Анна и бесконечность

Дарья Солодилова, 2023

Пять смертей нашего мира отражаются в черном зеркале – в глазах Анны. Она верит, что по-прежнему является человеком, который просто проживает в механическом теле, вместо органической биомассы. Остальные же считают ее сложным роботом, у которого появилось подобие личности на базе воспоминаний погибшего гениального инженера – Анны.Тысяча лет умирающего мира, как спутанный клубок временной нити, застряли в машинной памяти Анны. Она может изменить все, ей подвластно все, но ее мучит один главный вопрос: зачем ей что-либо делать. Ведь у людей есть свобода выбора, даже если это означает смерть человечества. Лабиринт апокалипсиса, кажется, не имеет выхода. Или это просто искусственный интеллект Анны заблудился где-то?

ПРИЯТНО ПОЗНАКОМИТЬСЯ, АДАМ

— Послушай, Анна. У меня к тебе много вопросов после того, что я увидел. Давай ты мне на них ответишь, а потом будешь собираться? Договорились? — Адам решил взять инициативу на себя, что, впрочем, было его естественным поведением, такая уж у него была привычка.

— Знаешь, Адам, у меня тоже есть к тебе вопросы, между прочим. И поскольку ты гость, то из вежливости должен уступить мне право задать свои вопросы первой.

— А у тебя их много? — Адам пытался высчитать время, которое это может занять. Он был человеком действия, непривыкшим вести разговоры, которые были ему малоинтересны. Отвечать на вопросы о себе не входило в его планы.

— Много, — уверенно заявила Анна.

— Тогда давай по очереди. Это будет компромиссным решением.

— Договорились! Я хочу узнать тебя поближе! — воскликнула Анна и хитро улыбнулась. — Дай руку, Адам.

— Что??? — Странности в поведении Анны начинали его порядком раздражать.

— Руку давай, сказала.

Выждав полминуты и не увидев никакой реакции, девушка сделала вывод, что ждать бесполезно. Молниеносным движением Анна схватила руку Адама, потянула на себя и проколола ему палец. Точнее, не проколола, а отрезала маленький кусочек кожи. Все произошло в одно мгновение, он даже не успел дернуться, как по его руке уже текла кровь. Адам попытался выдернуть руку, но Анна так вцепилась в нее, что это было бесполезно. Пока Адам безуспешно пытался освободиться, девушка достала пробирку и собирала в нее жидкость для анализа.

— Что ты делаешь? — Злость в голосе мужчины звучала отчетливо, но воспитанная с детства вежливость не позволяла проявить грубость. Адам держал себя в руках, хотя происходящее казалось ему каким-то извращенным театром.

— Собираюсь узнать тебя поближе, Адам. — Девушка налила достаточно крови для анализа и вежливо прилепила пластырь на порез, который она предусмотрительно положила в карман перед встречей с Адамом.

Он молчал, слова куда-то убегали, оставляя хаос в голове. Затем ему послышался какой-то механический звук, он поднял голову и увидел, как на самом верху сферы выдвигается какой-то железный ящик.

Анна закупорила пробирку и полезла по стене вверх до ящика. Потом она забралась в ящик и закрыла дверцу. Наступила тишина. Прошло десять минут. Ожидание было мучительно.

— Что ты там делаешь, Анна? — Ответа Адам не получил. Но его это не устраивало. — Ты меня слышишь или нет? — Мужчина кричал.

— Слышу-слышу, не ори, — раздался голос Анны. — У меня тут лаборатория, анализы твои изучаю. Обработай пока рану. Красный флакон.

После этих слов справа от Адама снизу выдвинулся еще один ящик. В нем было много разных баночек, таблеток и ампул, но красный флакон был только один. Капнув немного жидкости на пострадавший палец без куска кожи, Адам задал мучавший его вопрос:

— Как ты это делаешь?

— Имеешь в виду, как я управляю сферой?

— Ну да…

— Она настроена на мои волны. У тебя не получится, можешь даже не пробовать. Если бы ей мог управлять кто-то, кроме меня, то ее давно бы отобрали. Так уж люди устроены.

— Мозговые волны?

— Что-то вроде этого, Адам. Закодировала я ее. Так что даже не надейся.

— Ты скоро там закончишь? — Количество вопросов к Анне росло с каждой минутой, а ответов пока не было.

— Все уже. Насмотрелась. — Девушка открыла дверцу ящика, перепрыгнула на стену и спустилась вниз. Села на ковер, улыбнулась и приготовилась говорить. — Евгеника, Адам. Вот значит как! Так я и знала, что к этому все придет. Они уже давно двигались в этом направлении. Еще одна попытка создать совершенное общество, обреченная на провал. Ты такой красивый, Адам. Посмотрела на тебя, и мне стало невыносимо грустно. Идеальные черты лица. Совершенное тело. Знаешь, в Древней Греции было изобретено понятие «золотое сечение». Они создали много скульптур, чтобы его запечатлеть, оставить в истории образ абсолютной красоты. Они долго работали, чтобы красоту сформулировать, математически выверить, сделать из нее науку. Века сменяли друг друга, мода, как ветер, дула то в одну сторону, то в другую, заставляя людей менять свои тела, преследуя течение ветра. Порой красота становилась подобной ночному кошмару, приобретала ужасающие формы диспропорций, изможденного тела или, наоборот, ожиревшего, неестественного, больного, искалеченного, изрезанного. Понятие красота — это зеркало, в котором отражается общество со всеми его пороками и проблемами. Ты напомнил мне о золотом сечении, когда увидела тебя, Адам. И пусть ты уже не так молод, но совершенство не стареет. Или лучше сказать, совершенство стареет совершенно. Я не верю в совпадения, предпочитаю теорию вероятности. Поэтому с момента, как ты снял очки, я высчитывала вероятность обнаружения евгеники в твоем гене, не терпелось подтвердить мои ожидания. Извини за порез, кровь, но это было необходимо. Мне сложно назвать кого-то лучше греков в определении красоты, поэтому должна согласиться, что у ваших создателей хороший вкус. Посмотри на себя… ах, Адам. Ладно, хватит о золотом сечении. Ты знаешь своих генетических родителей?

— Анна, я не знаю, что ты подразумеваешь под Древней

Грецией и золотым сечением. И вообще я тебя не до конца понимаю, но боюсь, что, если я начну задавать вопросы про Древнюю Грецию и тому подобное, мы так и не доберемся до более важного.

— Ты куда-то торопишься, Адам?

— Да, я тороплюсь вернуться обратно, но я хотел задать тебе несколько вопросов, прежде чем мы покинем твой… дом.

— Что ж, тогда уходи. Я тебя не держу. Я вот точно не тороплюсь идти в дом Адама. И на то у меня есть свои причины. Знаешь, с момента, как я последний раз видела человека, прошло очень много времени, и мне хочется поговорить. Просто поговорить. Если тебе неинтересно, скатертью дорога. Но я в любом случае сдержу свое обещание и дам тебе кошку. Только не Снежинку. Она моя. А вот другую дам.

Адам понял, что с этой девушкой ничего просто не бывает. Придется сменить тактику, если он хочет вернуться обратно и с кошкой, и с Анной, и с координатами сферы. Все три объекта были ценны для общества, в этом не оставалось сомнений.

— Анна, у меня есть время. Согласен, мы можем поговорить. Давай вернемся к вопросу твоей эвакуации из радиоактивной зоны позже. Если я правильно понял конструкцию сферы, это безопасное место, верно?

— Верно. Ничего нет безопасней моей сферы. Это ты правильно понял.

— Хорошо, давай будем говорить о том, о чем ты хочешь, только, пожалуйста, оставь место для моих вопросов.

— Договорились! — воскликнула Анна и принялась наглаживать спящую кошку. — Мы нашли собеседника, Снежинка. Мы нашли собеседника! Мур-мур. Храпишь? Объелась опять, да?

Кошка возмущенно виляла хвостом во сне, чувствуя вторжение извне в свои сладкие сновидения.

— Адам, ты не ответил на вопрос. Ты знаешь своих генетических родителей?

— Их все знают. ДНК-образцы. Это очень почетная работа.

Генетические идеалы. Все хотели бы быть на их месте.

— Вы братья и сестры все там, да?

— Генетически мы происходим от одной пары особей. Хотя это не совсем верно. Случалось несколько раз, когда родительская яйцеклетка или сперматозоид заменялись, но это происходило только в случае, если был найден более совершенный генетический материал или повышался процент диагнозов Нестерильности. Но даже при замене яйцеклетки либо сперматозоида кровное родство сохраняется. Так что да, мы генетически все близкие родственники. Ты вот говорила про красоту, а я не знаю, что ты имеешь в виду, называя меня красивым. Что ты вкладываешь в это понятие?

— Не знаешь, что такое красота? Вряд ли я смогу тебе объяснить, что это. Но я, похоже, поняла, в чем проблема. Вы все там такие, да? Как ты? Вы похожи друг на друга?

— Да, мы все люди. А люди похожи друг на друга. Разве нет?

— Адам, ты хоть раз видел людей с врожденными пороками, уродствами, болезнями?

— Нет. Хотя не совсем. Я видел нескольких человек с диагнозами Нестерильности. Но это никак не отражалось на их внешнем виде. Внешне они были такие же, как мы.

— Их не могло не быть. Даже при идеальном родительском ДНК несовершенные физически дети должны были рождаться. Что вы с ними делаете?

— Я же сказал, что не видел физически неполноценных людей, включая детей. Все, кто выходят из Инкубатора, обладают совершенными физическими данными и здоровьем, необходимым для полноценной жизни.

— Вот поэтому мне стало невыносимо грустно, Адам, когда я тебя увидела. Сколько их, кто не выходит из Инкубатора?

— Ты имеешь в виду поврежденных, нежизнеспособных особей? Не знаю. Говорят, их становится больше с каждым годом, поэтому они думают заменить образец ДНК. Ищут новую яйцеклетку. Я не знаю среднестатистическое количество поврежденных особей в годовой цикл оплодотворения. Это не моя работа. Почему это тебя беспокоит, почему тебе грустно?

— Жалко детей, которые родились в неподходящее время. — Анна опустила голову, чтобы не видеть спокойного лица Адама.

Его красивые голубые глаза были ясными и прозрачными, в них не было тревоги, только любопытство. Он не понимал эмоций Анны, но чувствовал, что ей грустно. Ему хотелось ее приободрить.

— Послушай, я понял, что ты незнакома с нашими порядками. По всей видимости, ты родилась вне Общества и по какой-то необъяснимой причине выжила, несмотря на облучение. Наверно, сфера тебя спасла. Естественно, тебе интересно, как живут люди. Но что-то может показаться тебе странным из того, что ты услышишь от меня. Не делай скоропостижных выводов, я готов объяснять. Ты все поймешь. Вот ты переживаешь по поводу нежизнеспособных особей. Но посмотри на это по-другому. Разве кто-либо хотел бы родиться больным? Когда сердце слабое или легкие не вмещают стандартный объем кислорода? Или, того хуже, с шестым пальцем на руке, мутацией??!! Никто бы этого не хотел, это просто негуманно — давать поврежденным особям развиваться дальше. Они же будут страдать. Другие люди будут их обходить стороной. Они не получат работу, кроме как в отделе Уборки. Зачем эта бессмысленная жестокость? Кому это может быть нужно? Не понимаю твоей грусти. Вот у тебя есть шестой палец на руке?

— А что, если есть, Адам?

— Но у тебя же его нет, Анна. Вижу же, пять пальцев, как и должно быть. У тебя такой взгляд на ситуацию, потому что ты недостаточно знаешь.

— У тебя есть родители, Адам?

— Были. Детей без родителей не бывает, это было бы грубой ошибкой в отделе Статистики: дать подтверждение на увеличение населения, не имея доступной родительской пары для приема ребенка. Каждая пара может растить двоих детей.

— Только двоих? А как же рост населения? Сколько вас?

— Нас около 10 000. Рост населения — это плановое мероприятие, которое происходит после расширения огороженной, безопасной для жизни территории. В этом случае, ты права, может быть три ребенка у одной пары. На моей жизни такого не происходило. Роста территории, я имею в виду.

— Грустно.

— Опять тебе грустно, Анна. Подумай сама, зачем увеличивать население, если не готовы новые дома, если нет потребности в большем количестве работников? Ты считаешь было бы лучше иметь еще 2000 людей, которым негде жить и нечем заняться?

— Адам, а у тебя есть жена и дети?

— Нет, мне пока рано. Я еще работоспособный. У меня еще 28 лет в отделе Исследований. А потом, да… мне найдут партнера женского пола, переселят в отдельный дом и дадут детей. И начнется новая жизнь, говорят, она еще лучше, чем работа, но это как повезет. Если попадется плохая партнерша, то будет не очень весело. По-разному бывает.

— Вы не делаете выбор самостоятельно? Вы даже на него повлиять не можете?

— Нет, конечно. Если бы мы могли влиять на выбор партнера, то получилось бы так, что двое человек выбрали одного и того же партнера. Это было бы странно. Что делать в этом случае?

— Ясно, Адам. Прости за неуместный вопрос, у вас есть секс? Понятие такое существует?

— Ты имеешь в виду размножение естественным способом?

— Понятно.

— Анна, потребности в этом нет, Инкубатор выполняет необходимую функцию. А Инкубатор был столько, сколько существует Общество. Я знаю, что когда-то это было по-другому, это очевидно. Но со Дня Человечества люди живут так.

— Вам дают какие-то препараты, да, Адам? Чтобы вы не пытались узнать, что входит в понятие «секс»?

— Ты имеешь в виду гормональный корректор?

— Да, видимо, это то, что я имею в виду.

— Мы же не животные, Анна. У нас есть возможность регулировать дисфункцию организма. У нас нет необходимости в выживании, как это было свойственно животным, когда неупорядоченное размножение должно было покрыть смертность с позитивным остатком. Зачем нам рудиментарные функции, нерелевантные для жизни человека?

— У нас с тобой столько общего, Адам. Удивительно, но факт. А ты бы выжил, Адам. Как я когда-то выжила. Да… ты бы смог… Можешь…

— О чем ты, Анна?

— Потом поймешь, позже. Всему свое время. Лучше расскажи мне еще про Общество и про себя. Адам, ты видел смерть? Или вас лишили и этого зрелища? Люди ведь умирают, и дети искалеченные, которые не выходят из Инкубатора, тоже умирают. Ты знаешь, как выглядит смерть человека?

— Нет. Я не видел смерти, ее никто не видел.

— Так я и подумала. Абсолютная идиллия. Общество без смерти. Что вы делаете со стариками?

— Ничего. Человек живет 100 лет, после этого наступает смерть. Ни разу на моей памяти не было человека, который бы прожил меньше 100 лет… или больше 100 лет. Таков срок.

— И как наступает смерть, когда человеку исполнилось 100?

— Он заходит в Комнату Выхода и не выходит оттуда.

— Газовая камера? Или сожжение?

— Нет, Анна. Нет. — В глазах Адама появилось возмущение.

«Почему она все видит в каком-то извращенном свете? Отчего и на кого она злится? Ей будет сложно у нас. Ее не поймут. Даже я ее не понимаю», — пронеслась мысль в голове мужчины.

— Так что там в Комнате Выхода?

— Вакуум, как в космосе.

— А что вы делаете с телами?

— В них содержится множество полезных элементов, которые сложно получить искусственным путем. У нас есть некоторые сорта растений, которые в них нуждаются.

— Понятно, вы жрете друг друга, да, Адам?

Тут нервы у Адама не выдержали. Он еще никогда в жизни не встречал настолько невежливого, невоспитанного и злого человека. Мужчина встал и нервно заметался, шагая то в одну сторону, то в другую. Кулаки его сжались сами собой, хотелось ударить… что-нибудь ударить, ну хотя бы стену. Выйти отсюда, закончить этот диалог, заткнуть ей рот. Гнев. Адам стал его первооткрывателем.

Прядь волос лежала на его светлокожем лбу. Она напоминала пшеничное поле летом, по которому гуляет ветер, и набухшие от зерна колосья качаются ему в такт, переплетаясь и создавая палитру цвета своими утонченными тенями. Прядь намокла от пота, который выступал крупными прозрачными каплями, они катились по вискам. Его тело помнило, что значит быть человеком. Адам — нет.

Анна наблюдала за ним, поглаживая Снежинку, которая проснулась и заурчала.

— Снежинка, у нас гость. Видишь, он волнуется. Иди успокой его, как ты это умеешь, — прошептала Анна, наклонившись поближе к кошке.

Снежинка встала и пошла тягучей кошачьей походкой, перед которой невозможно устоять. Пушистый хвост с каскадом белых волос был немного изогнут на кончике, это значило, что Снежинка настроена решительно. Подойдя поближе к мужчине, она присела, оперевшись на передние лапы; кошка внимательно следила за нервным гостем, который ее совершенно не замечал. Она замяукала, требуя минуту внимания. Адам остановился и опустил взгляд. Небесные глаза Адама и морские глаза Снежинки встретились. Кошка со всей нежностью начала тереться о ногу мужчины, обвивая ее своим королевским хвостом. Он не смел двигаться. То, что происходило, казалось крайне странным, но приятным.

— Эй, Адам, возьми ее на руки. Она же просится! — сказала Анна, предчувствуя победу Снежинки.

Он решился сделать это. И вот уже теплый комок вибрировал в его руках, а ее морские глаза гипнотизировали его. Снежинка была отличным мотиватором, чтобы взять себя в руки и продолжить общение с Анной ради блага человечества.

Выждав немного, девушка продолжила диалог:

— Адам, посмотрев на тебя и твой ген, я пришла к выводу, что ты мог бы прожить 150 лет. А это на 50 лет дольше, чем вам разрешают. Что ты по этому поводу думаешь? Ты хотел бы прожить 150 лет, а не 100?

— Говорят, после 100 человек болеет. Я не хочу болеть. Смотреть на разрушение собственного тела неестественно. Разумный человек не может этого хотеть. Зачем еще 50 лет боли и разложения, когда ты не способен приносить пользу Обществу? В этом нет смысла.

— Ты не боишься смерти, совершенный человек?

— Нет. Почему я должен этого бояться? Я знаю, что у меня есть время и сколько его у меня. Знаю, на что я его потрачу.

Все известно с детства, откуда взяться страху?

— У вас не любят сюрпризов, да?

— Под сюрпризами ты имеешь в виду ошибки? Анна, у нас нет права на ошибки. Нас 10 000, а кругом только радиация и мутация. Кроме нас на Земле только растения. Животных больше нет. Мы единственный вид на планете. Если мы совершим ошибку, то не останется ни одного вида.

— Адам, ты действительно рассуждаешь как настоящий Адам. Недаром у тебя такое имя. Не верю я в совпадения. Скажи мне, как ты думаешь, что происходит после смерти с человеком?

— Я же уже сказал. Да, мы перерабатываем тела, чтобы выращивать несколько необходимых сортов. Эти растения нам нужны, Анна. Если бы мы могли их заменить другими, мы бы это сделали. Твои злые комментарии были неуместны. Ты просто многого не понимаешь.

— Конечно-конечно. Я малопонятливая. А что происходит с душой после смерти? Что ты думаешь о Боге? О послесмертии?

— О чем ты? Что ты имеешь в виду?

— Нет таких понятий даже, да, Адам?

— Объясни мне нормально, что ты имеешь в виду под этими словами, если хочешь услышать мой ответ, Анна.

— Нет. Не будем. Этого мне тебе сейчас не объяснить. Ответ я уже поняла в любом случае.

— Ну хорошо, если так.

— Давай следующий вопроc. Что ты делаешь в свободное от работы время?

— Прихожу домой, ужинаю, общаюсь с семьей, пробегаю пять километров на дорожке и ложусь спать.

— Звучит весело, Адам. А что ты делаешь в выходные?

— У нас один выходной день в неделю. После завтрака все люди собираются в Кругу, центральной точке купола. Мы слушаем новости от отдела Информации, нам дают отчет о достижениях каждого отдела и план дальнейшей работы. После этого мы играем в логические игры, за это отвечает отдел Развлечений. Каждую неделю нас распределяют в новую игровую группу, чтобы все друг друга знали по именам и в лицо. Мы все братья и сестры, нет ни одного незнакомца. Ты будешь первой, Анна. Представляю, как все удивятся. Будут задавать тебе миллион вопросов, так что будь готова. Но тебя никто не обидит, у нас так не принято. За это не волнуйся. Имей в виду, после того как я тебя приведу, нужно будет пройти медицинское обследование и инструктаж, потом тебе дадут какую-нибудь очень интересную работу. Я тебе даже завидую. Только, если хочешь совет, воздержись от колкостей, а то… ну в общем, все нормально будет.

— Звучит заманчиво, Адам. Но давай вернемся к вопросу моей мозговой стерилизации позже.

— Ну вот опять… Анна… Анна…

Адам вдруг почувствовал что-то незнакомое, какое-то странное новое ощущение. Ему было не все равно, что произойдет с Анной. Беспокойство. Он переживал за нее, ему хотелось все продумать, понять, как сложится ее жизнь, когда она придет с ним в Общество. Ему хотелось простроить в голове все возможные варианты развития событий, понять, чего ждать, к чему готовиться. Это было ощущение его личной ответственности за Анну. «Что это со мной? Спокойно…» — подумал Адам, удивленный таким ходом мыслей в своей голове.

— Если я правильно поняла, то у вас там еженедельная пропаганда, чтобы вольнодумства не завелось, да? Это, конечно, здорово всех знать по имени, но я бы предпочла обойтись без ненужной информации. А в вас ее прямо-таки насильно запихивают. Делая вывод из того, что ты спросил меня, что я подразумеваю под словом «красота», я смею предположить… у вас нет искусства, да, Адам? Совсем-совсем нет? Ни в какой форме?

— Согласен, это проблема. Но над этим уже работают. Через 11 лет запланировано открыть отдел Искусств и распределить туда пять человек. Мы считаем годы и очень ждем этого события. Это будет кардинальным изменением, впервые появятся люди, которые могут заниматься чем-то, помимо жизнеподдержания Общества. У нас всех будет музыка, о которой нам рассказывали в школе, как это когда-то было до Дня Человечества.

— Ты серьезно? А куда вы дели записи? Стерли, что ли?

Миллиарды песен исчезли бесследно?

— Анна, человечество было уничтожено. Людей, способных мыслить, на планете осталось только 65!!! 65 человек, которые пережили безумие Садовников. Они основали Общество в День Человечества. Прошло двести три года, и нас уже 10 000. Мы живы, у нас есть дом, у нас есть наука, мы здоровы, в достатке еда, мы развиваемся, расширяем территории, выводим новые сорта растений и работаем. Какая музыка, Анна?

Людям не до этого было.

— 65??!!!!! Значит, Джеку удалось… Узнаю его автограф.

Анна вскочила и забегала по сфере. Потом она полезла вверх по стене до максимально высокой точки, вставила свои стопы в отверстия и повисла вниз головой над Адамом. Мужчина решил подождать и помолчать, понимая, что девушке нужно переварить полученную информацию. Анна молча висела с закрытыми глазами, ожидание затянулось.

Адам решил продолжить разговор:

— Ты права, Джек был одним из наших основателей. Первым и единственным лидером в истории Общества, благодаря ему человечество продолжает существовать.

— Скажи, что он тоже отправился в Комнату Выхода! — раздался крик Анны сверху.

— Да, когда ему исполнилось 100 лет. Как это произойдет с каждым из нас, так же это произошло и с Джеком. Он был великим лидером!

— Потом обсудим этого гения зла! — выкрикнула в ответ Анна.

Адам вскочил как ужаленный. Такой несправедливой грубости в отношении Джека, спасшего Жизнь на планете, он вытерпеть не мог. В этот раз ему хотелось ударить уже не стену, но дотянуться до Анны он не мог, поэтому разразился руганью в приступе злобы, первый раз в своей жизни:

— Заткнись! Заткнись, Анна! Только ты здесь психопатка! У тебя язык из дерьма сделан! Что с тобой вообще? Что ты знаешь о Джеке? Кто ты вообще такая? Я буду двумя руками «за», когда твой гадкий, испорченный мозг сотрут в отделе Очистки. Я буду смеяться, наблюдая за тем, как даже в отделе Уборки ты станешь абсолютным изгоем. Ты этого заслуживаешь!!! Думаешь, ты здесь останешься сидеть в этой сфере? Сфера полезна для Общества, а ты нет! Спускайся, бери кошку и пошли. Я устал от твоего сумасшествия, недаром говорят Нестирильность заразна. Заразна! Спускайся оттуда сейчас же! Или я сам до тебя доберусь!

— Сейчас транквилизатор в жопу тебе вколю, Адам. И оставлю в Кротовьей Норе подыхать, бычьеголовый мужик. Ты до меня даже дотронуться не сможешь при всем своем желании, как, впрочем, и открыть дверь. Так что сядь и сиди тихо, пока я думаю, — сказала Анна монотонным, спокойным голосом.

— Что?!! — Адам побежал к стене.

Снежинка начала неистово орать, выгнув спину: происходящее не было нормальным, с ее точки зрения. Снежинка была глубоко возмущена.

И вот когда Адам уже начал карабкаться вверх по стене, позади раздался шум. Анна спрыгнула с потолка, приземлилась, как кошка, на четыре лапы и в два прыжка оказалась за спиной мужчины. Затем последовал укол транквилизатора из шприца, который Анна предусмотрительно положила в карман перед встречей с Адамом.

Несколько часов спустя Адам пришел в себя. Он лежал на ковре там же, где и был до этого, в сфере. Девушка только припугнула его темной Кротовьей Норой, вовсе не собираясь оттаскивать спящего Адама в свой лабиринт. Снежинка играла в кошачьем домике гигантского размера, который был приделан к выдвижной панели: очередной тайник в недрах сферы. Оставалось только догадываться, что еще там спрятала Анна. Девушка висела на самом верху сферы, предусмотрительно вне зоны досягаемости Адама, все так же вниз головой. Ей так лучше думалось. Услышав шорох проснувшегося человека, она заговорила:

— Адам, послушай. Я приношу извинения за то, что оскорбила твои чувства, назвав Джека гением зла. Я больше не буду называть этого человека такими плохими словами. Согласна, что подобное отношение к человекоутилизатору Джеку могло задеть твою веру. Обещаю, что к вопросу обсуждения этого падального ганнибала мы можем вернуться позже. И я не буду называть этого выродка плохими словами. Давай сменим тему. Адам, я не собираюсь причинять тебе вред. Тебе ничего не угрожает, особенно когда ты со мной здесь. Мы прекрасно общались до тех пор, пока ты не позволил себе лишнего. Давай забудем и просто продолжим говорить.

Действие транквилизатора еще было сильно, драться Адаму больше не хотелось. В общем, ему ничего не оставалось, кроме как согласиться на предложение Анны:

— Хорошо. Задавай свои вопросы, но воздержись от гадостей, пожалуйста.

— Прекрасно! Замечательно! Мы закончили на том, что ты пытался объяснить мне, как у вас пропала музыка. И тот факт, что выживших было только 65, не объясняет утери достояния человечества. Что вы сделали с хранилищем данных на Плантации?

— Как я уже сказал, Садовники в своем безумии уничтожили человечество. А ведь они были тоже людьми, как и мы. Их мир продержался 600 лет, но был обречен на провал с самого начала. Это было неизбежно. И причина в том, что, создав свое общество, они взяли с собой весь багаж человечества, накопленный до них. Нельзя создавать новое общество на основе предыдущего, которое погибло по своей же вине. Садовники сделали фундаментальную ошибку с самого начала. Человечество до них самоуничтожилось, страдая от неизлечимого безумия, то же самое произошло и с Садовниками. Джек понимал это, поэтому он создал новый путь, придерживаясь которого мы не повторим старых ошибок. Мы будем жить десятки тысячелетий, развиваясь и расширяясь. У нас будет все, что было у человечества раньше, и даже больше. Кроме безумия, без него мы обойдемся. Да, когда наши основатели уничтожили хранилище данных, они стерли не только плохое, но и хорошее. Но отделить одно от другого было невозможно, на это понадобились бы десятилетия и много людей. Ни того, ни другого не было. Осталась только наука, все остальное стерто. Мы строим наш мир с нуля, он будет совершенным и разумным. В нем тоже будут красота и искусство, всему свое время.

— Адам… Что мне тебе сказать на это?

— А ничего не надо комментировать, Анна. Задавай лучше свои вопросы.

— А я все-таки скажу, уж извини. Вы уже мертвы, Адам, не жизнеспособный вид. Вы не можете размножаться. Человеческий ген мертв. Общество братьев и сестер… Ха-ха! Отними у вас Инкубатор, и через поколение дети будут умирать еще до рождения. Что ты думаешь? Принесешь им кошку, и мир наполнится животными? Про что ты там мечтал, тиская мою Снежинку? Да это вас самих скрестят с кошками, чтобы разбавить ген, выводя все более интересные варианты человекокотов. Яйцеклетку ищите, говоришь? А не надо было хранилище уничтожать.

— Во-первых, никто не отнимет у нас Инкубатор, потому что, кроме нас, никого больше нет. Во-вторых, с кошками нас не скрестят. Абсолютная чистота и совершенство человеческого гена — это то, чему были посвящены первые 80 лет работы Общества. Ты же сама видишь результат, так что не придумывай страшных историй, их стерли вместе с музыкой и телами Садовников. А яйцеклетку мы ищем, чтобы быть еще совершенней.

— Ты непробиваемый, Адам!

— То же самое могу сказать и про тебя, Анна.

— Ладно, следующий вопрос. По какому принципу вас распределяют по отделам? Почему ты в отделе Исследований, а не в отделе Очистки мозгов?

— Потому что я рожден, чтобы работать в отделе Исследований. У нас каждый реализует свое предназначение. Безошибочная система. Нет человека, которому его работа не подходила бы или не нравилась. Ты и твоя работа — одно целое. Кроме отдела Уборки, конечно. Для него никто не рождается, туда попадают по другим причинам. Но давай его на время оставим, существование этого отдела — компромисс с реальностью, потому что есть необходимость как-то пристроить тех, кто больше никуда не подходит. Вот как это все устроено. С трех лет начинается общее образование. Нас учат говорить, читать и писать. Когда нам исполняется семь лет, мы можем легко поддерживать разговор со взрослыми и читать любые книги из общеобразовательной библиотеки в свободное время. К сожалению, книг не так много, поэтому все, кроме специализированных научных трудов, доступ к которым находится у отделов, мы прочитываем еще до 10 лет. Дальше остается только перечитывать время от времени. Детство полно открытий, еще непрочитанных книг, нового, непознанного мира. Я скучаю по своему детству, как, впрочем, и все мы. Во взрослой жизни намного меньше развлечений.

С семи до десяти лет нам рассказывают историю человечества, объясняют, как устроено наше общество во всех подробностях, и учат математике. На этом общее образование заканчивается. Мы проходим тестирование, по результатам которого нас распределяют по отделам. Схема теста — это то, чем мы особо гордимся. Одно из инновационных достижений нашего Общества. Безусловно, наша успеваемость в учебе, которая оценивается и регистрируется, играет определенную роль, но ее вес относительно мал. И это рациональное решение, потому что нельзя судить о том, насколько ты будешь хорош на своей будущей работе, базируясь на скорости твоего чтения или точности воспроизведения по памяти исторических дат. Во время тестирования мы сканируем мозг. И это происходит несколько дней. Все внутренние мыслительные процессы, все эмоции, скорость реакции, процент задействованных нейронных цепочек, уровень интеллекта, природные склонности, таланты — все это как на ладони, неоспоримо и неопровержимо. Во время того, как ребенок подключен к аппарату, ему дают задачи из разных отделов, которые он решить не может, потому что у него нет необходимых знаний и информации. Цель не в том, чтобы ребенок решил задачу, и не это будет измерителем его успешности. Цель в том, чтобы определить, задачи каких отделов включают мозг ребенка максимально, что заставляет его сфокусироваться, углубляться, искать ответ, какая задача заставила его мозг светиться, как лампочку. Но и это еще не все. Не только интеллектуальная производительность играет роль, человеку должна нравиться его будущая работа. Поэтому также регистрируется эмоциональное состояние. В итоге ребенок распределяется в отдел, при решении задач которого были показаны высокая интеллектуальная продуктивность и максимально положительный эмоциональный отклик. При этом положительные эмоции для нашего Общества значат больше, чем продуктивность. Знаешь почему? Потому что, если ты наслаждаешься своей работой и у тебя есть возможность ей заниматься, нейронные цепочки подтянутся.

— Адам, из тебя харизма так и льется! В вашем Обществе у человека нет права выбора. Да у вас даже понятия такого нет: «выбор». А по-твоему, получается, что все счастливы. Что выбор-то и не нужен вовсе. Знаешь, говорят, Бог дал человеку свободу воли, так в общем-то человек и появился. То есть это как бы и есть уравнение Бога, которое он решил, создав нас.

— Не знаю, что такое харизма, Анна. Но мне стало интересно. Расскажи.

— Это значит, что ты невыносим, Адам.

— Хм… а я надеялся, харизма — это что-то хорошее. Ну ладно, я понял, это ты так продолжаешь свои колкости, используя слова, которых я не знаю, чтобы я не засек. Ладноладно, Анна… Я продолжаю отвечать на твой вопрос. После распределения с 10 до 16 лет мы проходим специализированное образование в своих отделах, непосредственно связанное с нашей будущей деятельностью. С 16 до 70 лет мы работаем. С 70 до 100 — растим детей. А потом уходим. Знаешь, Анна, 70 лет — идеальный возраст для детей. Я читал, что у Садовников и человечества до них дети появлялись раньше, около 30 лет или даже еще быстрее. Очевидно, это было следствием физиологической способности к репродукции, которая утрачивается после 40 лет. Но ведь в действительности до 70 лет человек должен жить для себя и для общества. Полный энергии и сил, он самоценен. Почему он должен отдать свою жизнь ребенку, будучи на пике своего расцвета? В чем логика? В чем польза? Только грубая физическая необходимость самовоспроизведения, продолжения рода толкала на это. Так женская половина человечества просто выпадала из социума, жертвуя себя детям. То есть получается половина человечества занята продолжением рода, а другая половина обеспечивает эту возможность. Бессмысленность какая-то. Жить, чтобы воспроизводиться. Даже у животных было больше времени для себя, чем у людей. А вот в 70 лет иметь ребенка — это совсем другое дело. В этом возрасте человек уже считает годы до Комнаты Выхода, которая становится все ближе. И ему хочется оставить свой след, а это — его дети, которые будут жить после него. В 70 лет ты пожил и поработал достаточно, нужны перемены, смена фокуса. Начать жизнь по-новому. Семейное тепло и забота, партнер и дети, чтобы сделать последнее 30 лет самыми лучшими в жизни. Мы хотим старости, мы ждем ее, потому что в нашем обществе она приятна. Что ты скажешь на это, Анна? Есть в запасе колкости?

— Не знаю, Адам. У меня нет детей. Я пока на это не решилась. Обстановка как-то не располагает, знаешь ли… Зато вот у меня Снежинка есть, это прорыв. Вот уж бы не поверила, что заведу домашнее животное, если бы мне кто сказал это в мои двадцать. Да что там в 20! Даже сто лет назад бы не поверила!

— Сколько тебе лет, Анна??!!!

— Замолчи, Адам. Я юна и прекрасна!

— Да я не с этой точки зрения.

— Что значит не с этой? Я юна и прекрасна!

— Я по поводу яйцеклетки задумался. Думаю, ты будешь отличным кандидатом.

— Что??!!!

— Тебе все будут завидовать, Анна.

— Да я скорее уничтожу все человечество, чем поделюсь своей яйцеклеткой!

— Не понимаю тебя, Анна. Ты не хочешь быть полезна?

— Слушай, замолчи лучше, пока я не вколола тебе еще одну порцию транквилизатора. И не возвращайся больше к этому вопросу. Не провоцируй меня! Я соврала по поводу твоей полной безопасности в моем обществе. Имей это в виду!

— Хорошо, мы можем обсудить это позже.

— Так, Адам, давай сменим тему. Расскажи мне лучше, что вы там считаете нестерильностью у себя?

— Это сложная тема. В нашем обществе это единственная угроза для человека. Все остальные мы побороли. Нестерильность делится на два вида: физическую и психическую. Физическая встречается крайне редко. Она может появиться как следствие ошибки работников Инкубатора, если они недостаточно качественно проверили ребенка, прежде чем выпускать его в Общество. Ну или в случае, если человек оказался снаружи купола без защитного костюма и подвергся облучению. Последний вариант — это когда человек был вне купола дольше разрешенного Обществом времени, хоть даже и в костюме. Физическая Нестерильность неисправима и неизлечима. Человеку придется преждевременно уйти. Но такого не происходило ни разу на моей памяти, ну или, может быть, я слышал что-то в детстве.

— Сколько у тебя есть времени вне купола, Адам?

— Осталось 5,5 дня, из них четыре необходимы на дорогу обратно. Поэтому я прошу тебя быть организованной, ответить на мои вопросы и собрать вещи, у нас мало времени.

— Поняла. Уже бегу собираться! Безусловно, мне не терпится попасть в вашу Комнату Выхода, как физически нестерильной! Всегда мечтала о вакуумном путешествии в космос.

— Брось это, Анна. Ты — Общественно Значимый Объект, с тобой этого не произойдет. Я уверен.

— Вот как! Да ладно? Я уже стала значимой! Не важно. Расскажи про психическую Нестерильность.

— От нее не застрахован никто. Говорят, она заразна. Я не знаю всех тонкостей, за это отвечает Медицинский Отдел. Но я слышал, у них есть полный перечень всех видов психических заболеваний и их симптомов. Они не раскрывают подробностей, но если вкратце, то вспышки гнева, проявления агрессии вербальной или физической, переедание, замкнутость, необщительность, замедленное мышление, частые смены настроения, апатия, фобии и наличие навязчивых идей — это верные симптомы психической Нестерильности. В среднем в год у нас 1—2 случая психических заболеваний. Но 50 лет назад была эпидемия — 111 случаев сразу. И связана она была с тем, что семья Атома не заявила о его заболевании вовремя, а он был замкнут, верный симптом, они не могли этого не видеть. Он был в Отделе Управления, отвечал за работу Отдела Выхода. У него была навязчивая идея, заключалась она в том, чтобы перенести дату ухода со 100 лет на 110. Он в секрете собирал данные и статистику из других отделов относительно этого вопроса. А после этого начал активно продвигать свою идею среди сотрудников Отдела Выхода, они заразились от него и стали распространять болезнь на свои семьи. В итоге 111 человек пострадали.

— И что стало с Атомом и его последователями?

— В отличие от физической психическая Нестерильность излечима. После постановки диагноза за это отвечает Отдел Очистки. Осуществляется искусственная перезагрузка мозга, стираются все воспоминания и накопленные знания, как, впрочем, и личность тоже. Человек как будто заново рождается, его распределяют в новую семью, и все начинается с чистого листа. Он заново идет учиться, как пятилетний ребенок, потому что способность разговаривать тоже стирается во время перезагрузки. Точно так же по окончанию общего образования, как и других детей, его тестируют и распределяют в подходящий отдел.

Единственная проблема метода очистки в том, что после перезагрузки никогда не достигается тот же уровень интеллектуальных способностей, каким он был у человека раньше. Поэтому большинство людей, излеченных от Нестерильности, в итоге отправляются в Отдел Уборки. Но над этой проблемой работают, изобретают более мягкие медикаменты. План — в течение ближайших 20 лет прийти к тому, чтобы люди после процесса Очистки оставались бы на том же интеллектуальном уровне, как и до него.

На это их вдохновляет пример Атома, который показал результат выше после очистки, чем до нее. И что не менее удивительно, он снова попал в Отдел Управления и опять отвечал за организацию Выхода. Он-то и ввел вакуум вместо газа, которым мы пользовались раньше. Хотя до сих пор это решение считают спорным. Газ был насыщен специальными добавками, которые запускали определенные химические реакции, пока человек был еще живой, это повышало пользу от тела после переработки. Но я лично считаю Атома гением. Кому хочется мучиться 9 часов перед окончанием жизненных функций, пусть это даже и полезно для Общества?

— Атом уже умер?

— Конечно, 7 лет назад отправился в Комнату Выхода, как и все. Но оставил после себя легенду.

— Люблю легенды, Адам. Расскажи.

— Говорят, он вовсе не отправился в Комнату Выхода. Говорят, что он воспользовался своими связями в Отделе Выхода и вместо него утилизировали кого-то из Инкубатора, а он выбрался из купола. Но, учитывая, что защитного костюма он достать в принципе не мог, он уже давно мертв. Легенда в любом случае хорошая.

— Не то слово, Адам! Семь лет, значит… Отлично! Есть шанс, что он выжил. Я бы даже сказала, что, скорее всего, это так. Учитывая, что вашей генетики, по моим расчетам, хватает на 150 лет, здоровье у него еще отменное. А интеллект так вообще на сто баллов! Нестираемый мозг, сила воли, благоразумие и врожденный гуманизм. Единственный выживший на планете человек в полном смысле этого слова.

— Анна, ты, оказывается, веришь в сказки?

— Нет, Адам. В сказки веришь ты.

После этих слов Анна спрыгнула вниз и уселась напротив мужчины. Капюшон упал с головы, на черных локонах мерцали отблеска света. Опустив лицо вниз, которое скрылось за волосами, она снова надела капюшон, нарочно не давая Адаму рассмотреть себя. Он был спокоен, странное поведение девушки уже стало ему привычным, да и ее колкости уже больше не казались такими уж неприятными, что-то в них было, но что именно — ему понимать не хотелось.

— Так, а теперь расскажи-ка мне, Адам, какая у вас там система управления, кто главный?

— У нас нет главного. Так завещал Джек.

— Самовлюбленный засранец!

— Хватит уже, Анна! Ты обещала!

— Все. Молчу-молчу. Рассказывай дальше.

— Итак, как я сказал, у нас нет главного. В нашем обществе все равны. Абсолютно все! Ну кроме… может быть, работников Отдела Уборки. Каждый занимается своим делом, и все уважают друг друга. Нет понятия «власть», есть понятие «ответственность». Каждая работа важна, каждая профессия особенная. Все занимаются тем, что им нравится, тем чем они рождены заниматься.

— Цитируешь Отдел Пропаганды?

— Я просто проигнорирую этот комментарий… и продолжу. Как ты уже поняла, у нас есть Отдел Управления. Каждый его сотрудник отвечает за один отдел, принимает решения, осуществляет руководство. Всего отделов 21, итого 21 человек, по одному человеку на каждый отдел. Их решение — это закон, не подлежащий обсуждению. И хотя у каждого из них своя сфера управления, есть множество смежных вопросов, которые тем или иным образом касаются нескольких отделов. Для принятия такого рода решений они проводят совместные собрания каждую неделю. Во время них по каждому вопросу любой сотрудник может предложить свое решение. После того как озвучиваются все возможные альтернативы, проводится голосование. Решение, которое набрало наибольшее количество голосов, утверждается как единственное. У каждого из 21 человека по одному голосу. Все честно. Мы знаем работников Отдела Управления. Они такие же, как мы, и жизнь у них такая же, никаких привилегий. Анна, нет никаких скрытых злодеев и тайных заговоров. Порядок, который завещал нам Джек, это исключает, предотвращает даже потенциальную возможность.

— Как становятся членами Отдела Управления?

— Все так же: распределение по итогам тестирования и сканирования. Разница в том, что те, кто управляют Обществом, действительно самые одаренные из нас, гении. Во время тестирования они в свои десять лет показывают практически невозможные результаты. Они способны решить верно задачи всех отделов. Мы называем это Универсальный Ум. Помоему, это какая-то высшая форма сознания. Не обладая информацией, не имея опыта, даже не зная части терминов в заданиях, они способны найти верные решения. Как это вообще возможно? Я бы не поверил, если бы не увидел видеозаписи тестов. Может быть, ты это подразумеваешь под словом «красота»? Этому нельзя научить, с этим нужно родиться. В остальном они ничем не отличаются, такие же, как и все остальные. Единственная проблема — это непредсказуемость их появления. Ну то есть нет статистически верной модели, которая бы давала какой-то прогноз по рождаемости гениев в год. Бывает много лет нет ни одного, а потом сразу несколько. Их способности не объясняются генетикой или родителями, к которым они попали. Это загадка, на которую мы пока еще не нашли ответа. Но когда мы найдем ответ, человечество станет другим навсегда.

— Ах, Адам! За восемь тысяч лет люди ни на шаг не продвинулись в этом вопросе. Боюсь, что еще восемь тысяч лет ничего не изменят. Но давай оставим это. Лучше скажи, почему, если вами управляют гении, ваше Общество в таком упадке?

— Если бы нами не управляли гении, нас бы давно уже не было. Не забывай, с чего мы начали и где мы сейчас. Подумай, из чего приходится выбирать. Отдел Управления просчитывает на сотни лет вперед, взвешивая долгосрочные последствия каждого шага. Любая ошибка может обернуться вымиранием человечества. Вот, например, почему ты думаешь они не поддержали идею Атома продлить срок жизни на 10 лет?

— Потому что боятся перемен. Трусят отступить на шаг от учения Великого Джека.

— Нет, Анна, ты не права. Мы многое изменили в том, что оставил после себя Джек. Возвращаюсь к вопросу о дополнительных 10 годах. Все просто. Сегодня ты расширяешь жизнь на 10 лет, завтра люди попросят еще 10, а потом еще 10, за этим последует отмена Комнаты Выхода. И все закончится тем, что треть населения будет неспособна ни работать, ни растить детей. Более того, они будут болеть, поэтому еще как минимум 10 % людей будут тратить все свои часы выработки, чтобы ухаживать за больными. Простая математика: у нас есть место на 10 000 человек, 10 % дети, 90 % работоспособных. Если отменить 100-летний срок жизни, то будет также 10 000 человек, из которых 53 % будут неработоспособны, и на оставшиеся 47 % ляжет вся ответственность. Этого количества не хватит даже на жизнеподдержание, а о расширении вообще можно навсегда забыть. Общество обречено на вымирание.

— Все равно я не доверяю вашему Отделу Управления.

— Ты их не знаешь, Анна.

— Любая моя ошибка может тоже закончиться вымиранием человечества, Адам, и у меня нет еще 20 человек-гениев, с которыми я могла бы посоветоваться.

— О чем ты?

— Так… ни о чем. Хочешь контраргумент по поводу разумности вашего Общества?

— Давай, если он у тебя есть, Анна.

— Есть.

После этих слов произошло что-то совершенно неожиданное для Адама. Он в первый раз услышал музыку. Лунная соната заполнила сферу.

Адаму стало страшно. В первую минуту ему хотелось убежать или попросить Анну выключить, немедленно выключить эти тревожащие звуки. Пальцы, ноты и клавиши слились во что-то неделимое, нерасторжимое, неисправимое. Это был чей-то рассказ о жизни, о мире, о людях… о неизбежности смерти и боли. Это была повесть о тех, кого уже давно больше нет. Свидетельство, что они когда-то жили, чувствовали. Это был их мир, их земля. Исчезли. Забыты, презираемы за то, что сделали c Адамом и его Обществом. Так легко ненавидеть, ни разу не встретившись лицом к лицу, ни разу не попытавшись понять, ни разу не выслушав. Поэтому ему хотелось убежать, заткнуть уши. Что-то внутри него знало, что, если он продолжит слушать, он уже не будет таким, как прежде. Стена внутри него рухнет, и его затопит хаос сомнения в том, что казалось таким понятным, однозначным.

Но убежать Адам не мог, и он слушал дальше. Музыка медленно заполняла его, сознание утопало в звуках. Адам ушел под воду. Чувство сопричастности, общности с теми, кто написал, исполнял, слушал эту музыку. Они и мы. Те, кто разрушили землю, и те, кто обречены на вечные страдания из-за их ошибки. Те, кто сделали из жизни погоню за удовольствиями и отказались даже от минимальных жертв ради самосохранения, и те, кто работают все время, не зная никаких удовольствий. «Они и мы», «зло и добро» в голове Адама смешались и проникли друг в друга. Страшное, пугающее, ужасающее МЫ красными, пылающими буквами восставало из этой смеси, превратив «они» в пепел. МЫ — люди.

Адам закрыл лицо ладонями, по щекам покатились слезы. Он плакал в первый раз. Его стерильный мир рушился, оказавшись подделкой. Радость и спокойствие в его душе были возможны только благодаря незнанию, отрицанию, отделению «они» от «мы».

Мелодия играла по кругу, Адам плакал все сильнее. Уже на третьем круге он осознал, что ничего больше не хочет. Только слушать, снова и снова. Вдруг его жизнь показалась ему скучной, хотя он никогда раньше этого не замечал, но именно такой она и была. На пятом круге ему уже захотелось услышать что-то новое, попросить Анну поставить еще мелодию. Адам запретил себе это, и от этого истерика лишь нарастала. На седьмом круге он подумал, что музыки недостаточно, что он хочет открыть хранилище мертвого человечества и узнать, увидеть, почувствовать все. Но ведь этого делать нельзя. Нельзя!

Анна наблюдала за ним, слушала его всхлипы. Она понимала, что совершает жестокость. Сейчас его мир рушится — это больно. Но самое главное — бесполезно. Что он может сделать? Что это понимание даст ему, кроме боли? В своем обществе он не изменит ничего. Так что это была жестокость в абсолютном смысле этого слова. «Подумать только! Такая физическая сила, такая работоспособность, такая уверенность в себе и в будущем, и все рушится так просто, одной мелодией. Кажется, перед тобой железная болванка, а упав, разлетается вдребезги, как хрусталь. Жизнь парадоксальна», — пронеслась мысль в голове Анны.

— Судя по всему, ты теперь нестерилен, Адам. Плачешь. Вернешься домой, а музыка так и продолжит играть в твоем мозгу. Сомнения появятся, навязчивые идеи, грусть, желание чувствовать. Это и есть мой контраргумент по поводу разумности вашего общества. Общество, которое можно ввести в коматоз Лунной сонатой, не очень-то разумно. Мне нравится твое имя, Адам. Не верю в случайности. Как красиво получилось… И вот Адам изгнан из райского сада, надкусив плод с древа познания. Назад дороги нет, он будет скитаться в муках по грешной земле, не имея покоя в душе. А райский сад… как же он прекрасен, в нем нет болезней, старости, боли, неравенства. Братья и сестры в совершенных телах, живущие 100 лет, в абсолютной гармонии друг с другом и с собой. Безгрешные, чистые создания. И хотя на воротах сада нет замка, Адаму туда уже не вернуться. Ну а я, кто же я в этой истории? Точно не Ева. Так что, по всей видимости, я — дьявол. Хотя что я тебе рассказываю? Ты ведь понятия не имеешь, о чем я. Но знай, вот так вот оно и происходит… грехопадение. Меня всегда увлекала эта история.

…И вот, раздавленный правдой, Адам упал на колени пред древом, заплакав в отчаянии. А кусок яблока так и застрял в его горле, потому что проглотить он его был не в силах. Поэтому у мужчин есть Адамово яблоко, или кадык, сувенир на память о важном дне. Как и дьявола, меня не интересует ваше счастье, Адам. Меня беспокоит, что вы размножаться не можете, что разрушить все можно одним дуновением ветра, эти ваши фальшиво совершенные схемы. У вас недостаточно мудрости, чтобы выжить. Поэтому ты у меня съешь все яблоко, и даже если тебя вырвет, соберешь и запихнешь обратно. А потом мы подумаем, что делать дальше. Да, кстати, для протокола: я дала тебе свободу выбора. Я спросила, давать тебе яблоко или нет, хочешь или нет. Так что это ты сам выбрал, Адам. Божественные инструкции мной не нарушены. Вот такая вот она свобода воли на вкус. Понравилось? Это твой первый выбор в жизни, Адам. Поздравляю.

— У тебя есть еще музыка? Кроме этой мелодии? — Как и ожидалось, Адаму было неинтересно слушать притчу про яблоко. Ему просто хотелось получать удовольствие.

— Да, конечно. Уберу Лунную сонату с реплея. Музыки у меня столько, что ты за всю жизнь ее не прослушаешь, даже если каждая мелодия будет играть по одному разу.

За Лунной сонатой последовали другие произведения Бетховена. Анна дала Адаму насладиться, подождав пару часов, а после этого продолжила свои вопросы:

— У тебя есть мечты, Адам? В вашем Обществе еще осталось такое понятие?

— Да. Конечно же осталось. У меня есть мечты. Правда, они у нас у всех похожие.

— Это ничего страшного, раньше у людей мечты тоже были похожие. Расскажи про свои.

— Я мечтаю, что когда-нибудь по земле будут ходить животные. Что мы будем жить вне купола. Воздух будет чистым, радиация исчезнет. У нас будет искусство. Нас будет больше, и страх, что человечество может погибнуть из-за одной ошибки, будет в прошлом. Мы будем свободными на чистой планете, и не будет больше следов ошибок наших предшественников.

— Хорошая мечта, Адам. Только, к сожалению, ни тебе, ни следующим нескольким поколениям точно не увидеть, как она сбудется.

— А о чем раньше мечтали люди, Анна? Ты знаешь?

— Ты имеешь в виду Садовников или мертвое человечество?

— Мертвое человечество.

— Ну… По большей части они мечтали о деньгах, хотя бывали и исключения.

— Расскажи мне про деньги, Анна. Почему они о них мечтали?

— Деньги… Хм… — Анна загадочно улыбнулась. — У Садовников их не было, наверное, поэтому ты про них не знаешь.

— Не знаю ничего про деньги.

— Ну, все началось с того, что на заре цивилизации у людей возникла необходимость активно обмениваться товарами в связи с увеличением размера поселений и введением специализаций. Кто-то ловит рыбу, кто-то печет хлеб, а ктото шьет одежду. Каждому человеку нужны все три продукта, поэтому необходимо постоянно совершать обмен. И поскольку определять, сколько рыбы стоит хлеб или платье, достаточно сложно, люди со временем ввели редкие металлы в качестве промежуточного звена. То есть само по себе золото или серебро достаточно бесполезны, но в связи с тем, что этих ресурсов было мало и обрабатывать их было непросто, они стали отличным средством для быстрого и справедливого обмена товарами.

На следующем этапе развития цивилизации люди забыли о том, что золото и серебро лишь средство обмена и само по себе ценности не несет. Золото стало для них абстрактным рогом изобилия. Есть золото — есть все, что захочешь. Тебе, конечно, очевидно, что данное суждение ошибочно по своей природе и нелогично. Но прежде, чем люди поняли это, прошло еще очень много лет.

На третьем этапе, когда основной целью жизни большинства людей были деньги, редких металлов стало недостаточно для удовлетворения жажды денег. И тогда люди решили заменить золото на бумагу, введя определенные стандарты печати, которые было сложно повторить кому-либо, кроме специализированных организаций. Но, как ты уже понял, бумаги очень много можно произвести… и искушение велико. В итоге люди стали печатать намного больше денег, чем они могли себе позволить, исходя из ресурсов, на которые их можно было обменять. Хрупкая конструкция мироустройства держалась лишь на том, что в мире было много очень богатых людей, которые не пытались обменять свои деньги на ресурсы. Если бы попытались, мир бы рухнул уже тогда.

Все чаще и чаще человечество ощущало периоды нестабильности, экономические кризисы, вызванные диспропорцией между объемом денег и объемом ресурсов. Разница между одним и другим сделала стоимость денег (т. е. ресурсный эквивалент) крайне относительной и зависимой от огромного числа факторов, которые было сложно держать под контролем. Как ты понимаешь, это был тупик развития человечества, где 99,9 % человек в качестве мечты выбирали деньги. Население росло год от года с гигантской скоростью, а мечта оставалась той же.

На финальном этапе, который наступил за несколько десятков лет до катастрофы, деньги перестали печатать. Всю бумагу сожгли. Деньги стали цифрами в информационном пространстве. Весь мир перешел на кибердоллар. Тебе, конечно, очевидно, что это была глупая ошибка. Но они так не думали. Периоды экономической нестабильности и проявляющейся экологической катастрофы не могли не сопровождаться войной. Естественно, когда несколько крупных стран ощутили на себе все тягости войны и угрозу порабощения, они использовали запрещенное средство. Просто закодировали себе больше денег, потому что им были необходимы ресурсы. Другие обнаружили это слишком поздно. Да даже если бы и узнали раньше, что бы это изменило? Когда жизнь миллиардов людей под угрозой, они готовы бороться, им нельзя просто сказать «нет». Как следствие — баланс, который и так висел на одном волоске, рухнул. Деньги катастрофически теряли стоимость во всем мире. Появились паникеры, миллионеры, которые до того, как станет поздно, обменяли все свои деньги на ресурсы. После этого кибердоллар уже не стоил ничего, цифр было много, а ресурсов больше не было, и неоткуда им было взяться.

— Анна! Получается, человечество погибло из-за своей мечты? — воскликнул встревоженно Адам. Такого он не ожидал. Ему казалось, все должно было быть по-другому.

— Тут все сложно, много факторов нужно рассмотреть, мы еще поговорим об этом потом. Но по большому счету да, ты верно подметил, Адам. Люди думали, что главная причина их приближающегося конца — это оружие массового уничтожения, экологическая катастрофа и нехватка ресурсов. Но только это не причина. Это была пуля. Разве пуля — причина смерти? Нет. Тот, кто спустил курок, — причина. И вот патологоанатом обследует тело погибшего Адама N+1 (ты у нас Адам N+3), пишет заключение: смерть наступила в результате пулевого ранения в голову. После этого следователь пишет свой рапорт: смерть Адама N+1 была самоубийством, следствие решено считать закрытым… Мечты, Адам. Мечты, мечты. Вот они-то и являются главным оружием человека и человечества, которое ведет либо к коллапсу, либо к процветанию. Потому что именно наши мечты направляют наши действия по какойто одной конкретной дороге. Сколько бы силы и контроля общество ни применяло к тем, чьи мечты ведут к разрушению, оно все равно рано или поздно проиграет в этой битве. Законы станут просто словами, и здравый смысл падет в момент, когда людей, чьи мечты разрушительны, будет подавляющее большинство. Слушай, ты на часы-то смотрел, Адам?

Мужчина вдруг понял, что действительно ни разу не посмотрел на часы с момента, как увидел Анну. Прошло уже 20 часов, почти сутки. В запасе остался только один день. Опаздывать нельзя ни в коем случае.

— Адам, тебе надо поспать. Будешь спать в моей комнате, в гостевых у меня кислорода нет, я отключила генератор для экономии. Даю тебе 4 часа, а я пока поработаю, у меня есть важное дело.

После этих слов ковер, на котором они сидели, начал спускаться вниз, под сферу, как лифт. Они оказались в небольшой комнате — кубе. В ней ничего не было, кроме кровати и нескольких лампочек на потолке, которые давали тусклый свет, как от ночника.

— Тебе нравится? Это мое титановое творчество! Метровая толщина стен из титана! Знаешь, даже если вся планета взорвется, я буду в этой коробке летать пару миллионов лет в космосе. Круто, да?

— Очень… — сказал Адам с сомнением в голосе.

— Так! Чуть не забыла. Снежинка тоже спит на кровати, справа внизу. Только попробуй ее столкнуть во время сна! Я узнаю, и тебе не поздоровится. Это ее законное место. Снежинка! Снежинка! Спускайся, спать пора!

Услышав крик Анны, кошка проснулась. Скорее всего, ей было хорошо и там, где она была, но принцип есть принцип. Снежинка потянулась, выгнула спину, распушила свой восхитительный хвост, слегка поскребла коготками подстилку, разминая пальчики. После этого она грациозно спрыгнула вниз в куб и начала тереться о ноги Анны, желая ей спокойной ночи. Анна гладила ее и улыбалась.

— Все, хватит нежностей. Давай иди спать, Снежинка. Я сегодня поработаю. Ты уж извини, но наш гость будет спать рядом. Он не доставит тебе неудобств, просто проигнорируй его присутствие. Иди-иди.

Кошка что-то мяукнула и пошла устраиваться на свое привычное место. Аккуратно укладываясь в калачик, она в то же самое время не теряла присущей ей бдительности. Уши с белыми воздушными волосками ходили из стороны в сторону, как локаторы.

Адам сошел с ковра, чтобы дать возможность Анне подняться обратно вверх. Когда лифт уже начал движение, он вдогонку выпалил:

— Анна, когда ты ответишь на мои вопросы?

— Завтра ты все узнаешь про меня. А сейчас отдыхай.

Лифт поднялся. Стало совсем темно в этой странной коробке, которую сотворил изощренный ум Анны. Он разделся. Тут радиации точно не было, в этом он не сомневался. Лег на кровать. Снежинка громко сопела. «Как с ней можно спать в одной кровати? — пронеслось в голове Адама. — Жутко шумит».

И тут вдруг лифт снова начал спускаться вниз. Что-то екнуло в груди у Адама: «Что Анна задумала на этот раз?» Мужчина подбежал к лифту, он был пуст, только по центру на середине ковра стоял горшок.

— Что это??!!! — воскликнул Адам в смущении.

— Слушай, ну ты же человек. Человек или нет? Наслаждайся.

Адам взял горшок, и лифт пошел обратно вверх.

Глава 3