Без пощады-2

Дем Михайлов, 2019

Нортис Вертинский, жестоко искалеченный семнадцатилетний парень, продолжает начатое дело – поиск двуногих тварей убивших всю его семью и оставшихся безнаказанными. С каждым днем Нортис становится все сильнее, все злее и все безумней. Он не остановится до тех пор, пока на завершит свою вендетту или пока его кто-нибудь не остановит. Но горе тому, кто встанет у него на пути – безжалостный мститель не знает пощады.

24

Лежащие на столе металлические ноги одновременно вздрогнули. Звон металла о металл, искусственные конечности мелко задрожали, заерзали по операционному столу. Из мест где металл соединялся с живой плотью брызнула кровь, глубоко вошедшие в кости и мясо культей щупы ворочались в своих новых гнездах без малейшей церемонности, нащупывая нервные окончания, вгрызаясь в мясо, оплетая кости. Нортиса выгнуло дугой, он начал биться головой, захрипел от страшной боли. Доктор Люмбери не имел настолько сильного обезболивающего, способного купировать исходящую от искалеченных ног боль. Тут мог помочь только полный наркоз, но безумный подросток с искусственными глазами более чем категорично запретил использовать подобные медикаменты. И доктор подчинился, понимая, что едва лежащий на его столе пациент смежит веки, как застывшая крыса-киборг мгновенно атакует и прикончит его.

Одной рукой прижимая бьющегося в судорогах Нортиса к столу, другой рукой Люмбери вколол себе в шею еще одну дозу химического зелья. И все страхи тотчас отхлынули… посеревшие губы доктора растянулись в широченной усмешке, он испустил глубокий выдох, перестав бояться. Накачанное наркотой сердце стучало как бешеное — он использовал особый солдатский коктейль, применяемый в боевых ситуациях. Бесстрашность и бодрость — вот девиз этой химии. И плевать на воющую в агонии печень и зашкаливающий уровень сердцебиения. Коктейль фирменный — вопреки всем инструкциям его часто использовали люди работающие несколько смен подряд в доках или открытом космосе. Иначе не выдержать психической и физической нагрузки. Обычная наркота не подходит — она клонит в сон, вгоняет в ступор, заставляет свернуться комочком и начать блаженно пускать слюни. А от этого дерьма сон не в клонит! О нет!

Трясущийся доктор — уже от химии, а не от страха — понимал, что никогда прежде он не был так близок к смерти. Либо его прикончит булькающая в едва не кипящей крови химическая мешанина, либо же его удавит безумный паренек-обрубок.

— Приживление проходит в штатном режиме — проскрежетал Люмбери, наклонившись над истекающим потом и кровью подростком — Будьте терпеливы, мистер Нортис.

Калека не ответил. Он был занят преодолением боли. В его полыхающем красными вспышками сознании одно за другим появлялись хохочущие лица оставшихся безнаказанными насильников. И в каждом новом ударе безжалостной боли, он винил именно их — ублюдков отнявших семью, лишивших его всего. Он перекладывал на них и вину за боль в культях ног, он винил их за жестокую боль, что причиняли ожившие протезы, завершающие приживление. И это помогало ему держаться…

Охнув, Нортис приподнял голову, прохрипел что-то невнятное. Еще не до конца лишившийся связи с реальностью Люмбери прекратил хихикать и поспешно поднес к губам юноши пластиковую тубу с прохладной водой.

— Эта рука — более внятно произнес Вертинский, поворачивая голову в сторону левой «живой» руки из плоти и крови.

— С ней все в порядке. Мелкие порезы и ссадины не в счет — заверил Люмбери.

— Я не сумел ею защитить своих родных — в лицо доктору уставились визоры искусственных глаз — Она слишком слаба. Найди ей замену, доктор.

Сначала доктор решил, что переборщил с химией и ему уже начало чудиться. Потребовался десяток секунд, чтобы он понял — калека не шутит. Он на полном серьезе требует подыскать ему замену для нормальной и полностью функциональной живой руки — руки обычного худого подростка. Калека просит отрезать ему живую руку и установить вместо нее протез.

— Я… я сделаю все возможное, мистер Нортис — произнес Люмбери, с огромным трудом сдерживаясь, чтобы не начать хохотать в голос. Сегодняшняя череда событий не пройдет бесследно для его мозга — это уж точно.

— Сделай… замени плоть металлом.

— Мне потребуется время. Нужно подыскать подходящий протез. С артианитовым напылением? — уточнил док, стоя над трясущимся в болевой судороге окончательно спятившим пареньком.

— Да… да…

— Для вас я сделаю все возможное — заверил Люмбери, понимая, что подобный заказ означает для него лично — шанс выйти из операционной живым.

— Начальное приживление протезов успешно завершено — добавил он, не скрывая звучащую в голосе радость — Щупы и крепы обоих ножных протезов заняли свои места.

— Прекрасная новость, доктор — прохрипел Нортис, опираясь искусственной рукой о стол и медленно садясь.

— Еще рано! — всполошился Люмбери.

Вертинский не ответил. Калека внимательно изучал свои новые ноги. Запачканные кровью протезы плотно соединялись с живой плотью культей бедер. Пальцы и стопы медленно шевелились сами собой — тестирование продолжалось. Боль несколько ослабла и стала приемлемой. Такую боль он умел терпеть. К такой боли он давно привык. Нортис повернулся и свесил свои новые ноги с края операционного стола.

— Нет! — Люмбери попытался уложить безумца обратно, но тычок руки-протеза в грудь оттолкнул его на шаг назад — Еще рано! Мы должны следовать процедурам! А печеночный имплантат? Он только вставлен! Толком не протестирован! Ведь мы же не хотим повторения недавней печальной истории, верно?

— Сейчас, сейчас — кивнул Нортис — Я только попробую. Я только сделаю шаг… ШАГ! — крик парня ударил доктора сильнее чем недавний тычок и Люмбери отступил дальше. Психопатам лучше не мешать, лучше не вставать у них на пути.

С тихим стуком металлические ступни коснулись пола. Вертинский невольно вскрикнул от новой вспышки боли, на пол полетели брызги крови, она же заструилась по ножным протезам.

— Я стою… — всхлипнул Нортис, раскачиваясь из стороны в стороны, держась руками за стол — Я стою-ю-ю…

— Да-да — согласился Люмбери, пытающийся решить, стоит ли вколоть себе еще одну дозу «успокоительного» или его сердце не выдержит новой порции. В его руке похрустывал крепко сжимаемый пластиковый дозер.

— Ш-шаг… — дернувшаяся правая нога продвинулась вперед.

Вертинский шагнул. Впервые за долгие годы жестоко искалеченный парень смог встать во весь рост и сделать пусть неверный, слабый, небольшой, но все же шаг! Он стоял на своих ногах! Бледные до синевы губы растянулись в безумной ухмылке. Комнату огласил лающий хохот взахлеб. Нормальный человек не может так смеяться. Просто не может…

Решившийся доктор выдавил себе в шею еще одну дозу. Она ему нужна. Очень нужна… слишком уж все безумно вокруг. Стоящий на протезах хохочущий психопат, яркие лампы отражаются в лужицах и брызгах разлитой по полу крови… ему нужна еще одна доза. Только чтобы успокоиться, это сбережет его мозги…

Резкий сигнал домашней системы для обоих стал неожиданностью. Хохот Вертинского оборвался. И доктор и калека взглянули на дверь. Установленный рядом с ней экран ожил, на нем появилась картинка окровавленного лица, яростно орущего в микрофон:

— Док! Открывай! Это я — Клык! Мне нужна штопка! Открывай!

— Какие гости — губы Нортиса опять расплылись в широченной улыбке — Это же наш любитель калечить людей. Что сегодня за день… что за день! Неужто наступило рождество?

— Господи! Это Клык! — всхлипнул в припадке химического веселья Люмбери — Из «нулей»!

— Док! Открывай! Живо!

— Не заставляйте дорогих гостей ждать на пороге — прорычал Нортис, берясь за рукоять мачете и вместе с ним неловко опускаясь на стальные колени, а затем ложась ничком и начиная ползти к двери — Проявите вежливость! Впустите его… по моему сигналу…