Русалочка в шампанском

Дарья Калинина, 2011

В санатории «Солнечный берег», где отдыхала сыщица-любительница Мариша, убита странная женщина, вызывавшая у отдыхающих массу вопросов. Дело в том, что обитательница дорогущего люкса одевалась крайне бедно и, судя по всему, вообще не имела при себе наличных денег. Незадолго до смерти загадочная Наташа посвятила Маришу в свою тайну. Оказывается, ее только недавно выпустили из тюрьмы, куда она попала благодаря бывшему мужу – местному депутату. Экс-супруг оплатил путевку, отправив женушку подальше от себя. А между тем он должен ей огромные деньги. Возможно, Наташа рассказала бы больше, но в тот же день ее нашли убитой. А Маришу, первой обнаружившую труп, подозревают – о ужас! – в этом преступлении!..

Глава 3

При ярком свете, от которого у нее вначале заболели глаза, Мариша увидела, что она натворила. Перед ней лежало унизанное монетками дерево. Дерево было сделано из какого-то блестящего металла. Монетки тоже. Все вместе они звенели на ветру. Но вот странно, это декоративное дерево Мариша видела сегодня у Наташи в люксе, но тогда оно стояло на полке в холле. А чтобы оно валялось прямо на полу, такого Мариша что-то не могла припомнить.

Аккуратно поставив дерево обратно на подставку, с которой кто-то его уронил на пол, Мариша уже более осторожно проследовала дальше. Неприятное чувство, которое охватило ее недавно при зажженном свете, ничуть не унялось, а, напротив, еще больше усугубилось.

Мариша миновала прихожую и оказалась непосредственно в комнате. Вот и кровать. А в ней спит Наташа. Женщина лежит в точно таком же положении, лицом к стене, в каком ее и оставила Мариша. Видимо, это была любимая поза для сна у Наташи.

У каждого есть излюбленное положение, в котором ему спится лучше всего. Например, сама Мариша предпочитала спать на животе, повернув голову направо и засунув обе руки под подушку. Правда, из-за растущего внутри нее младенца ей с каждым днем становилось все труднее и труднее спать так. И она даже подумывала о том, что недалек тот час, когда ей вовсе придется отказаться от этой привычки. Но пока что Мариша держалась.

А вот Наташе ничего не мешало спать так, как ей нравится. И она преспокойно дрыхла на левом боку. Да так крепко, что даже не услышала шума, который произвела Мариша у нее в номере. Непроизвольно Мариша поискала взглядом еще одну бутылку спиртного. И увидела ее! На тумбочке возле широкой кровати стояла бутылка из-под дорогой водки. Бутылка была выполнена в виде головы дельфина.

Ситуация прояснилась в один момент. Наташа встала, выпила еще водки, а потом снова завалилась спать. Правда, оставалось неясным, где она ее раздобыла. Да еще такую дорогую. И ведь после десяти часов вечера благодаря мудрому указу нашего президента приобрести крепкое спиртное невозможно.

Впрочем, как известно, кто ищет, тот всегда найдет. Недобросовестных продавцов, готовых продать водку из-под полы, найти совсем не трудно. Вот только где же все-таки Наташа взяла деньги на бутылку и на подкуп продавца?

— Наташа, вы спите? — на всякий случай спросила Мариша, уже поняв, что приятельница ее не слышит.

Дрыхнет себе без задних ног. Напилась и дрыхнет. А еще спортсменка! Пусть даже и бывшая.

— Эх, Наташа, Наташа! — вздохнула Мариша, нагибаясь и поднимая упавшее на пол покрывало.

Она намеревалась снова укрыть им спящую Наташу, потому что ночь выдалась прохладной, и Мариша даже в своей байковой пижамке успела изрядно продрогнуть от дующего из окна сквозняка. Что уж говорить про Наташу, которая спала под одним лишь тоненьким одеялком.

Но подняв с пола теплое покрывало, которое одновременно служило и одеялом, Мариша замерла. На светло-бежевом фоне с красивыми ткаными узорами явственно выделялись уродливые темно-бурые пятна. Они были совсем свежие и еще пачкали пальцы. И к тому же они издавали характерный сладковатый запах. И поднеся испачканные пальцы поближе к лицу, Мариша ощутила, как слипаются они между собой.

— Кровь! — ахнула она. — Это кровь!

И потянув покрывало на себя, не сдержалась и закричала:

— Ой, мамочки! Тут повсюду кровь!

Действительно, покрывало было с другой стороны густо испачкано кровью. Но откуда она взялась? Маришин взгляд упал на спящую Наташу, и сердце у девушки дрогнуло. Сколько времени она находится в люксе, а Наташа ни разу не пошевелилась, не застонала и вообще не издала ни единого звука. Разве может живой человек, пусть даже и пьяный в стельку, спать так крепко? Нет, не может!

Непроизвольно рука Мариши сама собой потянулась к Наташиному плечу.

— Наташа, вы живы?

Мариша сильно потрясла женщину за плечо, но была вынуждена отпрыгнуть в сторону, когда та перевернулась. Перевернулась тяжело. И упавшая на кровать рука была тяжела и безжизненна.

— Наташа, чего это вы?! Что с вами?

Мариша наклонилась поближе к женщине и внезапно услышала дикий вопль. Боже, кто же может так громко кричать? И зачем? Ведь сейчас все обитатели «Солнечного берега» переполошатся. И Кузьмич прибежит!

Но спустя еще одну секунду Мариша внезапно поняла, что кричит она сама. И кричит потому, что лежащая перед ней женщина вовсе не имела лица. Вместо него у нее было одно кровавое месиво — уродливое и безобразное.

Отшатнувшись, Мариша поняла, что надо бы ей заткнуться, но она не могла. Кричала, кричала и кричала, пока в номер не ворвался Кузьмич с дико встопорщенными усами. Он одним взглядом оценил обстановку. Подскочил к Марише и влепил ей сильную оплеуху.

Как ни странно, Мариша даже испытала к нему нечто вроде благодарности. Пусть Кузьмич и повел себя грубо, но, во всяком случае, теперь у нее в ушах перестал звучать этот ужасный крик. И она смогла изъясняться нормальными словами.

— Она мертва! — закричала Мариша, трясясь всем телом. — О боже! Бедная Наташа! Кто же ее так?

— Не знаю, гражданочка, не знаю.

И подозрительно покосившись на Маришу, спросил:

— А это не вы ее случайно?

— Я?! — ужаснулась Мариша одному только такому предположению. — Нет, не я! Что вы!

— Верю. Кабы вы сами это сделали, так не вопили бы громко, на ваш ор сейчас все сбегутся.

— Я не хотела. Оно само как-то получилось.

Кузьмич крякнул.

— Оно и понятно, с непривычки-то тяжеловато такое видеть. Не приходилось вам еще на трупы смотреть, да, гражданочка?

— Приходилось, но не на такие страшные, — откровенно призналась Мариша. — Тут же лица совсем нет. Одно безобразное месиво.

— Да уж, потрудился кто-то над бедняжкой изрядно. Интересно, кому же это она так досадила? На простое ограбление не похоже. Орудовали, явно стараясь убить.

— Бедная Наташа!

Кузьмич снова подозрительно покосился на Маришу и спросил:

— Вы тут никого не видели?

— Нет. А вы?

— Я? — казалось, удивился ее вопросу Кузьмич. — Нет, не видел.

Прозвучало это у него как-то странно. Не вполне искренне, что ли. Но перепуганная и шокированная всем происходящим Мариша не обратила на это внимания.

— Кузьмич, миленький, послушайте, но надо же что-то делать, — взволнованно пробормотала она. — Как вы думаете?

— Делать? — очнулся Кузьмич. — Да, действительно… Ментов вызывать надо, вот что!

— А вы знаете, как?

Оказавшись далеко от родного города, Мариша как-то даже растерялась. Куда тут звонить? Тоже «02» или есть какой-то другой, местный телефон? Оказалось, что есть. И Кузьмич его прекрасно знал. Позвонив ментам, он озабоченно покачал головой.

— Не дело вам тут оставаться, дорогая гражданочка. Пойдемте-ка мы с вами отсюда.

— Погодите! А Наташа?

— Ничего ей уже не сделается, — грустно произнес Кузьмич. — Что с ней могло случиться плохого, уже случилось. Так что пойдемте.

Мариша не протестовала. И мужчина отвел ее вниз, к стойке администрации. Переговорил о чем-то с ночным портье, который очень быстро из румяного и цветущего стал бледным и сникшим, а потом вновь вернулся к Марише.

— Ну, как вы? — спросил он, причем в его голосе Марише послышалось что-то похожее на сочувствие. — Переживаете?

Переживаете! Придумал тоже! Да она просто в шоке! Найти в темном номере обезображенный труп своей приятельницы — это называется «переживаете»! Мариша потеряла дар речи, а Кузьмич, окончательно войдя в роль утешителя, заметил:

— Ничего, ничего! Пожила уж свое покойница, будет ей.

Мариша вторично потеряла дар речи и обрела его лишь после того, как примчалась Зоя Ивановна — главный администратор санатория. Именно у этой достойной дамы в любовниках и сожителях и состоял Валерий Кузьмич. И это было одной из причин, почему неуживчивый отставник так прочно прижился в «Солнечном береге».

Зоя Ивановна была дамой авторитарной и монументальной, появлявшейся на людях не иначе как с пышной башней, сооруженной у нее на голове. Мариша подозревала, что эта прическа в большинстве своем состоит из чужих волос. Уж больно гладкими и блестящими были пряди на голове Зои Ивановны!

Ее подозрение подтвердилось, когда она сейчас увидела Зою Ивановну, можно так сказать, в неглиже. На голове у администраторши лежали неровные редкие волоски, из которых даже самый великий умелец вряд ли смог бы соорудить приличную прическу.

Одета Зоя Ивановна была в прелестную розовенькую ночнушку, стыдливо прикрытую сверху стеганым трикотажным халатиком. Впрочем, халатик тоже был нежно-розового цвета. Да еще по круглому вороту и отвороту рукавов шли пышные розовые кружавчики, а карманы были украшены богатой вышивкой с золотом и розочками.

— Девочка моя! — кинулась к Марише администраторша с распростертыми объятиями. — Жива! Счастье-то какое!

Немножко испугавшись, Мариша попыталась отстраниться от Зои Ивановны. Такое бурное проявление чувств насторожило ее.

— Что с вами?

— Что со мной?! — воскликнула Зоя Ивановна. — Да мне сказали, что ты мертва! Убита! Этот дурак Валерий Кузьмич поднял меня среди ночи, ничего толком не объяснил, но напугал до полусмерти. Твердил что-то про тебя и про убийство. А ты жива! Ну, дурак! Попадись он мне только под руку… Уж я его… Уж я ему…

Зоя Ивановна обернулась в поисках злополучного Кузьмича. Но тот куда-то делся, и она снова переключилась на Маришу и принялась душить ее в своих объятиях.

— Деточка! Золотко! Рыбка моя! Жива! Как хорошо, репутация нашего заведения не пострадает!

Мариша пыталась высвободиться и что-то объяснить, куда там! Зоя Ивановна превосходила ее мощью в два раза. А бурностью эмоций раз в десять.

— Да не меня убили! — наконец сумела выкрикнуть полузадушенная Мариша. — Другого человека убили! Понимаете?

Зоя Ивановна остановилась и уставилась на Маришу. На какое-то время той даже стало стыдно за свои слова. Ну зачем она не дала человеку порадоваться? Ведь счастлива же была Зоя Ивановна, словно дитя! А теперь! Глаза потухли! Руки опустились! Вся она сплошная скорбь и горе. Стыдно прямо!

— Как? — прошептала Зоя Ивановна, отстраняясь от Мариши. — Кого-то все-таки убили?

— Да!

— И кого же?

— Наташу!

— Но, дорогая моя… Кузьмич сказал…

— Не знаю, что вам там наплел ваш отставник, а я вам скажу, что убийство было совершено этой ночью. И совсем недавно. Когда я трогала труп, он был еще совсем теплый. Ясно вам?

— Ой! — схватилась за свои пышные щеки Зоя Ивановна. — Неужто?

— Да!

— А Кузьмич…

— Не знаю, что вам сказал ваш Кузьмич, и не знаю, что вы там поняли, только я вам заявляю со всей ответственностью… Убита другая женщина! И в люксе лежит ее труп!

Последняя фраза прозвучала у Мариши несколько громче, чем она намеревалась. И вошедшие в этот момент в фойе старушки-подружки испуганно ойкнули. Мариша не успела удивиться тому, что они тут делают. Казалось бы, бывшая генеральша и полковница должны были быть приучены к армейскому порядку, заведенному Кузьмичом, и не должны были шастать среди ночи по санаторию, а вот поди ж ты!

Вдовы пришли среди ночи, да еще и оделись по-парадному. Никаких пижам или ночных рубашек на старушках не было и в помине. На Галине Ермолаевне был элегантный брючный костюм из твида. А на Нине Сергеевне длинная юбка и свободный вязаный жакет сверху. И прически обеих пожилых дам были выше всяческих похвал. Аккуратные, волосок к волоску! Да еще и губы их были подкрашены, а глаза умело подведены.

И когда, спрашивается, они успели встать, привести себя в порядок и одеться, если с момента обнаружения трупа прошло не больше десяти-пятнадцати минут? Нет, что-то в замужней жизни с военными все-таки определенно есть. Волей или неволей приучаешься к железному распорядку дня и самодисциплине.

— Мариша! — кинулась к девушке Галина Ермолаевна. — Милая! Как вы?

— Едва только узнали ужасную новость, как сразу же прибежали! — вторила подруге Нина Сергеевна.

Мариша искренне удивилась:

— Узнали? Но откуда вы узнали?

— Ах, дорогая, вы так громко кричали.

— А сон у нас уже совсем не тот, что в молодости.

— Сначала мы подумали, что с вашим ребенком… Ну, словом, что вы плохо себя чувствуете и зовете на помощь.

— Но потом мы поняли, что крик идет совсем не из вашего номера.

— И мы сообразили, что дело неладно.

— А потом услышали, что произошло убийство.

— Какой страх и ужас для всех нас!

— Скоро и другие отдыхающие прибегут.

— Мы просто самыми шустрыми оказались!

И остановив свой речитатив, старушки уставились на Маришу и дружно спросили:

— Скажите, дорогая, зачем вас понесло среди ночи в номер той женщины?

— Меня? Меня… Ничего.

Старушки продолжали укоризненно смотреть на Маришу. Мол, не ври! Скажи нам правду. Ведь видим же, что тебе там было что-то нужно.

— Понимаете, мне не давало покоя то, что Наташи не было за ужином.

— И что?

— И я захотела посмотреть, что с ней!

— В три часа ночи?

— Но у нее в номере горел свет. Вот я и подумала, что раз она не спит, то будет рада меня видеть.

— Ночью?!

Старушки укоризненно покачали головами. Они явно не одобряли такого поведения. Но вслух ничего не сказали. И Мариша была им очень благодарна за это.

— А что же все-таки произошло, душенька? — с жадным любопытством спросила Нина Сергеевна у Мариши. — Что с ней случилось?

Мариша не была уверена, что нужно говорить все начистоту. Да она бы и не успела, потому что в этот момент в холле появилась целая группа встревоженных отдыхающих. Все они были кто в пижамах, кто в халатах, а кто и просто в «спортивках», которые натянули на голое тело. Но все были одинаково возбуждены и взбудоражены.

— Что это были за дикие крики?

— Кого-то зарезали?

— Кто-то умер?

— Почему у ворот милицейская машина?

— Что случилось?

— Где труп?

— Кого убили?

Мариша была просто поражена. Оказывается, она вопила так, что перебудила половину санатория. Она должна принести свои глубочайшие извинения администрации. Теперь им вряд ли удастся удержать случившееся в тайне.

— Это она кричала, — услышала Мариша позади себя тоненький голосок Нины Сергеевны. — Дело в том, что в люксе произошло убийство.

Больше ей сказать ничего не удалось. Потому что в холл вошли трое полицейских в сопровождении Кузьмича. Обнаружив среди ночи в холле санатория целую толпу людей в пижамах, они слегка растерялись. Но ненадолго. Один из полицейских обратился к Кузьмичу с каким-то вопросом, и тот в ответ кивнул головой на Маришу.

Полицейские оживились и направились в ее сторону. Толпа перед ними почтительно раздвигалась, а затем снова смыкалась.

— Это вы обнаружили тело? — утвердительно произнес один из прибывших ментов, остановившись прямо перед Маришей. — Пройдемте с нами.

Остальные полицейские начали разгонять толпу.

— Расходитесь по своим комнатам, товарищи, — твердили они. — Ничего интересного тут не будет!

Но люди уходили неохотно. Их любопытство не было удовлетворено. Всем хотелось знать, кого убили, когда и как именно это произошло. Поэтому отдыхающие окружили вдовствующих подруг, которым такое внимание общественности явно пришлось по вкусу. Они моментально оживились и защебетали, давая показания, живописно приукрашенные их собственной фантазией.

Впрочем, Мариша этого уже не видела. Ее провели в какую-то административную комнату, где и оставили наедине с двумя полицейскими. Оба они были молодыми, вряд ли старше самой Мариши. И разглядывали они ее с вполне понятным интересом.

Марише их интерес льстил ровно до тех пор, пока она не сообразила, что ребята просто прикидывают, могла она кого-то замочить или у нее кишка для этого тонка. Переходить из разряда свидетелей в разряд обвиняемых Марише категорически не хотелось, поэтому она тут же заявила:

— Сразу же хочу вам сказать, что я никого не убивала.

— Расскажите все, что знаете, — строго велел ей один из полицейских. — Ничего не утаивайте, это не в ваших интересах!

Второй запрыгнул на стол прямо перед Маришей и уставился на нее с доброй и поощрительной улыбкой.

— Не бойтесь, — произнес он, улыбаясь еще шире. — Вас ни в чем не подозревают!

Все ясно! Ребята решили играть в доброго и злого полицейского. Ну, возможно, с кем-то эти фокусы и прошли бы, но только не с Маришей. Она на своем веку повидала столько следователей, и опытных в том числе, сколько эти ребята не видели в своей жизни.

И все же обращаться Мариша стала к тому полицейскому, который ей улыбался. Ничего не поделаешь, психология!

— Понимаете, мне нужно было сказать Наташе, что это вовсе не я растрепала всем о том, что она в недавнем прошлом сидела в тюрьме. Поэтому я и пошла к ней среди ночи. До утра ждать никак не могла. Вот и пошла!

По взглядам, которыми обменялись полицейские, Мариша поняла, что они придали ее словам большое значение.

— Значит, у покойницы имеется уголовное прошлое?

— Ну, если она мне все не наврала…

— Наврала? А зачем?

— Есть такие люди, которые просто не могут не приврать. И не надо им, и пользы никакой от вранья нет, а все равно врут.

— Знаем таких, — снова переглянулись полицейские.

— Но мне кажется, что Наташа была не из них, — продолжала Мариша. — Мне показалось, что она говорила о своем прошлом вполне искренне. Но меня ее история взволновала. Наташа мне доверилась, я поклялась молчать о ее тайне. А потом Галина Ермолаевна за ужином вдруг заговорила о том, что Наташа-то, похоже, хорошо приучена к казенному распорядку дня. И значит, она долгое время провела в казенном доме, в тюрьме то есть. И остальные тоже подхватили эту сплетню.

— Хм, Галина Ермолаевна? Одна из старушенций, которых мы видели в холле?

— Да, в брючном костюме.

— Занятная особа, — оценил оперативник. — А подружка ее?

— Нина Сергеевна, — ответила Мариша. — Та, что в юбке и белом жакете.

— Интересно, они так прямо в одежде и спят?

— Вряд ли. С чего вы решили?

— А когда они успели одеться? Все остальные выскочили кто в чем. А эти появились при полном параде.

Вообще-то Маришу это тоже заинтриговало. Старушки появились первыми и при этом были аккуратно одеты. Либо они должны были уметь одеваться по-армейски, либо… либо они вовсе не спали! Отогнав от себя мысли о том, как генерал и полковник муштровали своих жен, заставляя тех одеваться и раздеваться, пока горит спичка, Мариша решила, что спросит у подружек потом об этом как-нибудь сама.

Сейчас же ей предстояло вдумчиво и без трепыханий рассказать о том, как она провела сегодняшний вечер и ночь. К тому времени, когда Мариша подошла к описанию того, как она вошла в Наташин люкс, вернулись оперативники с осмотра места происшествия.

— Убийство, — холодно бросил один из них. — Никаких сомнений. Жертву лупасили металлической палкой по лицу и голове, пока не убили. Опознавать там нечего.

— А чего опознавать? Документы у нее есть?

— Паспорт в тумбочке рядом, выписан на имя Гражданки Натальи.

— Гражданки Натальи? А фамилия у этой гражданки есть?

— Это и есть ее фамилия. Гражданка.

— Гражданка… Гражданка… что-то такое знакомое. Крутится в голове, а вспомнить не могу. Стоп! Гражданка! Это ведь фамилия первой жены нашего депутата! Ну того, которого на прошлых выборах в наше собрание избрали!

— Точно.

— Он вроде бы бывший предприниматель — господин Лопатин.

— Да, да! — обрадовалась Мариша. — Точно! Лопатин! Наташа тоже называла эту фамилию. И она была его женой!

— Не-а, — не согласился с ней опер, взглянув в паспорт. — Жена у Лопатина совсем другая — молодая и длинноногая. И зовут ее как-то по-иностранному… Аглая… Аделия… А! Вспомнил! Омелия!

— Наташа — это его первая жена. Он с ней развелся, когда она… когда они…

Мариша замялась, не зная, стоит ли рассказывать оперативникам о том, что ей поведала Наташа об их с мужем криминальных делишках. С одной стороны, надо бы сказать, а с другой — у нее нет никаких доказательств, что Наташа говорила правду.

— Бывший муж или нынешний, а алиби его проверить надо бы, — произнес оперативник. — Как вы считаете?

Сотрудники мялись и переглядывались. Связываться с депутатом никому не хотелось.

— Наташа говорила, что муж должен ей денег, — вырвалось у Мариши. — Говорила, что за ним долг.

— И большой?

— Да. Очень!

Оперативники снова переглянулись. Необходимость поговорить с мужем убитой женщины вставала перед ними во всей своей неотвратимости.

Для виду они еще задали Марише несколько вопросов, а потом отпустили ее, предупредив, что в ближайшее время ей придется еще раз повторить свои показания. Мариша ничего другого и не ожидала.

И угораздило же ее вновь вляпаться в убийство!

— А орудие преступления уже нашли? — спросила она у проводивших досмотр места убийства оперативников.

— Да. Ее убили такой металлической хреновиной, на которую какой-то кретин навесил целую кучу монеток.

Денежное дерево! Мариша содрогнулась от охвативших ее воспоминаний.

— А я ведь держала эту штуку в руках! — воскликнула она. — На ней есть отпечатки моих пальцев.

Теперь оперативники смотрели на нее уже с откровенным подозрением.

— Я вошла, было темно, — принялась оправдываться Мариша. — Я споткнулась обо что-то и уронила эту палку… это дерево! То есть нет, оно уже валялось на полу. Кто-то уронил его до меня! О боже! Это сделал убийца! Сначала он убил Наташу денежным деревом, а потом, убегая, бросил его возле выхода из номера.

— Ну, он бросил, допустим. А вы-то подняли зачем?

— Не знаю, как вас, а меня с детства приучали к аккуратности, — гордо заявила Мариша.

И по взглядам, которыми снова обменялись оперативники, она поняла, что эта ее пресловутая аккуратность может ей теперь стоить очень и очень дорого.

Поспать в ту ночь Марише так и не пришлось. Вернувшись к себе в номер, она едва успела принять душ и переодеться в нормальную одежду, как к ней валом повалили посетители. Разумеется, первыми явились старушки-неразлучницы.

— Дорогая, как вы?!

— Мы слышали, что эти ужасные люди подозревают вас в убийстве Наташеньки!

— Это просто невероятно!

— Неслыханно!

— Вас!

— Беременную женщину!

На взгляд Мариши, беременность никак не могла служить явным доказательством чьей-то вины или, наоборот, невиновности. Конечно, беременная женщина больше погружена в себя самое, она куда чаще прислушивается к тому, что происходит у нее внутри, чем к тому, что творится вокруг нее. Но все же нельзя совсем отрицать наличия агрессии или злобы у беременных женщин. Они точно так же способны злиться, переживать и… и убивать, как и все прочие.

— В моем случае это действительно бред, — согласилась со старушками Мариша. — У меня не было ни малейшего повода убить Наташу. Да еще ночью и с такой изощренной жестокостью!

— Мы слышали, ее забили палкой!

— До смерти!

— Какой ужас!

— Остается только надеяться, что бедняжка мирно спала и первый же удар оказался смертельным.

— Так она ничего бы не почувствовала.

— И даже не поняла, что умирает!

— О такой смерти я всегда и мечтала!

— Ну, что ты такое говоришь, Галя!

— Молчи, ты ничего не понимаешь. Я имею в виду, что хотела бы умереть во сне и быстро, а не мучиться по больницам до тех пор, пока жизнь не мила станет!

Марише пришлось еще некоторое время терпеливо выслушивать комментарии старушек. И лишь с большим трудом ей удалось выдворить их под предлогом невероятной усталости. Но отдохнуть немного перед завтраком ей была не судьба. На место старушек пожаловали новые посетители. И хотя наученная Мариша больше никого к себе в номер не впускала, отвечать на вопросы ей все же пришлось. Так что об отдыхе можно было смело забыть.

Да и вообще, у Мариши складывалось такое ощущение, что ее спокойным и ничем не омраченным денечкам в «Солнечном береге» пришел полный и окончательный конец.