ЖЗЛ

Дарья Зарубина, 2012

«– Не, чувак, реально в пузе жжет, – снова скорчился Витюха. – Прям все кишки скоптило. – Не гунди, Тюха, главное, прорвались, – Герыч потер ушибленное плечо и потрогал щеку. Глаз заплыл и обещал наутро порадовать хорошим бланшем. Леха зло посмотрел на одноглазого Герку, поплотнее запахнул куртку…»

— Не, чувак, реально в пузе жжет, — снова скорчился Витюха. — Прям все кишки скоптило.

— Не гунди, Тюха, главное, прорвались, — Герыч потер ушибленное плечо и потрогал щеку. Глаз заплыл и обещал наутро порадовать хорошим бланшем. Леха зло посмотрел на одноглазого Герку, поплотнее запахнул куртку.

Они перебежали желтый круг фонарного света на асфальте. Прижимаясь к холодному камню моста, спустились по скользкой от грязи траве вниз, к помойным бакам, за которыми открывался черный тоннель: по словам Лехи, вход в канализацию. Там можно было переждать.

— Ну и че, — наконец проговорил он. — Прорвались, и дальше? Думаешь, пересидим в дерьме, и порядок? Это реальные мужики. Они эту фигню из нас по-любому достанут. Тут в деле, верняк, такие бабки крутятся, что за них…

— Жжет, — снова застонал Витюха.

— Я тя щас урою, Вит, задолбал уже, — рыкнул Герыч и торопливо припустил за широко шагающим впереди Лехой.

Герка с самого начала чувствовал, что не надо браться. Тухлое дело. Но парни, что подкинули дельце, дали хороший задаток. И вообще выглядели прилично, неброско и дорого. Наркоторговцы таких костюмов не носят. Да если бы вопрос был в наркоте — Герка бы даже не задумался, отказался. А тут — и не наркота вроде. «Интеллектуальная собственность».

Думали, раз собственность интеллектуальная и дядька в пиджаке, так бить не будут? Отдадут бабло, как обещали, и отпустят? Не тут-то было. Встречали их с товаром уже в других костюмах, спортивных. Руки в карманах. Герка как глянул на эти карманы, сразу понял, что конец без вариантов и курьеров в живых оставлять не велено.

И Леха парень умный. Увидел то же, что и Герка. Поэтому рванули оба, в разные стороны. Только Леха поволок за собой обалдевшего от внезапности Витюху. Будь на парнях те дорогие тройки, как в первый раз, и не будь Витька растяпой — удрали бы без вопросов. Но Витька поскользнулся на газовой разводке, и в тот же момент Леха получил кастетом в висок.

Герыч забыл про все. Мчался так, что в ушах свистело. Обратно мчался. Одного из амбалов вырубил — огрел трубой по спине. Второму Леха двинул в пах, а в третьего вцепился так, что казалось, удавит голыми руками. Извернулся, ударил пальцами в ноздри. Бабий удар. Только когда свою задницу спасать приходится, сойдет и бабий. Лишь бы вырваться, а не лежать в кустах с потрошеным брюхом.

Герка уволок блюющего Тюху.

Хорошо места были свои, знакомые. С детства. Они тут с Лехой все как крысы излазили, знали, где пересидеть.

Герыч пригляделся к другу и увидел, что куртка у него на плече порвана и свисает лоскутами, скула ссажена, а волосы над правым виском потемнели от запекшейся крови и висели сосульками.

— Э, парни, мне отлить надо, — жалобно причитал Витюха. — Не бегите, а! Вы чего, бросить меня хотите?

— Да надо бы, — пробубнил Леха. — Подождем, иди, куда хотел.

Витька, согнувшись в три погибели, побежал за мусорные баки, на ходу расстегивая джинсы. Видимо, не на шутку худо было. Лицо у Витьки сделалось почти серым, рыжие вихры слиплись от пота.

Леха присел возле стены.

— Что-то мне, брателло, тоже того… Фигово… — прошептал он, стирая грязной ладонью выступившую на лбу испарину.

— Слушай, чувак, — забеспокоился Герыч. Было от чего. Леха никогда ни на что не жаловался, даже когда Мишка Кучерявый сильно порезал его в прошлом сентябре. — Ты чего? Может, нам в больничку?

— Ага, — огрызнулся Леха, тяжело дыша. — В больничку? А там мы что скажем? Даденьки-врачи, приболели мы малость, нас нехорошие мужики убить хотели.

— Что-нибудь скажем, — пробормотал Герыч. — Только вид у тебя, как у трупняка. У тебя, брат, даже губы синие.

— Иди ты… — Леха сполз по стене, улегся на заплеванный асфальт, опрокинулся на спину, потирая рукой грудь. — Короче, так… Бери Витьку и валите. У Гриши посиди денек-другой. Он мне должен. И смотри, чтобы Рыжий бабке своей не звонил. К родным они в первое дело сунутся…

Не договорил, задышал часто и шумно. И Герка почувствовал, как от страха мерзнут пальцы.

— Леш, ты чего, Леш, ты вставай… — почти умоляюще забормотал Герыч. Попытался поднять, но Леха только застонал да бессвязно выругался.

— Витоха, мать твою, тащи сюда свою тушу дизентерийную, Лешке совсем плохо. Нашел время по углам тошнотиться… — Гера приподнял Лехину голову, попытался положить к себе на колени, но ничего не вышло. Вместо этого Лешка еще раз приложился затылком об асфальт и замер.

Витоха не отвечал. За мусорными баками что-то завозилось и стихло.

— Витоха, блин, ты где? Леш, вставай! — выкрикивал Герыч, крутя головой. Что-то изменилось вокруг. Придвинулась темнота. Нестерпимый холод снизу, из-под асфальта, от скрытой под ним земли, пробрался Герке в кеды. Ноги заледенели в одну минуту. Словно ниоткуда взявшийся ветер подхватил несколько рваных газет и потащил их в черноту под мостом. И та еле слышно, но гулко и тоскливо завыла в ответ.

Конец ознакомительного фрагмента.