Очки большого города

Дарья Калинина, 2021

Серафима из окна увидела странных грузчиков, которые во время грозы выносили вещи соседей. Потом оказалось, что это никакие не грузчики, а воры: они обчистили квартиру и даже прихватили с собой завернутую в ковер девушку Анну. Что это – дурацкая шутка или криминальная загадка? Как бы то ни было, теперь Фима вместе с симпатичным следователем Арсением ищет преступников…

Глава 2

Суть случившегося преступления была вот в чем. Муж с женой, родители бедовой Аньки, которых звали Лукерья Тихоновна и Георгий Прокопьевич Крючковы, имели похвальное обыкновение отходить на боковую очень рано. В семь часов вечера они вдвоем ужинали, а в восемь начинали готовиться ко сну. И в девять, самое позднее в половине десятого, уже крепко спали. Так было и сегодня.

— Пока Анька на кухне посуду после ужина перемывала, мы успели расстелить кровать и хотели лечь спать.

Участковый покачал головой.

— Вот вы свою дочь ругаете, — укоризненно произнес он, — а она у вас вон какая заботливая, посуду вызвалась вымыть.

— Так мы с мужем тоже удивились. Сроду за Анькой такого не водилось, а тут вдруг! Сначала-то мы обрадовались, а теперь понимаем, не радоваться нам надо было, а насторожиться. Но вы дальше слушайте, что было!

А дальше было следующее. Как раз в тот момент, когда супруги ложились в кровать, они услышали, как дверь их комнаты тихонько щелкнула, закрываясь на замок.

На этом месте участковый снова не выдержал и вмешался:

— У вас что же, и в квартире внутренние двери снабжены замками?

— Только в нашу комнату, — объяснил Георгий.

— Уходя из дома, мы всегда ее закрываем, — подтвердила его супруга. — А как же? Все ценные вещи хранились у нас в комнате. На Аньку-то положиться нельзя, несерьезная девка выросла, мужиков к себе в гости водит, а что у них на уме? Могут украсть, бывали уже случаи до тех пор, пока мы всех мер предосторожности не приняли и дверь к себе в комнату железную не установили.

— Как-как? — еще сильней удивился участковый. — Железную дверь установили? Прямо внутри квартиры?

— Да, в нашу спальню!

— Но это же… Наверное, не очень красиво.

— Ох, дорогой вы наш, Арсений Петрович, пожили бы вы с нашей доченькой, еще не так бы запели. Это же горе горькое, а не дочь!

— Если бы мы в свое время знали, что такое из нее чудо-юдо вырастет, нипочем бы не взяли к себе в дом!

Прозвучало это так, словно у родителей был какой-то выбор.

— Другого ребенка бы себе выбрали.

— Благо выбор был огромный! Бери — не хочу!

Участковый в третий раз поднял руку:

— Так Аня у вас приемный ребенок?

— Приемыш! — подтвердила женщина. — Но вырастили-то мы ее как родную!

— А она знала? Вы ей говорили, что вы ее удочерили?

— Упоминали при ней постоянно, ясное дело, как же без этого? Должна была помнить, что мы к ней с добром. Особенно когда не слушалась, всегда ей говорили: помни, девочка, добро, которое мы тебе сделали. Только не очень-то это помогало! Неблагодарная она оказалась девка.

— Вот уж знали бы, другую взяли. В стране отказников в детских домах полным-полно. Выбирай любого ребенка! Так нет же, выбрали Анечку. Подкупило, что сама беленькая, глазки голубенькие, чисто ангел. А посмотрите, что из этого ангела выросло! Лучше бы мы другого ребенка взяли, — подтвердил мнение жены и ее мужчина в трусах.

— Была там еще одна девочка, рыженькая, очень она мне приглянулась, так нет же, мой уперся, не хочу рыжую, хочу блондинку. Вот теперь и носимся с этой бляндинкой.

— Тише ты! — шикнул муж на супругу. — Сама знаешь, почему Аньку взяли.

— Почему-почему, потому что родни ни у тебя, ни у меня нету. Племянники бы хоть были, а так в старости и опереться не на кого.

— Ну да, поэтому, конечно.

Но жена его все еще не унималась:

— А ведь воспитатели предупреждали нас насчет Анечки. Говорили нам, что у нее дурная наследственность. Что мать ее от наркотиков померла, а до этого все панели в городе обтерла. А уж про биологического отца девчонки никто и знать ничего не знал. У ее матери небось столько кобелей побывало, что папашу среди них отыскать — проще иголку в стоге сена!

— Ну что ты мелешь! — рассердился мужик. — Ведь не знаешь, что за люди были ее родители.

— И ладно бы Аня благодарной выросла! Нет, не было в ней такого! Как с четырнадцати лет по мальчишкам начала бегать, так и не останавливалась. Хорошо еще, что без наркотиков дело обошлось.

— Это мы надеемся, что обошлось. Но сдается мне, что уже и до этого дошло. Родительские гены все-таки дали о себе знать!

— Воспитывали как принцессу, а выросла шалава!

— Бездельница и потаскуха!

Серафиме было очень неприятно все это слушать. Она искренне не понимала, зачем эти двое позорят свою дочку? Ну пускай их Аня не идеальна, пускай у нее имеются отдельные недостатки, местами даже очень крупные, но скажите, кто из нас лишен их? У каждого за душой найдется какой-нибудь грешок. Если поискать у самих родителей в шкафу, то нашелся бы не один скелет. Просто у Ани все ее грехи были напоказ, вот что сильней всего возмущало ее родителей. И еще, скорей всего, Аня не желала работать, иначе давно бы уже съехала от своих сварливых родителей в отдельную квартиру.

И Фима подумала: до чего странно, что Аня до сих пор не нашла способ, чтобы уйти от родителей. Если кавалеров у нее было пруд пруди, неужели ни один не пригласил ну не замуж, но хотя бы к себе пожить? Пусть даже на время, все лучше, чем постоянно слышать брань приемных отца с матерью.

— Сучка нам в дочки досталась!

Участковый Арсений поморщился.

— Вы бы так не поносили свою дочку-то, — вполголоса произнес он. — Вернется — как ей тут будет жить?

И он показал глазами на соседей, которые суетились возле своих покореженных машин и, конечно, слышали каждое слово родителей Ани.

— А все и так знают, каково нам с нашей доченькой жилось! Весь дом в курсе ее похождений. Пробы на ней негде было ставить! Уж в тюрьму бы ее хоть посадили за тунеядство! Так нет же, отменили такую статью! Чем они думали там, интересно мне знать? Теперь кто хочешь может не работать!

Арсений пожал плечами:

— Насчет законодательных инициатив — это не ко мне. Давайте лучше разбираться с вашим заявлением. Значит, вы утверждаете, что вас обокрали?

Эта фраза мгновенно вернула боевой настрой родителям Ани.

— Так и есть! Обокрали!

— Все ценные вещи из дома вынесли. Что похуже оставили, что получше забрали. Фарфор старинный, от бабушек достался, шелковые скатерти с вышивкой, дед из Германии привез, кружевные занавески — еще прабабка их у известной кружевницы заказывала, ручная работа, ценности нынче немыслимой.

— Что-нибудь еще?

— Сколько угодно! — воскликнули родители в один голос и стали с упоением перечислять: — Бронза! Серебро! Хрусталь! Да не советский и не чешский, а еще с дореволюционных времен. Картины! Книги! Снова обращу внимание, что не современные книжонки, которые никому и даром не нужны, а старинные солидные фолианты в кожаных переплетах. Прижизненное издание Льва Толстого, первый том с его личным автографом.

— Ого!

В голосе участкового послышалось уважение. Да и сама Серафима прибалдела от перечня богатств, которыми обладали эти двое. Он в трусах-семейках, она в костюме с рынка. А дома антиквариата — как в музее. Какие-то подпольные миллионеры! А так ведь посмотришь на них и не скажешь, что у этих двоих найдется чем заплатить за булку хлеба в магазине.

— Кроме того, пропала коллекция марок.

— Как? — ахнула тетка, схватившись за левую грудь. — И коллекция тоже?

— Да, Лушенька, и коллекция тоже, — мрачно ответил ее муж.

— Что за коллекция? — поинтересовался участковый. — Ценная?

— Еще бы не ценная! Мы ничего пустяшного в доме не держали! — высокомерно ответила ему женщина. — Анна одна лишь никчемная. А коллекцию эту уже пять поколений в моей семье собирали. И три поколения в семье у мужа.

— Я что-то тут не понял. Три или пять?

— Изначально было две коллекции — одна моя, вторая у моего мужа, у Гоши. Но вскоре после того, как мы с ним поженились, то объединили эти две коллекции в одну.

— Теперь понятно, — кивнул Арсений. — А вот у моего отца тоже было несколько альбомов с марками. Но когда мама попыталась оценить их, то оказалось, что большинство марок не имеет ровным счетом никакой ценности.

— У нас все иначе! — высокомерно произнесла Лукерья и подтянула слегка сползшие с ее полных бедер брюки. — У нас коллекция стоит не один миллион!

— Не один? А сколько?

— На данный момент только ее стоимость приближается к трем миллионам.

— Ничего себе! Неплохая такая коллекция. И говорите, еще много ценных вещей пропала?

Участковый проявлял к этому делу все больший и больший интерес. И Фима его понимала. Одно дело — искать загулявшую девицу, и совсем другое, искать девицу, умыкнувшую у своих приемных родителей кругленькую сумму ценностей.

— Позвольте, — спохватился Арсений, — а почему вы считаете, что именно ваша дочь причастна к краже из вашей квартиры?

— Так я же рассказывала, когда вы меня перебили. Когда замок в двери щелкнул, то нам это показалось странным. Кинулись к двери, стали стучать и кричать Анне, чтобы открыла.

— Сначала-то мы думали, что дверь сама как-то захлопнулась, хотя и не вполне понимали, как такое могло приключиться. А потом дошло до нас: дверь на ключ закрывается, сама захлопнуться не могла. Не иначе как снаружи нас кто-то запер. А кто это мог быть, если в квартире, кроме нас и Ани, никого не было?

— Она это! Ясное дело, нас заперла, а сама со своими сообщниками ящики вниз и перетаскала!

— Мы хоть и заперты были, а мужские голоса слышали.

— Сообщники нашей дочурки в квартире орудовали!

— Когда мы из комнаты выскочили, то сразу поняли, что нас обокрал человек, хорошо разбирающийся в том, что имело ценность в наших коробках, а что нет! Только Анька знала, в каких ящиках упаковано то, что стоило особенно дорого, а в каких ящиках у нас были сложены вещи попроще. Те, что попроще, остались стоять. А те, что были более ценными, и особенно те, которые было легко унести, те исчезли!

Фиме почему-то вспомнился многострадальные ковер, дважды побывавшей в уличных лужах, и она спросила:

— Скажите, а пропавший у вас ковер тоже был какой-то особенный?

Ей показалось, что этот вопрос смутил родителей Анны, они даже переглянулись между собой.

Но потом Лукерья все же ответила:

— Обычный ковер. В магазине мы его купили во время путешествия в Иран.

— Но он дорого стоил?

— Ручная работа. Шерсть. Несколько тысяч долларов за него отдали.

— Но по сравнению с остальными вещами он стоил не так уж дорого? И нести его было тяжело.

— Да, весил он немало, — признался владелец ковра. — Я в свое время, пока его на себе к нам наверх допер, с меня семь потов сошло. На каждой ступеньке отдыхал. От лавки до гостиницы мне его посыльные из магазина доставили. Из гостиницы в аэропорт кто-то из рабочих помогал загрузить и выгрузить. До такси мы его на тележке докатили. С тележки в багажник таксист загрузил. А вот наверх по лестнице мне его самому тащить пришлось. Не думал я, что он такой тяжелый.

— Как же вы его один доперли? Он же огромный.

— Так он свернут был в восемь раз. Тючок совсем небольшой был, но тяжелый, зараза.

— Тючок? Разве ковер не в рулон был свернут?

— Ковер ручной работы именно тем и отличается от изделия машинного производства, что его можно свернуть хоть в рулон, хоть в тючок. Ковер машинного производства только в рулон.

— А когда вы приготовили ковер к переезду, вы его свернули как?

— Разумеется, сложили в тючок.

Но тот ковер, который запихнули в машину воры, был свернут в рулон. И он был толстый. Только сейчас Фима поняла, что ее насторожило в том ковре. Он был каким-то слишком толстым посредине и несуразно узким спереди и сзади.

— Такое впечатление, что в ковер было что-то завернуто, — задумчиво пробормотала Фима. — Что-то или… кто-то!

— О чем ты говоришь?

— Может быть, ваша дочь и не помогала ворам красть ваше имущество. Может быть, она случайно открыла им дверь, а они ворвались в квартиру, вас заперли, а ее они похитили вместе с вашими ценностями! Завернули в ковер и вынесли из квартиры. Вам требование о выкупе еще не поступало?

Отец семейства побагровел так, что сравнялся по цвету с костюмом своей супруги. Он часто-часто задышал, хватаясь то за горло, то за грудь, словно рвущиеся изнутри слова застряли где-то посредине пути наружу, и теперь мужчине отчаянно не хватало воздуха.

— Да чтоб я… — прохрипел он. — За Аньку кому-нибудь хоть копейку отдал! Не дождетесь! Вот вам!

И он скрутил из пальцев тугую фигу, которую и сунул под нос почему-то именно Фиме. Но она не обиделась. Видимо, накипело у мужика. Достала его доченька и ее выкрутасы.

Участковый повернулся к Фиме, и сердце у девушки невольно замерло. Нет, ну до чего же он был хорош! Кудри от влажной погоды еще сильней завились и лежали тугими блестящими кольцами, а глаза синие-синие и смотрят на Фиму так внимательно, словно хотят проникнуть в самую ее душу.

«И как это участковому дозволяют носить такую совсем неуставную стрижку?» — промелькнула у Фимы мысль, но тут же она забыла обо всем на свете, потому что Арсений заговорил с ней:

— Получается, что у нас есть единственный свидетель случившегося похищения, и этот свидетель — вы, девушка! Как вас зовут?

Фима слегка смутилась, но представилась. Ей было немного досадно, что участковый поинтересовался ее именем лишь после того, как понял, что она необходима для его будущего расследования. Но все же главная цель этого вечера была ею достигнута, теперь они с участковым Арсением были знакомы друг с другом. И ради этого было не жаль промочить ноги в огромных лужах и промокнуть до нитки самой.

— Будем искать вашу дочь!

Но родители Аньки радости по этому поводу не выказали. Отец сказал, что ему нужен ковер, а на его содержимое плевать. А мать девушки сказала, что ее куда больше интересует возврат ценностей, а ее дочь может забрать себе любой желающий, они с мужем будут этому только рады.

Арсений нахмурился:

— Граждане родители, проявите сознательность. Ваша дочь похищена, в этом не может быть никаких сомнений. Совершено тяжкое уголовное преступление, мы просто обязаны принять меры к его скорейшему раскрытию.

— А антиквариат?

— Похищенные вместе с вашей дочерью ценности мы также будем искать, но главное в этом преступлении — это судьба человека.

— Да был бы человек, а то так… дрянь!

— Это неважно. И я вас прошу в таком тоне о своей дочери не отзываться. Возможно, ее жизни угрожает опасность. Потом вам самим будет стыдно, что вы так про нее говорили. Пройдемте в отделение, напишете заявление. И вы… Серафима, тоже пойдемте. Ваши показания необходимо зафиксировать.

В отделении их встретил дежурный. Сначала он с недоумением смотрел на всю их разношерстную компанию, тетка в халате и с бигуди оказалась ближайшей подругой Лукерьи и тоже сказала, что пойдет с ними, тем более что и она видела машину и тех двух мужчин. Вот только самого момента с погрузкой ковра она не видела, так что это давало Фиме некоторое преимущество перед второй свидетельницей.

Так что компания из четырех человек вызвала у дежурного сперва улыбку. Но когда он разглядел за спинами посетителей участкового, то мигом воскликнул:

— Сенька! Снова ты нам работу притащил! Что ни день, то у тебя новое преступление. Совсем ты ребятам расслабиться не даешь. Ну? И что у тебя на этот раз? Болонка пропала или с балкона зимнюю резину украли?

— Сегодня настоящее дело! — с гордостью сообщил Арсений. — Похищена девушка. А на украденные вместе с ней ценности можно скупить всю резину в городе. Хоть новую, хоть бывшую в употреблении. Я правильно излагаю?

Этот вопрос относился к Георгию, который кивнул в ответ. Вообще, родители Ани как-то странно притихли. То и дело они поглядывали то друг на друга, то на Фиму. Кажется, им совсем не нравилось ее присутствие тут. Но Фиме было на них наплевать. Она присутствовала в отделении ради установления истины и еще немножко ради прекрасного Арсения.

В общем, в отделении Фима задержалась допоздна. Ей несколько раз звонил Павлик, который интересовался, куда запропастилась его сестра. Делал он это не по собственному почину, а побуждаемый тетушкой. Потом трубку взяла сама тетушка Римма, которая выразила серьезную озабоченность по поводу исчезновения Фимы из их квартиры.

— Пусть гроза уже закончилась, когда ты ушла, но эти шаровые молнии такие коварные штуки!

Пришлось объяснить тетушке, что Фима стала невольной свидетельницей преступления и теперь дает важные свидетельские показания, без которых преступников ни за что не поймают.

Узнав, что шаровые молнии тут совершенно ни при чем, тетушка моментально успокоилась и велела Фиме проявить свой гражданский долг в полной мере. Тетушка была человеком ответственным, но Фима ей не сказала, что и без ее показаний преступники будут изобличены. Соседка в бигуди, оказывается, разглядела их лица и дала описание, по которому этих двоих мигом опознали родители Аньки.

— Да это же Миша с Сережей!

Как и подозревали обворованные супруги, эти двое ее похитителей были никакими не похитителями, а давними приятелями их дочери.

— С обоими она спала. Сперва с Мишей, потом с Сережей, потом мы как-то застали их всех втроем. Был с ними в компании еще один — Дима, даже странно, что его они не подтянули, когда отправлялись нас грабить.

— Да с ними он был, конечно! Эти же трое друг без друга никуда! Гардемарины несчастные!

Картина преступления вырисовывалась следующая. Заперев своих родителей в их комнате, Анька впустила в квартиру приятелей и велела им таскать заранее упакованные ящики и тюки вниз к стоящей там машине. При этом Анька давала указания, какие именно вещи брать. И напоследок сама спряталась в ковер и велела сообщникам нести ее в таком виде вниз.

— Но зачем ей это понадобилось? Своими ногами спуститься не могла?

— Наверное, хотела, чтобы все подумали, будто бы она жертва, а не соучастница.

— А может, она и впрямь жертва? Может, она и не ожидала, что ее приятели начнут выносить вещи из вашего дома. Может, она им даже пыталась помешать, за что они ее в ковер и упаковали?

— Ну конечно! А то мы свою доченьку не знаем. И потом, вина ее очевидна! В квартиру она воров впустила? Впустила! Какие именно вещи брать указала? Указала! Машину свою для похищения нашей коллекции антиквариата использовала? Использовала! И в ковер она тоже сама спряталась, я уверен, никто ее в него не запихивал!

Но все же участковый считал, что крошечную долю вероятности того, что Анну все же именно похитили, со счетов сбрасывать нельзя.

— Считайте, как вам нравится. А нам наше украденное верните!

Стали выяснять, что родителям Аньки известно про этих ее кавалеров.

— Живут они в нашем районе. То ли в семнадцатом доме, то ли в пятнадцатом. У Димы фамилия Каблуков, а кличка Каблук.

— Как-как? — вмешался в разговор дежурный, который тоже присутствовал при допросе и с интересом слушал показания свидетелей. — Каблук?

Родители подтвердили.

— Так мы же его хорошо знаем! Это тот самый Каблуков, который в прошлом году ограбил овощную палатку. Если мне не изменяет память, у него еще условка не закончилась. А дружок у него Сергей Зябликов, по кличке Птаха, и еще один с ними шатается — Михаил Зайцев.

— По кличке Заяц! — вырвалось у Фимы.

— Нет, — покачал головой дежурный, — с чего ты это взяла? Кличка у него Парашют.

— Почему?

— С парашютом как-то спрыгнул.

— Из самолета?

— Зачем из самолета? С балкона. А точней, из окна квартиры, в которую они забрались. Хозяева раньше времени вернулись, куда им деваться. Они на балкон, а там белье у хозяйки сушилось. Взяли они пододеяльник, он за два угла, и его приятель за два угла, да и сиганули с балкона. А там, между прочим, девятый этаж был. Ну, приятель всмятку, а Зайцеву повезло, он на дерево угодил, которое под окном росло. Благодаря ему только жив и остался. Ободрался, конечно, весь, ногу сломал и еще два ребра, но выжил и прозвище свое получил.

Тут дежурного отвлек телефонный звонок. Образовавшейся паузы как раз и хватило Фиме на то, чтобы обдумать, до чего же своеобразный круг общения был у исчезнувшей Аньки. Если к ней в гости регулярно наведывались такие кадры, то не было ничего удивительного, что родители отгородились железной дверью от дочери и ее гостей.

Удивляло другое: зачем эти двое продолжали жить в одной квартире с дочуркой и терпеть присутствие ее друзей. Ну, допустим, запретить Аньке приводить к себе гостей они не могли или Анька их попросту не слушалась. Выгнать из дома они тоже не могли, Анька могла плевать на требования приемных родителей и продолжать жить на площади, на которой была прописана. Но родители могли разменять квартиру или даже купить себе отдельную, средства у них для этого были.

— Вы упаковали свои вещи в коробки и ящики, готовились к переезду. А если не секрет, то куда вы собирались переезжать?

— В Дивногорск.

Дежурный к этому времени закончил разговор, тоже услышал ответ Лукерьи и очень удивился:

— Это где же такой? Впервые слышу. Наверное, маленький совсем городок?

— Я знаю, — заявил Арсений. — Это город на Енисее. В Красноярском крае, я правильно говорю?

Но оказалось, что все не совсем так, даже совсем не так. Тот Дивногорск, который имелся на красивейшем берегу могучего Енисея, не имел никакого отношения к месту, куда планировали перебраться родители Аньки.

— Наш Дивногорск находится на юге нашей области. Очень престижное место, неужели не слышали? Спроектировано это поселение как город будущего. Там используется только зеленая энергетика — солнечные батареи, ветряки и еще какие-то суперсовременные технологии. Дома выстроены исключительно из экологически чистых материалов — глины, соломы, бамбука и, конечно, дерева. Ну а самое главное, что населяют этот город сплошь ученые, артисты и другие известные люди. Так что мы планировали хоть на старости лет пожить среди культурных людей.

— А сами-то вы как туда попали?

Вопрос дежурного супругам не понравился.

— Что вы имеете в виду? Или думаете, что мы такие же, как наша приемная дочь?

— Вовсе нет! Просто вы и не ученые, и не артисты. В анкете написано, что Георгий — токарь-станочник.

— Высшего разряда!

— А супруга ваша продавец.

— Старший продавец! В такой должности и на пенсию вышла.

— Я не сомневаюсь, что вы люди, честно заслужившие свои пенсии, но вы никакие не ученые.

— И что? Да, нам немного помогли. Нужно иметь полезные связи, тогда все в жизни будет решаться гораздо проще.

— Последние полгода мы только и ждали, когда будет готов наш дом и нам можно будет переезжать и заселяться.

— А свою квартиру вы оставляли дочери?

— Что делать? Пусть живет. Выписать мы ее не имеем права. Ни морального, ни по закону. Все-таки мы в ответе за нее. Разменивать квартиру она отказалась наотрез. Тогда мы сказали: свою комнату закроем, а в остальной квартире делай что хочешь. Мы к тебе больше не сунемся.

— И она согласилась?

— С радостью!

— С вами поехать не просилась?

— Да кто бы ее взял!

— Значит, просилась?

— Нет!

— Но теперь ваш переезд снова задерживается.

— Почему? — дружно удивились супруги.

— Понимаю, на дочь вам наплевать. Но вы же, наверное, захотите остаться в городе вплоть до обнаружения ваших похищенных ценностей?

Супруги, казалось, на мгновение заколебались. Но потом все же подтвердили, что останутся еще на несколько дней.

— Вы уж постарайтесь найти похищенные ценности. Наведайтесь к Каблуку с Птахой. И к этому Парашюту. Ребята они простые, вряд ли у них хватит ума, чтобы хорошо спрятать украденное.

Арсений пообещал, что сделает все от него зависящее. И что прямо сейчас, не дожидаясь утра, отправится для разговора с Каблуковым и Зябликовым.

Родители Аньки остались довольны таким рвением молодого участкового. И даже пообещали ему премию, если он справится со своим заданием и вернет им украденные ценности.

От премии Арсений вежливо отказался, что не слишком сильно огорчило родителей Ани, которые явно не очень любили расставаться с деньгами.

Родители Аньки вместе со своей соседкой в бигуди давно ушли. И только тут Арсений обнаружил, что кое-кто из свидетелей остался в отделе.

— Серафима? В чем дело? Почему ты тут?

— Я хочу составить вам… то есть тебе компанию.

— Зачем?

Фима замялась.

— Мне интересно, — призналась она. — Никогда не видела, как ведется вживую расследование. Только по телевизору.

— Тогда ты будешь разочарована. Ничего общего с телевизором.

— Ну пожалуйста!

Арсений пожал плечами. Почему бы и нет? Девушка была миловидной. Она ему понравилась с первого взгляда. Этакий нежный беленький цветочек, вроде бы и неброский, но такой славный. Смотреть бы на него и смотреть.

— Вообще-то это против правил, но если тебе все равно заняться нечем…

Фима захлопала в ладоши.

— Как чудесно! А мы прямо сейчас пойдем?

— Тянуть не будем. Адреса всех троих у меня есть.

И новые друзья отправились в путь.