Дылда

Дарья Щедрина, 2023

Саше Земляникиной не повезло: мало того, что не красавица, так еще и рост высоченный. Одно слово – дылда! Махнув рукой на личное счастье, Александра занялась спасением терпящего финансовую катастрофу приюта для бездомных животных, в котором трудилась волонтером. Но встреча с потенциальным спонсором ни к чему не привела. Молодой и успешный бизнесмен Егор Барханов даже выслушать просительницу не захотел… Обида и злость на жадного и надменного богатея толкают Сашу на авантюру и… нарушение закона. И пришлось бы ей выяснять отношения с полицией, если бы не странное предложение Барханова…

Глава пятая

Закончив гладить хозяйские рубашки, я собралась навести в доме чистоту. Прошлась мягкой тряпочкой по горизонтальным поверхностям в гостиной и, не обнаружив залежей пыли, мысленно улыбнулась. Работа в этом доме явно не из разряда каторжных.

Я набрала в ведро воды и достала из шкафчика специальную швабру, решив начать мыть полы с холла.

Но тут вдруг входная дверь распахнулась, и на пороге застыл тот самый охранник по имени Елисей. На вид парню было лет двадцать пять.

— Саша, привет! — поздоровался он и дружелюбно улыбнулся. Физиономия у него была круглая, простецкая и совсем не злобная, как мне показалось вчера.

— Привет…

— Я пришел показать, где что лежит, а ты, я смотрю, уже все сама нашла, — детина удовлетворенно кивнул, указав взглядом на швабру в моих руках.

— А чего тут искать? — хмыкнула я. — Посуда в столовой, еда в холодильнике, принадлежности для уборки в подсобке.

— А робот-пылесос нашла?

— Робот-пылесос? — удивилась я, мысленно перебирая все вещи в кладовке. — Нет.

— Пойдем, покажу!

Кажется, добродушный великан обрадовался, что хоть чем-то может мне помочь и, аккуратно сняв обувь в прихожей, отправился внутрь дома, рассказывая на ходу:

— Валентина Петровна почему-то не жалует всякую технику. Если б не ее хондроз, то и полы бы мыла тряпкой, ползая на четвереньках. А так — чего проще: включил агрегат, и пускай себе подметает пыль в этаких-то хоромах!

Елисей вошел на кухню и распахнул дверцу самого дальнего шкафчика. На нижней полке мирно стоял робот-пылесос.

— Всего-то и надо нажать вот эту кнопку и закрыть дверь в комнату, чтобы не убежал. Эта штуковина шустрая, так и норовит ускользнуть от своих прямых обязанностей. Так что, если будешь им пользоваться, не забудь закрыть дверь.

— Ясно, — кивнула я, с интересом рассматривая робота.

Видела я нечто подобное у подруги… В нашей семье предпочитали использовать для уборки собственные ручки, а не сложную дорогостоящую технику. А папа утверждал, что автоматизация и цифровизация, так восхваляемые в последнее время, оказывают человечеству медвежью услугу, обрекая на гиподинамию. А гиподинамия — это преждевременное старение и вред здоровью.

Елисей закрыл шкаф и повернулся ко мне, рассматривая с улыбкой, точно я была новой и забавной игрушкой, неожиданно появившейся в их доме. Может, так оно и было?..

— Обед-то нам с Толиком приготовишь?

— Угу. Что именно желаете?

— Борщ варить умеешь? — Елисей подозрительно прищурился.

— Конечно умею! — фыркнула я, задетая за живое. — Меня мама всему научила. Я и щи могу, и рассольник, и даже харчо.

— Отлично! Тогда давай борщ и котлетки на второе с картошечкой, — охранник заулыбался, демонстрируя крупные белые зубы, словно ребенок, которому пообещали купить понравившуюся игрушку. — И кашу сварить не забудь, такую жиденькую, с протертым мясом. Мясо сначала надо в мясорубке смолоть, сварить, а потом протереть.

— Зачем? — удивилась я. — Вам что с Толиком, котлет будет мало? Так я могу побольше нажарить и покрупнее, раз уж вы такие прожорливые. Зачем вам еще каша с протертым мясом?

— Так это не нам…

— А кому?

Круглая добродушная физиономия вытянулась, маленькие голубые глазки растерянно моргнули.

— А тебе хозяин ничего не объяснил?

— Нет.

— Ну… вот у него и спрашивай.

Детина повернулся уходить, решив, видимо, оставить меня в полном недоумении.

— Да с этим жлобом разговаривать трудно, — бросила я в широкую спину охранника, — он только и может, что приказывать да грубить.

Елисей обернулся и неодобрительно покачал головой.

— Зря ты так. Егор Сергеевич хороший человек, и хозяин хороший. Требовательный, правда, но с нами по-другому и нельзя: разленимся и бдительность потеряем.

— Тогда, может, объяснишь, зачем мне кашу варить надо?

На физиономии охранника отчетливо отразилась борьба разнонаправленных желаний: послушаться любимого хозяина или поделиться секретом? Но первое победило, к моему великому сожалению.

— Нет, — упрямо мотнул коротко стриженной головой великан и сразу стал похож на теленка. — Раз Егор Сергеевич сам не объяснил, то и мне не стоит. Вот даст распоряжение объяснить, тогда — да. Да ты и не заморачивайся. Зачем тебе лишнее знать?.. Меньше знаешь, лучше спишь! — хохотнул, довольный собственной шуткой. — Ты мне лучше скажи: чего это шеф запретил выпускать тебя за территорию и велел не давать «средства связи»? Натворила что?

Я насупилась под его пристальным взглядом.

— Вот у своего шефа и спрашивай! А вообще-то, меньше знаешь, лучше спишь! И вообще не мешай мне уборкой заниматься.

И попыталась выпроводить парня, подталкивая его в спину. Мышцы на этой самой спине под моими руками казались каменными.

— Да ты не обижайся, Сашка! Ну не могу я без распоряжения шефа. — Елисей нехотя пошел к выходу. — Так ты, если чё, зови меня. Там в кухне на стене телефончик есть для местной связи. Трубочку-то сними, я или Толик и ответим сразу. Какие продукты потребуются — список составь, я смотаюсь в магазин. Помощь физическая потребуется — звони. Просто поболтать захочешь — тоже звони, я прибегу.

Он нагнулся в коридоре, надевая ботинки, и долго копался, завязывая высокую шнуровку. Наконец распрямился, демонстрируя богатырский рост, и улыбнулся:

— Ну пока, Сашуня, бывай! — повернулся уходить, но в дверях замер, стукнув себя кулаком по лбу: — Чуть не забыл! Шеф звонил, просил тебе передать, чтобы на ужин приготовила это… тальятелле болоньезе.

— Талья… что? — подавилась я незнакомым словом и с ужасом уставилась на охранника.

— Тальятелле. Ну, ты ж повариха, должна знать, что это за хрень и с чем ее едят. Я-то сам не в курсе. — Он махнул на прощанье огромной ручищей и бодро зашагал в сторону домика охраны, оставив меня стоять с раскрытым ртом и беспомощно хлопать глазами.

Паника была секундной, успев проявиться ярким румянцем на щеках да ускоренным сердцебиением. Я быстро с ней справилась, решив, что Гугл мне поможет. Но, похлопав себя по карманам, вспомнила, что смартфон с доступом в интернет до сих пор находится в плену у Барханова.

Как же мне узнать, что за зверь эта самая тальятелла?..

Вспомнила! В кабинете хозяина имелся навороченный компьютер со всеми прибамбасами. Я рванула в кабинет. Нетерпеливо разгребла заваленный бумагами стол, чтобы добраться до клавиатуры, и включила машину. Экран засветился и вежливо попросил меня ввести пароль.

Вот черт!.. Буржуй не только жадный, но и скрытный оказался. От кого он тут прячет информацию? От Елисея или Валентины Петровны? Но погуглить, что такое тальятелле, не получалось…

Ладно. Я тяжело вздохнула и решила воспользоваться принципом Скарлетт О`Хара: подумать об этом завтра… вернее, после уборки. И пошла продолжать работу.

Вымыв полы в кухне, холле и длинном коридоре, в который выходили все двери в доме, я предоставила роботу-пылесосу собирать пыль в комнатах.

Начала с кабинета. Запустила маленького электронного помощника в центр помещения и нажала кнопку пуска. Машинка весело подмигнула мне красной лампочкой и вежливо сообщила женским голосом и на чистом русском языке, в каком именно режиме считает нужным выполнять задание. Безропотно согласившись с ее выбором, я пошла варить борщ.

Чувствуя себя шеф-поваром в крутом ресторане, я порхала возле плиты, напевая себе под нос популярную мелодию. Как же хорошо, когда в холодильнике есть все, что только пожелаешь, да еще сверху! Не надо экономить, как мы с Иришкой, выдумывая сногсшибательный рецепт из картошки, яиц и лука, потому что другого все равно ничего нет. Не надо распределять копейки от своей микроскопической зарплаты уборщицы в ветклинике, чтобы дотянуть до конца месяца. Не надо стыдиться просить деньги у Ирки (потому что у нее, начинающего ветеринара, зарплата все-таки больше).

И вообще: хорошо быть богатым!

Когда приготовление обеда подошло к закономерному финалу, в кухне нарисовался Елисей — видимо, влекомый аппетитными ароматами и чувством голода.

— М-мм, вкусно пахнет! — промычал он.

— Давай, тащи сюда своего Толика. Обедать будете, — заявила я, доставая большую суповую тарелку.

— Нет, Сашуня, ты нам с Толиком обед в контейнеры уложи. Нам не полагается есть в хозяйской кухне, да и боевой пост оставлять не след. А кашу можно так в кастрюльке и оставить. Я всё отнесу.

— Ну, как пожелаете, господа охранники.

Пока я наливала в специальные судки борщ и перекладывала румяные, обжаренные до золотистой корочки котлеты в пластиковый контейнер, лихорадочно пыталась сообразить: как раскрутить Елисея на прокат смартфона?..

Но ничего хитрого не придумала и жалобно попросила:

— Елисеюшка, будь другом, дай заглянуть в свой смартфон, чтобы узнать, что такое тальятелла. Я понимаю, это что-то итальянское, но вот что? А в итальянской кухне я, честно говоря, не очень. Я больше по русским блюдам — типа щей да расстегаев. Выручишь?! А то приготовлю не то, что надо, хозяин будет недоволен.

Как же хорошо, что я со своим гренадерским ростом оказалась все-таки ниже дюжего молодца на целую голову!.. И взгляд мой снизу вверх получился таким жалобным, что растопил сердце стража бархановских владений.

Он пошарил в кармане, бросил опасливый взгляд по сторонам, будто шеф мог прятаться где-то за углом и следить за ним, и вытащил свой мобильник.

— На, гýгли!

Я с такой радостью выхватила у него из ладони тонкий брусок смартфона, что чуть не выронила. Но спустя секунду уже с нетерпением читала Википедию.

— Да это же практически макароны по-флотски! — с облегчением воскликнула я. — Ничего сложного! Берем макароны, готовим соус из фарша с овощами — и вот вам ваша тальятелла.

— Ну-ну, дерзай, — хмыкнул Елисей, поспешно пряча телефон в карман и забирая контейнеры с едой.

Барханов явился с работы неожиданно рано. Я только успела сварить длинные, плоские, свернутые рулоном макароны. Соус из говяжьего фарша с луком и морковью еще доходил в кастрюльке на плите. Я бухнула в него ложку томатной пасты и стала размешивать, когда за моей спиной раздался знакомый голос:

— Ну, как дела? Ужин готов?

Егор стоял на пороге со скрещенными на груди руками, прислонившись плечом к дверному косяку, и наблюдал за моими действиями. Интересно, давно он тут?

— Здрасте! Еще пять минут, и ужин будет готов.

— Ладно, тогда пойду переоденусь.

Я быстренько нагрузила тарелку макаронами, сверху горкой выложила густой, ароматный соус и украсила все это веточкой свежей петрушки. На мой взгляд получилось очень красиво, совсем как в ресторане.

Гордая и довольная своей работой, ждала возвращения хозяина. Нет, ни на какие восторженные охи и вздохи я не рассчитывала, но выражения искренней благодарности ожидала, потому что очень старалась. И вообще, умение вкусно готовить я с гордостью могу отнести к своим немногочисленным достоинствам. И все благодаря маме и бабушке. Они искренне полагали, что отсутствие внешней привлекательности у девушки, отягощенной гренадерским ростом, компенсировать можно только кулинарным талантом.

Барханов вернулся в неожиданном для меня облике: вместо привычного классического костюма с галстуком на нем был тонкий трикотажный джемпер бежевого цвета и старые, потертые джинсы. Весь его вид как бы говорил: «Я у себя дома!»

— Ну-с, попробуем! — Сел за стол и взял в руки нож и вилку, пристально разглядывая содержимое тарелки.

Сердце мое замерло и стало стучать тише и медленнее. А Егор не торопился приступать к трапезе, он принюхивался, прикрыв глаза и водя носом над тарелкой.

— Что, Егор Сергеевич, думаете, я вас решила отравить? — не скрывая ехидства поинтересовалась я, замерев у плиты с кухонным полотенцем в руках.

— Нет, конечно, нет. Тебе не хватило ума грамотно влезть в дом, не потревожив сигнализацию. Где уж отравить! — И положил в рот кусочек фарша.

Это замечание меня задело. Он меня полной дурой считает?..

А господин Барханов тем временем дегустировал приготовленный мной ужин, и лицо его при этом плавно меняло свои выражения от опасливо-недоверчивого до вполне удовлетворенного. У меня отлегло от сердца, когда тальятелле в соусе болоньезе были съедены до последней крошечки.

Вот сейчас снисходительно уронит: «Ничего, есть можно». Но я ошиблась. Егор медленно поднялся из-за стола, вытерев губы салфеткой, и произнес:

— Пасту ты переварила, Земляникина, а соус болоньезе вообще-то готовится с красным вином.

Вот вам и благодарность! Но ведь уплел все до последней крошки, несмотря на переваренность и отсутствие в соусе алкоголя. Смолчать я не могла.

— Так откуда ж мне знать, где у вас вино хранится?

— В баре, естественно. Ты что, не заметила бар, убирая гостиную? Кстати, пойдем-ка посмотрим на качество уборки.

Я сняла фартук, отложила в сторону полотенце и поплелась следом за хозяином.

Нет, ужин был вкусным, даже очень вкусным — так, что захотелось вытянуться после него в гостиной на диванчике, включить телевизор и подремать под усыпляющую болтовню очередной «говорящей головы». Усталость отошла на задний план, а настроение поднялось.

Но уж если выбрал игру, то не стоит отступать от роли! Девчонка старалась, так пусть старается дальше.

Егор натянул на лицо маску строгого начальника и отправился с инспекцией по дому.

Первым делом проверяющий двинулся в конец коридора, свернув направо, но не стал заходить в комнаты, а распахнул прячущуюся за лестницей неприметную дверь в спа-центр. Окинул с порога внимательным взглядом все помещение. Я честно поменяла махровый халат и полотенца, сложенные стопочкой на полке, но пол мыть не стала. И так чисто!

Барханов решительным шагом направился к тренажерам и, к моему ужасу, вытащил из-за беговой дорожки скомканную футболку.

— А это что? — спросил строго, и я тут же почувствовала себя проштрафившейся первоклашкой.

— Грязная футболка, — тихо пролепетала я.

— А убрать ее в корзину для белья не надо?

Сунув мне в руки злосчастную футболку, хозяин направился к выходу. А у меня зародилось подозрение, что он ее туда специально подсунул: ведь заметить этот комочек трикотажа можно было только близко подойдя к тренажеру.

Вот подлая подстава!

В библиотеке Егор с видом строгого экзаменатора подошел к стене, вытянул руку и провел пальцем по самой верхней рамке, в которую была оправлена гравюра с изображением городского пейзажа. Внимательно изучил свой палец и сунул его мне под нос.

— Видишь?

На кончике пальца тонким слоем серела пыль.

Черт, я и не подумала вытереть пыль с многочисленных гравюр и акварелей, заполнявших простенки между книжными шкафами почти до самого потолка! Блин…

Оставалось только низко опустить голову.

Но самый настоящий ужас ждал меня в кабинете хозяина. Распахнув дверь, Барханов замер на пороге, издав непонятный короткий звук, похожий на всхлип. Сердце мое подпрыгнуло и ухнуло в пятки, едва я выглянула из-за хозяйского плеча.

Ближе к тумбе, на которой покоился принтер, на полу лежал робот-пылесос, плотно обмотанный разноцветными проводами. Со стороны было похоже, что кабели от всех многочисленных офисных агрегатов, заполнивших кабинет, самоотверженно бросились на электронного пришельца, незаконно вторгшегося на их территорию, и повязали его.

Боже, я совершенно забыла про пылесос, замотавшись на кухне с кастрюлями и сковородками!..

Барханов тяжело вздохнул и прошел в кабинет. С полминуты стоял над неподвижным роботом, точно над погибшим солдатом, скорбно опустив голову. А потом сказал:

— Ну, чего стоишь? Давай, помогай распутывать!

Опустился на колени и стал бережно и аккуратно вызволять машинку из проводного плена. Я кинулась помогать.

Когда до полного освобождения оставалась буквально пара выдранных из своих гнезд проводов, Егор сказал:

— Ну ты даешь, Александра! Ты что, никогда не имела дела с робототехникой?

— Нет, — честно призналась я.

— Ты как будто с другой планеты, Земляникина. А еще Саша Стар!

Он взял в руки обездвиженного робота. Щетки того беспомощно и жалко торчали из-под лакированного корпуса, как лапки попавшего в паутину жучка.

— Он сдох? — тихо спросила я.

А вина за гибель маленькой машинки тяжким грузом легла на сердце, напомнив о китайской вазе древней династии Мин.

— Разрядился! Поставим на базу, к утру будет как новенький, — снисходительно, словно двоечнице, объяснил Барханов и легко поднялся с колен.

Он отнес пылесос в кухню, извлек из шкафа зарядное устройство, вставил вилку в розетку и водрузил робота на зарядное устройство. К моему облегчению, на поверхности корпуса тут же радостно замигал индикатор. Жива машинка!

А Егор повернулся ко мне.

— Интересный ты человек, Земляникина, — заявил он, глядя на меня сверху вниз с презрительным превосходством. — Даже не знаю, к какому классу тебя отнести. Обычно женщин я делю на тех, кто создан для любви, и тех, кто предназначен для работы. До любви ты еще не доросла, а с работой у тебя что-то не очень получается.

В его светло-карих глазах, так похожих на расплавленную солнцем карамель, прыгали золотистые насмешливые искорки. И так мне обидно стало от этих искорок, что с языка сорвалось:

— А устраивать натуральный экзамен, не дав к нему подготовиться, это как? Это просто подлость и издевательство над человеком! И вообще, вы — высокомерный, жадный, подлый тип, вот кто!

Насмешливые искорки в расплавленной карамели погасли, глаза мстительно сузились.

— А ты бездарная блогерша, которая, как и все твои собратья по Ютубу и Инстаграму, ни учиться не хочешь, ни работать, но жаждешь сшибать бабки на халяву, вешая лапшу на уши таким же дурачкам-подписчикам.

Меня захлестнуло возмущение. Это уже была форменная несправедливость!

— Да вы ни разу даже не видели мой блог! Как вы можете о нем судить?

— А мне достаточно одного взгляда на блогершу. Безмозглая дура, у которой к тому же руки-крюки.

— Да идите вы знаете куда?! — Я схватила со спинки стула кухонное полотенце и со злостью зашвырнула его на шкаф. Мне очень хотелось сделать какую-нибудь гадость этому типу. Решительно направившись к двери, заявила: — Я ухожу отсюда! Готовьте себе сами свои тальятелле!

Я уже была на пороге, когда сильная рука ухватила меня за локоть и остановила.

— А ну стой! Не было команды «отбой». Это я решу, когда тебя отпускать. А пока убери свои ежиные иголки и выполняй все требования, желательно молча. Ты мне сто двадцать тысяч должна, забыла уже? Я все еще могу написать заявление в полицию.

Упоминание о долге и полиции тут же потушило вспыхнувшее пламя возмущения в моей душе. Барханов весьма грубо подтащил меня к столу и заставил сесть на стул. Казалось, он сейчас зарычит, как дикий рассерженный зверь.

В животе у меня шевельнулся холодок страха. Но дух противоречия не сдавался:

— Я все равно сбегу!

— Попробуй! — Барханов улыбнулся, и улыбка эта походила на волчий оскал.

— Послушайте, Егор Сергеевич, но у меня даже вещей нет! — чувствуя, что проиграла в этой битве, взмолилась я. — По-вашему, я весь месяц должна ходить в этом?

Оттянув ворот толстовки, я взглянула на своего мучителя. Он нахмурился.

— Можешь заказать себе все необходимое в Озоне. Елисей съездит и заберет заказ. Стоимость одежды я приплюсую к твоему долгу.

Скотина! Гад! Как же мне хотелось схватить кастрюлю из-под соуса болоньезе и запустить ему в голову… Но я сдержалась. Барханов же фыркнул, как норовистый конь, и направился к выходу, бросив на ходу небрежно:

— Приготовишь мне на завтрак фриттату. И попробуй проспать, Земляникина! В следующий раз я с тобой церемониться не буду, оболью холодной водой, но разбужу вовремя.

И ушел, надменно выпрямив спину.

А непонятное слово «фриттата» упало на меня, словно кирпич, и придавило, не давая шевельнуться. После этой перепалки Елисей уж точно не даст мне воспользоваться своим телефоном. Конец света!..

Я некоторое время сидела, переживая свою беспомощность, злясь на Барханова, на Елисея, на чертову итальянскую кухню, на весь белый свет… А потом пошла в гостиную, из окон которой открывался участок земли с остатками соснового леса, обнесенный высоким забором.

К моему удивлению, Егор бродил между деревьями. Его светлый джемпер был хорошо виден между темными стволами сосен. Он то медленно шел, то останавливался и наклонялся к земле, будто что-то искал. Грибы, что ли? А потом снова медленно шел. И плечи его, обычно прямые и широкие, были ссутулены, голова опущена.

Странно, но издали он производил впечатление усталого и печального человека, с трудом переносящего тяготы жизни.