Охота на лесную нимфу

Дарья Кожевникова, 2018

Покинув семью матери и отчима, Женька устроилась работать дворником в дом отдыха «Лесное озеро» и поселилась в крошечной сторожке. Ничто не нарушало ее уединения, и девушку это вполне устраивало. Но однажды ночью в ворота дома отдыха влетели на полной скорости два крутых автомобиля, и в парке завязалась перестрелка. Когда выстрелы стихли, Женька отважилась выйти из своей сторожки и наткнулась на раненого мужчину, на ее глазах потерявшего сознание. Его продолжали преследовать, и Женька спрятала незнакомца в куче осенних листьев, а потом перетащила в свое жилище. О том, что страшно рискует, она в тот момент даже не думала…

2

«Орда» прожила в доме отдыха еще четыре дня. Неизвестно, что за праздник они приехали сюда справлять, но на протяжении всех ночей они гуляли так, что для Женьки стало уже привычным, подстраиваясь под их распорядок, спать днем, а бодрствовать в ночное время — иначе было никак. И поскольку человеческие биоритмы все же не рассчитаны на такой график существования, особенно когда время близится к зиме, то отъезд «орды» Женька восприняла с большим облегчением.

— Наконец-то у нас снова станет тихо, — вздохнула она, проводив взглядом выехавшие на дорогу машины. Теперь они двигались куда более спокойно, музыка уже не гремела в салонах — то ли сидящие в них устали от такого «отдыха», то ли уже настраивались на рабочий лад, возвращаясь к своей повседневной жизни. Женьке и самой теперь предстояло немало работы: надо было сделать генеральную уборку в парке площадью в несколько гектаров, сжечь собранную за эти дни в кучи опавшую листву, поскольку при гостях дымить кострами хозяин категорически запрещал, а также ликвидировать следы «шашлычных» кострищ, закопать всевозможные банки с бутылками… и неизвестно что еще сделать, потому что Женька не видела еще того, что с утра успела натворить уехавшая «орда». А поскольку уехали гости уже затемно, можно было предположить, что успели они за это время достаточно много.

— Ну что? — обратилась Женька к Туману, прочно укоренившись за годы одинокого существования в своей привычке разговаривать с собаками. — Начнем уборку завтра с утра или пойдем сейчас и приберем хотя бы те места, где есть освещение, чтобы на завтра меньше оставалось?

Туман вильнул в ответ хвостом, выражая свою готовность идти куда и когда бы Женька ни позвала. И Тяпа был тут как тут.

— Пойдем, наверное, сейчас, — глядя на них, сама себе ответила Женька. — И завтра будет тогда полегче, а уснуть я сейчас все равно уже не смогу, ведь проснулась только около пяти вечера.

Поняли собаки Женьку или нет, но, когда она вышла вместе с ними на улицу, безошибочно повернули не к воротам, чтобы идти в лес, а к особняку. Оставив ворота открытыми — еще предстояло пронести через них не одну и не две кучи мусора, чтобы закопать в яме, под насыпью у дороги, — Женька пошла следом за собаками, на ходу оценивая масштаб предстоящей работы в тех местах, где с высоких столбов парк заливали ярким и холодным светом уличные фонари.

Уже после полуночи, выпрямившись и опираясь на грабли, Женька снова окинула взглядом освещенную часть парка. Между деревьями стелился белый дым от подожженных куч опавшей листвы, слишком отсыревшей, для того чтобы хорошо гореть, а около центральной дороги был сложен в мешках предназначенный к выносу несгораемый хлам. Теперь оставалось только вынести его за ворота, свалить в заранее приготовленную яму, дожечь костры и на этом закончить сегодняшнюю работу, потому что остальная часть парка тонула в густой темноте осенней ночи, слишком непроглядной для того, чтобы пытаться продолжить уборку до наступления утра.

— Да, и в самом деле хватит на сегодня, — сказала она собакам, отвечая скорее на свои мысли. — И так кто бы увидел со стороны, решили бы, что ненормальная, ведь кому бы еще взбрело в голову заниматься уборкой парка в такое время!

Приставив грабли к ближайшему дереву, Женька приблизилась к мешкам с мусором, как вдруг тишину пустынного ночного парка встревожил звук ревущих автомобильных моторов. Пока он слышался еще далеко, но, несомненно, приближался, иногда сопровождаясь странными резкими хлопками.

— И что бы это значило? — озадаченно спросила Женька у собак, чувствуя, как изнутри пробирает нехороший холодок. — Несутся сломя голову. Ну-ка, пойдем отсюда скорее! Зачем бы они сюда ни ехали, а встречаться нам с ними ни к чему, пусть сами разбираются со своими проблемами как знают.

Говоря это, она поискала глазами, нашла валяющуюся на земле веревку, которой связывала инвентарь, подняла ее и продела в кольцо Туманова ошейника. И поскольку рев несущихся на полном газу машин слышался уже у самых ворот, Женька, больше не мешкая, потащила Тумана за собой на веревке в темную часть парка. Тяпа, почуявший неладное, вился тут же, у самых ног — его в таких случаях незачем было привязывать.

Едва Женька с собаками успела скрыться за окутанными мраком деревьями, как машины, не снижая скорости, влетели на центральную дорожку парка и понеслись по ней.

— Психи, — остановившись и оглянувшись назад, прошептала Женька. — Пьяные или нет, но с головой у них у всех точно не в порядке.

Из своего укрытия она увидела, как машины пролетели по направлению к особняку, едва касаясь дорожки колесами. Два внедорожника, первый огромный, темного, а может быть, и черного цвета, второй поменьше, более обтекаемой формы, красный.

— Господи, — прошептала Женька, переводя испуганный взгляд на собак. — Что хоть у них происходит? Ну-ка, пошли дальше. Не стоит нам с ними встречаться, ничего хорошего эта встреча не сулит — эти типы явно не из тех, кто способен на нормальный разговор. Поэтому и домой возвращаться не станем: вдруг у этих сумасшедших возникнет идея нагрянуть к нам в гости после того, как они поймут, что особняк закрыт, и им туда не попасть? Али-то там нет, и слава богу.

Увлекая за собой Тумана, Женька едва ли не бегом направилась в глубь парка, к ограде. Ей хотелось, протиснувшись между коваными прутьями (к хорошо освещенным воротам она сейчас подойти не рискнула), выбраться вместе с собаками из парка и скрыться от греха подальше в лесу. Там-то, она знала, ее вряд ли кто-нибудь сумеет отыскать. А здесь, в парке, она почти физически ощущала надвигающуюся угрозу: эти люди, несущиеся сломя голову на машинах, были явно не в себе. И хоть она по совместительству присматривала за парком в качестве сторожа, в ее обязанности не входило рисковать здоровьем, а может, и жизнью в попытке объясниться с потерявшими рассудок «гостями». Тем более что толку от ее попыток призвать их к порядку все равно не было бы никакого, Женька знала это, потому что хорошо успела изучить такой тип людей за проведенные здесь годы.

Уже у самой ограды, не успев с облегчением вздохнуть, Женька услышала донесшийся от особняка визг тормозов, а потом какой-то грохот.

— Доездились, — прошептала она, торопливо протискиваясь между прутьями и не выпуская из рук веревку, к которой был привязан Туман. — Туман, ко мне! Выбирайся, и бежим отсюда.

Выражая готовность следовать за хозяйкой, Туман поставил лапы на каменный выступ ограды, ткнулся мордой в просвет между прутьями… и только тут Женька поняла, что его огромная голова не пролезет между ними ни под каким углом.

— Ну что же ты! — в волнении прошептала она, лихорадочно ощупывая ближайшие прутья в надежде отыскать просвет пошире. — Давай попробуем в другом месте…

Тем же путем вернувшись обратно в парк, к Туману, Женька торопливо пошла вместе с ним вдоль ограды, выискивая, нет ли где какой-нибудь бреши. Но старинная ограда была сработана на совесть. Женька миновала два пролета, ряды металлических прутьев от одного каменного столба до другого, и убедилась в том, что этот выход для Тумана закрыт. О том, чтобы бежать без него, она даже и не помышляла. Оставалось либо затаиться здесь, либо набраться смелости и все же попробовать пробраться через ворота. Женька замерла на несколько секунд, не зная, на что решиться, когда со стороны особняка вдруг прогремело сразу несколько выстрелов. Именно выстрелов, теперь в этом не могло быть уже никакого сомнения. Подхваченные эхом, они раскатились по парку, и не успела Женька даже вздохнуть, как Тяпа, словно испуганный заяц, сорвался с места и кинулся домой.

— Тяпа! — сдавленно вскрикнула Женька. — Вернись!

Но перепуганный песик ее даже не услышал. Женька беспомощно посмотрела ему вслед. А выстрелы продолжали звучать, сухие и резкие, и это уже вовсе не было похоже на салют. Шея Тумана завибрировала — он глухо и грозно рычал.

— Ну-ка, тише! — Женька дернула за веревку. — Господи, да что же творится?! Что они здесь забыли?!

Но ответ на этот вопрос она уже знала, хоть и отказывалась еще в это поверить: никто из приехавших ничего здесь не забывал. Возможно, их вообще тут раньше не было, а принеслись они сюда на своих машинах, лишь следуя в безумной гонке поворотам дороги. Кто-то, кто был в красном автомобиле, гнался за тем, кто был в черном, не забавы ради, а с совершенно конкретной целью: убить. И теперь, когда машины то ли столкнулись между собой возле особняка, то ли одна из них во что-то врезалась, убийцы — а, судя по выстрелам, их было несколько — устроили охоту за своей жертвой. Прямо здесь, в парке.

Пытаясь не поддаваться панике, Женька прижалась к стволу ближайшего дерева, крепко держа за веревку Тумана. Зная Тяпу, она почти наверняка могла предположить, что он сейчас забился под крыльцо их дома и сидит там, дожидаясь, когда придет Женька, чтобы открыть ему дверь. Туман же был настроен агрессивно, и у Женьки кровь холодела при мысли, что он может сорваться с привязи и броситься на этих, с пистолетами, ведь тогда они почти наверняка пристрелят его прямо у нее на глазах. Да и ее вряд ли оставят в живых, если посчитают, что она увидела слишком много лишнего.

— Тише, я тебе сказала! — прошипела она как можно строже, чувствуя, что Туман снова рычит, натягивая веревку, и для верности даже шлепнула его по морде. — Молчи! Уходим отсюда! Проскочим мимо дома за Тяпой и рискнем выбраться в лес через ворота.

Где-то в темноте, возле особняка, сквозь завесу дыма снова сверкнула вспышка выстрела. Но Туман весь напрягся и замер в стойке, глядя совсем не туда, а гораздо правее. Чувствуя, что еще немного, и он рванется вперед, волоча ее за собой, как куклу, Женька снова шлепнула его и, вцепившись обеими руками уже в ошейник, что было сил осадила. И тут увидела, как от дерева, в той стороне, куда смотрел Туман, отделился человеческий силуэт. Он показался Женьке огромным и двинулся в их сторону. От испуга Женька резко, с каким-то всхлипом вздохнула, в то время как Туман, больше не раздумывая, бросился на незваного гостя. Чтобы удержать его, Женька буквально села на него верхом, но он все равно понес ее вперед, лишь замедлив скорость.

«Все, это конец! — мелькнуло в голове у Женьки. — Как же теперь Тяпа будет один?»

Но не успела она еще додумать эту мысль до конца, как незнакомец, к которому нес ее Туман, вдруг рухнул во весь рост словно подкошенный. Туман застыл у него над головой, тихо и угрожающе рыча, но тот даже не шелохнулся. Свалившаяся с Тумана Женька подалась вперед, не в силах сразу подняться на дрожащие после пережитого ноги. Где-то в парке раздались голоса. Выстрелов больше не было. Начиная немного приходить в себя, Женька пошарила в траве возле упавшего незнакомца, надеясь найти и забрать у него пистолет. Пистолета не оказалось, зато Женька угодила рукой в вязкую и теплую влагу. Отдернув руку, она поднесла ее к лицу, понюхала. В ноздри ударил тошнотворный запах свежей крови. Женька знала его, этот запах, даже слишком хорошо — так когда-то пах найденный ею Туман. Отшатнувшись, Женька вытерла руку о траву. Смысл происходящего стал ей ясен, как будто озаренный вспышкой молнии: раненый человек, лежащий сейчас перед ней без сознания, — не охотник, он как раз та самая жертва, на которую охотятся остальные. Охотятся для того, чтобы добить наверняка. А она, Женька, сидит сейчас около него, в то время как они в любую секунду могут появиться здесь со своими пистолетами.

Чувствуя, как ее прошибает холодный пот, Женька вскинула голову, испуганно огляделась, прислушалась. Дым от тлеющих листьев стелился, укутывая в свое густое белое покрывало часть парка, но где-то за этой завесой двигались и перекликались несколько человек. Они наверняка знали, что тот, за кем они охотились, ранен и безоружен, подумала Женька, иначе не вели бы себя так уверенно. А настроены они, судя по всему, решительно, и если потребуется, то и весь парк обыщут для того, чтобы завершить начатое. И значит, ей, Женьке, надо вместе с Туманом убираться отсюда подальше, и как можно скорее, потому что находиться рядом с этим человеком едва ли не так же опасно, как сидеть возле готовой в любой момент взорваться бомбы. Придерживаясь за собачий ошейник, Женька поднялась, но не стала выпрямляться во весь рост, а застыла, пригнувшись. Туман тоже стоял неподвижно, не выказывая желания броситься на лежащего, но и уходить не собирался. Напротив, был напряжен и внимательно прислушивался к тому, что происходит вокруг.

— Туман! — чуть слышно, но очень резко произнесла Женька, приблизив свое лицо вплотную к собачьему носу и глядя собаке в глаза. — Фу! Рядом и домой!

Каждое свое слово она сопровождала ощутимым рывком за ошейник. Сейчас ей во что бы то ни стало нужно было заставить этого крупного и сильного пса беспрекословно повиноваться ей, потому что от этого зависело спасение их обоих. А этот, тот, что здесь лежит… Женька оглянулась на него. Ей не было дела до этого попавшего в беду человека, она не имела абсолютно никакого отношения ни к нему, ни к его проблемам. Быть может, он уже мертв. А если и нет, то, находясь без сознания, все равно даже не почувствует, когда его найдут и вгонят в него последнюю пулю… Так Женька говорила себе и в то же время, не торопясь уходить, со страхом прислушивалась к медленно приближающимся голосам. Как она и предполагала, охотники приступили к обыску. И Туману это очень не нравилось, поэтому нужно было как можно скорее увести его отсюда, пока он не выдал их с Женькой присутствия, пока снова не надумал кинуться, легко увлекая ее за собой. Но, теряя драгоценные секунды, Женька все никак не могла сдвинуться с места. Потом, не выпуская из рук ошейника, подалась вперед, склонилась к лицу незнакомца, надеясь убедиться в том, что он уже не дышит. Но он дышал, он был жив.

— Чтоб тебя! — шепотом выругалась Женька, как будто незнакомец просил ее о помощи или хотя бы мог ее услышать. — Ну что я могу с тобой сделать?

Придерживая Тумана одной рукой, другой она попыталась потянуть незнакомца за рукав, но тут же осознала тщетность своей попытки. Мужчина был немаленького роста, кроме того, по его плечам было заметно, что он регулярно посещает тренажерный зал, наращивая там мышечную массу. А вот диеты он при этом явно не соблюдал, что добавило ему еще несколько килограммов. В общем, всего в нем было их около ста, если еще не с лишним, что для Женьки, едва ли весящей больше пятидесяти, было абсолютно неподъемным грузом. Она и с Туманом-то, по большому счету, справиться не могла, хотя он весил поменьше раненого незнакомца.

«А если… — подумала вдруг она, переводя взгляд с Тумана на лежащего и обратно и вспоминая, с какой легкостью могучая овчарка только что тащила ее на себе. — А если как-то обвязать этого типа веревкой да приладить эту веревку к ошейнику? Туман сможет стащить его с места, у него хватит сил…»

Но, реально оценив ситуацию, Женька поняла, что даже с помощью Тумана не успеет этого сделать, потому что передвигаться по парку с тяжелым незнакомцем они будут гораздо медленнее, чем идущие за ними по пятам бандиты. К тому же, ощупав веревку, Женька обнаружила, что та слишком коротка для ее замысла. А другую взять было негде, разве что бежать за ней домой. Но за это время незнакомца уже найдут, потому что уже сейчас невидимые пока за дымовой завесой убийцы приближаются к нему. Женька пока еще не слышала их шагов, но периодически ей слышны были их перекликающиеся голоса, пугающие своей холодной деловитостью. Для таких убить — что чашку остывшего кофе выплеснуть, и если они сейчас увидят ее здесь, то, без сомнения, тоже пристрелят. Женька все яснее осознавала эту истину. Надо было бежать, страх гнал ее прочь, но что-то гораздо более могучее продолжало держать на месте. В отчаянии от сознания своей беспомощности Женька стояла, не зная, что предпринять. В горле у нее пересохло, сердце молотом билось о грудную клетку, взгляд тревожно метался вокруг. И тут ей на глаза попалась собранная накануне груда листьев, которую она не подожгла сегодня из-за темноты, после чего решение проблемы пришло само собой, простое, как лепет ребенка. Продолжая тревожно озираться и не отпуская Тумана, Женька снова упала на колени и принялась торопливо сгребать всю кучу, набрасывая ее прямо на лежащего незнакомца.

— Вот, — прошептала она ему, прежде чем чуть слышно шелестящие влажные листья окончательно скрыли его с головой, — это все, что я сейчас могу для тебя сделать. Лежи тихо, и я за тобой вернусь. Ну а уж если не получится — прости, потому что на большее я все равно не способна.

Накинув сверху еще несколько охапок, так что теперь эта куча опавших листьев ничем не отличалась от остальных, собранных по всему парку, Женька начала отступать торопливыми крадущимися шагами, безжалостно перекручивая ошейник и волоча за собой полузадушенного Тумана. Ей не хотелось так с ним поступать, но иначе было нельзя — теперь убийцы были настолько близко, что могли услышать, если бы вдруг Туман надумал зарычать.

Разорвав расстояние между собой и незваными гостями настолько, что перестала различать их голоса, Женька пустилась бегом. Теперь, когда обстоятельства изменились и стало ясно, что не удастся отсидеться в лесу, она бежала домой. Для того, чтобы найти подходящую веревку, и для того, чтобы иметь под рукой надежное средство защиты на тот случай, если вдруг все же не удастся избежать встречи с бандитами. Вначале пытавшийся сопротивляться, Туман теперь послушно шел рядом с ней крупной, размашистой рысью, лишь время от времени пускаясь в тяжелый галоп.

Оказавшись возле дома, Женька с облегчением перевела дыхание. Тяпа кинулся к ней в ноги от крыльца лохматым клубком. Подхватив его, Женька быстро проскользнула внутрь, закрыв за собой и собаками дверь. Теперь, когда между ней и убийцами возникла преграда в виде стен, а не только завеса дыма, она почувствовала себя гораздо спокойнее. Хотя, немного отдышавшись, подумала она, ничто не помешает им заглянуть и сюда, если они этого захотят. При этой мысли, взглянув на собак, Женька быстро прошла в комнату, в дальнюю, вторую, в которой почти и не бывала, вполне довольствуясь одной. Там тоже стоял диван, из тех списанных инвалидов, что пострадали от гостей в доме отдыха. Разрыв его подушки, Женька расстегнула «молнию» на одной из них и, покопавшись в набивке, вытащила оттуда небольшую тяжелую коробку. Еще утром Женьке даже и в голову прийти не могло, что когда-нибудь придется доставать эту коробку не в связи с переездом (этого, она надеялась, не произойдет) и не в профилактических целях, а вот так, как сейчас, под давлением необходимости. Но когда по парку за стенами дома разгуливали вооруженные и не собирающиеся шутить бандиты и когда было необходимо действовать почти у них под носом, иного выхода у Женьки не было. Поставив коробку на стол, она открыла ее и торопливо развернула промасленную бумагу. Рука коснулась металла, пальцы привычно легли на рукоять. И, ощущая вселяющую уверенность холодную тяжесть, Женька вытащила из коробки пистолет, после чего быстро, со знанием дела, принялась его заряжать. Пистолет был единственным наследством, доставшимся Женьке от стариков. Точнее, от деда, а возможно, даже и от прадеда. Женька не представляла, откуда он появился в ее родной, прежней семье, лишь знала, что он всегда был у них и что никому не надо было о нем рассказывать. А еще она помнила, как бабушка уговаривала деда сдать пистолет, но он упорно отказывался, из-за чего-то не желая с ним расставаться. И Женька была в этом с дедом согласна, потому что ей нравился этот тяжелый вороненый предмет. Видя ее интерес, дед научил ее стрелять. Вначале в тире, из пневматического оружия, а позже, когда они уходили подальше в лес, — и из этого, боевого. Наверное, эти воспоминания о походах с дедом и заставили Женьку после его смерти тоже сохранить пистолет. Она сумела это сделать, незаметно вынеся его из разгромленного матерью дома и закопав под корнями большого старого дуба в лесу, где он и хранился до ее переезда сюда.

Зарядив пистолет и поставив на предохранитель, Женька сунула его в карман куртки, сразу почувствовав себя намного увереннее, хотя и надеялась, что не придется в кого-то стрелять, и брала оружие лишь на крайний случай. Потом, высунувшись из надежно скрытого от посторонних глаз густыми зарослями окна нежилой комнаты, прислушалась к тому, что происходит снаружи. Вначале Женька ничего не услышала, но чуть позже из темноты, где она оставила свою кучу листьев, донесся окрик. Сердце у Женьки дрогнуло: неужели нашли?! Но нет, это бандиты лишь обменялись краткой информацией. Где они сейчас? Как близко к укрытому листьями телу? Прошли уже мимо него или нет? Теперь, когда непосредственная опасность больше не грозила ни ей, ни ее собакам, Женька начала не на шутку тревожиться за незнакомца. Сама даже не знала почему. И эта тревога побуждала ее к действиям. Прежде всего, понимала Женька, надо выманить убийц из парка или хотя бы увлечь подальше от того места, которое представляло для них интерес, потому что тащить незнакомца прямо у них перед носом — смерти подобно, как для нее с Туманом, так и для него самого. Притворив за собой дверь комнаты, Женька пошла на кухню и открыла холодильник. Часть купленных собакам костей она хранила в размороженном виде, и сейчас, вытащив пакет из нижнего ящика, нашла там, как и ожидала, небольшую красную лужицу. Не больше стакана, и не очень похожую по виду на свежую кровь, но если воспользоваться ею с умом, подумала Женька, сливая жидкость, этого хватит, а темнота не даст бандитам почуять подвоха. Строго прикрикнув на рвущегося к дверям вместе с ней Тумана, Женька выскользнула на улицу одна и осторожно направилась к воротам. Вопреки ее опасениям, никто не нес караул возле ворот. Быстро убедившись в этом, Женька выскользнула на дорогу. В том месте, где дорога сворачивала к воротам, на обочине стояли выкрашенные в белый цвет предохранительные бетонные кубари. Обмакнув руку в красную жижу, Женька провела по одному из них, оставляя смазанный отпечаток, потом, немного дальше, брызнула несколько капель. После этого, пробежав в сторону озера, она разлила жидкость тонкой струйкой поперек дороги и плеснула остатки на щебень и траву. В парке раздался какой-то посторонний звук, и Женька вздрогнула, притаившись в кустах. Несмотря на то, что у нее был пистолет, Женька многое отдала бы за то, чтобы не пришлось им воспользоваться, да и численный перевес был не на ее стороне. На какой-то момент ей снова захотелось запереться в своих четырех стенах и забыть о том, что происходит снаружи. И снова она поняла, что не сделает этого. Убедившись, что поблизости как будто все еще никого нет, Женька выбрала из насыпи несколько камней покрупнее, крадучись вернулась к воротам, проскользнула через них обратно в парк и пошла вдоль ограды. Поравнявшись с тем местом, где за дорогой, под насыпью, у нее была вырыта яма под мусор, Женька бросила один из камней, целясь туда. Но от волнения даже размахнуться как следует не смогла, камень выскользнул у нее из рук и упал на дорогу. Следующий полетел уже лучше, но желаемого эффекта не произвел. А вот третий упал как раз на уже сваленную накануне в яму груду пустых бутылок. Одна бутылка разбилась, а остальные начали смещаться, скрежеща друг о друга. И этот звук услышали. Женька сразу же это поняла по движению в парке. Несколько теней метнулись к воротам, едва только Женька успела проскользнуть за дверь. Загнав собак в комнату и не включая свет, она отогнула самый уголок кухонной шторы, выглядывая наружу. В свете парковых фонарей, последняя пара которых была как раз у ворот, ей хорошо были видны выбежавшие к воротам бандиты. Темная фигура застыла на фоне белеющего кубаря, к ней присоединились другие — они заметили свежий кровавый след. О чем они говорили, Женька не могла слышать, но один из них убежал обратно в парк, а остальные стали искать дальше и довольно быстро обнаружили пересекающую дорогу цепочку кровавых капель. После этого они остановились, глядя в сторону парка, куда убежал их товарищ. Женьке же ничего другого не оставалось, как застыть у окна, дрожа мелкой нервной дрожью, слушая собственное отдающееся в ушах дыхание и спрашивая себя, что же они задумали. И вскоре, словно отвечая на ее вопрос, на дорожке мелькнул свет фар, и к воротам выехал внедорожник. Не бандитский, а другой, черный. Он не был помят, а это означало, что услышанный Женькой удар получила вторая машина. Эта же, развернувшись за воротами, была остановлена так, чтобы ее фары светили в сторону озера. После этого один бандит, который очень заметно прихрамывал, пострадав, очевидно, при столкновении своей машины, остался возле чужого внедорожника, а остальные — теперь Женька видела, что их было трое, — стали спускаться к воде, попутно осматривая кусты и не выпуская пистолетов из рук.

Женька оглянулась на дверь. Сердце заколотилось еще быстрее, хотя, казалось, это было уже невозможно. Но если она собиралась действовать, то надо было начинать прямо сейчас. Вытащив из стоящего в крохотной прихожей ящика со всяким скарбом длинный брезентовый ремешок, Женька приоткрыла дверь в комнату, выпуская Тумана. Тяпа тоже намеревался проскользнуть за ним, но Женька цыкнула на него, и он, поджав обрубок хвоста, отошел. Встал боком, обиженно глядя на Женьку.

— Место! — безжалостно приказала она.

Тяпа побрел к креслу, а Женька, прихватив ремешок и веерные грабли без ручки, вместе с Туманом выбежала на улицу. Крадучись спустилась с крыльца и снова побежала, увлекая Тумана за собой. Ежедневно работая в парке в течение нескольких лет, она научилась ориентироваться в нем почти как у себя дома, и найти оставленную кучу листьев, даже в темноте, ей не составило никакого труда. Сдержав дыхание, Женька прислушалась — мало ли, вдруг кто-то еще остался и бродит здесь? Но теперь в этой части парка было тихо, и, решившись, Женька быстро раскидала листья. Незнакомец лежал под ними в прежней позе. Дышал он тяжело, но все-таки был жив. С большим трудом Женьке удалось перевернуть его на спину, после чего она торопливо обвязала его ремешком и закрепила оба конца на ошейнике у Тумана.

— Ну, давай, Туманушка, — тихо сказала она, прежде еще раз тревожно вслушавшись в тишину. — Я помогу тебе.

Быстро сообразив, что от него требуется, Туман потянул вперед. Положив грабли на живот незнакомца, Женька тоже принялась тащить его, вцепившись в пиджак. Самым сложным оказалось сдвинуть бесчувственное тело с места и развернуть его в нужном направлении, дальше дело пошло быстрее. Но, продвинувшись метров на тридцать, Женька остановила Тумана.

— Стоять, Туманушка. Отдохни.

Пес послушно замер, а Женька метнулась назад, прихватив с собой грабли. Вернувшись к куче, она подправила ее, стараясь сделать так, чтобы листья полностью скрыли натекшую кровь, потом пошла обратно по их с Туманом следу, старательно разравнивая граблями траву, примятую протащенным по ней тяжелым телом. Вновь добравшись до Тумана, Женька опять ухватилась за пиджак, и они вдвоем снова двинулись дальше. Так они и пробирались вперед, периодически останавливаясь, чтобы прислушаться и замести за собой следы. Туман устал и высунул язык, а Женька, которой вместо доступных Туману кратких передышек приходилось бегать с граблями туда-обратно, вообще дышала как загнанная. Но чувство близкой опасности побуждало ее двигаться как можно быстрее, и она рвалась к своему домику из последних сил.

Когда до домика оставалось метров десять, не больше, Женькины силы были уже на исходе. Налившиеся тяжестью руки с трудом удерживали выскальзывающий пиджак, лицо и горло горели. И даже страх перед блуждающими где-то у озера бандитами отступил, притупленный усталостью. Но об осторожности Женька все же не собиралась забывать. Оставив высунувшего язык Тумана отдышаться в упряжке, она осторожно прокралась к дому и выглянула за угол, желая узнать, что творится у ворот. Как оказалось, там все было без особых изменений. Автомобиль стоял все на том же месте, только теперь был повернут в сторону построенного на берегу ангара, где зимой хранился пляжный инвентарь. Фары светили в темноту, как два прожектора, и где-то у озера в свете этих лучей бандиты продолжали искать свою жертву.

— Недолго вам осталось мучиться, — с усмешкой прошептала Женька, хорошо знающая повадки лесного озера. — Скоро начнет наползать туман, и черта с два вы в нем что-нибудь увидите. Хорошо, если еще друг друга не растеряете да не подстрелите по ошибке.

Снова скрывшись за углом дома, Женька отперла дверь, после чего вернулась к Туману и шепнула:

— Ну, давай, Туманушка. Осталось совсем немного. Правда, это будет труднее всего…

Снова вцепившись в плотную ткань пиджака, Женька потащила что было сил. Путь, оставшийся до крыльца, пролегал не в такой уж темноте, и стоило кому-то со стороны озера бросить сюда случайный взгляд, как он сразу бы уловил здесь движение. И вряд ли не захотел бы проверить, что же именно тут движется. Ни на миг не забывая об этом, Женька волокла тяжелое тело, вкладывая в этот последний рывок все остатки своих сил и шепотом подгоняя Тумана. До крыльца они добрались с рекордной скоростью. Оставалось преодолеть ступени. У озера один из бандитов снова что-то громко произнес. В пустынной береговой тишине его голос прозвучал так, как будто он стоял рядом с Женькой. Она вздрогнула, замерла. Но оказалось, что это бандиты просто переговаривались по сотовым телефонам и просили своего напарника снова переставить машину. Он сел за руль. Мотор дорогой иномарки заработал так тихо, что Женька почти не услышала звука, а лишь увидела, как машина тронулась, разворачиваясь. Пользуясь случаем, Женька тоже принялась разворачивать незнакомца перед крыльцом, чтобы удобнее было его затаскивать. Упав на колени, она уперлась в него обеими руками, понемногу сдвигая с места. Потом, решив, что уже достаточно, скользнула согнутой тенью на первую ступеньку крыльца, опять занимая свое место рядом с Туманом.

Затащив незнакомца в дальнюю комнату и оставив на полу, Женька в последний раз выскочила из дома с граблями. Пригибаясь к земле, она разровняла последний участок пути, после чего вернулась и на этот раз окончательно заперла за собой входную дверь. Дома Тяпа уже пытался обнюхать незваного гостя, подбираясь к нему на полусогнутых лапах, поджав свой куцый хвост и в любую секунду готовый задать стрекача. Туман же лежал на полу перед порогом дальней комнаты. Дышал он тяжело, язык устало свешивался наружу через брешь, оставленную выбитыми зубами, но все же он выполнял свои обязанности так, как их понимал, не сводя с происходящего в комнате глаз. Женька налила в миску воды, принесла ее и поставила перед Туманом, после чего прошла мимо него к раненому человеку. Окна дальней комнаты, где он лежал, давно заросли снаружи кустами настолько, что их почти невозможно было разглядеть даже зимой, когда не было листьев, но все же сегодня Женька не решилась включить здесь верхнее освещение. Вместо этого, плотно задернув шторы, она установила в кресле настольную лампу, направив ее свет на незнакомца. Теперь необходимо было найти, куда же именно ранен ее вынужденный гость. Прежде всего Женька расстегнула пиджак, ею же самой застегнутый на все пуговицы еще в парке, чтобы не сползал, когда она вцеплялась в рукав и воротник. И как только она раскинула промокшие от крови полы пиджака, то увидела в рубахе дыру. Пробитая пулей дыра находилась слева, пониже сердца, и при каждом вздохе незнакомца из нее вперемешку с кровавыми пузырями то вырывался, то со всхлипом втягивался воздух. Это зрелище заставило Женьку тихонечко чертыхнуться. «Открытый пневмоторакс», — пришли ей на ум слова откуда-то из прошлого. И даже не ее слова, а сказанные бабушкиным голосом. И бабушка, и дед по Женькиной просьбе иногда рассказывали ей истории из медицинской практики. Их радовало, что Женька проявляет к этому интерес, поэтому рассказывали они обстоятельно, надеясь, что и внучка когда-нибудь станет врачом. Надеждам этим не суждено было сбыться, но полученные знания все же сослужили Женьке добрую службу. Они пригодились, когда она притащила домой забитого почти насмерть Тумана, не имея денег на вызов ветеринарного врача. Пришли на помощь и сейчас. Бабушка рассказывала о ранениях грудной клетки так подробно, что, едва увидев хлюпающую кровавой пеной дыру, Женька сразу же поняла, что это такое. А также сразу осознала всю опасность этого ранения. Пуля повредила легкое, и теперь оно, опавшее из-за нарушения герметичности грудной клетки, не могло участвовать в нормальном дыхании, но все же гоняло воздух туда-сюда через образовавшуюся дыру.

«…это наиболее опасно, — говорила бабушка. — И не только из-за не прекращающейся кровопотери, но также из-за того, что такое трепыхание легкого отрицательно сказывается на работе сердца»… Женька ухватила незнакомца за руку. Да, пульс был частый, прерывистый. Совсем не такой, какой способен был внушить надежду на благополучный исход.

— Вляпалась же ты, голубушка, — тихо сказала сама себе Женька. Но отступать было поздно. Умирал незнакомец или нет, но он лежал на полу Женькиной комнаты, притащенный сюда ею же самой, поэтому все, что ей теперь оставалось, — это приложить все силы к тому, чтобы их с Туманом риск и труды не оказались напрасными.

На ходу припоминая, что слышала когда-то от бабушки, Женька принялась шарить в шкафу, где еще после Тумана оставались кое-какие медикаменты. Вытащив все, Женька взяла толстый перевязочный пакет, потом отыскала в доме кусок чистого полиэтилена, потом взяла простыню и свернула косынкой. При открытом пневмотораксе, наиболее опасном из всех, прежде всего надо перевести его в закрытый, вспоминалось ей. Для того, чтобы замедлить потерю крови, а главное — устранить зловещее хлюпанье пробитого легкого. Вооружившись тем, что было, Женька задрала на незнакомце рубашку, положила толстый слой ваты и марли на рану, потом, просунув руку ему под спину, нащупала там второе отверстие от пули. Значит, ранение сквозное, и пуля прошла навылет. Теоретически это должно было являться хорошей новостью, хотя практического толка Женька в этом и не видела. Через оба пулевых отверстия незнакомец потерял немало крови и выглядел сейчас бледнее своей светлой, серебристо-серой шелковой рубашки.

«Умрет ведь, — подумала Женька, подсовывая второй ватно-марлевый слой незнакомцу под спину. — Если уже не умирает…»

Однако, наложив поверх обеих толстых салфеток по куску полиэтилена, чтобы окончательно загерметизировать пулевые отверстия, и зафиксировав все это пластырем, Женька принялась, с трудом ворочая тяжелое тело, обвязывать его простыней. Исхитрившись подстелить середину свернутой простыни незнакомцу под спину, Женька соединила оба ее конца у него на груди, с правой стороны, и принялась туго стягивать их. Покончив с этим, Женька прислушалась, склонившись над незнакомцем. Зловещего свиста из раны больше не было слышно, но и в дыхании левое легкое, похоже, больше не участвовало. И вообще левая половина груди незнакомца, стоило лишь постучать по ней пальцем, издавала глухой, совсем не свойственный наполненному воздухом органу звук. Там наверняка скопилась вытекшая из пробитого легкого кровь, и откачать ее Женька не могла, потому что даже приблизительно не знала, как это можно сделать. Это означало, что ее гостю просто необходима помощь квалифицированного врача. Но как ее получить? Вот в чем заключался главный вопрос. Проще всего было бы вызвать «Скорую», но, во‑первых, вряд ли бродящие поблизости бандиты оставят без внимания подъехавшую к парку спецмашину и выпустят ее отсюда с тем грузом, который она возьмет. А во‑вторых, и вызвать помощь Женька не знала как. Ни на своем доисторическом кнопочном телефончике, который ей дал хозяин для связи, ни тем более на аппарате найденыша, огромном сенсорном монстре, каких Женька до этого даже в руках не держала. Он выпал из внутреннего кармана его пиджака вместе с кожаным портмоне, когда Женька ворочала его, делая перевязку. Она повертела его и отложила в сторону. Взяла свой. Для проверки попыталась набрать вначале «ноль», затем «три», но нажать на кнопку вызова так и не решилась. И звонить хозяину, посвящая его в сегодняшние события и особенно афишируя свое собственное участие в них, Женьке отчего-то совсем не хотелось. Теперь ей оставалось лишь, отложив в сторону бесполезный телефон, действовать на свой страх и риск. Чем она и занялась, сделав незнакомцу несколько уколов из оставшихся после Тумана лекарственных запасов, которыми ее снабдили в больнице знакомые медсестры, когда она обратилась туда со своей бедой. Сроки годности у лекарств, как убедилась Женька, еще не истекли, ну а ситуация была в чем-то сходной. В любом случае больше Женька сделать ничего не могла, как бы ни хотела. А хотелось ей, очень хотелось сделать все возможное для того, чтобы найденыш выжил. И вовсе не потому, что она боялась осложнений для себя в случае его смерти. Если не выживет, уже решила для себя Женька, то она просто выволочет его отсюда подальше, к озеру, снова с помощью Тумана, да и оставит там. На теле и на одежде, насколько ей было известно, отпечатков пальцев не остается, портмоне же с телефоном можно где-нибудь зарыть — и пусть потом кто-нибудь попробует доказать, что она имеет хоть какое-то отношение к этому трупу. Но пока еще у Женьки на руках был, слава богу, не труп, и оставалась надежда, что в ближайшее время он им и не станет. Немного передохнув после всех своих усилий — незнакомец был слишком тяжелым для того, чтобы такая, как она, могла ворочать его, не надрываясь, — Женька решила устроить его получше. Понимая, что на диван она его затащить не сможет, скинула с дивана подушки и разложила на полу. Потом, умудренная опытом за тот год, что проработала санитаркой, расстелила сверху клеенку и лишь потом разложила сверху простыню. После этого, кое-как и с передышками, поскольку здесь ей Туман помочь уже не мог, сумела переместить незнакомца на приготовленную для него постель. Подложила подушки ему под спину и под голову, укрыла одеялом. Тут телефон незнакомца неожиданно ожил: засветился экран, заиграла музыка. Женька вздрогнула от неожиданности, но потом все же подошла к этому хитрому предмету. На экране она увидела надпись: «Варяг». Первым Женькиным побуждением было ответить на этот звонок. Рассказать этому неведомому Варягу, что здесь произошло, и пусть бы он сам после этого обеспечивал помощь своему другу.

«А впрочем, другу ли? — тут же подумала Женька. — Нет ведь никакой гарантии, что это звонит не один из тех, кто его заказал».

Эта мысль сразу же отбила у нее охоту отвечать на телефонные звонки. И, убрав телефон подальше, чтобы больше не зудел над ухом, Женька потянулась к выпавшему вместе с ним из пиджака портмоне. Чувствуя себя не очень-то ловко, как будто совершала нечто постыдное, она все же открыла его — надо было узнать хотя бы, кто этот человек, который так внезапно появился, словно с неба свалившись в ее жизнь. Вдруг Варяг — это его фамилия? Тогда было бы все в порядке: значит, звонил один из членов его семьи. Но первым, что бросилось Женьке в глаза, были не документы, а деньги. Две пачки в двух незастегнутых кармашках, далеко не самые тоненькие, в одной — отечественные купюры, а в другой, как догадалась Женька, ни разу не имевшая дело с иностранной валютой, — наверняка доллары. Женька не стала их вынимать, а лишь отогнула слегка пальцем, чтобы убедиться, что больше там ничего нет, после чего принялась обследовать отделения, застегнутые на «молнии». Там были всевозможные карточки, сделанные, если судить на ощупь, из гибкого пластика, некоторые с фотографиями, но Женька лишь перебирала их, не вытаскивая, пока в одном из отделений не нашла паспорт. Это была единственная вещь, способная ответить на максимум Женькиных вопросов, и вот его-то она и вытащила на свет. С фотографии на нее взглянуло уже знакомое лицо. Вот только сейчас, пока он лежит, такой беспомощный, он гораздо симпатичнее, отметила Женька, и даже выглядит моложе. А так… Выражение лица слишком самоуверенное, на губах усмешка, уж никак не улыбка, и взгляд какой-то… Женька не могла подобрать слова, способного охарактеризовать этот взгляд. Он был подобен прущему напролом танку, который не останавливается ни перед чем. Впервые у Женьки мелькнула мысль, что, может быть, и не зря найденыша пытались убить. Но все же четверо с пистолетами на одного безоружного — это был способ, ясно дающий понять, что враг ничуть не лучше, а, скорее всего, даже гораздо хуже его, Загорова Владлена Валентиновича. Женька прочитала эту фамилию, и она показалась ей знакомой. Где-то она ее уже слышала, только где? По радио? Как будто нет. Сразу и не вспомнить, но слышала точно. Не торопясь утруждать свою память, Женька перелистнула страницу. Адрес у парня соответствовал всему его облику: Западная улица, та самая, на которой стояли у них в городе шикарные многоэтажные особняки, выстроенные далеко не бедствующими жителями. Хозяин «Лесного озера» как-то вскользь заикался о том, что тоже мечтает построить себе дом на престижной улице, вот только возможности пока не позволяют этим мечтам осуществиться. А вот у Владлена Валентиновича возможность жить там уже была, хоть он и моложе. Женька не знала, сколько лет хозяину дома отдыха, но уж наверняка побольше тридцати двух, а именно столько, если верить паспорту, было Владлену. Имя его Женьке не понравилось, как не понравилось и лицо на фотографии. А вот фамилия… Ну где она могла ее слышать? Задумавшись, Женька пролистала паспорт до конца. Военнообязанный. Странно. Мог бы и отмазаться при таких деньгах, какие, судя по всему, у него водились. Женат уже три года, но детей, если верить все тому же паспорту, до сих пор не завел. Поскольку это было все, о чем мог рассказать ей документ, Женька закрыла его и вернула на место, а портмоне убрала к телефону. Экран у телефона светился — снова пытался дозвониться неведомый Варяг. Но теперь у Женьки не было оснований считать его родственником своего найденыша, и она со спокойной душой предоставила телефону возможность играть его музыку дальше.

Утро застало Женьку хмурой и невыспавшейся. Ночью она беспрестанно просыпалась и прислушивалась к дыханию незнакомца, а по истечении срока действия лекарств снова сделала ему уколы. И именно ночью, как ни странно, во время своего очередного краткого отдыха она и вспомнила наконец, почему ей известна эта довольно редкая фамилия — Загоров. Валентин Загоров был одним из крупных местных то ли бизнесменов, то ли чиновников. Чем именно он занимался, Женька, естественно, понятия не имела, поскольку никогда не читала попадавших к ней время от времени газет. Так, просматривала иногда, уделяя внимание разве что кроссвордам, анекдотам да исследовательским статьям, до остального же ей просто не было дела. Но фамилия Загоров настолько часто мелькала на страницах местных изданий, что успела-таки запомниться. Желая проверить свои догадки, Женька откопала в ящике из-под картошки одну из газет. Да, Валентин Иванович Загоров. А этот — Валентинович, значит, скорее всего, его сын. При этом открытии симпатии к нему у Женьки не прибавилось. Но все же, глядя в его бледное лицо, на такие мягкие сейчас его черты, она понимала, что сделает все возможное, чтобы спасти ему жизнь. Откинув одеяло, Женька осмотрела повязку. Лекарства, судя по всему, подействовали, потому что кровотечение, кажется, прекратилось. Во всяком случае, через салфетки кровь не просочилась, и дыхание не стало поверхностнее. С повязки Женька переключила внимание на постель, но и она была сухой — скорее всего, почкам после массивной ночной кровопотери просто нечего было выводить.

«А ведь ему надо с чего-то восстанавливать эту потерю жидкости», — подумала Женька. Пройдя на кухню, она налила в банку воды. Немного подумав, добавила туда понемногу соли и сахара. На вкус это было довольно противно, но сейчас не до вкуса, важна польза. Собаки, появившись на пороге кухни, вопросительно посмотрели на Женьку.

— Сейчас и вас буду кормить, подождите. — Женька ласково потрепала на ходу пушистые загривки и, вернувшись в комнату, принялась вливать жидкость из банки незнакомцу в рот. Лила за щеку, осторожно, чтобы не угробить собственными же руками после того, как приложила столько сил к его спасению. Он глотал, не давился. Влив все, Женька снова сделала уколы и подложила еще одну подушку ему под спину, чтобы немного изменить положение тела. Потом пошла на кухню разогревать кашу собакам. Пора было идти в парк, продолжать уборку. Важно, чтобы со стороны сегодня все выглядело как обычно и чтобы никто, даже Аля, не заподозрил, что у Женьки происходит что-то неординарное, и уж тем более — что у нее дома лежит с огнестрельным ранением полумертвый сын местного босса.

Прежде всего Женька проверила оставленные накануне вдоль дороги костры, так своевременно обеспечившие вчера дымовую завесу, разгребла золу, а потом отправилась в глубину парка. Там она подожгла уже собранные кучи листвы, и одной из первых — ту, что укрывала ночью незваного гостя, желая уничтожить все следы его пребывания в парке. Потом она принялась сгребать оставшуюся листву, собирать мусор. Ее неудержимо тянуло пройти к особняку, туда, где, как она слышала, врезалась ночью во что-то машина бандитов, но она не решилась сделать это. Невыспавшаяся, с тяжелой головой и вытянутыми в струны нервами, Женька все ждала откуда-то неприятных сюрпризов, а порой как будто еще и ощущала на себе чей-то взгляд. Скорее всего, это была лишь игра ее взвинченного последними событиями воображения, но, завозившись со своим найденышем, она так и не узнала, чем кончились поиски у озера, и не слышала, когда уехали бандиты. Все, что она знала, — это то, что уцелевшего черного внедорожника больше нет возле ворот. Но вот куда его отогнали и не вернулись ли после этого бандиты в парк, чтобы осмотреть его еще раз, при дневном освещении, — этого она знать не могла.

Чья-то фигура показалась на дорожке, заставив Женьку вздрогнуть, но это оказалась всего лишь Аля, отыскавшая ее по дыму разожженных костров.

— Здравствуй, Женечка! — поздоровалась Аля, протягивая ей пакет. — Вот, возьми, я тут твоим собакам собрала, что «орда» не доела.

— Спасибо, Алечка. — Женька взяла пакет. Прокормить собак ей было непросто, ведь Туман по размерам вряд ли уступал теленку. Вот почему Аля, знавшая о ее затруднениях, разбирая оставшиеся после отъезда «орды» продукты, всегда собирала ей со столов и из холодильников то, что уже не считала возможным взять домой. — Как там у тебя сегодня? Работы много?

— Ой, и не спрашивай, — отмахнулась Аля. — Непочатый край. Но, слава богу, хоть уехали наконец. Теперь можно спокойно наводить порядок до следующего раза. А ты бы, кстати, убрала вначале перед особняком, а то вдруг хозяин нагрянет, сделает недовольную физиономию.

— А что там, большой хаос? — Женька внутренне насторожилась, ожидая услышать рассказ про красную машину.

— Да какой-то дурак разбил каменную вазу во дворе, самую большую, ту, что с цветником, — сообщила Аля.

— Вот уж воистину дурак! — согласилась Женька и потом почему-то сочла нужным добавить: — Они тут под конец, после полуночи уже, бесились так, как будто хотели сделать это впрок. Я думала, уже все уехали, подожгла костры и ушла, а потом слышу — нет, кто-то еще здесь. До домика опять доносились отголоски их праздника.

— Да? — Аля как-то искоса посмотрела на Женьку. — Ну зато сегодня точно никого уже нет, кончилось их время. А ты перед особняком все-таки прибери, мало ли…

— Хорошо, — кивнула Женька. — Спасибо, что подсказала.

Аля ушла, а Женька принялась догребать листву с уже почти очищенного участка. Потом, раз у нее появился теперь для этого повод, она сходит к особняку и посмотрит, что там. Каменный цветник разбит, конечно же, врезавшейся в него машиной, но вот сама машина, значит, куда-то исчезла. Не иначе как бандиты под утро забрали ее с собой. Своим ходом или же прицепив к той, черной. По идее, так они и должны были поступить, и ничего в этом странного нет. А вот Аля повела себя сегодня странно. Женька не сразу сумела это понять, лишь что-то подсознательное заставило ее насторожиться. Теперь же, размышляя за своей нехитрой работой, Женька пришла к выводу, что Аля специально наводила разговор на ночные события. Во-первых, она никогда раньше не указывала Женьке, с чего стоит начать уборку. Во-вторых, хозяин недовольной физиономии никогда не делал, если видел, что работа идет своим чередом, а где вначале — в парке или перед особняком — это было ему безразлично, если особняк пустовал. А в‑третьих, Аля впервые пришла сегодня в парк, чтобы вручить Женьке пакет. Обычно она, занятая работой, дожидалась, когда Женька, делая свое дело, приблизится к особняку, и уж там вручала ей все, что считала нужным. Не торопясь с выводами, Женька все же не упускала из виду такой возможности, что кто-то из бандитов заплатил Але, чтобы она расспросила Женьку, что здесь было ночью. Аля всегда была рада возможности заработать. Можно сказать, мысль о заработке стала для нее навязчивой идеей, и ее можно было понять, ведь старалась она ради операции единственному тяжело больному ребенку. Ну а истинных причин своего интереса бандит мог ей и не называть. И представился, естественно, не бандитом.

Покончив с очередным участком, и не раньше того, Женька, как и собиралась, направилась к особняку. Вести себя, решила она, надо очень осмотрительно. Но не успела она еще подойти к пострадавшему цветнику, как Туман неожиданно насторожился.

— Ты что? — спросила у него Женька, стараясь скрыть испуг в своем голосе, и очень своевременно ухватила его за ошейник — на ведущей к особняку дорожке показались двое дюжих молодцов. Направлялись они навстречу Женьке, но тут Туман заявил о себе во весь голос, перемежая рычание басовитым лаем, и заставил их остановиться. Тяпа тоже пытался присоединиться к Туману, но на него Женьке достаточно было цыкнуть. А вот Туман, хоть и поутих, но всем своим видом показывал этим двоим, что они здесь нежеланные гости.

— Держи свою собаку, — крикнул издали один из молодцов, хотя Женька и так вцепилась в ошейник обеими руками.

— А я и держу, — сказала она. — Вам-то что здесь надо? Срок аренды особняка закончился еще вчера, а хозяина здесь нет.

— Нам поговорить надо, — отозвался все тот же.

— Надо — говорите оттуда, — сказала Женька. — Подслушивать здесь некому.

Молодец, похоже, выматерился себе под нос, но второй легонько толкнул его в бок и взял инициативу на себя.

— Слушай, — начал он, — ты тут, пока по парку ходила, нигде такого амбала здоровенного случайно не видела валяющимся? Дружок у нас потерялся. Наверное, перебрал и свалился где-нибудь.

— Нет, — не моргнув глазом, соврала Женька. — Протрезвел, поди, уже ваш дружок, да и сам уполз восвояси. Не первый случай.

— Видишь ли, этот сам протрезветь не мог, — возразил бандит. — Он был, возможно, не совсем здоров.

— Если бы я нашла такого, то давно бы уже вызвала «Скорую», — без запинки ответила Женька. — Мое дело — парк убирать, а не связываться с перебравшими наркоманами.

— Ну ладно, полегче, — одернул ее собеседник.

— А что полегче-то? — повела плечами Женька. — Сами мне только что дали это понять.

Глядя ей в лицо, неприветливое, но равнодушное, мужики поверили сказанному. Женька поняла это по тому, как они переглянулись. Да, задачка у них была не из легких — найти почти двухметрового раненого детину, который словно растворился в воздухе. Но к ней, как было понятно, они никаких претензий больше не имели.

— Ладно, — примирительно обратился к ней говоривший. — Раз ты такая понятливая, то сообрази, что «Скорая» нам ни к чему. Нам бы только его найти, мы бы его сами в чувства привели, без всякой огласки. Так что, если ты вдруг его увидишь, то позвони вот по этому телефону, — достав из кармана блокнот, он вырвал оттуда листочек и написал номер. — И тебе же самой так будет проще, не возникнет потом ни лишнего шума, ни полиции. А мы тебе еще и заплатим. Это, — он приложил к листку купюру, — задаток.

— Не надо, — отмахнулась Женька. — Вот если найду, тогда и заплатите. А номер положите на землю, я после вашего ухода подойду и возьму, а то у меня собаки к чужим не приучены.

— Хорошие собачки, — похвалил бандит. Похвалил неискренне.

Только после их ухода Женька перевела дух. Если бы эти двое только знали, чего ей стоил этот ее угрюмо-равнодушный вид! И как у нее тряслись все поджилки. Благо Туман обеспечил ей хорошую дистанцию с этими собеседничками. Потрепав серого бойца по загривку, Женька подобрала листок с телефоном и пошла к особняку, откуда послышался шум мотора отъезжающей машины. Значит, поняла Женька, они действительно успели переговорить вначале с Алей. Машина промелькнула перед Женькой, серебристая легковушка, ничего общего не имеющая с теми, что были здесь ночью. А вот перед разбитым цветником Женька обнаружила мелкие чешуйки красной автомобильной краски, несколько осколков черного пластика и серебристого стекла. Оглядевшись, она сумела заметить еще и следы колес. Один след, поуже, извиваясь, вел к цветнику, а другой, более широкий, шел к первому под острым углом. Очевидно было, что Владлен, понимая, что ему никуда не уйти от своих преследователей, намеренно притормозил и подрезал их, чтобы они врезались в этот самый цветник. Скорее всего, он появлялся здесь раньше и был знаком с территорией двора, в то время как для бандитов выросшая у них на пути сразу за поворотом огромная каменная ваза стала внезапным и крайне неприятным сюрпризом. И пока они приходили в себя после столкновения, подумала Женька, он, скорее всего, и успел скрыться, выскочив из своей машины, но либо был уже ранен, либо не ушел от пущенной вдогонку пули. Как это было, Женька не знала наверняка, но зато могла сделать вполне определенные выводы о характере своего вынужденного гостя. Отчаянный и вместе с тем хладнокровный, раз не потерял присутствия духа даже в последний момент погони, а действовал с изрядной долей риска и совершенно осознанно. Сделав такое заключение из увиденного, Женька не стала больше мешкать, а принялась собирать в кучу каменные осколки разбитой вазы. Надо будет напомнить Але, чтобы по телефону из города сообщила обо всем хозяину, пусть побеспокоится о ремонте. А еще надо все поскорее убрать, чтобы вернуться домой. Ведь там, живой или мертвый, а все еще лежит тот, кто так отчаянно боролся в этом парке за свою жизнь.