Записки влюбчивой интеллектуалки. Стихи и эссе

Дарья Леоненко

В сборник-блог вошли произведения 2004–2015 годов, в том числе избранные эссе и ранние стихотворения. Окончание школы, учёба в вузе и первая любовь, работа и хобби, путешествия по миру и внутрь себя – всё это живёт на страницах дневника, но не в виде буквальных воспоминаний: эмоции юности стали стихами. Обратный хронологический порядок даёт читателю возможность отправиться к истокам придуманного автором литературного направления «новоундизм».

С винцом в груди

location: Санкт-Петербург, «Цоколь»

music: Алла Пугачёва — Маэстро

Без музыки жизнь была бы ошибкой.

Ф. Ницше

Осознавать провидение Вселенной — удивительно и неприятно: больше всего на свете любить музыку, жить ею, но не иметь музыкального слуха и, понятно, способности стать музыкантом. Как справедливо заметил некто А. С. Пушкин, нет правды на земле. Будем считать, что не менее справедлив был и некто А. Д. Дементьев, написавший: «Но ещё гениальнее слушали вы»…

Почти всё, без чего я не представляю своей жизни сейчас, появилось в ней отнюдь не сразу или же не привлекало поначалу такого пристального внимания. Это и к музыке относится: острую потребность в ней я ощутила только лет в двенадцать. Возможно, это спасло и моих родителей от настойчивых просьб отдать чадо в музыкальную школу, и меня от унижения при попытке туда поступить — у меня ведь даже чувства ритма не было (сие чувство впоследствии было воспитано титаническими усилиями педагога по бальным танцам). И только уже в самые трудные для окружающих годы моего отрочества в моей жизни случились музыкальные телеканалы. Конечно, шоу-бизнес и музыка — две большие разницы, как говорят в Одессе. Да и не стоит думать, что до этого момента музыки я не слушала вовсе. Слушала, конечно: дома часто играло ретронаполненное радио, были кое-какие записи, меня даже водили на концерты порой. Но до двенадцати лет мне даже никогда не хотелось прокрутить ещё раз понравившуюся песню, и никаких своих музыкальных вкусов у меня не было. А вот потом началось что-то вроде фильма «Рок-волна»: прослушивание радио тайком ночью под подушкой (кстати, Блок и Есенин за год до этого читались примерно так же, только ещё и с фонариком — электронных книжек тогда ни у кого не было). Просто это была совсем другая музыка, не та, что я слышала до сих пор: не романсы и не КСП, не классика и не советская эстрада. Это была популярная музыка в самом широком её понимании. С тех пор любые события запоминаются по сопровождающим их песням. И людям, с которыми ты благодаря этому знакомишься — нет ничего крепче, чем дружба, вырастающая между теми, кто слушает одну и ту же музыку. Это такой же сигнал «я свой», как схожее чувство юмора или боление за одну команду. С литературой или кино так не выйдет, потому что одну и ту же вещь одинаково любящие её ценители будут толковать по-разному, рискуя не сойтись в понимании ключевых моментов. А вот в дилетантском восприятии музыки больше интуиции, чем хоть какой-то логики, отсюда и мысль, что это сродни любви, которая даётся свыше. А для кого-то это и есть любовь.

В те времена, когда для меня всё начиналось, музыку по-прежнему надо было доставать: часами караулить нужную песню по радио, чтоб записать её на кассету, или же оббегать в поисках нужной опять же кассеты (пластинки уже считались устаревшими, а CD ещё не получили широкого распространения — в любом случае, и то, и другое было для школьников непозволительной роскошью) все близ — и далеколежащие ларьки, ловить телепередачи, ускользая для этого с уроков или не давая спать родителям, которые твоих увлечений, как и положено всем «предкам», не разделяют. И конечно то, что добывалось с таким трудом, ценилось во много раз больше, чем то, что сейчас можно скачать в один клик. Мы, поколение Миллениума, это понимаем как никто другой. Мы ещё помним времена, когда не то, что кассеты — всё надо было доставать. Когда мы выросли, товарный дефицит исчез, зато появился дефицит любви: теперь не любят, а строят отношения — ко всему стали применять рыночные категории. Я с таким подходом к жизни никогда не смирюсь, и к музыке это тоже относится. Хотя… К музыке в первую очередь, особенно сейчас. Мы, «игреки», первое поколение, у которого нет героев, но есть кумиры. Удивительно ли, что очарование музыкой распространялось потом и на исполняющих её артистов? Да, я довольно быстро приобрела свойство влюбляться в музыкантов: удачно (как в творческий маяк) и неудачно (с претензиями на обладание тушкой). Бороться со вторым тлетворным вариантом можно, только выбрав помимо основного увлечения ещё десяток дополнительных, что не даст зациклиться на одном объекте, сделав тем самым жизнь интереснее и разнообразнее. А эффект зацикливания в крайнем (и лучшем) случае приведёт к тому, что некогда обожаемое будет вызывать отвращение. Ведь любое злоупотребление может принимать такие формы, что рассказать страшно. Как говорит мой любимый артист (про знакомство с многогранной личностью которого можно отдельную книжку написать), «музыка как наркотик, только реабилитационных центров нет». Рано или поздно ощущения притупляются и требуется увеличение дозы, а то и вовсе новое средство. Возможно даже, что проблема с прежними «возлюбленными» вовсе не том, что они банально надоедали, а в том, что половиной мозга я всегда была писателем, слушавшим слова песен, и рано или поздно нащупывала «потолок» у любого текстовика. Так или иначе, но на смену всем моим увлечениям, даже самым страстным, неизбежно приходили новые, часто намного более серьёзные. Ведь правда в том, что если есть рок-н-ролл, то ни секс, ни наркотики уже не понадобятся — я понимала это ещё до появления в моей жизни «святой британской троицы» — Morrissey, Suede и Editors. Почему-то именно в британской музыке катастрофически силён элемент сексуальности. О, я вам скажу… Нет, не скажу — цензура запретит… А вот потребление алкоголя в нашей стране не только вполне легально, но ещё и чуть ли не частью национального характера считается. До такой степени, что, кажется, у любого отечественного стихотворца рано или поздно обнаружится «синдром Митяева» (в своё время Олег Митяев иронически замечал, что почти во всех его песнях так или иначе упоминается алкоголь). Не миновала эта чаша и меня: будучи сторонником комплексных удовольствий, вроде шампуня с кондиционером в одном флаконе, многие замечательные фрагменты своей памяти я дополнила питьевыми ассоциациями. Питьевыми — потому что они отнюдь не всегда алкогольные: и от газировки «Буратино» можно словить что-то хорошее. Такая аналогия отлично сработала в случае с музыкой, которой я оказалась навсегда отравлена: её восприятие всегда зависит от нюансов подачи.

Брат, с которым мы много лет назад познакомились — да, познакомились, потому что узы духовного родства сильнее кровных — благодаря общему увлечению, моей классификацией заинтересовался до такой степени, что это самое увлечение без труда встроил в систему. Оказалось, что группа под названием Plazma — это напиток безалкогольный газированный. Нет, не «Буратино» — «Тархун», зелёный такой, до неестественной изумрудности. Ну что ж, напиток соответственно возрасту, всё в рамках приличий и уголовного кодекса — было нам по двенадцать-тринадцать лет… Это потом, в семнадцать, случился Juanes — снова, впрочем, никакого криминала, только крепко заваренный мате, плюс очарование испанским языком. Иногда я думаю, что если бы у испаноязычного мира было бы такое же количество музыкальных гениев, как у британцев, я превозмогла бы себя и догрызла переводческое образование до победного. Но уже на первом курсе меня швырнуло в сторону интернационализма и вовсе латышских радостей — Brainstorm, они же Prāta Vētra (зелёный чай с лимоном, иногда с мёдом), были и остаются одними из самых светлых и тёплых мелодических впечатлений. Потом «согревающее меню» пополнили последовательно «Музыкальный коллектив Петра Налича» (чёрный чаёк, да из самовара, да с вареньем и сахаром вприкуску) и Brazzaville Дэвида Брауна (а это уже прекрасный глинтвейн с букетом пряностей и фруктами). Если ещё говорить о разумном и добром, но всё же несколько прохладительном, как климат российского северо-запада, то питерская группа «Полюса» есть не что иное, как пиво, светлый и не слишком затейливый лагер. Ещё одни питерцы, Billy’s Band, напоминают, скорее, неоднократно воспетый ими портвейн — для атмосферных посиделок в компании плавленого сырка. И, наконец, последняя в петербургском сегменте списка — по порядку, но не по значению — группа «Эдипов комплекс», которая давно прекратила своё существование, но в памяти моей сохранилась яблочным бренди. А уж кальвадосом или ябуковицей — как-нибудь разберёмся, но только если коллектив решит воскреснуть. Я, видите ли, в с силу своей сенсорной наркомании, не люблю «мёртвых» групп, которые никогда не выпустят ничего нового и не соберутся поиграть живой концерт. И если вдруг я что-то слушаю из винтажа, то это потому, что бывшие участники музыку не забросили, а их сольное творчество мне симпатично. По этой причине я неплохо принимаю что The Police, что сольно Стинга (точно ликёр, возможно «Егермейстер»), но никогда не смогу полюбить The Beatles — ныне здравствующий сэр Пол вызывает разве что здоровое уважение, но любви — никакой. Развалившаяся и вновь сошедшаяся аж второй раз группа a-ha сейчас напоминает гальванизированный труп, а во времена иные — ох, ведь отличное выдержанное красное сухое было, когда мерло, когда пино-нуар… А вот Jethro Tull во главе с Иэном Андерсоном пока живее всех живых, что само по себе прекрасно. Поэтому — скотч и, как положено, со льдом. Намного сложнее как-то охарактеризовать воспетого Би-2 (вино белое столовое, качественное, ординарное, без вкусовых изысков, зато универсальное) и уже легендарного Дэвида Боуи — ему идёт разве что абсент, но проверяются такие связи только на концерте, а эта миссия невыполнима. Слушать музыку только в записи — это как любить по переписке. Только свидание-концерт покажет всё. Так Editors я по-настоящему распробовала во время их первого в Петербурге выступления — конечно, это виски (английским он тоже бывает) с колой. Отечественные Tesla boy, несмотря на заявления некоторых зарубежных комментаторов, совсем не водка — вермут, и даже конкретно Martini (нет, это, к сожалению, не продакт-плейсмент). Tesla boy у нас в стране одни подобны по силе эмоционального воздействия хорошей зарубежной музыке, которую нет-нет да и привозят в Россию на немногочисленные фестивали вроде Ahmad Tea или «Пикника Афиши». Первые добыли нам Elbow (кофе, арабика, мелкий помол, средняя обжарка), вторые привезли Suede, группу, которая как текила — крышесносяще хороша и сама по себе, и в составе «Маргариты». Напоследок стоит заметить, что если эйфория не поставляется в Россию, за ней не грех и съездить. Особенно за теми достойнейшими из достойных, про кого сами англоговорящие давным-давно сочинили присказку: пить с Моррисси «Хеннесси», а шерри — с Брайаном Ферри… А сколько ещё сочетаний, о которых я пока не подозреваю? И хотя я убеждена, что быть дегустатором ничуть не менее интересно, чем виноделом, всё же мне порой кажется, что мечта вырастить свой виноградник или открыть новый бар живёт в каждом ценителе благородных напитков.

_{Метки: Зеркало иллюзий}

5 сентября 2014 года