Когда гаснут фонари

Дарья Зэта

Ожидала ли она, что всё может так обернуться? Ещё в юношестве её жизнь превратилась в ад, который заставил её существовать в совершенно другой вселенной. Вселенной, которую она ненавидела всем сердцем. Но встреча с Ним перевернула всю её жизнь. Возможно ли увидеть сущность человека застланными ненавистью глазами? Возможно ли принять новую себя, которую ты ненавидишь? Что если всё вокруг совсем не то, чем кажется?

Глава III

Частичка света

Среда. Ещё один день, ещё одно утро. Будильник, который я вчера сломала, не прозвенел, и я опоздала на работу. Но мне, честно говоря, было абсолютно всё равно. Мне вообще на всё было в этот день плевать.

На работе меня ждала начальница с виноватым видом, миссис Генриетта Ротшильд. Представляла она из себя высокую блондинку с чрезмерно большим размером бюста, практическим отсутствием мозгов, но при этом наличием почти что модельной внешности. И что-то мне очень навязчиво подсказывало, что кафе либо принадлежало её состоятельному отцу, а она там просто появлялась для вида, или же заведение было собственностью её мужа/местного богатого папика, и, хотя фамилия Ротшильд мне мало о чём говорила, несмотря на то, что местных богачей обычно знал каждый первый, я была на восемьдесят пять процентов уверена в финансовом положении её семьи.

Как только я оказалась в раздевалке, она тут же подошла ко мне. И я уже примерно представляла, о чём будет этот разговор.

— Мираж, мне так жаль. Я не думала, что он когда-нибудь заявится сюда лично, — сказала она крайне тихо.

— Как давно он здесь совладелец или как там это называется? — тут же оборвала её я. Обвинять её было бы глупо, она явно ничего не решает и на ситуацию повлиять никто не смог бы даже при желании.

— Где-то уже лет пять. Пойми, у меня просто не было выбора. А когда он позвонил мужу… Я даже представить себе не могла, — вздохнула она, всё ещё держа меня за руку, — ты и правда?..

— Да. И поверьте мне, я всё понимаю, не нужно извиняться. Но это должно остаться строго между нами, о том, чем я занимаюсь, никто не должен знать.

— Да, конечно, милая. Всё останется в секрете. Прости ещё раз.

День шёл, люди приходили и уходили, настроение не менялось. Марк так и не дал о себе знать.

Внезапно на телефон пришло сообщение:

«Зайка, ты как?»

Хоть что-то хорошее за последние три дня. Сообщение было от Льюиса, моего парня.

Того самого Льюиса Кларка, сына друга нашей семьи, что проводил мамину оепрацию. Видимо, судьба решила конкретно связать наши семейства. Он был единственным человеком, с которым я могла быть хоть чуть-чуть искренней, не считая моей мамы. О моей подпольной жизни он, безусловно, не знал, но о нормальной рутине мы всё же могли поговорить. Льюис был замечательным человеком, который постоянно обо мне беспокоился и любил. Мы часто ходили куда-нибудь, веселились, грустили… в общем, мы были самой обычной парой. И вспоминая всё это я начала понимать, что он был единственным, что осталось «нормального» в моей жизни.

Я вся засияла после прочтения сообщения и сразу кинулась строчить ответ:

«Могло бы быть и лучше, но терпимо. Пока живём. Ты?»

«Хорошо. Свободна вечером?»

«Абсолютно»

«Тогда в восемь буду ждать тебя под домом <З»

«Оки-доки, увидимся <З»

Я уже было хотела заблокировать телефон и продолжить работать, как вдруг на него пришло ещё одно сообщение, и моей улыбки до ушей как не бывало.

«Жду в офисе в семь вечера», — гласило сообщение от Марка Сталински.

Прекрасно. Просто волшебно. У него такое хобби — портить мне настроение? И ведь обязательно в семь, будто знал, что у меня свидание. Он что, и сообщения мои просматривает? Если узнаю, что это правда, точно уничтожу.

«А завтра или пораньше нельзя?» — я решила всё-таки попытаться изменить время встречи, мне всё равно нечего было терять.

«Нет»

Конечно, а на что ещё я рассчитывала?

Хотя, возможно, работа будет быстрая и непыльная, и мне удастся вовремя с ней справиться. На это оставалось только надеяться.

До конца рабочего дня оставалась пара часов, но время внезапно стало тянуться, словно резина. Мой мозг был занят догадками о виде работы, которую Марк собирался мне дать, и куда же Льюис поведёт меня в этот раз. И вновь меня начало раздражать всё вокруг. То ли Марк оказывал на меня такое негативное влияние, то ли просто день изначально не задался.

Наконец-то моя смена закончилась, и я могла спокойно отправляться домой, готовиться к встрече с Марком. Из-за моего плохого настроения я полностью наплевала на мой внешний вид и, надев майку и джинсы, а затем собрав мои огненно-рыжие волосы в хвост, я быстро положила пистолет и перцовый баллончик в сумку и поехала к Сталински в офис. Машина, словно по расписанию, уже ждала меня под подъездом.

В этот раз в штабе Марка меня никто не встречал, да и слава богу. Компанию той блондинки я бы не вынесла сегодня.

Последний этаж, единственный кабинет, белая дверь. Открыв её, я увидела сидящего за столом и подкидывающего в воздух монетку Марка. Он оторвал взгляд от пустоты и перевел его на меня, осмотрев с ног до головы и усмехнувшись.

— Так по мне соскучилась, что приехала пораньше? — издевательский тон не покидал свой обычный пост.

— Нет, просто твой водитель невероятно пунктуальный. К тому же, быстрее начнём, быстрее закончим. Чем меньше мне придётся смотреть на твоё самодовольное лицо, тем лучше, — огрызнулась я в ответ и бросила на Марка раздражённо-злобный взгляд.

— Ты так со мной груба, — глубокий наигранно-обиженный вздох, — куда-то торопишься?

Я никоим образом не хотела вовлекать Льюиса во всё это месиво, поэтому решила соврать, наивно полагая, что мне эта ложь сойдет с рук.

— Да нет, просто не хочется находиться с тобой в одном помещении дольше, чем это необходимо.

— Врёшь, — спокойно возразил Марк, наклонив голову набок, — так с кем у тебя свидание? — он продолжил подкидывать монетку, затем встал из кресла и медленно подошёл ко мне.

Его ладони опустились на мои плечи, а большие пальцы стали неторопливо, но напористо надавливать мне на лопатки, заставляя слегка выгнуться. По телу прошла приятная волна тепла, я абсолютно потеряла чёткое понятие того, где я нахожусь и что я здесь делаю. Никогда бы не подумала, что при помощи одного столь незначительного движения можно так расслабиться. Но внезапно меня словно молнией ударило. Что я вытворяю? В голове сразу возникла картинка: я и Льюис, идущие по вечернему городу. Нельзя давать себя запутать. Он на это и рассчитывает. Сначала запудрит мне мозги как следует, а потом сможет убедить меня во всём, что захочет.

Я подскочила и, пока Марк был в растерянности, заломила ему пальцы левой ладони. Ноль реакции. Просто полнейший ноль. Ему даже не щекотно, не то что больно. Марк вскинул бровь и посмотрел на меня взглядом а-ля «ты серьёзно?».

Я мысленно ругнулась и отпустила его руку, отходя назад на пару шагов. Ладони слегка подрагивали, я нервно сглотнула, но всё же решилась посмотреть ему в глаза. И вновь это необъяснимое желание не отводить от него взгляд. Он кажется таким холодным, но в глубине виден огонь, который ни одно существо потушить не сможет.

— Боишься? — холодно, самоуверенно, высокомерно.

Хочется выкрикнуть «да» и убежать отсюда со всех ног. Нельзя, нельзя, нельзя. Я не привыкла показывать слабость и не собираюсь этого делать. Не перед ним. Не сегодня. Нельзя дать ему восторжествовать.

А что именно я должна сейчас ему ответить? Что я не боюсь? Это будет выглядеть просто смешно.

От бессилия и собственной беззащитности на глаза наворачивались слезы. Я сжала кулаки и закусила нижнюю губу, чтобы не выпустить их наружу. В глазах Марка появилась жалость, а на губах появилась усмешка, он сделал несколько шагов в мою сторону, значительно сократив расстояние межу нами. Я почувствовала тепло его пальцев на моем подбородке, и вот я вновь смотрю в его глаза. Внезапно волна жаркой ярости захлестнула меня. Я занесла правую ладонь и со всей дури влепила Марку пощёчину. И мне вдруг полегчало. Как будто камень с души свалился.

А вот Сталински, кажется, впервые за сегодня было по-настоящему больно. Во мне заиграли нотки своеобразного торжества.

Сразу после удара его лицо исказилось гримасой лёгкой боли, он положил ладонь на щёку, на которую пришёлся удар, усмешки и след простыл.

— Кто-то сегодня явно не в настроении, — почему я продолжала слышать в его голосе торжество и удовлетворение происходящим?!

На этом Марк решил закончить визуальный контакт, он вернулся на своё место и достал довольно массивную стопку бумаг.

— Пресвятой Стефаний, ты это серьёзно? — воскликнула я с выпавшими, как у рыбы, из орбит глазами, то ли не веря своим глазам, то ли мечтая им не верить.

— Рыбка моя, я плачу тебе за твою работу больше, чем я плачу себе за свою, — так метко выбрав мне прозвище, подметил он, усаживаясь назад в кресло и включая компьютер.

— А ты что, платишь себе за работу? — если это действительно было так, то, наверное, его нарциссизм не превзошел бы сам Нарцисс.

— Не бери в голову. Это — контракт. Контракт, написанный и предложенный мне тем, кому я не нравлюсь.

— А что, бывает так, что ты кому-то нравишься? — пробурчала я себе под нос, иронично хмыкнув и пододвигая бумажки ближе к себе. Краем уха услышав мои слова, Марк застыл с приоткрытым ртом на половине фразы, затем безынтересно закатил глаза к небесам, куда ему не суждено было попасть после того, как он наконец-таки отбросит копыта, и продолжил:

— Твоя задача — найти в нём все подвохи, спорные моменты, фразы между строк, мелкие шрифты и прочее. Не маленькая, думаю, разберёшься.

— Проще говоря, тебе просто лень его читать?

— Проще говоря, у меня есть дела поважнее, — спокойно парировал Марк, даже не удостоив меня взглядом.

— Ну да, рушить чужие жизни куда важнее, а защиту своей царской персоны можно и на других скинуть, — вновь пробормотала я, намерено сделав тон своего голоса достаточно громким, чтобы быть услышанной. Но вскоре слегка об этом пожалела.

Теперь взгляд Сталински был направлен на меня, словно лазерный прицел последней модели снайперской винтовки. Точный и беспощадный.

— Куда важнее управлять экономической империей и заботиться о том, чтобы всё шло так, как должно идти. Ведь я глубоко сомневаюсь, что тебе захочется падать вместе со мной на дно Марианской впадины в случае, если что-то пойдет не так. Поправь меня, если я ошибаюсь.

Поправлять было нечего, он действительно был прав, ведь, случись что с его империей, и это откликнется на всех его подданных, а меня как первого советника вынесут ещё раньше, чем его самого. Я была одной из приближённых никого иного, как самого Марка Сталински, а это не обещало мне ничего, кроме проблем и ещё большего отсутствия моей безопасности. И, хоть и сомнений, что он мне её обеспечит в лучшем её виде, у меня не было, гарантий мне никогда никто не даст.

Больше никто из нас не обронил ни слова.

***

На мою работу я потратила около полутора часов. Найдя нужные Марку нюансы, я сделала закладки на этих местах, расписав какое последствие каждый из них имел для него, и на этом закончила.

— Теперь можно идти?

Марк медленно оторвал взгляд от экрана своего «Макбука», перевёл его на меня и по-детски слегка надул губки.

— Что, даже на аперитив не останешься? Ну что ж, придётся выпить бутылку этого великолепного шампанского в гордом одиночестве. Как обидно, — томно сказал он, проведя пальцем по тёмной бутылке шампанского, стоящего на краю стола, от горлышка вниз. Заметив, что намёка я не поняла, он усмехнулся и затем по-родительски неодобрительно покачал головой из стороны в сторону, расслабленно откинувшись на спинку кресла, слегка утопая в нем, — ступай, принцесса.

Я чертовски опаздывала, поэтому схватив мою сумку, я стремительно понеслась к двери. И уже когда я её приоткрыла, услышала догоняющие меня слова Сталински:

— Переходи дорогу на зелёный свет, не садись в машину, к кому попало, и не принимай конфеты от странных добрых дяденек за пятьдесят.

Обернувшись, я впервые за всё время нашего знакомства просто улыбнулась, без сарказма, яда и ненависти.

— А ты не сиди долго за компьютером, всё зрение себе испортишь, — ответила я, выбежав из офиса и краем уха услышав искренний тихий смешок.

***

Дверь захлопнулась с титановой силой, у меня аж подставка для карандашей упала. Видимо, я довольно сильно её задержал. Ну и куда она так спешила?

Но вот что самое интересное — меня так и распирало узнать, куда же именно она поехала. Хотя что именно мне мешает послать того новичка проследить за ней? Всё равно занять его нечем.

Эта мысль не давала мне покоя несколько минут. Кажется, впервые за всю мою жизнь во мне проснулась совесть, которая изо всех сил трясла мою душонку, пытаясь запретить проследить за Мираж. Но послать совесть туда подальше оказалось проще, чем я думал.

Я набрал номер новичка на стационарном телефоне, и, пока я объяснял ему задание, мне удалось довольно быстро пробить местоположение Мираж по GPS.

***

Я просто ворвалась в подъезд и тут же увидела Льюиса. Он стоял, облокотившись на стенку и поджидая меня. Я подошла к нему и, не дав ему сказать и слова, одарила его долгим поцелуем. Мы не виделись всего лишь три дня, а я уже так по нему соскучилась.

— Ладно, ты прощена, — он довольно улыбнулся и приобнял меня за талию.

— Так и знала, — я тоже улыбнулась и крепко его обняла.

Льюис Кларк представлял из себя блондина двадцати семи лет, довольно крепкого телосложения, при этом с лицом обычного подростка. Окончил педагогический университет и сейчас работал учителем испанского языка. Его родители развелись, когда ему было лет пятнадцать, так что с его мамой возможности познакомиться у меня не было. Зато я очень хорошо знала его младшую сестру, с которой нам обоим часто приходилось сидеть, когда Якоб был на работе, и которая была в самом пекле пубертатного периода.

Сам Льюис был не очень горазд складывать слова в предложения, когда дело касалось важного разговора, но при этом являлся добрым, остроумным и харизматичным молодым человеком. В общем, если у вас паршивое настроение, да и вообще вся жизнь превратилась в полосу кромешных неудач, вам к нему. Поднимет настроение, развеселит, и, может, он и не человек самого высокого интеллектуального уровня, но, о чём поболтать, всегда найдётся. От первой темы он плавно поплывет в следующую или в какое-нибудь ответвление первой и таким образом заболтает вас до потери сознания.

— Ну и где можно было так задержаться? — спросил он и, взяв меня за талию, вывел из подъезда в то время, как я быстро написала маме, что приду поздно.

Мы стали прогуливаться по вечернему Торонто. Эффект, который Льюис на меня производил, был просто магический. Мне удалось на некоторое время забыть о всех проблемах, которые постоянно портили мне настроение. Мне ничего не было нужно, ничего не хотелось, кроме как вот так вот прогуливаться, любоваться улицами и зданиями каменных джунглей Торонто и болтать ни о чем. Я любила Льюиса, ни капли в нём не сомневалась и полностью ему доверяла. Мы долго гуляли, после решили зайти в первую попавшуюся кафешку.

Просто сидеть и смотреть в его излучающие тепло и добродушие карие глаза — ещё одна вещь, которой мне так не хватало последние три дня. Как же не хотелось, что бы этот день заканчивался. Не хотелось видеть Марка, не хотелось возвращаться в мою обычную рутину.

Мы говорили два часа подряд, выпив при этом три чашки имбирно-ванильного чая. Было трудно часто врать Льюису про то, чем я занимаюсь. Но это была своеобразная плата за то, чтобы иметь такого человека рядом. Да и выхода у меня всё равно не было.

Домой я вернулась поздно, но полностью удовлетворённая свиданием. Только долго моё счастье не продлилось.

«Наивная дурёха», — гласило сообщение от Марка, которое я получила через полтора часа после возвращения домой.