Лис для белой вороны

Дарья Фэйр, 2022

В Новый год особенно хочется поверить в сказку. Но когда приезжаешь в большой город за своим счастьем, вряд ли ожидаешь столкнуться с маслеными глазками начальства. В таких условиях отправляться на свой первый бал не так-то и хочется. А уж «принц», с которым свела судьба, точно не из той сказки, где «долго и счастливо»!Но всё же каждая девушка имеет право на то, чтобы в её жизни появился таинственный незнакомец, который в нужный момент скажет те самые слова, что ждёшь больше всего! Незнакомец, способный защитить свою единственную Искорку, в то время, как ей предстоит спасти практически весь мир.

8. Предрассветный сон

Последняя ночь декабря была на исходе. Последний шанс увидеть Его, и отчего-то Маше казалось, что ей жизненно необходимо сегодня с ним встретиться. Будто это последний раз, и больше она никогда не найдёт его, если…

Что «если», она не знала, но рвалась во сне изо всех сил, пытаясь докричаться. Звала его по имени, хотя сама не понимала, какое оно? Но точно знала, что только Он может отозваться на её отчаянный призыв.

И он отозвался. Пришёл, уже под утро, когда Маша, то и дело просыпающаяся от волнения и засыпающая опять, отчаялась, смирившись с потерей. Будто снежной периной одинокую ель, окружил тёплыми объятьями, даря наконец-то успокоение.

— Я рядом, я с тобой… — прошептал такой родной и любимый голос, и Маша ощутила палец, коснувшийся губ.

Он провёл им, поглаживая бархатистую кожу, а затем обдал жаром дыхания и, задев длинными золотистыми волосами её щёки, приник поцелуем. Мягко прижался, но выдох сорвался, и он, порывисто охнув, захватил её губы своими, словно пытался напиться перед тем, как исчезнуть. Она ответила на поцелуй, чувствуя, как колотится в груди сердце и мурашки поднимаются от живота к шее туда, где влажно и нежно касались его губы.

Всхлипнула, когда он, как всегда, разорвал поцелуй, но в этот раз не услышала его отдалённый болезненный рык разочарования — совсем близко раздался приглушённый смешок, и локон волос, поднятый выдохом, погладил её щёку. Холодный палец вновь коснулся её губ, а рука, зарывшаяся в волосы, продолжала нежно поглаживать голову, согреваясь от её кожи.

— Не уходи… — смаргивая слёзы, едва слышно взмолилась она сквозь сон, чувствуя, что уже просыпается, и понимая, что всё кончилось.

Но прикосновение не исчезло. По волосам, затем по щеке костяшками, подушечкой пальца по носу и опять по голове — ласково, будто не он сейчас целовал её с жадностью и горящей изнутри страстью. Надрывно нежно, даже будто боясь дышать.

Открывать глаза не хотелось, Маша чувствовала, что уже проснулась, но истома ещё нежила её тело, и девушка думала, что лишь она задерживает видение. Но вот, лёгкие наполнились воздухом глубже, по коже пробежалась зябкая дрожь, и Маша распахнула веки. И тут же чуть не закричала, увидев в предрассветных сумерках тёмную фигуру над собой. Кто-то присевший на кровать держал одной ладонью её лицо, а второй опирался на подушку, склонившись почти нос к носу. Она смогла разглядеть лишь длинные волосы, опавшие прядями по двум сторонам от скрытого их тенью лица сидящего, и широкую кривящуюся улыбку.

Видя ужас в её глазах, фигура поднесла палец к своим губам, приказывая молчать, но едва пропавшая улыбка выползла вновь — ещё плотояднее. Пахло морозом, чуть бензином, табаком и совсем немного перегаром. Настолько, чтобы можно было различить, но ещё не чувствовать дурноту и отвращение.

Сидящий отнял палец от своих губ и не удержался, легонько стукнул её по кончику носа, а улыбка на миг сильнее обнажила зубы. Проказливая такая, будто школьник шалость затевает. Маша не успела что-то у него спросить, да и со сна соображалось плохо, тем более что час ранний, а легла она поздно. Поэтому девушка молча наблюдала, как фигура встала, возвышаясь над её кроватью, как-то неловко сгорбилась, будто по привычке ожидая, что стукнется башкой о потолок, и стала наматывать волосы на кулак, чтобы спрятать их под тёплый капюшон.

Лица Маша так и не увидела — гость стоял напротив окна, но, судя по суетному тяжёлому дыханию, поняла, что парень возбуждён. Не в том смысле, в котором была возбуждена она сама, едва проснувшись после сладкого поцелуя в своих видениях, а в смысле, что чувствовался какой-то азарт в его действиях. Он запаковал голову, резко дёрнул шнурки, завязывая капюшон на манер полярника, а затем стащил с шеи очки на резинке, надел сверху на капюшон, оттянул и выпустил, чтобы они сели на глаза. Тут же ойкнул, отшатнувшись из-за ударивших лицо очков, и тихо, но озорно выматерился.

Маша пыталась понять, что происходит. Уже осознала, что это не Игорь, и уж очевидно не Елена Павловна, а значит — кто-то посторонний, кто-то только что с улицы, судя по свежему запаху и ледяным рукам. Но и на того волко-ежового Олега гость не смахивал. Можно было бы, конечно, ещё версий перебрать, но почему-то Маша всё больше подозревала, что это тот самый долговязый грубиян в маске лиса — больно похож. И отчего-то это вселяло надежду.

Особенно потому, что слишком уж он напоминал по телосложению и повадкам мечту, что приходила во снах.

Тем временем гость уже поправил криво севшие до этого очки, плавно поднял палец к губам ещё раз, а затем сделал пару шагов к Маше и принялся сгребать её с кровати вместе с одеялом.

— Что? Куда? — шёпотом всполошилась она, но парень возмущённо фыркнул, раздул ноздри и сжал губы, не имея возможности повторить жест, призывающий к молчанию.

Стремительно светало, и девушка уже могла различить его черты. Впрочем, кроме курносого носа, чуть пухлых, но небольших губ и острого подбородка увидеть всё равно ничего не удалось из-за лыжных очков и капюшона. Хотя, какая разница? Маша ещё вчера перестала понимать, что происходит, но если до этого она решила, что Соколова собирается ей помочь, то после разговора осознала, что доверять секретарше ей не стоит, а значит… в данном случае особо и некому. А этот парень, если это он был в лисовой маске, вступился за неё на балу. Так что если выбирать, кому доверять, то…

Гость прижал Машу к себе, заворачивая одеяло так, чтобы прикрыть ей спину, поднял на руках повыше и аккуратно понёс в коридор.

Дверь в соседнюю комнату оказалась закрыта, а ручка подпёрта стулом. Стояла тишина, но почему-то Маша была уверена, что Елена Павловна ночует там. Парень неловко нащупал ногой первую ступень лестницы и понёс драгоценную ношу вниз. В одеяле становилось жарко, даже заботливо укутанные босые ноги, похоже, вскоре начнут потеть, но девушка уже понимала, что несут её, скорее всего, на улицу, а там мороз.

Дверь на кухню с тихим скрипом отворилась, и тут же Маша услышала раскатистый храп. На диване, сидя уткнувшись лбом в стол, спал водитель, и запах перегара стоял такой, что хоть топор вешай. Несущий её ненадолго замер, глядя на Игоря, тихо и плавно сделал несколько шагов в сторону выхода из дома, затем опять обернулся, сдавленно хрюкнул и, развернувшись к двери, со всего маху долбанул по ней ногой так, что та распахнулась, впуская мельтешащее снежинками с карниза утро, и грюкнулась о внешнюю стену, жалобно уронив выломанную щеколду. Храп за спиной прервался, раздалось сонное причмокивание, а затем Игорь захрапел ещё громче.

Парень запрокинул голову, расхохотавшись, и ступил на крыльцо. Изнутри раздался женский возглас, но окна спальни Елены Павловны выходили на другую сторону дома, поэтому увидеть их секретарша не могла.

Здесь было светлее, снег захрустел под ботинками, морозный воздух стянул кожу на лице, заставив девушку спрятаться в одеяло. И так уютно было, так спокойно, что казалось, будто она ещё не проснулась, а продолжает видеть самый чудесный сон про своего возлюбленного, который пришёл, чтобы освободить её из плена. Несущий же, судя по ощущениям, был бодр и оптимистичен. Поскользнулся на дорожке, задорно выругался, поймав равновесие и сжав одеяльный комок в руках, но продолжил путь так же уверенно и спокойно.

Куда её несут, Маша не очень понимала. Выйдя за распахнутые ворота, парень направился по свежему снегу вдоль одинокой вереницы следов куда-то в сторону леса. Снега выпало немало, но сейчас метель прекратилась, небо очистилось, и лишь с веток кое-где сваливались белые пушистые комки, глухо падая вниз и заставляя обступившие дорогу деревья шелестеть освободившимися сучками.

Девушка всё же любопытно высунула нос и принялась озираться тщательнее. Сон однозначно походил на быль, и, как бы ни было уютно на руках у её видения, морозный воздух уверял в реальности происходящего. Маша не знала, о чём думать. То ли просчитывать план действий на случай… чего угодно, то ли пытаться понять, как связан её спаситель с оставленной в доме Соколовой, то ли плюнуть на всё и поверить, по-настоящему поверить, что Он пришёл за ней! Наконец-то! Спустя столько лет! Никогда Маше ещё не было настолько спокойно с кем-то рядом, а тут, этот мужчина даже лица своего так и не показал полностью, но казалось, что ближе никого нет.

Девушка тряхнула головой, стараясь мыслить трезво. Верить в чудо — это, конечно, прекрасно, но за свою жизнь Маша уже давно поняла, что чудеса случаются с кем угодно, но не с ней, поэтому стоит очень серьёзно подумать, кем может быть этот гордый высокий муж, что выкрал её, и как он соотносится с её снами. Что связь есть, она была уверена, всё же была не дурой, и понимала, что как бы ни было странно происходящее, но всё выглядит более чем логично. И длинные волосы, и имя, что она дала избраннику по неосторожности, когда бросила бусину, и лисья маска, украшавшая нос её защитника на балу. И голос, Его голос! Всё это, вместе с остальными мелкими деталями, будто складывалось в единый пазл, что разжигал в душе чувство правильности. И не тот ежиный Лисицкий волк её избранник, а этот — непонятный.

Она подняла взгляд и всмотрелась в лицо несущего её парня. Тот увлечённо пёр её куда-то в глубь леса по неширокой тропе, а улыбка на его лице, под пускающими пар раздутыми в предвкушении ноздрями, выглядела почти пугающе — напоминала что-то из фильмов о маньяках. На миг Маше стало страшно. Мечты мечтами, но если этот её герой и впрямь маньяк, то уж лучше остаться пленницей с Соколовой и Игоря, они хотя бы отпустить обещали. Но в ответ на её мысли спаситель склонился к ней, и улыбка стала чуть нежнее. Маше даже показалось, что он двинулся её поцеловать, но сам себя остановил, понимая, что не время и не стоит пугать свою хрупкую, завёрнутую в одеяло, ношу. Лишь чуть крепче сжал её в объятьях и попёр дальше, не обращая внимания на снег, сыплющийся с веток, которые иногда задевал макушкой в капюшоне.

Через пару минут они вышли на небольшую полянку, окружённую укутанными в снежные шапки елями, а в центре стоял чуть покосившийся на колдобине четырёхколёсный зверь. Для машины слишком маленький, а для трактора чересчур навороченный. Да и кабины не наблюдалось: четыре мощных колеса с глубоким протектором, седло для пилота, сзади пассажирское сиденье, что выглядело чуть удобнее — хотя бы спинка была в виде квадратного багажника, и руль, расставивший заиндевевшие рога в стороны.

Парень перехватил ношу чуть удобнее, подошёл к квадроциклу и аккуратно, но с усердием усадил Машу прямо в одеяле на пассажирское сиденье. Постоял минуту, глядя в её ошарашенное лицо, почесал нос, а потом зашарил по краю багажника, нащупал какие-то ремни и крепко перетянул пассажирку.

— Я что, колбаса докторская? — опешив, спросила Маша, глядя на одеяло, ставшее похожим на сожравшую её гигантскую гусеницу.

— Не! — довольно возразил её герой. Шмыгнул раскрасневшимся носом, утёр конденсат под ним и, выдохнув облачко пара из довольной улыбки, заявил: — Ты — личинка госпожи Лисицкой!

— Что?! — воскликнула она, не зная, про которого Лисицкого он говорит. А если?.. А если он везёт её назад к тому зализанному Олегу?! Но ведь он же её от него и спасал! Вроде…

Но додумать она не успела, потому что парень задрал ногу, будто сдавал экзамен на Джеки Чана, и взгромоздился в седло. Ничего ж себе он высокий!

Зазвенели ключи, и двигатель запустился, напоминая одновременно газонокосилку и отбойный молоток. Похоже, ещё не остыл, раз так легко завёлся. Это получается, что он на нём сюда приехал? И куда они сейчас?..

Вдалеке на тропе появилась фигура. Солнце уже почти выглянуло из-за горизонта, и в рассветных сумерках был виден пар, вырывающийся изо рта бегущего к ним Игоря. Следом за ним спешила одетая в пижаму и закутанная в куртку Соколова, но не поспевала. Бежать им предстояло метров сто, и Маша заволновалась, а вот спутник был более чем спокоен.

Он поудобнее умостил зад в седле, затем засунул руку в карман, вытащил оттуда пачку сигарет, достал одну, сунул в рот, потом неспешно порылся в куртке, разыскивая зажигалку. Положил пачку на место, чиркнул раз, другой, третий и прикурил. Сложил зажигалку к пачке, с наслаждением затянулся, глядя, как бегут к ним незадачливые пленители. Потом как бы нехотя вытащил из небольшого бардачка тёплые лыжные перчатки, натянул на одну руку, на вторую, продолжая следить за приближающимися. Поправил, чтобы пальцы удобно ходили, затянулся ещё раз, усмехнувшись, как уже приблизившийся Игорь с красной рожей оскользнулся на кочке и чуть не упал. Подождал, когда тот выпрямится и подбежит на расстояние метров десяти, вытянул руку, демонстрируя средний палец, из которого вырвалась искорка статики, и в последний момент, когда Пёс уже почти поверил, что ему удалось успеть, дал по газам.

— Да чтоб ты с!.. — раздалось сзади, но дальше перепуганная Маша уже не услышала — двигатель встарахтел оглушающе, а сама она вжалась в спинку, с ужасом понимая, что они несутся прямо через лес.