надо делать, а врач только с утра работает. Короче, решили его тут оставить, чтоб два раза не возить — вдруг операция понадобится. А что я еще мог сделать?! А вдруг бы он у меня в камере крякнул?! В палату отдельную положили, наручниками к кровати пристегнули и додиков этих у двери поставили. А тут такая петрушка, мать ее!

— А посерьезнее охраны не нашлось? Все-таки Иванков — рецидивист.

Майор в раздражении сорвал фуражку и вытер рукавом лоб.

— Да кто знал?! Третий этаж, наручники, он сам стонет, за живот держится! Я на все ваши вопросы ответил?!

— Да, если нужно будет, мы с вами свяжемся.

Майор угрюмо кивнул и вышел за дверь.

Лена подошла к койке, внимательно осмотрела смятую простыню, содранную наручниками краску с дужки и сами наручники, лежащие на тумбочке. У радиатора отопления валялись осколки граненого стакана. У противоположной стены, под зеркалом, беспорядочной кучей лежала арестантская одежда.

— Вот тут еще один осколок, товарищ старший лейтенант, — услужливо подсказал сержант.

— Вижу, — ответила она, глядя на осколок с окровавленным острым краем.

Достав телефон, она позвонила криминалисту:

— Слава, поднимись на третий этаж в палату 12. Сфотографируй тут все и опись составь.

Повернулась к сержанту.

— Представьтесь.

— Сержант Бурочкин.

— Рассказывайте, Бурочкин. Как так получилось, что ваш напарник остался один? Как получилось, что подследственный смог беспрепятственно уйти?

На худом лице сержанта возникло страдальческое выражение:

— Да я это… Ну, короче… Да мы вообще не должны были в ночную оставаться, а тут дежурный, ну майор Шурочкин, нас с Дурочкиным в охрану поставил. А есть-то охота. А тут автозаправка недалеко, там магазин круглосуточный — ну я туда и сбегал. Купил пару пирожков для себя и еще парочку для Дурочкина. Вот.

Сержант поднял перед собой пакет.

— Хотите? У Дурочкина аппетит пропал.

— Нет.

— А можно я съем тогда? А то неизвестно, что нас в дальнейшем ждет, не пропадать же. Да и деньги потратил.

— Ешьте.

— Спасибо.

Пальцы торопливо достали засохший пирожок.

— Я, в общем, вернулся, а Дурочкина нет у двери, — прочавкал сержант. — В палату заглянул, а там они на кровати, в наручниках. Медсестра уже в обмороке.

— И что вы сделали потом?

— Ну как что? Отстегнул их, а потом побежал догонять Иванкова. До ворот добежал, смотрю туда-сюда, а никого и нет. И спросить не у кого — ночь. Ну тогда я решил ему позвонить.

— Кому? — не поняла Лена.

— Ну этому, сбежавшему Иванкову! Он же форму Дурочкина надел, а там телефон был.

— И с какой целью позвонили?

— Как с какой?! Образумить, до совести достучаться!

Сержант горестно вздохнул и запихнул остатки пирожка в рот.

— Вижу, достучаться не получилось.

Он помотал головой, с усилием проглотил и ответил:

— Ну да. Телефон прямо возле меня зазвонил — Иванков его просто в траву выкинул. И дубинку, и пустой кошелек.

— А где телефон?

— Я Дурочкину вернул.

В палату зашел криминалист.

— Слава, сфотографируй тут все. Слушай, а во сколько звонок в дежурную часть поступил?

— В 23:44, — ответил Славик, снимая фотоаппарат с шеи.

Лена посмотрела на сержанта, уже приступившего к уничтожению второго пирожка.

— А во сколько вы обнаружили, что Иванков сбежал?

Сержант опустил голову.

— Где-то час назад.

— Получается, что позвонили вы не сразу?

Сержант опустил голову.

— Сержант, почему вы не сразу сообщили в полицию?! — повысила тон Лена.

— До майора Шурочкина пытался дозвониться, а он трубку не брал. Да и Дурочкин отговаривал, говорил, что не надо шум поднимать — потом проблем не оберешься.

Лена покачала головой: о каких-то результативных поисках по «горячим следам» говорить уже не приходится — потеряно драгоценное время.

— Лена! — позвал Славик.

Она подошла к нему.

— Гляди! Наручники открыты обычной скрепкой. Вот она. При должной сноровке — ничего сложного. Вопрос: откуда у него скрепка?

— Он ими поужинал.

— Да?! — удивленно хмыкнул криминалист. — Забавный народ эти урки. Может, ему железа в организме не хватает?

Лена взяла сержанта за локоть и подтолкнула к двери.

— Давайте-ка прогуляемся до того места, где вы нашли телефон.

Оба вышли и спустились на первый этаж, куда уже стягивался немногочисленный ночной персонал.

— Я сейчас подойду, — сказала Лена дежурному врачу и вместе с сержантом вышла из больницы. Другой сержант, их водитель, выглянул из машины:

— Товарищ старший лейтенант, едем куда?!

— Нет, Юра. Сиди пока, — Лена пошла по аллее в сторону ворот.

Через минуту она внимательно осматривала место, где охранник обнаружил вещи напарника. Подняла из травы связку ключей с брелоком в виде сидящего на унитазе скелета.

— Дурочкина?

— Ага, его! — подтвердил сержант. — Брелок его!

Лена отдала ему ключи и внимательно осмотрела местность. Справа горел зеленый крест круглосуточного аптечного пункта, слева — светилась вывеска автозаправки. Если учитывать приличное расстояние и густые, мешающие обзору, деревья, то на какую-то внятную картинку с камер наблюдения рассчитывать не стоит.

Лена отпустила охранника и пошла к аптеке. Выяснив, что камеры наблюдения есть только внутри помещения, она направилась к автозаправке. И там ее ждала неудача: камеры были, но все они смотрели только на въезд-выезд с периметра и на заправочную линию вблизи топливораздаточных колонок.

Опрос медперсонала тоже ничего не дал. Правда, одна медсестра видела беглеца, но ничего особенного сказать не смогла: да, был такой в форме, вежливый, заблудился, показала дорогу.

Доступ к записям с видеокамер можно получить только утром. Но Лена не делала ставку на камеры — ничего нового она там не увидит.

Одно очевидно: накрылся ее отпуск медным тазом.

***

Лена пыталась понять, от чего сейчас больше топорщатся усики капитана Рудина: от вентилятора, посылающего волны прохладного воздуха, или от возмущения, ясно читающегося в его глазах.

— Ищешь, ловишь, ночами не спишь — а тут из-за тупорылых дятлов все идет коту под хвост! Я его полгода ловил! Я задолбал участковых, оперов, транспортников, таможенников и наружку! Я прошерстил все притоны, взбодрил всех бандюков, допросил всех подозреваемых! Я две пары ботинок стоптал, бензина сжег немерено, я с женщиной своей почти не виделся, а все ради чего?! Ради того, чтобы два каких-то чучундрика взяли его и отпустили?!

— Все сказал? Слезай с трибуны, — устало молвил Сипягин.

Рудин сел и отвернулся к стене. Сидевший рядом майор Шиловский ободряюще похлопал его по плечу.

— Так, дело на контроле в СКР, сами понимаете. В состав оперативно-розыскной группы войдут майор Шиловский, капитан Рудин, старший лейтенант Бочаров, старший лейтенант Кирсанова, — сказал Сипягин и припечатал приказ хлопком ладони по столу.

— Так Кирсанова же в отпуск собиралась, товарищ подполковник, — недоумевающе произнес Бочаров.

— Вы ей обещали сразу после Демчева дать возможность догулять, — подтвердил Рудин, глядя на Лену с красными от бессонной ночи глазами.

— Обещал! — недовольно ответил Сипягин. — Не получилось после Демчева — текучки много навалилось! И сейчас не получится! Сбежал особо опасный преступник, если вы еще не поняли! В том, кто в этом виноват, разбираться будем параллельно с его поисками, а где я столько людей возьму?! Жора Антресоль… тьфу… подследственный Иванков — не мальчик со скрипкой! Натворить может таких дел, что замучаемся разгребать! Вы не вчера в розыск пришли — должны понимать! А если кого-то что-то не устраивает, то рапорт мне на стол — и к чертовой матери отсюда!

В кабинете повисла тишина, лишь гудел вентилятор да слышался шум машин с дороги. Лена ловила на себе сочувствующие взгляды оперативников.

— Зря вы так, Михал Михалыч, — наконец, сказал майор Шиловский. — Кирсанова не сказала «нет».

— Я не сказала «да», милорд. Вы не сказали «нет», — с досадой отмахнулся Сипягин. — Да я не про Кирсанову конкретно, Павел Захарович. Я про общие настроения. Для профилактики, так сказать.

Он посмотрел на молчаливую Лену. Взгляд его смягчился, а тон приобрел виноватые нотки.

— Кирсанова, премию получишь. Двойную. Я с начальником отдела согласую. Богатой в отпуск пойдешь, с приданым. Завидной невестой будешь.

Лена встала, накрыла макушку левой ладонью, а правую приложила к виску.

— Есть, товарищ подполковник! Ради приданого готова работать до самой пенсии! Старая и богатая невеста — что может быть лучше?! — торжественно отчеканила она.

— Не паясничай, пожалуйста, — грустно вздохнул начальник. — И сядь.

Лена села под смешки коллег. Сипягин, наоборот, встал у окна, сложив руки за спиной.

— В 79-ом промышляла в городе банда налетчиков: инкассаторов грабили и убивали. Тогда инкассаторами были обычные тетки, часто пожилые, и перевозили они деньги в обычных машинах. И охрана — только водители, да и те тоже не Рэмбо, надо сказать.

Все молчали, не понимая, к чему это он. Сипягин повернулся лицом к подчиненным и продолжил:

— Всего было три эпизода, и все — как под копирку: убиты и кассиры, и водители, деньги похищены, свидетели невнятное бормочут. Это сейчас везде камеры наблюдения есть, а тогда что? Бабки у подъезда да гражданская сознательность. В общем, начальство кипит, кассиры боятся деньги возить, общественность волнуется. И решило тогда наше руководство приставить к каждому инкассатору сотрудников уголовного розыска: у сберкасс, откуда деньги забирали, и у предприятий, куда их привозили для выплаты зарплат. Меня и еще одного капитана прикрепили к кассиру с текстильной фабрики, а дежурить мы должны были у сберкассы на улице Заводской. Тихая такая улочка, малолюдная.

Все молча закивали, соглашаясь: Заводская и сейчас особой жизнью не отличалась.

— Так вот, разделились мы: я в одной подворотне стою, а он в другой, в конце улицы. Подъехала машина, водитель и кассир в сберкассу зашли, а мы наблюдаем. Через двадцать минут выходят: он — мешок с деньгами несет, она — сама еле ноги переставляет. И тут на большой скорости подъезжает желтый «Москвич», оттуда выскакивают двое, третий в машине за рулем сидел. Лица платками обвязаны, и с оружием. Ну, я дорогу перебегаю, пистолет на ходу достаю и ору: «Руки вверх! Милиция!». Водитель сразу по газам, а те двое — стрелять в меня. Я за дерево спрятался, колени трясутся, руки тоже. В меня же еще никто никогда не стрелял — я ж только-только из Школы милиции. Врать не буду — страшно было: я один, а их двое…

— Один? — не понял Рудин. — А капитан?

Сипягин тяжело вздохнул и сел за стол.

— Дальше слушай. В общем, волю в кулак собрал, страхи подальше запихнул и давай тоже стрелять, на поражение. Отстреливаюсь я и ору, ору и отстреливаюсь. Повезло мне, что оружие у них было кустарное, самодельное — точности никакой. В общем, убил я одного, а второй стал убегать, да не куда-нибудь, а именно в ту подворотню, где капитан должен был стоять. Я за ним. Он за угол завернул, слышу — выстрел. Я скорость прибавил, вижу — мужчина лежит с простреленной головой, и такси на большой скорости уезжает. Я было стрелять по колесам, да только патроны кончились. И хорошо, что кончились, потому что я капитана со злости бы точно застрелил. Он откуда-то совсем с другой стороны прибежал: глаза по пять копеек, рука с пистолетом трясется. Мне тогда некогда было выяснять, где он прохлаждался: у мужика пульс проверил — ноль, и обратно к сберкассе побежал, а там уже и милиция подъехала. А через час на посту ГАИ «Москвич» задержали — он, оказывается, в угоне был. И налетчика того, который такси угнал, тоже поймали.

— Это понятно! А капитан-то этот где был?! — не унимался Рудин.

— Телефон-автомат пошел искать, чтобы в роддом позвонить. Жена у него там рожала.

Оперативники синхронно шлепнули себя по лбу.

— Итак, к чему я это… А к тому, что будь капитан там, где должен быть — таксист остался бы жив. И ты, Кирсанова, сейчас тоже должна быть там, где должна. И кто знает, может, именно ты окажешься в нужном месте и в нужное время, пока остальные работают в других направлениях. И да, Кирсанова, если ты еще не поняла — это приказ.

— Я поняла, товарищ подполковник, — кивнула Лена.

— Михал Михалыч, дайте ей хоть отдохнуть после дежурства, — сказал Шиловский.

— Павел Захарович, вы уж совсем из меня монстра не делайте, — развел руками Сипягин.

Он снова встал.

— Майор Шиловский! Ориентировать все подразделения от линейной полиции до участковых уполномоченных, разослать фотографии с приметами, допросить сотрудников следственного изолятора!

— Есть, товарищ подполковник!

— Капитан Рудин, допросить подельников и проверить контакты разыскиваемого!

— Есть, товарищ подполковник!

— Старший лейтенант Бочаров, проверить камеры наблюдения больницы, опросить информаторов, найти свидетелей!

— Есть, товарищ подполковник!

— Старший лейтенант Кирсанова, выспаться и подключаться к делу!

— Есть, товарищ подполковник!

Примечания

1

СОГ — следственно-оперативная группа

2

Фрагмент из песни «Мы с тобой за этот город отвечаем». Автор стихов Р.И. Рождественский