Фуа-гра из топора

Дарья Донцова, 2013

Татьяна Сергеева выбилась в начальницы! Правда, подчиненные ей достались словно на подбор – с левой резьбой. Секретарша, например, превратила Танин кабинет в… столовую! И как в таком дурдоме разбираться со сложным делом? Ванда, домоправительница известного композитора Ксении Кауф, попросила расследовать гибель своей хозяйки. Та якобы покончила с собой, но Ванда кое-что разузнала и поняла: переселиться в мир иной Ксении явно помогли! Правда, вскоре выяснилось, что сделала это… сама Ванда! Да-да, она написала покаянное письмо, где призналась в убийстве, и сиганула с обрыва в реку… Вроде бы все разрешилось само собой, но Танюшу не так легко провести, даже этим блестяще поставленным спектаклем!

Глава 4

Ванда закашлялась. Лиза взяла бутылку с минералкой, налила воду в стакан и подала Комиссаровой.

— У вас возникли какие-то сомнения насчет смерти Ксении Львовны? — неожиданно спросил Денис.

Ванда резко выпрямилась.

— Медэксперт заявил, что ни малейших следов насилия не обнаружено, Ксения по собственной воле ушла из жизни. Но подождите, я не все рассказала. Когда жене поставили страшный диагноз, Владимир сразу нанял опытную медсестру, хотел, чтобы Ксения всегда была под присмотром, ей ведь требовалось делать уколы, массаж, разные манипуляции. Однако, когда сиделка поселилась в доме, Ксения взбунтовалась: «Я буду ощущать себя заключенной, за которой постоянно ходит надзиратель». И Володя отказался от услуг медсестры, сам научился обращаться со шприцем, капельницей, овладел приемами мануального терапевта. Только Резникову приходилось уезжать из дома по делам, я тоже отлучалась, и Ксюша иногда оставалась одна. Она была очень мужественной, никогда не жаловалась, не плакала, не демонстрировала слабости.

— И все же женщина, обладавшая столь сильным характером, решилась на суицид… — покачала головой я. — Судя по вашим словам, Ксения была не из тех, кто легко сдается.

Ванда подняла указательный палец.

— Вот! Совершенно с вами согласна. Я работала у Кауф всю жизнь и ни разу не видела ее в отчаянии или сетующей на судьбу. Нет, если случалась неприятность, она всегда говорила: «Главное, мы живы, остальное чепуха. Справимся».

— Простите, — перебил Ванду Жданов, — если я правильно понял, Ксения, пока не стала писать музыку, испытывала материальные трудности.

— На зарплату учительницы трудно поднимать одной ребенка, — кивнула Комиссарова. — Кауф в те года еле-еле хватало денег от аванса до получки.

— И тем не менее она наняла вас, — продолжал Денис. — Вероятно, у нее был некий дополнительный доход, о котором она никому не сообщала?

Ванда поморщилась.

— Нет.

— Странно, — не успокаивался Денис. — Откуда тогда средства на домработницу?

Комиссарова отвела взгляд в сторону.

— Я в тот год приехала в Москву из провинции. Думала, в столице под ногами золото валяется, да только наивность моя живо испарилась. Жить негде, надо снимать комнату, работу найти трудно… В конце концов я пристроилась уборщицей в пяти местах, в том числе в школе, где вела занятия Кауф. Мы симпатизировали друг другу, так и познакомились. Один раз я пожаловалась Ксении, что придется опять искать жилье, а она в ответ посетовала на болезненность Беатрисы. Мол, отдала дочку в ясли, и теперь у нее постоянно то насморк, то кашель, то температура. А через пару дней Ксюша предложила: «Давай жить вместе. Квартира у меня большая, у тебя будет своя комната. За коммунальные услуги я ни копейки не возьму, еда бесплатная. А ты взамен станешь присматривать за Триси». Так она дочурку называла. Вот с той поры мы и жили вместе.

Я кашлянула.

— Мы слегка отвлеклись от темы. Что привело вас к нам?

— Ксюшу убили, — коротко сказала Ванда. — Надо наказать того, кто поднял на нее руку.

— Экспертиза признала факт самоубийства, — подал голос Роберт, смотревший в экран компьютера. — В акте указано, что снотворное, которое приняла Кауф, было выпито ею добровольно, нет ни малейших следов насилия, которые непременно остаются, если человека вынуждают проглотить лекарство. Что навело вас на мысль об убийстве?

Комиссарова открыла свою сумку, вынула конверт и протянула мне.

— Ксюша приняла решение уйти из жизни, потому что поняла: впереди ее ожидает полнейшая беспомощность. Понимаете, она могла смириться с любыми обстоятельствами, кроме одного: стать зависимой от других. Но на самом деле произошло убийство. Читайте.

Я взяла листок.

— Анализ крови на токсины? Обычно, если суицид не вызывает сомнений, его не делают. Исследование дорогостоящее, а у полиции бюджет ограниченный, приходится экономить.

Ванда кивнула.

— Ну да. Я, так сказать, приватно попросила об этой услуге, оплатила ее из собственного кармана. Результат пришел лишь сейчас, спустя почти месяц после похорон.

— Это еще быстро, — пробормотала Лиза.

— Тетанобарин^[4], яд, близкий к ботулотоксину. Это что такое? — удивилась я, глядя в листок.

— Есть такое опасное заболевание — ботулизм, — пояснила Елизавета. — Возбудитель часто живет в консервах, как домашнего, так и заводского изготовления.

— Ксения часто употребляла консервы? — спросила я. — Что-то я ничего не понимаю. Кауф скончалась от снотворного, но незадолго до смерти она съела испорченную еду и просто не успела заболеть ботулизмом?

— Нет, — ответил Роберт, по-прежнему не отрываясь от ноутбука. — Хм, какая, однако, интересная штука… Симптомами рассеянного склероза являются усталость, снижение остроты зрения, спастичность, нарушение координации движений. Но теперь посмотрим на симптомы ботулизма: мышечная слабость, нарушение зрения, паралич, парез. Очень похоже, правда? А у Кауф в крови обнаружен тетанобарин, который, говоря по-простому, является младшим братом ботулотоксина, этот яд вызывает те же последствия, что и возбудитель ботулизма. Но тетанобарин гораздо менее действенен, и если правильно подобрать его дозировку и регулярно давать человеку, то врачи легко могут принять его за больного рассеянным склерозом. Бедняга сразу не умрет, будет медленно загибаться.

Лиза и Денис переглянулись. Ванда посмотрела мне прямо в глаза.

— Ксения никогда не была больна. Ее планомерно травили ядом, вызывающим симптомы рассеянного склероза, и довели до самоубийства.

— Интересная версия, — пробормотала я, разглядывая бумажку с результатами анализа. — Как же вы додумались провести его? И где сделали? На бланке нет ни штампа лаборатории, ни печати, ни подписи специалиста.

Ванда развела руками.

— Простите, но никаких координат человека, проводившего исследование, я вам не дам. Кто он, где работает, как я его нашла, значения не имеет. Главное — результат. В полицию я с ним, по понятным причинам, пойти не могла, поэтому сижу у вас. А насчет того, почему вдруг я затеяла проверку крови Ксюши… Вот взбрело в голову, и все. Просто засомневалась в диагнозе, который ей поставили.

— Почему? — тут же поинтересовалась Лизавета.

Комиссарова пожала плечами.

— Если скажу, вы будете смеяться.

— Даже не улыбнемся, — пообещала я. — Говорите.

— Мне сон приснился около месяца назад, — после паузы произнесла Ванда. — Как будто сижу я на полянке, погода чудесная, солнышко светит, вокруг беленькие маргаритки цветут, птички щебечут. Прямо рай. Вдруг вижу, Ксюша идет по тропинке, в розовом платье, рукавчики-фонарики, юбочка коротенькая. Я ей рукой машу. И тут с дерева на нее выливается черная жижа, и Ксения падает. Хочу к ней подбежать, но не могу с места сдвинуться, ноги парализовало. А она плачет, зовет: «Ванда, помоги». Потом из леса выползает нечто страшное, хватает ее и утаскивает в чащу. Последнее, что я слышу, отчаянный крик подруги: «Меня отравили!» Жуткий кошмар. Я проснулась в холодном поту и подумала: «Что-то не так, надо непременно поговорить с Ксенией, вдруг сон вещий».

Она замолчала и закрыла глаза рукой.

— Вы побеседовали с ней? — спросила я.

— Не успела, — пробормотала Ванда. — Утром она себя не очень хорошо чувствовала, сказала, что от слабости ноги дрожат, и ушла к себе. Мне не хотелось ее беспокоить. Но часов в шесть вечера я все же отправилась к ней. Обычно Ксения весь день сидела за инструментом, но тогда вообще не прикоснулась к клавишам, из ее комнаты не доносилось ни звука. Меня этот факт удивил, и я, несмотря на то, что прекрасно знала, как негативно она реагирует, если ввалиться в ее комнату без приглашения, решилась нарушить правило, предписывающее не мешать ни под каким предлогом творческому процессу. И нашла Кауф мертвой. На столе лежала записка. Содержание ее точно не помню, что-то вроде, мол, простите, никто ни в чем не виноват.

«Мои любимые Триси, Володенька, Алина, Ванда и Виктор Маркович. Решение уйти из жизни я приняла сама, — громко начал читать вслух Роберт, уставившись в компьютер. — Находясь в трезвом уме и твердой памяти, объясняю причину своего поступка: лучше умереть, чем лежать без движения, лишившись зрения. Болезнь прогрессирует, я с трудом управляю своим телом, значит, пора. Жаль, что жизнь должна закончиться так быстро. Прощайте, мои дорогие, нежно любимые Триси, Володенька, Алина, Ванда и Виктор Маркович. Поймите меня. Не плачьте. Я буду вашим ангелом-хранителем. Я люблю вас. Ксения Кауф».

— Так вы возьметесь за это дело? — с надеждой спросила Комиссарова. — Найдете человека, который травил Ксюшу?

— Постараемся изо всех сил, — сказал Денис. — И восстановим справедливость.

Я посмотрела на Елизавету. Та чуть приподняла бровь. Отлично, сегодня Кочергина объяснит Жданову, что клиентам никогда ничего не следует обещать.

— Спасибо, — выдохнула Ванда.

— Нам понадобится список людей, живущих и бывающих в вашем доме, — попросила я. — Друзья, родственники, соседи, домработница, шофер, садовник… Постарайтесь вспомнить всех, кто контактировал с Ксенией.

Ванда нахмурилась.

— Владимир, Беатриса, Алина и доктор Виктор Маркович. Четыре человека. Других нет. Ах, да, еще я.

Примечания

4

Существует подобный яд, но из этических соображений его правильное название не приводится. — Здесь и далее примечания автора.