Чломма

Дафна Киселева, 2018

Чудовищных размеров паразит опутал щупальцами планету. Он поедает мир, на котором растёт, но в то же время выделяет бесценные гели, кормящие людей. На гелевых продуктах выросло ни одно поколение, а на ростках Чломмы теперь стоят города. Однако ресурсы планеты не бесконечны. Ходят слухи, что Организм высосал их без остатка и теперь хочет отделиться. Что будет с цивилизацией, столь зависимой от Чломмы? Психотерапевт с Земли прилетает на странную планету по долгу службы и оказывается втянут в конфликт тех, кто поклоняется паразиту, и тех, кто его ненавидит. Это история о зависимостях и переменах. Ни один симбиоз не вечен. Перемены – единственное, что остаётся навсегда. Вопрос лишь в том, принимаем мы изменения или боремся с ними, пускаем на самотёк или творим сами. Содержит нецензурную брань.

Глава вторая

Я заплутал в окутанных паром трущобах. Окосевший от акклиматизации, дезориентированный, вывалился на площадь из очередного склизко-тёмного проулка. Я шёл неровной походкой вместе с потоком людей. А тот завихрялся, подчиняясь неизвестным мне законам.

Толпу прорезали пацанята на ховерах, петляющие, хохочущие, делающие воздушные сальто. За ними на челноке с сигнализацией спешила погоня. Стражи порядка?

Яркая вывеска ресторана морепродуктов с объёмным крабом ожила. Существо потянулось клешнями к своей голове, сняло верхнюю часть костюма и обнажило вполне человеческую голову.

«Ростовая кукла» — тупо отметил я про себя. Краб продолжил разоблачение — снял розовые рукава, выключил аэроходули. А затем двинулся в сторону неоновой вывески. Искрящиеся буквы недвусмысленно намекали: сегодня там наливают три виски-цоджа по цене одного.

Я нашёл это выгодной инвестицией и проследовал за лжеморепродуктом. Ценой неимоверных усилий пробрался к барной стойке сквозь кашу разномастной публики. Попутно краем глаза оценил интерьер помещения.

Бар был выполнен в эко-стиле, популярном на Земле в начале двадцатого столетия. С потолка свисали огромные окорока и толстенные колёса сыра, источавшие характерный аромат копчёностей. Посетители располагались на табуретах, стилизованных под берёзовые пни, вокруг массивных столов из сруба. Окна выходили на шумную площадь. Они напомнили мне круглые отверстия в норе. Из стен торчали корни и пучки сухоцветов.

Пока я ждал свой заказ у стойки, меня сложило пополам от рези в желудке, и я наклонился будто бы завязать шнурок. Шнурков у меня не оказалось. Зато я смог полюбоваться мякотью Чломмы цвета сырого мяса сквозь прозрачный пол.

— Виски-цодж и два в подарок, — весело подмигнул мне усатый бармен. Его лицо двоилось и расплывалось.

Мои слова прелестной медсестричке о категорическом воздержании от гелей были не ложью. Скорее — творческой импровизацией. В конце концов, все мои будущие клиенты глотали эти гели литрами, если не цистернами. Я решил одним махом избавиться от симптомов кошмарной акклиматизации и заиметь представление о том, с чем мне придётся работать. И да, я осознавал: эти детские аргументы — лишь уловки моего сознания. Главной причиной было неудержимое любопытство…

Я опрокинул первый коктейль и довольно скоро отправил ему навстречу ещё один. Тем временем в толпе началось странное шевеление. Я вдруг осознал, что посетители не вели себя подобно типичным гостям питейного заведения. Они не кучковались в микросоциальные группы и не пытались снять стресс от обилия информации шутками. Проще говоря, были категорически серьёзны.

Сновали от одного столика к другому, раздавали листовки, поглядывали на часы. «Собрание! — догадался я. — Попал на сходку какого-то клуба по интересам. Что ж, всё по плану, включение в общественный процесс началось, эхей!»

Этот мысленный «эхей» словно триггер указал мне на близкий приход.

Между тем градус суеты поднялся. Несколько крепких ребят повскакивали со своих мест и принялись двигать столы, освобождая пространство в центре зала. Когда сцена была сформирована, в полу открылся люк, и оттуда выбрался маленький детский хор. Зазвучал мажорный гимн Октановой Агломерации.

Конец ознакомительного фрагмента.