Фиговый листочек от кутюр

Дарья Донцова

И это безобразие называется летний отдых! На этот раз мне, Евлампии Романовой, придется раскрыть чисто «семейное» убийство... Но все по порядку. Только я с детьми и животными переехала на дачу в Алябьеве, как она... развалилась, сложилась, как карточный домик. Виноват в этом оказался наш новый сосед Глеб Лукич. Он построил свой особняк слишком близко от нашей дачи, и ее фундамент не выдержал... Мы переехали жить в дом гостеприимного соседа. Кирка и Лиза подружились с младшей дочерью хозяина и его молодой женой. Все они обожали розыгрыши и приколы, чем изрядно трепали нервы другим обитателям дома. И вот случился самый невероятный «прикол» – кто-то ночью застрелил Глеба Лукича. Ужас! Мы в одном доме с убийцей! Ведь чужой не мог проникнуть в эту цитадель... И, конечно же, именно мне предстоит вычислить затаившегося гада...

Глава 3

Любимым развлечением Тины было пугать окружающих. Впрочем, к сердитой Анжелике, мрачному Ефиму, его постоянно молчащей жене, к Максиму и Насте она не привязывалась. Основным объектом для шуток была избрана Рада, с удивительным постоянством попадавшаяся на крючок. Правда, в понедельник Тина налетела на меня в коридоре и, всхлипывая, показала почти отрезанный палец на правой руке, жуткий, окровавленный, тошнотворный… Но я только рассмеялась.

— Э, нет, дорогая, знаю, знаю, видела такие приколы в подземном переходе у метро.

— Тебя не обманешь, — весело подскочила Тина. — Слушай, как сейчас Рада завизжит.

Вымолвив эту фразу, девочка полетела в гостиную, откуда незамедлительно раздался сначала вопль ужаса, а потом хохот. Рада вновь наступила на те же грабли.

Во вторник Тина подсунула мачехе резиновую куриную ножку, а в среду заменила в ее спальне ночной крем на некоторое снадобье, от которого Рада мигом пошла синими пятнами. Впрочем, отметины легко смылись простой, чуть теплой водой. Но отчего-то последняя шутка обозлила Раду.

— Ну погоди, — пригрозила она, — я отомщу жестоко!

В четверг мы с Тиной после обеда пошли в бассейн и завизжали. На воде лицом вниз покачивалось безупречно красивое тело Рады. Блондинистые волосы разметались по глади воды. Правда, через секунду я поняла, что шевелюра слишком длинная. Кудри Рады достигали плеч, а у «утопленницы» мотались ниже талии. Впрочем, Тина тоже поняла, что к чему, и, с громким смехом нырнув в бассейн, отбуксировала к бортику резиновую куклу, пугающую своей натуральностью.

— Ну, Радка, — щебетала Тина, — ну, дела! До сих пор она только пугалась!

Рада, окрыленная успехом, решила действовать дальше. В четверг же вечером из гостиной донесся дикий крик Карины. Естественно, все кинулись на звук и обнаружили жену Ефима в полубезумном состоянии, тычущую пальцем куда-то вверх. Я подняла глаза и ахнула. На карнизе висела Рада. Толстая веревка обхватила ее шею, ноги вытянулись, лицо исказилось, наружу торчал синий язык.

— Нет, — взревел Ефим. — Когда же прекратится идиотство, а? Сколько можно дурить?

Рада подняла голову.

— Хотела Тину напугать, прости, Кара.

Бедная жена Ефима, бледная, словно обезжиренный кефир, только пролепетала:

— Здорово получилось! Я чуть не умерла от ужаса!

— А вот и нет! — заорала Тина. — Видно, что у тебя под мышками петли. Вот с языком здорово, чем ты его? Фломастером?

— Никогда тебе не догадаться, — хихикала, выпутываясь из веревок, Рада, — черники поела. Ловко, да?

— Сумасшедший дом, — злился Ефим, — надоело! От тебя, Рада, я не ожидал.

Мачеха дошла до двери, потом повернулась к пасынку, который был на добрый десяток лет ее старше, показала ему синий язык и заявила:

— Как ты только живешь с таким занудой, Кара? Совсем шуток не понимает!

— Мрак, — подхватила Тина, и они убежали, веселые, словно канарейки.

— Интересно, — рявкнул Ефим, — какая муха укусила отца, когда он решил жениться на этой особе?

— Фима… — предостерегающе сказала Кара.

— Заткнись! — бросил муж и ушел.

Карина, покраснев, попыталась оправдать супруга:

— У Фимы тяжелые времена, он очень нервничает, я на него совершенно не обижаюсь, газета, знаете ли…

— Ой, не могу! — заржал Максим. — Только нам не надо вешать лапшу на уши. Бизнес, газета… Да Фимкин листок никому на фиг не нужен. Какой у него тираж? Сто экземпляров? Спасибо, дядя Глеб его постоянно финансирует, кабы не он, прогорел бы враз наш Ефимка.

— Мой муж выпускает некоммерческое издание, — дрожащим голосом отбивалась Кара. — Сейчас народу нужны рассказы про секс и насилие, а Фима принципиально пишет о возвышенном.

— Нечего парить нам мозги о его коммерческих успехах, — ерничал Макс, — сидит на шее у отца.

— Пошли лучше чаю попьем, — потянула жениха за рукав Настя.

Обнявшись, парочка исчезла.

— Между прочим, — обиженно заявила Карина, — Максим сам работает у Глеба в офисе, тесть платит ему такие деньги! Он живет за счет дяди, как червяк в яблоке, а других упрекает.

Я не нашлась что ответить на злобное замечание.

В пятницу около обеда, измучившись от жары, я пошла в бассейн и вновь обнаружила там резиновую куклу. Рада начала повторяться.

Я быстренько окунулась, но не стала вынимать куклу на бортик, в конце концов, она предназначалась для Тины.

Обедать мне не хотелось, и я проигнорировала приглашение к столу. Около пяти мимо моей раскладушки, наступив тапкой в тарелку с черешней, промчалась Лизавета, за ней гналась, размахивая мухобойкой, Тина. Я лениво стала следить за детьми, игравшими то ли в догонялки, то ли в салки. Сейчас, когда со всех сторон несутся рассказы о малолетних проститутках и наркоманах, Кирюша, Лиза и Тина радовали своей неиспорченностью. Конечно, они шумные, требовательные, крикливые, покоя не жди, если в радиусе километра вертится эта троица, но забавы их совершенно невинные и понятные. Ей-богу, вопящие дети, гоняющиеся друг за другом с мухобойками в руках, нравятся мне куда больше, чем тихие подростки, сосредоточенно нюхающие клей!

Несмотря на вторую половину дня, солнце пригревало, и я тихо дремала в саду, отдавшись лени. Наверное, трудно будет после такого лета вновь превращаться в домашний «комбайн». К хорошему привыкаешь быстро, а я настолько обленилась, что даже перестала убирать за собой постель. Да и зачем? Все равно в мое отсутствие в комнату тенью проскальзывает горничная, меняет белье и перестилает огромное, заваленное подушками ложе.

К ужину подали куропаток в сметане. На мой взгляд, эти крохотные птички с темным мясом совсем не вкусны, но все присутствующие лихо расправились со своими порциями. Только прибор Рады остался нетронутым.

— А где наша маменька? — ехидно поинтересовался Ефим.

— Не знаю, — ответила Кара, — я ее сегодня весь день не видела.

— Небось отправилась в салон красоты, — предположил Макс, — она это любит: маски, массажи, то да се.

— Да уж, — не успокаивался Ефим, явно не симпатизировавший Раде, — чем же удержать мужчину ей, бедненькой! Только гладкой мордочкой. Кстати, надо намекнуть отцу: наша «маменька», пользуясь тем, что его никогда нет дома, частенько уходит незнамо куда. Должен заметить, что на прошлой неделе она, громко сообщив, будто едет в салон красить волосы, испарилась до ужина. А когда Радочка вернулась, я специально пристально посмотрел на ее прическу: поверьте, она совсем не изменилась! С чем уехала, с тем и приехала. Мне наплевать, где мачеха шляется, но отца жаль…

— Не советую тебе доводить свои умозаключения до дяди Глеба, — хрюкнул Макс, ковыряя вилкой остатки куропатки, — он человек горячий, можешь и по мордасам схлопотать!

— А вот и вкусный пирог. — Карина попыталась погасить ссору в зародыше.

— О, с яблоками, мой любимый! — подхватила я.

Мне тоже не слишком нравится, когда сидящие за одним столом люди начинают палить друг в друга из артиллерийских орудий.

— Замечательно, он с корицей, — присоединилась к нам Настя.

Мы с Карой посмотрели с благодарностью на невесту Макса и начали упоенно обсуждать выпечку, стараясь, чтобы мужчины не смогли вставить в наш диалог даже восклицания.

— Бисквит удался.

— Дрожжевой пирог вкуснее.

— Согласна, с такой «решеткой» сверху.

— Яблоки в меру кислые.

— Да, чересчур сладкая начинка отвратительна.

— А Рада дома, — неожиданно заявил Кирюшка.

— С чего ты это взял? — поинтересовалась я.

— Так все машины, кроме «мерса» дяди Глеба, в гараже, — пояснил мальчик. — Мы в прятки перед ужином играли, и я в тачку Рады залез. Не поехала же она на автобусе?

— Действительно, — растерянно сказала Кара, — Рада никогда не пользуется общественным транспортом.

— Где же она прячется? — удивился Макс. — Почему не показывается?

— Может, на меня обиделась? — предположила Тина. — Я ей за завтраком на стул собачьи какашки из гипса сунула.

— Ты не могла бы воздержаться от объяснений? — взвился Ефим. — Меня сейчас стошнит.

На мой вкус, разговор об обратной перистальтике так же неуместен за столом, как и беседа об экскрементах животных, но я, естественно, не стала делать Ефиму замечаний, просто сказала Тине:

— Не переживай, вы с Радой вечно подтруниваете друг над другом, ей это нравится.

— Не желает общаться с нами — и не надо, — подвел черту Макс, — плакать не станем. Эй, Марина!

Экономка мигом материализовалась в столовой.

— Где хозяйка?

Женщина развела руками:

— Не знаю.

— Она в доме?

— Извините, не видела ее весь день.

Присутствующие молча уставились друг на друга. Неожиданно мне стало страшно, просто жутко…

— В бассейне, — пролепетала я, — с самого утра плавает резиновая кукла, может…

Все понеслись по коридору в «домик здоровья». От испуга Кара зажгла не верхний яркий свет, а боковые бра. Мы уставились на воду, где, раскинув в разные стороны руки, покачивалось нечто с белокурыми волосами. Я заметила, что локоны манекена не свисают ниже пояса, а колышутся у плеч, и почувствовала, как по спине потекли струйки пота.

— Вы думаете, это она? — сипло поинтересовался Ефим.

— Надо посмотреть, — прошептал Макс.

Парню было явно не по себе. Его физиономия слилась по цвету с голубоватым кафелем, которым были облицованы стены.

— Это она, — сказала я. — У куклы были длинные пряди.

— Ее нужно вытащить, — пробормотала Настя.

— Ты способна на такое? — накинулся на невесту жених.

— Нет, — растерянно ответила девушка, — мне очень страшно. Ой, у нее на пальце кольцо Рады, ну то, с брильянтом, который ей так нравится!

— Мама миа, — отступил на шаг назад Ефим, — что делать-то?

— Надо папе позвонить, — дрожащим голосом пробормотала Тина. — На!

И она сунула мне мобильный. Не понимая, отчего сия миссия возложена на меня, я приложила крохотную трубочку к уху, услышала довольно раздраженное «да» и пролепетала:

— Глеб Лукич, это Лампа.

— Что стряслось? — мигом отреагировал он.

— Тут небольшая неприятность.

— Короче.

— Э-э-э…

— Быстрее, я занят!

— Понимаете, случилось нечто…

— Лампа, сколько тебе надо денег? Если речь идет о сумме, не превышающей двадцать тысяч долларов, то ступай в мой кабинет…

Я обозлилась. Манера Глеба Лукича все регулировать при помощи волшебных зеленых купюр меня покоробила, наверное, потому я мигом заорала:

— Рада утонула, насмерть!

— Немедленно еду, — заявил Глеб Лукич и отсоединился.

Сбившись вместе, мы, не в силах более стоять у бассейна, выскочили во двор и сгруппировались на въездной аллее.

— Может, вызвать «Скорую помощь»? — робко предложила Лиза. — Говорят, сейчас могут оживить.

— Она умерла давно, — ответила я. — Еще днем я видела бедняжку и приняла ее за куклу.

— Надо милицию позвать, — заикнулась Настя.

— До приезда папы не следует ничего предпринимать, — по-взрослому трезво сказала Тина.

Все промолчали, никто не рискнул спорить.

Очевидно, Глеб Лукич нанял вертолет, потому что, несмотря на многочисленные пробки, он прикатил в Алябьево через пятнадцать минут после моего звонка.

— Где? — коротко бросил Ларионов, выскакивая из автомобиля.

За «Мерседесом» во двор влетел микроавтобус и замер у входа в дом.

— В бассейне, — тихо сказал Ефим.

— Давайте, — махнул рукой хозяин.

Из «рафика» вышли несколько мужчин в безукоризненных костюмах. Они мигом исчезли в доме.

— Как это произошло? — приступил к допросу Глеб Лукич.

— Мы не знаем, — прошептала Кара, — вот, может, Лампа…

Глеб Лукич уставился на меня. Еле ворочая жестким, сухим языком, я начала блеять:

— Я пошла купаться…

Но тут послышались шаги. Мужчины, приехавшие вместе с Ларионовым, возникли на шикарном крыльце. Мне показалось, что на мраморные ступени села стая кладбищенских ворон. Один держал под мышкой труп Рады. С волос на мраморные плиты текла вода. Я отшатнулась в сторону. Впрочем, остальные тоже шарахнулись кто куда.

— Это что? — просипел Ефим. — О господи!

В ту же секунду мужик бросил тело несчастной женщины оземь. То, что было Радой, покатилось по ступенькам и упало к ногам Глеба Лукича.

— Кукла! — завизжала Тина.

–… — бросил Ларионов. — Вы здесь все с ума никак посходили?

Не успели присутствующие чуть-чуть прийти в себя, как донесся веселый голосок:

— Что случилось? Глебчик, ты дома?!

От ворот шла веселая Рада с корзинкой в руках. Несколько секунд все молча смотрели на нее, потом разом заорали:

— Ты где была?

— У Ершовых, — попятилась Рада, — у Никиты и Лены, они рано утром позвонили и пригласили меня посмотреть свой новый дом. Никита купил тут, в Алябьеве, по моей наводке особняк, вот…

— Значит, — нехорошо улыбаясь, сказал Глеб Лукич, — ты бросила в бассейн идиотскую игрушку и умчалась…

— Нет, — покачала головой Рада, — я даже не ходила к бассейну.

— А кто же решил пошутить? — Хозяин буравил всех глазами. — И почему у идиотского манекена на пальце твое кольцо?

В ответ — молчание. Потом Тина пролепетала: — Это я надела, но не сегодня, а снять забыла! Я вообще только сейчас про него вспомнила.

— Значит, так, — голосом, не предвещающим ничего хорошего, заявил Ларионов, — вы, парни, уезжайте.

Мужчины молча влезли в автобусик и были таковы.

— А вы, друзья, шагом марш в мой кабинет, — с улыбкой на устах приказал Глеб Лукич и пнул куклу ногой.

Я поежилась. Если бы гадюка умела улыбаться, на ее морде небось гуляла бы именно такая ухмылка.